Джозефина одним легким движением сняла с Вики пальто и отбросила его прочь. В полете оно было подхвачено сотнями пищащих от счастья крылатых существ и унесено куда-то в бесконечную череду комнат. Туда же последовала и шляпа. Как ее неудобные сапоги превратились в легчайшие туфли-лодочки, Вики не уследила. Она во все глаза смотрела на колоритного старичка с мальчишеской белозубой улыбкой. Еще на этом старом, сморщенном, но очень живом лице были лукавые, совсем молодые глаза. Такие же синие, как у Вики. Они не выцвели, несмотря на то что их хозяину, судя по всему, перевалило за сотню лет, и лучились юношеским задором из-под шикарной белой, как пух, шевелюры, подстриженной по последней лондонской моде. Одет Тругот был моднее, чем самый модный бруклинский хипстер. Узкие клетчатые штаны, чернобелые штиблеты, неимоверной расцветки пиджак и колючий мохеровый шарф – и все это было к месту, со вкусом и сидело на нем как нельзя кстати.
– Гаврик очень хочет показать вам свои галереи, – сказала Джозефина, слегка картавя и растягивая слова. – Он не умеет говорить, но все прекрасно нарисует.
– Иди-иди, деточка, уважь герра Тругота, – подтолкнула Вики баба Люба. – Прогуляйся с хозяевами минут десять и возвращайся к нам. Я пойду пока, поприветствую членов Совета. Сегодня здесь соберутся представители всех питерских колдовских кланов, чтобы приветствовать новую королеву Уробороса.
Гавриил Тругот, ловко взяв Вики под локоть, повлек ее налево в бесконечные анфилады комнат, призывно подмигивающие тусклыми светильниками. За ними поспешила Джозефина, усердно семеня под тяжелым платьем и держа на поводке пуделя. Больше всего "галерея" Тругота напоминала музей обыкновенного безумия. Высокие стены залов-комнат, выкрашенные в темные цвета, были хаотично увешаны разнообразными предметами, большинство из которых оказались картинами Тругота. Творения белого мага были страшными, загадочными, смешными и притягательными одновременно: зеленые и желтые лица людей; написанные как бы впопыхах, но при этом совершенно живые сказочные существа; городские пейзажи с летающими в красном небе домами, обилие откровенно обнаженных прекрасных тел, сливающихся в любовном экстазе в самых неподходящих местах. Такое чересчур своеобразное творчество одновременно притягивало и отталкивало Вики, вгоняло в краску и не давало оторвать взгляд. Но кроме картин кругом висели самые разнообразные предметы, наличию которых наверняка позавидовал бы любой уважающий себя музей мира. Первым бросалось в глаза обилие разнообразного оружия – от ножей бронзового века до мушкетов, украшенных великолепной гравировкой, золоченых револьверов с ручками из слоновой кости, алебард и прообразов первых пулеметов. Кроме оружия, переполненное эмоциями сознание девочки успело отметить: маски африканских колдунов, искусно изрезанные бивни слонов, мамонтов и нарвалов, множество старинных кукол и машинок на полочках, театральные средневековые марионетки, заспиртованные в огромных банках уродцы, вертепы, самодельные вывески, модели кораблей и самолетов от самых первых до современных. И все это в полной темноте умело подсвечивалось разнообразными изысканными светильниками, ни один из которых не повторялся.
Казалось, что все это собирал какой-то сумасшедший коллекционер, не знающий проблем ни с деньгами, ни со временем и всю свою жизнь посвятивший потаканию своей болезненной прихоти. По углам комнат чучела единорогов и саблезубых тигров соседствовали с латами рыцарей в полный рост, а рядом с ними стояли первые игорные автоматы с ярмарок начала прошлого века.
