– А кусок бумаги выдран из нашей навигационной карты, – тут же задумчиво произнес штурман. – Я еще гадал: откуда во Вселенной вдруг взялась такая дыра? Неужели, пока мы спали, произошлаглобальная катастрофа? А все, оказывается, объясняется очень просто.
Как ученый, Петенька был даже несколько разочарован.
– Ночью, как вы знаете, я бодрствую, – вмешался Кузьма. – Подзаряжаюсь, а потом шастаю по отсекам. От нечего делать. Так вот, под утро я заглянул в штурманскую и там увидел нашего матроса. Он склонился над картой. Я еще подумал: чего это ему не спится?
– Я карту не трогал. Только поглядел, сколько еще лететь до астероида? Не забывайте: там мой несчастный единственный брат, – сварливо ответил матрос.
– Кто бы это ни сделал, шут с ним, – великодушно промолвил командир. – Все равно у него ничего не вышло. Через час мы будем на астероиде.
– Но я могу снова дать честное слово, – на всякий случай предупредил Бурбур.
– Нет, нет, держите его при себе, – взмолились все остальные.
Тем не менее весь оставшийся час матрос, прохаживаясь по отсекам, на все лады распевал:
"Честное слово… честное слово…" И многозначительно подмигивал своим спутникам. А те прямо-таки не знали, куда от него деться.
– Командир, что делать с дырявой картой? – спросил штурман. – Может, выбросить и нарисовать другую?
– Порвать ее – ив люк! Всего-то делов, – предложил Бурбур, оказавшийся тут как тут, и уже протянул к карте руку.
– Не спешите! – остановил его командир. – Оставим эту карту. Почему-то мне кажется, настанет момент, и дыра сыграет в нашем приключении какую-то важную роль. Видимо, тот, кто выдрал этот клок, сам того не зная, допустил существенную ошибку, – произнес он, задумчиво изучая дыру, пытаясь проникнуть мыслью за ее рваные края.
– И какую же роль она сыграет? – почему-то заволновался Бурбур.
– Этого я пока не знаю, – признался командир.
– То-то, – сказал матрос, сразу успокоясь. – Дыра как дыра. Ничего особенного. Я таких дыр могу сделать тыщу!
А через час и впрямь в перископе появился астероид Барбарова Пустынь. За минувшие годы он постарел. На его каменном лике возникли новые морщины.
"Сестрица" села на том самом пятачке, где двадцать лет назад приземлился легендарный "Искатель" и подобрал Барбара, который якобы тут робинзонил после страшного звездолетокру-шения.
– Чур, сначала пойду я один, – потребовал Бурбур. – Откроюсь своему братишке с глазу на глаз. Это будет интимная сцена, полная крепких мужских объятий и сладких слез. И ваше присутствие нас станет смущать. Я ведь, в сущности, если вы успели заметить, крайне стыдлив. Стесняюсь выражать свои чувства при других людях.
Все сочли его желание справедливым и остались у подножия своего корабля. А Бурбур отправился на первую встречу с братом. Он скрылся за высокой скалой, и вскоре оттуда послышался его истошный крик:
– На помощь! Кто-то похитил моего единственного, моего ненаглядного брата!
Экипаж во главе с командиром бросился на вопли матроса и обнаружил ужасающую картину. Камень, на котором Барбар предавался своим глубоким размышлениям, был пуст, и повсюду виднелись признаки яростной борьбы. Вся поверхность астероида была истоптана чьей-то тяжелой обувью. Вокруг валялись клочки изодранных газет. И посреди этого разора стоял одинокий Бурбур.
– Вот и все, что осталось от моего горячо любимого братца, – пожаловался он, протягивая на ладони вырванную с мясом черную пуговицу.
– Мужайтесь, матрос! Мы найдем вашего брата. И снова пришьем его пуговицу, – молвил великий астронавт, ободряюще положив на мягкое плечо Бурбура свою командирскую руку, тяжелую, как у чугунного памятника.
– Может, Барбару удалось спрятаться в своей келье? – предположил сыщик, указывая на темный вход в скале.
