- Как рассчитываешь сегодня? - В голосе почтальона звучит озабоченность.
Но Хог только улыбается.
- Всё будет в порядке, старина. Я знаю, сегодня будет большой выигрыш. Понимаешь? Всеми потрохами чувствую. В позапрошлом году, помнишь, когда я махнул тридцать монет, я тоже чувствовал такое, но слабей, куда слабей! А вот сегодня… - Хог неопределённо крутит рукой в воздухе.
- Дай-то бог, дай-то бог! - Почтальон говорит очень серьёзно. У него такое выражение лица, словно решается его судьба. Впрочем, он всегда очень серьёзен.
- Всё будет в порядке, старина. - Хог опять улыбается. -
Наконец-то я справлю новоселье. Раз сказал, что куплю ту хибарку, значит, куплю. Мы с тобой там ещё не одну кружку выпьем на террасе!
- Дай-то бог, дай-то бог! - Почтальон торжественно пожимает руку Хогу.
Они продолжают путь. Каждый в свою сторону.
Да, неплохо бы купить ту хибарку. Они ещё с Шерли присмотрели её. Шерли теперь нет, но он купит этот домик на самом берегу - крошечный, с большим жарким камином, весь закрытый елями. Что ж, не удалось поселиться здесь с Шерли, придётся жить одному. Остальные деньги он положит в банк.
- Здорово, Хог!
- Здорово, Крот!
Навстречу Хогу идёт его знакомый землекоп со старой трубкой в зубах и неизменной лопатой.
- Ну как? Что-то ты весёлый сегодня! Небось без миллиончика не уйдёшь? А? Я проходил мимо "Зодиака", там всё крупье прямо трясутся: "Хог, говорят, идёт, сейчас он все автоматы выпотрошит!.."
Крот захлёбывается смехом. Смех переходит в кашель. Он всегда так смеётся - громко, хрипло, а потом начинает кашлять.
- Смейся, смейся, старый дуралей, - Хог широко улыбается. - Да, сегодня я без миллиончика не уйду. Ну, на крайний случай, без тысчонки. Сегодня у меня предчувствие. Помнишь, в позапрошлом году, когда я выиграл тридцать монет…
- Давай-давай! - перебивал его Крот. - Может, ты мне тогда новую трубку подаришь? А? Вот выиграешь миллиончик - купишь "Зодиак", поставишь для меня специальную машину и вывеску повесишь: "Персональный игорный автомат Слепого Крота"! А? И как я брошу никель, так сразу мне монета! Для старого друга устроишь? - Он смеётся и опять заходится кашлем.
Всё ещё улыбаясь, Хог машет рукой и идёт дальше.
Да, неплохо было бы иметь такую машину, чтоб всегда выигрывать! Уже восемь лет он играет каждое воскресенье. Он ездил играть даже в другие города. Но последние годы играет только в "Зодиаке", нигде больше.
Он знает: это ничего, что он выигрывает редко и понемногу, самое большее - тридцать монет, как в позапрошлом году. Это ничего. Его день придёт. Придёт день, когда он опустит медяк, дёрнет рычаги, из раструба, словно поток серебристой рыбёшки, польются монетки, вспыхнет над автоматом лампочка, а оглушительный звонок возвестит о выигрыше! Этот день придёт.
Хог не играл ни в очко, ни в рулетку, ни в кости, ни в лотерею. Там сидели богатые люди, презиравшие тех, для кого игра была не только развлечением. Он имел дело лишь с машинами. Играя в очко, нужно иметь много денег, а тут опустил монетку, дёрнул рычаг - и, того и гляди, за один никель получишь десять, двадцать, а если повезёт, то и тридцать или даже сто монет. Были и такие машины, где за пятак можно было выиграть пять тысяч! Для этого надо было, чтобы диски, завертевшиеся под стеклом после нажима на рычаг, составили особенно редкую комбинацию фигурок - "джокрет".
Об этом и мечтал Хог. Он опускает монетку, нажимает на рычаг, вращаясь, трещат диски - и вдруг, раньше чем он успевает разглядеть под стеклом заветную комбинацию, лампочка вспыхивает, зазвенит звонок, и к нему подбегает девушка-кассирша… Кроме всех денег, накопленных автоматом, он тут же получает чек на пять тысяч!