И конечно же, в каждой зале обязательно был один, а иногда даже два музыкальных автомата – от самых простых в виде музыкальных шкафов или комнат, наполненных механическими, самостоятельно играющими инструментами, до необыкновенно изощренных, изображающих целые военные оркестры в натуральную величину. Пробегая мимо них, Тругот резко взмахивал костлявой рукой, и они моментально начинали играть свою резковатую, заунывную, отчужденно нечеловеческую музыку, холодную, как свет далеких звезд. Любое классическое произведение, даже давно знакомое Вики, в исполнении деревянных артистов или одиноких бездушных инструментов превращалось в красивый, таинственный, а порой и пугающий сюрреалистический опус. Вики думала, что, наверное, так должен был бы выглядеть сон Сальвадора Дали, срежиссированный Тимом Бертоном на пару с Дэвидом Линчем. И она сейчас была неотъемлемой частью этого сна.
Иногда Вики хотелось остановиться, чтобы как следует все рассмотреть. Но Тругот не замедлял шага и неумолимо тащил ее вперед, словно боясь не успеть показать что-то более значительное и интересное. При этом он успевал рисовать в воздухе пальцами свободной руки немедленно оживающих маленьких фей, крылатые сердечки, цветы и воздушные поцелуи в виде пухлых губ с крылышками, которые порхали вокруг и так совершенно закружившейся головы девочки.
"Боже, да он заигрывает со мной, совершенно не стесняясь жены, – вспыхнула Вики. – Может, у магов или у художников так принято? Или даже положено по этикету? Я совершенно ничего в этом не понимаю".
Но флирт Тругота был настолько милым и простодушным, что Вики милостиво позволила ему продолжить рисовать все эти пошлые поцелуйчики и сердечки.
Они пронеслись галопом комнат этак двадцать пять, пока не попали в огромную залу, посреди которой, словно сошедшая с ума юла или раскрученный рукой великана свадебный торт, под нарочито веселую балаганную музыку крутилась украшенная белыми горящими лампочками старинная красная карусель потрясающих воображение размеров. Тругот наконец остановился и написал в воздухе горящими буквами: "Это самая большая в мире карусель, моя девочка!" Писал старик обеими руками одновременно, правой с конца предложения, а левой с начала, так что предложение сходилось в воздухе примерно посередине.
Вики не могла налюбоваться на карусель. Ей немедленно захотелось прокатиться на каждом диковинном существе, с бешеной скоростью мелькавшем перед ней. Сиденья-существа располагались на обитом алым бархатом круглом полу карусели в три ряда, и, чтобы разглядеть их всех, нужно было очень сильно постараться. Кентавры, грифоны, крылатые львы, единороги, василиски, рогатые слоны на тонких ножках, гигантские пауки, грустные русалки, сцепленные перепутанными синими хвостами, диковинные рыбы из морских пучин, полуголые красотки, вырастающие из тел черных пантер и кобылиц с чешуйчатыми рыбьими хвостами, умные волки и хитрые коты – это те, кого Вики удалось рассмотреть. А сколько там было еще непонятных, неизвестных, чарующих существ, которые, проносясь мимо, звали ее оседлать их и нестись, нестись по кругу под безумную музыку. "Никогда не любила карусели, – думала завороженная, загипнотизированная Вики, – но на этой старушке я бы каталась, пока меня не выгнали бы. Какие же глупые мысли лезут в голову без пяти минут королевы витчхантерского ордена. Надеюсь, Труготы меня не слышат?"
"Хозяева – нет, а я вполне разделяю твои чувства, девочка", – мысленно сообщил Вики пудель Джозефины и дружественно повилял длинным хвостом с кисточкой на конце.
История 6, в которой читатели познакомятся с загадочным юношей Анжело, потанцуют вместе с Вики на ее первом балу, а также сполна вкусят сказочной несправедливости вместе с Цоем
А старик Тругот, загадочно улыбаясь, уже тащил Вики дальше по своей безумной галерее. В следующем зале с расписанными а-ля средневековая Верона стенами находился большой симфонический оркестр. Даже огромный рояль присутствовал. Правда, все музыканты были деревянные, зато инструменты настоящие.
– Дайте-ка догадаюсь, – сказала Вики, иронично сощурив глаза, – самый большой в мире деревянный оркестр?
