- А ну, Алек, постой! Ты куда?
Это была Ким. Она шла домой с работы - в плаще, с сумочкой в руке. Лицо ее было нахмурено.
- В чем тут у вас дело, Алек?
Без особой охоты Алек рассказал ей про монеты. Ким нахмурилась еще пуще. Она повернулась к парню:
- Ты бы хоть сперва мозгами пораскинул, пустая ты башка. Ну, ничего, это тебе пойдет на пользу! Подработать решил, да? До чего же типично для вашей семейки!
К удивлению Алека, парень растерялся и только переминался с ноги на ногу. Ким обратилась к Алеку:
- Живо домой! С ним я все улажу, а долг ты мне вернешь из карманных денег. И брось валять дурака. У нас в семье это не принято.
Не тратя времени попусту, Алек побежал по дороге. На углу он обернулся. Ким и парень все еще беседовали.
Глава 10. БОУДЕН - НОЧНОЙ РАЗБОЙНИК
- Как видишь, Абу, ты существуешь только в теории, а на практике тебя и нет вовсе, - говорил Алек. - Но я в тебя верю! - тут же добавил он.
- Ну ты даешь! - ответил Абу.
- Знаешь, Абу, ты стал как-то странно выражаться. Ты что, потихоньку читаешь мои комиксы?
Абу промолчал. Алек валялся на кровати и не испытывал ни малейшего желания встать и постелить. Он взял банку и заглянул внутрь.
- Вот что, Абу, хочешь - обижайся, хочешь - нет, но все-таки свинство, что я тебя не вижу! Ну пожалуйста, будь добр, материализуйся хоть разок!
Абу вздохнул:
- Такова моя судьба, о Алек! Стоит мне начать творить чудеса, как мои хозяева теряют разум.
- Ну ладно, брось! Я что-то перестал верить, что ты на самом деле можешь творить чудеса. Если не считать того, что ты время от времени угощаешь меня шиш-кебабом или стаканчиком шербета, ты ведь ничего не сделал - только осрамил меня при всем честном народе.
- О неблагодарный! - взвыл Абу. - Не я ли спас тебя от злодея по имени Рыжий Уоллес?
- Рыжий Уоллес? - Алек соскочил с кровати. - Что ты этим хочешь сказать?
- Не я ли поразил его Великой Чесоткой, так что он сидит дома и не в силах омрачить дни твоей жизни, проведенные в школе?
- Да что ты, Абу? Это, оказывается, твоих рук дело? Зачем же ты так?.. - Алеку было и приятно и стыдно.
Потом ему в голову пришла одна мысль.
- Идиот! А если заразится его мама или сестра?
На этот раз Абу обиделся.
- Великая Чесотка - это тебе не холера. Она поражает не всех подряд!
- Не знаю, верить тебе или нет.
Абу ничего не ответил.
- Слушай, Абу, воспользуемся этим случаем - убьем сразу двух зайцев. Ты снимешь проклятие с Рыжего Уоллеса и немедленно перенесешь меня к нему в дом, чтобы я убедился, что там все нормально. Только чтоб никто меня не заметил! Понял?
Абу проворчал:
- Нельзя остановить Великую Чесотку.
- А я говорю: останови! Ты ее накликал, ты с ней и разбирайся!
Алек сам удивился тому, как ловко он нашелся.
- Рыжий к воскресенью должен выздороветь, - сказал он. - А теперь устроим быстрый и невидимый перелет к Уоллесам. Бонер-стрит, дом 85.
- Слушаю и пови… - раздался голос Абу, и комната исчезла.
Алеку почудилось, что его подхватил свистящий ветер, но, прежде чем он успел оценить всю прелесть полета, они уже приземлились.
- Абу, где мы?
Алек был в спальне. Через старое окно с рассохшейся рамой светил уличный фонарь. Алек осмотрелся и в тусклом свете фонаря увидел запущенную комнату: сломанные стулья, старые тряпки, газеты, посуду.
- Кто тут?
Алек вгляделся в темноту. На постели сидела старуха - волосы накручены на бигуди, из-под ветхой сорочки торчат костлявые плечи.
- Кто тут? - взвизгнула она.
Алек выпучил глаза. О господи, опять этот Абу! Они ошиблись этажом, оказались в спальне мисс Моррис и разбудили старушку.
- Ну погодите, я вас живо поймаю! Где мои очки?
Старуха откинула одеяло и с поразительной энергией прыгнула с кровати прямо туда, где стоял Алек.