Хог так часто мечтал об этом, что вряд ли удивился, если бы его мечта стала действительностью. Он видел всё: и как льётся серебристый поток мелких монет и как маленькая Ненси, чем-то напоминающая Шерли, бежит к нему, сияя улыбкой, и кричит; "Поздравляю вас, поздравляю!" - и тут же, подложив планшет, аккуратно выписывает ему чек.
Все поздравляют его: и бармен, и официантки, и, возможно, - кто знает? - даже сам хозяин мистер Гордони!
Первое, что он сделает, - закажет всем хорошего, светлого пива. Нет! Лучше по стаканчику "белой лошади". Такой выигрыш бывает не часто. А Ненси он подарит что-нибудь - хорошую сумочку, например. Она заслужила это, она всегда так сочувствует ему в игре.
Затем он купит почтарю новый велосипед и, если надо, лекарств. Пусть не болеет. Кроту - новую трубку.
А главное, конечно, хибарку.
Хог даже крякнул от удовольствия, когда представил себе, как собственным ключом откроет дверь в собственный дом!
Кроме того, надо будет купить новые горные ботинки на гвоздях, новую куртку. Надо купить хорошую рыболовную снасть. Да и лодка не помешает. Можно будет не только по праздникам баловаться светлым пивом…
Остальные деньги - в банк, на чёрный день. Ещё сигареты можно будет курить досыта. А не так, как теперь…
Позади остался горный участок, теперь дорога шла степью.
Хог с сожалением вынул последнюю сигарету - сегодняшняя норма на этом заканчивалась.
Закончился и долгий путь до Сто первого. Хог остановился перед длинным рядом стеклянных дверей и, помедлив минуту, вошёл в зал.
Было ещё рано, но игра шла вовсю. В глубине громадного зала играл джаз, худенькая светловолосая девушка пела о весёлых парнях, звенели бокалы, крупье выкрикивали ставки, пьяные - их было уже много - кричали и громко смеялись. Табачный дым, запах пива, вина и жаркого наполняли помещение. На танцевальной площадке топтались пары.
Восемь лет назад, когда он входил в этот зал, из-за стойки выбегала Шерли, целовала его в щёку и тащила на кухню. Теперь навстречу ему выходит чёрненькая Ненси. Она хорошая, честная девушка и похожа на Шерли. Ненси не замужем, она, наверное, была бы неплохой женой…
Он вздохнул.
- Здравствуйте, господин Хог!
- Здравствуй, Ненси!
- Вы что-то рано сегодня.
- Я сегодня в форме, Ненси! Сегодня я должен здорово выиграть. Так что берегись, придётся расплачиваться…
- Вот и хорошо, господин Хог, я бы с радостью… Ах, если бы вам повезло! Мы тут все этого хотим…
Хорошая девушка Ненси. Пожалуй, сумочки ей будет мало. Надо ещё туфли или шаль. Хог похлопал Ненси по тонкому плечу.
- Давай пиши чек! Лучше заранее приготовить… - Он засмеялся.
Восемь лет каждое воскресенье он приходил сюда. Всё здесь было ему знакомо. И каждый раз он волновался, как будто пришёл сюда впервые.
Всё это время он работал, каждое воскресенье он в поте лица уговаривал фортуну, чтобы в назначенный день получить заслуженное вознаграждение.
Хог не спешил играть. Он прошёлся между длинными рядами автоматов, возле которых толпились играющие. Он слышал привычный стук рычагов, редкие звонки, шутки и смех игроков.
Наконец подойдя к крайнему автомату, дождался очереди. Достал монетку, опустил её в узкую щель и, выдержав паузу, с силой дёрнул своей единственной рукой за единственную металлическую руку автомата. Раздался стук, диски под стеклом закрутились и остановились. Из раструба автомата на лоток вылетели пять монеток. Хог довольно улыбнулся. Он ещё раз прошёлся по залу, вернулся к тому же автомату и опустил в щель одну из выигранных монет. На этот раз яблоки, груши и вишни не составили никакой комбинации…
Хог опять прошёлся по залу. Белокурую девушку на эстраде сменила черноволосая, которая пела про любовь и луну.