Тругот, пудель и Джозефина радостно закивали головами, а Вики поняла, что галерея белого мага, несмотря на свое великолепное безумие, ей уже порядком наскучила… И тут она увидела его. Вернее, сначала услышала, как кто-то, лениво перебирая струны, играет "Нирвану", и не что-нибудь там, а ее любимую песню "Литиум". Вики обернулась и увидела странного юношу, сидящего на стуле у стены. В руках у него была маленькая белая арфа, и на ней– то он и играл. Сначала Вики решила, что это еще один механический экспонат из коллекции Тругота. Уж больно нереально он выглядел – полностью белым, от совершенно белых длинных волнистых волос до белых теннисных туфель. Бледный, худой, даже изможденный. Прозрачно-белая кожа, почти белые, с розовой радужкой глаза, как у жителя пещер. Ну просто абсолютный альбинос.
– Это наш дальний родственник. Правда он милый мальчик? – проскрипела Джозефина где-то возле уха Вики.
Вики обернулась к ней, но она вместе со стариком и пуделем поспешно растворилась в полумраке.
– Анжело! Меня зовут Анжело. Ты же это хотела спросить.
Юноша, оставив арфу на стуле, легкой поступью подошел к Вики. Подошел слишком близко, заведомо нарушив границы ее личного пространства.
"Вот нахал", – подумала Вики, но почему-то не стала отходить или отгонять альбиноса. Вместо этого она сказала:
– Странное имя для мальчика.
– Кто бы говорил. Виктория конечно же идеальное имя для девочки.
– Все зовут меня Вики. Ты тоже можешь.
– Ты, наверное, знаешь все на свете, Вики-педия?
– Не все, – не поддалась на провокацию Вики, – например, я не знаю, кто ты.
И в этот самый момент неожиданно, как гром в ясном небе, самый большой в мире деревянный оркестр грянул вальс. Наглый альбинос положил ей на талию левую руку в белой лайковой перчатке, а правой рукой сжал ее маленькую ладонь.
Свершился один из самых страшных кошмаров Вики… Простите, но тут я должен открыть вам большой секрет: Вики не умела танцевать классические танцы. Просто никогда не училась этому. Желания не было. Да и такой необходимости у нее раньше не возникало. Собственно, поэтому-то она и замерла в прихожей у Труготов, не спеша вместе со всеми заходить в большой бальный зал, где нужно было бы объяснять каждому встречному-поперечному, что она не танцует не из-за королевской спесивости, а просто потому, что не умеет.
Не умеет?! А кто же тогда невесомым мотыльком порхает по полутемному залу, который с каждым мгновением становится все светлее и светлее от мириадов светлячков? Кто кружится в вальсе с Анжело и смеется от счастья? Кто эта маленькая кудесница танца с черными волосами, в платье, сверкающем Млечным Путем? Оказывается, ее ноги гораздо лучше ее знают, что такое вальс. А Анжело прекрасно ведет в танце. Ведет! Она откуда-то знает это слово, и ей так уютно и спокойно в руках этого иронично улыбающегося, хрупкого альбиноса, что она не может понять, отчего это ее маленькое сердце так и норовит выпрыгнуть из груди.
Больше всего Вики боялась сейчас, чтобы происходящее не оказалось сном. Девочке казалось, что время остановилось и вальс играет уже целую вечность, и она думала, что это лучшее из всех возможных применений для вечности. Но тут, как назло, в ее голове раздался громкий голос бабы Любы:
"Вики! Гости собрались и ждут свою королеву на балу!"
Девочка испугалась, что Анжело исчезнет, растворится в темноте галереи, как Труготы. Ей уже совсем не хотелось ни на какую коронацию. Она вообще забыла о ней. Ей хотелось только одного: чтобы ее вальс с Анжело никогда не закончился. И он не кончался!
– Судя по твоему лицу, принцесса, нам пора в парадный зал, – сказал Анжело и закружил ее еще сильнее и быстрее.
Они поднялись в воздух над деревянным оркестром. В голове у Вики все поплыло, но она доверилась сильным рукам юноши и нисколько не удивилась, когда через мгновение они оказались на наборном паркете в центре бального зала, кружась среди других нарядных и счастливых пар.