Но в ней уже успел побывать быстроногий и вездесущий юнга. Он вышел оттуда с баком для белья.
– Там никого нет. Зато я нашел вот это, – сказал он, повернув бак.
И все увидели на его дне остатки пригоревшей гречневой каши.
– Он был здесь! Тот, кто похитил Продавца! – воскликнули все.
– И он же украл моего несчастного брата, – – добавил Бурбур и застенал, простирая руки вслед : унесенному Барбару: – О, дорогой брательник! Где ты?
Сыщик извлек из кармана свою неизменную лупу, встал на четвереньки, прытко прополз по всему астероиду и вдруг остановился перед Бурбуром.
– Матрос, окажите любезность, поднимите, пожалуйста, ногу, – попросил сыщик, по-собачьи глядя снизу на Бурбура.
– Не могу! Меня держит за ноги местное притяжение, – ответил матрос. . – Жаль, – вздохнул сыщик. – Под правой вашей ногой лежит нечто ценное.
– Тогда я попробую. Но учтите, это ценное принадлежит мне. Я его выронил из кармана, – – заволновался Бурбур и поднял правую ногу.
А сыщику только это и было нужно. Он тотчас провел лупой вдоль его подошвы.
– Командир! Все следы на астероиде оставлены одной и той же парой подошв. И эти подошвы принадлежат нашему матросу! Он уже был здесь и, очевидно, не раз! – доложил сыщик, резво вскочив на ноги.
– Это следы моего брата, – возразил Бурбур. – Наши подошвы тоже близнецы, как и мы сами.
– И пуговица оторвана от его куртки. Посмотрите на все остальные пуговицы. Они точно такие же, – добавил сыщик.
– И все наши пуговицы тоже близнецы, – гнул свое матрос.
– А главное, все эти следы совпадают со следами, оставленными возле нашего пылесоса и возле трубы! – нанес Асик завершающий удар.
– Командир! Я нашел и еще кое-что! – послышался голос юнги.
Саня наклонился и поднял из-за камня, на котором сиживал знаменитый отшельник, цветное фотографическое изображение Барбара, наклеенное на фанеру. Барбар сидел в позе роденовского Мыслителя, подпирая в задумчивости кулаком подбородок.
– Так вот оно что? – нахмурился командир. – Барбар все это время водил всех за нос. Пока его изображение ввергало в заблуждение газетчиков и туристов, сам он тайком занимался прежними темными делишками.
– Таким образом, все сходится. Матрос Бурбур и злодей Барбар одно и то же лицо! – произнес сыщик, ставя точку в своем коротком и энергичном расследовании.
– Проклятье! Меня все-таки раскусили! – воскликнул Бурбур, он же – настоящий Барбар.
– Командир! Разрешите приступить к задержанию? – деловито обратился сыщик
– Разрешаю, – вздохнул командир.
– Барбар! Вы арестованы! – торжественно объявил сыщик.
Но злодей и не думал сдаваться. Он, будто кулачный боец, сбросил камуфляжную куртку. И оказался в черной кожаной униформе космических рокеров, украшенной металлическими заклепками.
Барбар издал истошный вопль "а яяя хам!" и прыгнул на сыщика, норовя лягнуть его пяткой в грудь или подбородок. Однако сыщик ловко развернулся и подставил под удар свой затылок. Налетев на несокрушимую твердь, нападавший отлетел, будто резиновый мячик, и смачно плюхнулся на спину.
– Что он делает? Он же помял сыщику прическу! – изумился великий астронавт.
– Это восточные единоборства. Ныне принято драться именно таким способом, – пояснил юнга.
А Барбар между тем живо вскочил на ноги, схватил стюардессу и начал пятиться к темной угрюмой скале, прикрываясь Мариной и зловеще говоря:
– Я, как в таких случаях положено, взял заложницу. Если вздумаете меня преследовать, я даже сам не знаю, что с ней сделаю
– А что должна предпринять я? – спросила у своих товарищей стюардесса.