Да, неплохо было бы сейчас сидеть на террасе своего домика, смотреть на лунную дорожку, рассекающую озеро слушать радио и курить сигару… Хог даже зажмурился при мысли об этом. Но в конце концов, быть может, именно сегодня эта мечта превратится в реальность. Восемь лет - большой срок, сколько же можно ждать?
У Хога вдруг испортилось настроение. Действительно восемь лет каждую неделю дёргаешь рычаги этих идиотских машин, всё играешь и играешь, оставляешь здесь накопленные с таким трудом деньги. А что толку?..
Встретил старого знакомого журналиста неудачника Руго.
- Здравствуй, Хог!
- Здравствуй, Руго!
- Ну как, много выиграл?
Как всегда, - Хог зло усмехнулся, - кто-то выиграл, только не я.
Все мы вытягиваем билет в родильном доме. Только выигрыш падает не на каждый, Ну что ж, желаю удачи!
Спасибо, - буркнул Хог и повернулся к автоматам.
Он снова опустил в щель одну из выигранных монеток, ещё одну и ещё… Всё было безрезультатно.
Пьяных прибавилось, шум усилился, певицы сменяли друг друга. Усталая Ненси металась по залу. Хог ходил от автомата к автомату. Он спустил почти все свои деньги, а крупного выигрыша всё не было.
Нервным, резким движением Хог вталкивал в щель очередную монетку, со злостью дёргал рычаг и с трудом сдерживал ругательство, когда снова ничего не получалось…
Предчувствие явно обмануло его. Теперь у него остались всего две монетки. Он снова стоял у той крайней машины, с которой начал игру. Пот крупными каплями стекал него по лбу, волосы слиплись, губы пересохли.
Сколько ещё можно ждать? Восемь лет каждое воскресенье он оставляет здесь все свои деньги и ничего не получает взамен! Восемь лет! Где же хибарка с терраской, где светлое пиво, где сумочка для Ненси? Свинство!
К кому относилось это слово? К людям? К автоматам? К судьбе? К миру, в котором он жил?..
Теперь у него оставалась одна монетка. Всего одна! Хог уже несколько раз подносил её к щели и каждый раз отдёргивал дрожащую руку.
Наконец он решился…
В это время в зале появилась весёлая компания: двое элегантных, здоровых, пьяноватых парней и две красивые нарядные девушки. Они только что вылезли из великолепной дорогой машины. Компания направилась к бару. Проходя мимо крайнего автомата, один из парней вынул монетку.
Хог как раз собирался опустить свой последний никель. Бережно, словно величайшую драгоценность подносил он монетку к узкой щели автомата.
- Погоди-ка, приятель, - произнёс парень и небрежным жестом, почти на ходу, бросил в щель свою монетку. Дёрнув за рычаг, он даже не остановился…
В то же мгновение над машиной ярко вспыхнула красная лампочка, бешено затрещал звонок, диски застыли, составив самую редкую комбинацию, "джокрет", - пять тысяч!
Вздох восхищения и зависти пронёсся по залу, Ненси медленно вынула ручку и планшет, чтобы выписать чек. На глазах её были слёзы.
Сам счастливец не проявил особого восторга - видимо, сумма в пять тысяч мало что значила для него.
Он помахал рукой толпе, небрежно скомкав чек, сунул его в карман и двинулся со своей компанией по направлению к бару.
Сначала Хог стоял неподвижно. Единственная рука с зажатой в ней монеткой повисла в воздухе. Всё время, пока трещал звонок, пока длилась суматоха, он не двигался с места.
И вдруг лицо его исказилось, на губах выступила пена, глаза налились кровью. Он бросился за парнем и, выхватив из кармана нож, изо всей силы ударил его в широкую спину. Потом ещё раз и ещё…
- Вот так наверняка это было, ребята, закончил Руго свой рассказ. - Вот почему он его убил. Сам-то Хог, быть может, и не догадывается о причине, А я знаю. Я уверен, что всё произошло именно так.
Он замолчал. Молчали и Лори с Кенни.
Снизу доносился далёкий шум игорных залов, звучала тихая музыка, негромкие разговоры, звенел стакан - уж бог весть который - в дрожащих пальцах Руго.
Первой нарушила молчание Кенни*
- Я поняла, - сказала она тихо.