Бал королевы ордена Уробороса был в полном разгаре. Здесь играл живой оркестр, все музыканты которого были раскрашены поверх черных трико под скелетов. Гордый Ваня Гамелянский с намалеванным на лице флюоресцирующим черепом солировал, играя на флейте, – но, конечно, не на своей волшебной дудке, ведь она была нужна совсем для другого. Мелькали знакомые и незнакомые лица, неподалеку кружились отец с Ма-Машей, вдали – родители Цоя. Но Вики сейчас интересовало только анемичное лицо напротив нее, лицо белокурого Анжело с чуть насмешливой, грустной улыбкой и розоватыми глазами цвета фруктового зефира. Когда музыка остановилась, Вики отказалась поверить в такую несправедливость. Но зато ее кавалер наконец-то соблаговолил заговорить:
– Ты спросила, кто я. Я дальний родственник старика Тругота. Не правда ли, он чертовски обаятелен? Ни дать ни взять лондонский денди. Это в его-то три тысячи девяносто три. К тому же гениальный художник. А как легко танцует! Тебе обязательно нужно станцевать с ним, Вики.
– Что? – утопая в глазах Анжело, растерянно спросила Вики.
Она слушала, но не понимала странного парня, потому что слышала лишь свое бешено прыгающее сердце, пустившееся вразнос с того момента, как ее руку сжала худая рука в белой лайковой перчатке.
– Ничего, милая. Ты прекрасно танцуешь! Спасибо за удовольствие. Еще поболтаем, – сказал Анжело, снова улыбнулся и растворился в круговерти бала.
Сбитая с ног волной чувств, ничего не понимающая Вики, едва сдерживая слезы, осталась стоять посреди зала. Несмотря на красочную гомонящую толпу вокруг нее, Вики казалось, что она в зале совершенно одна. Музыканты сделали небольшой перерыв, но пары не расходились, надеясь на скорое продолжение танцев. Рядом с Вики тут же материализовалась вездесущая баба Люба.
– Поздравляю, деточка! Бал удался. Присутствуют все члены Уробороса и важные гости из дружественных нам орденов: Розенкрейцеров, Перуна и Ариев. Герман и Маша развлекают их светской беседой. Твоя биологическая мать тоже там. Ведет себя пока прилично. Нахваливает тебя с пеной у рта. А как ты танцевала вальс! Все просто в восторге. Познакомишь меня потом со своим кавалером?
Вики кивнула, растерянно оглядываясь по сторонам в поисках Анжело.
– Вики, девочка, соберись! Ты сегодня королева бала. Каждый мечтает станцевать с тобой, и ты не вправе отказать кому-либо из гостей. До церемонии еще час. Ты вообще слышишь меня?
Конечно, Вики слышала бабушку какой-то частью слуха и даже понимала смысл произнесенного ею, хотя и находилась в состоянии грогги, то бишь легкой контузии. Мир вокруг нее, яркий пестрый мир Астралин, крутился, как красная карусель, слепя ее своими лампочками, а вместе с ним кружилась ее бедная голова. Один раз год назад, когда Вики неудачно поэкспериментировала с игристым итальянским вином, привезенным бабушкой, у нее точно так же все плыло перед глазами. А сейчас ей казалось, что сам воздух вокруг – словно молодое вино с пузырьками, и она уже давно опьянела от него. А может, она сама превратилась в карусель и кружится со страшной скоростью в своей внутренней Вселенной, когда ей так нужно остановиться, сойти с себя и найти Анжело. Не мог же он ее вот так бросить здесь одну после того… А, собственно, после чего? Танца и полета? Полета в танце? Тут снова грянула музыка, и перед Вики возник статный кавалер в белой венецианской маске с ангельскими крылышками.
– Разрешите пригласить вас, ваше высочество.