– Наверно, терпеливо ждать, когда мы тебя спасем, – растерянно ответили те, настолько неожиданно все произошло.
– Тогда я пока, как в старые добрые времена, лишусь чувств, – сказала Марина и лишилась их.
А Барбар, приблизившись к скале, пошарил за спиной рукой, нащупал вход в пещеру и вытащил из нее за рогатый руль космический мотоцикл, похожий на свирепого бычка. А дальше все произошло молниеносно. Он перекинул бесчувственную Марину поперек мотоцикла, вскочил в седло, пришпорил каблуками машину и ринулся в космос, включив сирену.
Слыша ее пронзительный вой, встречные метеориты шарахались в стороны, расчищая перед злодеем дорогу.
– Барбар! Где вас искать? – простодушно Крикнул супруг Марины.
– Везде! – цинично ответил рокер и вместе с беспомощной добычей исчез среди густой россыпи звезд.
Но оттуда еще долго доносился его издевательский и, конечно же, дьявольский хохот.
"Какой возмутительный поступок! Взять заложника, да к тому же даму. В наше время такое было невозможно. Но… но, с другой стороны, нам повезло. Мы еще не успели как следует углубиться в космос, а нам уже придется выручать двоих", – подумал великий астронавт, не зная, что делать: негодовать или радоваться. Будь я тяжко ранен, без рук и ног, я бы, истекая кровью, непременно его задержал. Но силы, как назло, били из моих бицепсов ключом. К тому же рядом были вы, готовые в любую минуту ринуться на помощь. И потому преступник легко ушел, – посетовал сыщик.
– В следующий раз мы бросим вас на произвол судьбы. Нас будто сдует ветром, – пообещал командир.
– Командир! Но зачем ему Марина? – горестно воскликнул Петенька. – У него уже есть Продавец!
– Видимо, Барбар решил исправить ошибку. И на этот раз похитил невесту. Как это и было в "Руслане и Людмиле", – сказал командир.
– Мы с Мариной уже женаты двадцать лет, – -возразил штурман.
– Сейчас вы больше похожи на жениха и невесту. Даже на будущих жениха и невесту, словно вас только еще так дразнят в школе. Но не отчаивайтесь. Мы освободим и Марину, и Продавца, – пообещал Аскольд Витальевич, обняв его за плечи. – А теперь пора в погоню. Противник умчался уже достаточно далеко.
И отважный экипаж пустился вдогонку за рокером и его несчастной жертвой. Но от Барбара не осталось ни единого следа. Последний растворился прямо на глазах экспедиции. И вокруг не было ни малейшего намека на то, куда скрылся Барбар. Во все стороны простиралась сплошная пустота. Все живое и неживое попряталось, словно нарочно, чтобы у некого было спросить. Даже звезды и те погасили свет. И лишь "Сестрица"-звездолетиха грустно висела в космосе, точно полная сирота. Одна в кромешной тьме.
ГЛАВА VI
в которой экспедиция ступает по своим старым следам
Члены экипажа, как и положено в таких случаях, приготовились впасть в отчаяние, но их удержал командир:
– Не спешите! У нас еще в запасе остался самый надежный способ, который направит нас на верный след. Сейчас мы проверим вашу па-мять: все ли вы забыли за эти двадцать лет? "Итак, куда следует случайно завернуть, чтобы узнать все, что нужно? – спросил он лукаво.
– В какую-нибудь таверну! Где собираются авантюристы со всего света и прочий подозрительный сброд! Где по залу вместо мух летают всевозможные слухи! – вспомнили механик, юнга и штурман, снова обретая надежду.
Глядя на них, повеселел и новичок-сыщик.
– Верно, – подтвердил командир. – Сейчас мы посмотрим на карте: нет ли поблизости какой-нибудь придорожной таверны… О, всего в парсеке от нас "Тихая гавань". Юнга, вам о чем-нибудь говорит это название?