- А я нет, - пожал плечами Лори. - Если Хог не выигрывал, тот парень не виноват. Если не получается, кроме себя, некого винить.
Руго внимательно посмотрел на Лори пьяными глазами. Казалось, он даже немного протрезвел.
- Вот ты как рассуждаешь, - медленно заговорил он. - Значит, стал богатым - честь тебе и хвала; остался нищим - сам виноват. Так? А не бывает, чтоб человек из кожи вон лез, да ничего так и не добился? Другой палец о палец не ударит, а у него всё, Не бывает?
- Нет, - уверенно ответил Лори. - Если…
Но Руго не дал ему договорить. Он стукнул своей костлявой рукой по столу и закричал - вернее, думал, что кричит, в действительности это было скорее шипение.
- Врёшь, парень, врёшь! Так бы было, если б все в честных ходили. А то один всю жизнь правду любит, потому и бедствует, а то и хуже… хуже… - Руго теперь говорил почти шёпотом. - Хуже… на кладбище себе место зарабатывает, как Ритон…
- Какой Ритон? - спросила Кенни.
- Он знает, - устало кивнул в сторону Лори Руго. - Ритон, налоговый инспектор, всё хотел, чтоб миллионеры раскошеливались, налог с награбленного платили… - Он хрипло рассмеялся. - Вот они с ним и расплатились, сполна расплатились, со всеми процентами. А теперь моя очередь, моя…
- О чём вы? О чём? - Кенни трясла его за рукав, но он продолжал бормотать:
- Да, да, моя. Но хоть и нравишься ты мне, парень, я тебе задам вопросик, вопросик. Посмотрим, как ты на него ответишь… Посмотрим… Да, скоро моя очередь. Но ты меня не жалей. Я тебе наследство приготовил. Не великое, конечно, наследство, - Руго усмехнулся, - но ничего, захочешь - кое-что извлечёшь, уж на машину-то хватит и на колечко вот ей. - Он похлопал Кенни по руке. - А не захочешь - ну что ж, тебе видней. Не захочешь - может, ещё больше извлечёшь, это тебе видней, видней… - И Руго зашептал уже нечто совсем нечленораздельное.
Кенни и Лори свели его вниз и с трудом запихнули в такси. Играть больше не хотелось, настроение испортилось.
- Чего он всё каркает? - раздражённо ворчал Лори, провожая взглядом исчезавшую за углом машину. - Повесился этот Ритон, ну, пусть не повесился, пусть убили его, а при чём тут Руго? "Теперь моя очередь, теперь моя очередь…" - нудит. Кому он нужен? Наследство какое-то сулит. Да у него гроша ломаного нет за душой. Тоже мне, богатый родственник!
- Ну зачем ты так, Лори? Может, его действительно что-нибудь мучает, он ведь старый, несчастный…
"Несчастный"! Все мы несчастные. Вон смотри, один из нас счастливый стоит. Вон, гляди!
Действительно, около дверей "Зодиака" остановилась маленькая группа: две женщины в возрасте "от 30 до 60" и двое мужчин, из которых один был Арк. В руках у них были колокольчики и Библии. Чёрные широкие одежды, застёгнутые на все пуговицы, воротниками упирались в подбородки. Нечто вроде знамени, которое одна из женщин держала в руках, свидетельствовало, что это отряд Армии спасения.
Женщина зазвонила в колокольчик, и все четверо хором что-то пропели, потом вторая женщина скороговоркой забормотала:
- Азартные игры - зло, зло, зло. Не в картах, не в рулетке, не в костях, не в лотерее - в молитвах и добрых делах счастье и спасение! Молитесь, братья…
Входившие в "Зодиак" не обращали на них никакого внимания. Штатный нищий и швейцар обменивались ироническими замечаниями.
Арк громко пел, страшно пуча глаза. Неожиданно он подмигнул Лори, но тут же напел ещё громче. Лори подмигнул в ответ и указал глазами на мотороллер. Арк, продолжая петь, пожал плечами и отрицательно покачал головой.
- А ну его! - Лори махнул рукой. - Поехали, Кенни, поехали в кино. А?
- Ой, - Кенни обрадовалась, - поехали! Пойдём в "Плазу". Там мороженое дешёвое.
- А что там идёт? - спросил Лори, нажимая на педаль.