И Вики разрешила. А потом, когда танец кончился и партнер встал перед ней на колено, она поблагодарила его, позволив поцеловать руку. Потом ее пригласил похожий на жабу дедушка, весь в зеленом, от туфель до парика. Старичок лихо отбрасывал коленца, и Вики мгновенно подстроилась под него. Потом его сменил новый кавалер. Вики танцевала, уже не удивляясь, насколько умело ее никогда не учившиеся хореографии ноги выписывают сложные фигуры мазурки, польки и вальса. Ее вели опытные кавалеры. Они прекрасно танцевали, причудливо выглядели, говорили изысканные комплименты, но душа Вики не летала с ними. Она просто танцевала и с каждым следующим партнером забывала прошлого, думая только об одном человеке на свете. Том самом, с розовыми глазами и острым языком, и во всем белом (цвет, который раньше не вызывал у Вики никакой симпатии). В отличие от остальных кавалеров, она не услышала от него никаких "ваше высочество" и прочих высокопарностей. Зато она летала с ним и была счастлива в этом полете, и… Что именно "и", как раз и силился понять кипящий разум Вики, когда перед ее глазами четко и ясно встал образ ее Стража и одного из двух лучших друзей (а других у нее, собственно, и не имелось). Цой, Олег Хван, собственной квадратной персоной, кружил ее в очередном вальсе, видимо, уже не первую минуту, и с мольбой во взгляде что-то говорил ей, но самое ужасное, что Вики в этот момент согласно кивала ему.
– Цой! Прости, я совсем закрутилась. В смысле, я сама не своя. Прости, друг. Ты что-то говорил, а я отвлеклась.
Отвлеклась настолько, что не помнила, как давно она с ним танцует, и вообще только что его идентифицировала. Такого конфуза Вики от себя не ожидала.
– Не извиняйся. Я понимаю. Ты нервничаешь. Коронация – большая ответственность. Наша жизнь сегодня изменится навсегда.
"А Цой отлично танцует. Вот уж ночь сюрпризов", – думала Вики, кивая партнеру и напрасно высматривая Анжело среди кружащихся рядом пар.
– Я тоже очень нервничаю, – продолжил удивлять Вики старый друг, – ты сегодня, когда станешь королевой, посвятишь нас с Ванькой в рыцари ордена. Я всю ночь учил клятву. Тебе будет легче, просто повторишь все за Ма-Машей, тьфу ты, за Левой Главой. А я учил. "Клянусь служить добру и свету, клянусь беспрекословно выполнять приказы командиров и, если будет нужно, с честью умереть во славу ордена". Круто?
– Ага, – кивнула Вики, стреляя глазами по сторонам.
Сердечко девочки прыгало под платьем, ошеломленное нарождающимся чувством, куда более мощным, чем ее предыдущая "первая любовь", вялотекущая детская перманентная болезнь по имени Федди. Сердце стучало так громко, что заглушало дудку Вани. Видимо, Цой тоже услышал этот настойчивый стук и понял его по-своему.
– Я хочу сказать тебе кое-что до церемонии.
Вики кивнула.
– Просто хочу сказать, чтобы ты знала, и все.
Еще кивок…
– Мне от тебя ничего не надо. Просто хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю.
Вики снова кивнула – и очнулась.
– Что?! Цойчик? Цоюшка? Что ты такое говоришь? Я тоже тебя люблю, как друга. Мы же друзья, Цой? Друзья навсегда?
Музыка умолкла. Все остановились. Цой молчал.
– Цойчик, миленький, прости. Я совсем не хотела сделать тебе больно. Просто сейчас голова кругом идет от всего. Еще ты… Давай поговорим после церемонии? – тихо попросила Вики.
Цой вежливо, но очень резко склонил голову перед Вики и сказал так, чтобы никто, кроме нее, не слышал:
– Все понятно. Размечтался, дурачок. Я теперь тебе не ровня, королева. – А потом громко, чтобы слышали все: – Спасибо за танец, ваше высочество! – И снова тихо-тихо: – Лучше бы я умер тогда у Дома книги.
И ушел прочь с гордо поднятой головой, ее могучий, бесстрашный, верный Цой. Или теперь уже не ее? Вот дурак! Надо же было так испортить пятилетнюю дружбу. Ну все, хватит с меня танцев.