– И еще как! Именно там водитель грузовика, сам того не зная, подсказал нам, где пираты прячут Марину, – ответил юнга. – Только, увы, все это уже в прошлом. Нет больше таверн, как и постоялых дворов и шумных трактиров. Теперь везде придорожные кафе, бары и мотели, – деликатно сообщил Саня, который все эти годы бороздил Вселенную, будучи капитаном Петровым.
– Может, все это и стряслось с остальными тавернами. Но "Тихая гавань", где хозяином мой друг Христофор, не могла отказаться от своего истинного назначения. Христофор этого не допустит, – возразил великий астронавт.
На этот раз перелет прошел без всяких происшествий, которые обходили "Сестрицу" стороной или совершались где-то чуть поодаль, догадываясь, что ее отважному экипажу сейчас не до них. И потому великий астронавт и его друзья через несколько дней благополучно прибыли в назначенный пункт.
– Вот уж нам обрадуется старина Христофор, – сказал Аскольд Витальевич, сам радуясь предстоящей встрече. – Юнга, вы, конечно, помните якобы одноногого Христофора, хозяина таверны?
– А как же! И его и попугая, который всем говорил: "Я крррасивый", – подтвердил Саня.
Они жадно приникли к иллюминаторам и… не узнали здешних мест. Да, посреди черной бездны, как и двадцать лет назад, висел дом. Он тоже сверкал огнями, и сквозь его стены тоже доносилась музыка. Только таверна "Тихая гавань" была деревянной, а это здание было построено из стекла и бетона. И музыка, в отличие от той, веселой, казалось какой-то беспокойной и чересчур громкой. Будто музыканты старались, ну прямо из кожи лезли вон, пытаясь заглушить все во Вселенной. А к длинному пирсу ныне были пришвартованы совершенно иные корабли – все, как на подбор, космические крейсеры, эсминцы и торпедные катера. Ни единого тебе фрегата или брига.
О такой мелочи, как шхуны ихты, нечего было и говорить.
– Видимо, юнга, вы были правы, – удрученно пробормотал великий астронавт.
Он изо всех сил попытался не поверить своим глазам, но у него ничего не вышло. Аскольд Витальевич с надеждой посмотрел на своих друзей, однако их глаза видели то же самое.
– Командир! Над зданием вывеска! Посмотрите, что там написано! – воскликнул остроглазый юнга.
Да, над незнакомым заведением горели неоновые буквы. Сложив их вместе, великий астронавт прочитал знакомое название: "Тихая гавань". И к ним были добавлены два слова: "Тем-ноночной клуб".
– А что я говорил? – оживился Аскольд Витальевич. – Это все шутки старины Христофора. Он у нас большой выдумщик! Сколько извел бетона и стекла, только бы разыграть друзей.
"Сестрица" пришвартовалась к ночному клубу, и ее экипаж, оставив на борту Кузьму, во главе с командиром ступил на пирс, где тотчас поднялось нечто несусветное. Из-за контейнеров будто бы с контрабандным грузом выскочили бритоголовые мужчины в тренировочных спортивных костюмах и темных очках и сейчас же принялись кривляться, изображая наемных убийц или еще неизвестно кого. Они забегали по пирсу, паля при этом друг в друга из пистолетов.
– Несомненно, это представление устроено в нашу честь. Вот только откуда Христофор проведал о нашем предстоящем визите, если мы сами о нем только что узнали, – слегка удивился командир.
Рассеянно отмахиваясь от шальных надоедливых пуль, путешественники проследовали через весь пирс до роскошных дверей ночного заведения. Их непринужденная походка сделала бы честь самым знаменитым ковбоям. Но наши герои, лишенные какого-либо тщеславия, даже и не думали об этом. Они шагали плечом к плечу, ни капли не рисуясь, и так же легко и артистично приблизились к дверям, украшенным, видимо, в их честь роскошной бронзой.
Командир решительно распахнул двери, и наши путешественники вступили в "Тихую гавань".