Мотороллер затрещал. Вообще-то он был не шумным, но, сняв выхлопную трубу, Лори, согласно моде, сумел добиться, чтобы его экипаж грохотал, как реактивный самолёт, Кенни, приложив руки ко рту, кричала ответ, но Лори, разумеется, ничего не слышал.
Какая разница, тот фильм или другой? Важно, что в уюте и полумраке зала он будет сидеть с ней два часа, держать за тёплую, крепкую руку, А может, и поцелует украдкой…
Кино "Плаза" помещалось в боковой улочке и соединяло в себе преимущества кондиционированного воздуха, мягких кресел, дешёвого мороженого и недорогих билетов. Главный фильм назывался "Трупы танцуют". Детектив. Но чтоб добраться до главного фильма, пришлось долго посидеть.
Сначала на экране, сопровождаемые приглушённой музыкой запрыгали, забегали цветные человечки, фигурки, пятна, линии. Всё это мелькало, изменяло формы и превращалось в конце концов в пылесосы, пивные бутылки, стиральные порошки, грампластинки и разные другие рекламируемые вещи. Хоры или солисты пели за кадром хвалу товарам.
Потом промелькнули кадры кинохроники - грандиозный пожар, война, спуск на воду корабля, баскетбольный матч, чьи-то похороны…
Затем пришлось посмотреть скучную, тусклую ленту о том, как следует подстригать газон и, наконец, наиболее волнующие эпизоды из фильма, который "Плаза" намерен был демонстрировать на будущей неделе.
Зажёгся свет, наступил антракт.
Билетёрши в узких брючках и маленьких каскетках понесли по рядам тяжёлые лотки с орехами, лимонадом, мороженым. Кенни тут же купила три порции и сразу успокоилась.
- Теперь пусть показывают что хотят и сколько хотят, - заявила она, поудобнее устраиваясь в мягком кресле.
Свет снова погас, и начался "главный фильм".
"Трупы танцуют" был не просто детектив, а детектив душеспасительный. Содержание его было не сложным и ничем не отличались от содержания десятков, подобных ему. Конечно, было много стрельбы, трупов, хотя они не столько танцевали, сколько неожиданно вываливались из шкафов, всплывали в ваннах, обнаруживались на задних сиденьях пустых машин, заставляя Кенни тихо вскрикивать и впиваться Лори в плечо, которое он тут же напрягал, давая почувствовать подруге всю мощь своей в общем-то не очень мощной мускулатуры.
Кончился фильм трагически: главный герой, красавец-супермен, убивший добрую дюжину старых лавочников, злых миллионеров, никому не нужных старух и вызвавший всеобщую симпатию зала, вдруг под конец осознавал, что ведёт себя нехорошо, раскаивался и стрелял себе в висок. Это было обидно, а главное, глупо, поскольку к этому времени он составил себе на грабежах не маленький капиталец.
Если авторы фильма рассчитывали, что их произведение окажет благотворное влияние на сидевших в зале, то они ошибались.
После окончания сеанса, расходясь, зрители обменивались
репликами:
- Вот болван!
- Дурак!
- Я б на его месте жил да поживал!
- Надо быть кретином, чтоб, наворовав такие деньги, кончать самоубийством…
- И чего раскаялся? Ведь убивал-то он тоже всяких… Тот ростовщик чем лучше его?..
Лори и Кенни, остановив мотороллер, присели в сквере (наверное, единственном в Сто первом) подышать свежим, а не кондиционированным воздухом и прийти в себя после кошмарных переживаний в кинотеатре.
Вечер был тёплым. На фасадах клубов и ресторанов уже начинали зажигаться рекламы. Вот весёлый гном, метров в десять высотой, с мешком за плечами, из которого льётся россыпь игральных костей - и все падают шестёркой кверху. Вот брюнетка небывалой красоты крутит рулетку величиной с пароходное колесо и подвигает к прохожим горку соблазнительно сверкающих монет. Брюнетка исчезает, на её месте ту же манипуляцию повторяет блондинка, но та подвигает уже целую гору монет. Снова гаснут лампочки на фасаде игорного дома. На смену блондинке приходит огненно-рыжая красавица, которая дарит проходящим уже целые Гималаи монет… Пауза, и всё начинается сначала.