Старый уютный зал тоже было не узнать. Там, где некогда за грубыми дубовыми столами веселились после странствий бродяги космоса, рассказывали всякие небывальщины, сдабривая их добрым элем, и пели старинную матросскую песню про "Жанетту", которая в Кейптаунском порту "поправляла такелаж", пристукивали в такт глиняными кружками… Так вот, теперь на этом месте расположились ресторан, казино с коварной рулеткой и дискотека. Куда-то делись и сами завсегдатаи таверны – лихие бродяги в живописных потрепанных и латаных-перелатаных скафандрах. Ныне за изысканными ресторанными столиками восседали, развалясь, совершенно иные люди, наряженные в дорогие бронированные скафандры от лучших модельеров. У каждого из них все толстые пальцы были в перстнях. У каждого в ухе торчала серьга. Каждый из них, выпивая и закусывая, в то же время с кем-то говорил по радиотелефону. И за каждым из них стоял бритоголовый телохранитель.
– Командир! Похоже, вся эта публика состоит из сплошных рэкетиров, – сказал сыщик, оглядывая зал.
– Я не знаю, что это такое, – признался великий астронавт. – Но на шутку, по-моему, не похоже. Кажется, я ошибся, а это со мной бывает не часто. Однако Христофор ни за что не выставил бы за дверь своих давних клиентов. Даже ради самой остроумной шутки. Впрочем, сейчас мы все выясним у него самого.
И вдруг, точно по чьему-то знаку, смолкла музыка и за столами оборвался говор. В зале установилась тишина, которую можно было бы назвать мертвой, не будь все живыми. В этой гробовой тишине великий астронавт и его компания с достоинством прошествовали к бару.
За новой хромированной стойкой вместо старины Христофора вздымался гориллообразный громила в смокинге, будто снятом с чужого плеча. И только попугай – ярко-красный, ярко-синий и ярко-желтый ара – напоминал о старой доброй таверне. Он по-прежнему сидел на жердочке, сбоку от стойки, напоминая о прежних славных временах.
Аскольд Витальевич дружески кивнул попугаю, как это делал каждый раз, когда головокружительные события приводили его в таверну.
Попугай напрягся, пытаясь что-то вспомнить. Вместе с ним напрягся и громила за стойкой, прочистил мизинцем ухо и навел его на птицу – видно, ловил каждое ее слово.
– Склерроз! Склеррроз! – прокричал попугай, панически хлопая крыльями.
– Что он сказал? – заволновался бармен.
– Что у него отшибло память, – пояснил юнга как можно проще.
– Наверное, бедняга и впрямь очень стар. Говорят, он сиживал еще на плече у самого Колумба, – сказал великий астронавт и подбодрил расстроенного попугая: – Но ты все равно самый умный! Самый красивый!
– Мы его тут держим специально. Он должен узнать кое-каких людишек. Но от этой выжившей из ума птицы уже никакого прока, – доверительно пожаловался бармен.
– А кстати, где наш закадычный друг Христофор? – спросил Аскольд Витальевич.
– Великий астррронавт! Уррра! – вдруг спохватился попугай и радостно забил крыльями.
– Так это вы? Что же не сказали сразу? А я тут… – будто бы обрадовался бармен, но его черные зрачки почему-то блудливо забегали. – Тогда я сбегаю, позову… вашего Христофора. А вы пока посидите за столиком. Можете даже что-нибудь заказать. – Он почему-то гадко хихикнул и скрылся за служебной дверью.
Наши путешественники уселись за ближайший стол, и тут же на них уставился человек в старомодном скафандре, одиноко коротавший время за соседним столом. Его глаза были полны безнадежной тоски.
– Я, думаю, не ошибусь, если скажу, что он водитель космического грузовика, – задумчиво произнес командир.
– О, добрые люди! Вы не попросите у меня меню? – не выдержав, взмолился мужчина, похожий на водителя.
– Спасибо, но мы не собираемся здесь задерживаться. И к тому же на нашем столе тоже есть меню, – мягко пояснили земляне.
– Но я хотел бы, чтобы вы попросили именно мое меню. Мне это крайне необходимо, – настойчиво попросил незнакомец.
– Видимо, за вашей просьбой кроется какая-то история, – догадался Аскольд Витальевич.