- Странно! - забормотала она. - Голову дам на отсечение, что здесь кто-то есть. Верно, та самая нечистая сила, про которую рассказывал Гарри Боуден.
Покачав головой, мисс Моррис забралась под одеяло.
- Быстрей, Абу, болван аравийский! Давай отсюда живо - нам нужно на этаж выше, к Уоллесам! - прошептал Алек.
Комната на мгновение исчезла и преобразилась - стала узкой, длинной и очень темной. Сюда свет с улицы не доходил, а значит, догадался Алек, окна отсюда выходят во двор. Он увидел кровать, а рядом - детскую кроватку. На кровати вроде бы спала Евлалия. Она лежала на спине, неловко подложив одну руку под голову. Другую руку она подложила под кудрявую головку сестренки, спавшей рядом.
Алек подошел к двери, но она поддавалась с трудом. Он понял, в чем дело: места в комнате не хватало, и кровать стояла впритык к дверям. Алек покачал головой - у Уоллесов было еще теснее, чем у него в чулане. Малышка в кроватке захныкала. Евлалия пошевелилась, медленно села и осторожно высвободила руку из-под сестренкиной головы. Потом она спустила ноги с кровати, на цыпочках подошла к малышке и убаюкала ее.
Алек окликнул Абу и через мгновение уже лежал в своей постели. Скоро он уснул.
На следующее утро на линейке, когда Евлалия и ее подружки проходили мимо Алека, они захихикали и принялись шептаться.
- Хотите верьте, хотите нет - а он мне вчера приснился.
- Кто?
- Вон тот, Шкилетик. Стоит у моей постели и глядит прямо на меня.
- От него не спрячешься!
Миссис Уайет, учительница гимнастики, выравнивала строй.
- Тише вы там!
Одна из подружек Евлалии что-то тихонько шепнула, но миссис Уайет все услышала.
- Имей в виду, я слышала все - от слова до слова, а таких, как ты, я без масла ем, ясно?
- Ну что вы, мэм! Это ведь про нас говорят, что мы едим человечину, - ответила Евлалия.
Миссис Уайет нахмурилась, но потом рассмеялась:
- Ладно, ладно - на этот раз твоя взяла. Отправляйтесь в класс.
В тот вечер Ким задержалась на работе, и вечер прошел мирно. Но только Алек собрался к себе, как папа, который, по обыкновению, читал газету, расхохотался:
- Ты только посмотри, что пишут про Хетти Моррис!
Мама удивленно посмотрела на него.
- "Еще одна престарелая жительница Баглтауна сообщает о появлении потусторонних сил. Мисс Хетти Моррис с Бонер-стрит известила нас, что в ночь на пятницу, когда она легла спать, она почувствовала, что в ее комнате находится нечто таинственное. Осмотр комнаты не дал никаких результатов, но мисс Моррис заявила: "Несомненно, кто-то там был". Это уже второй случай после того, который был описан нашей газетой со слов мистера Гарри Боудена из Раундхилла".
Папа отложил газету и рассмеялся. Алек еще никогда не видал, чтобы папа так веселился.
- Так я и знал! Уж если папаше явились духи, значит, они и без Хетти Моррис не обойдутся.
Он замолчал, только когда увидел обращенный на него взгляд мамы.
- В чем дело, Конни?
- Ничего смешного тут нет.
- Почему? Ты ведь не веришь всей этой болтовне? - папа удивленно смотрел на маму.
- Конечно, нет, - сердито ответила мама. - Но то, что случилось с мисс Моррис, вовсе не смешно.
- Ты это о чем, дорогая?
- Эта дурацкая статья мне кое о чем напомнила. Хетти Моррис сегодня днем к нам заходила. Она была в отчаянии. Сказала, что к ним приходил человек из совета и говорил: всю Бонер-стрит снесут, а их переселят в Мурсайд.
- И что же?
- А она туда не хочет. Вот и все. Ее можно понять.
- Но в чем же все-таки дело? Они уже лет сто грозятся снести Бонер-стрит.
- Она сказала, что теперь в это дело ввязалась санитарная комиссия и олдермен Блеггетт.
- Постой-ка! Тут об этом кое-что есть. И даже на первой странице. - Папа снова схватил газету. - "Таинственная болезнь среди баглтаунских иммигрантов". Это заголовок. "Сообщение о загадочном заболевании среди цветных обитателей Бонер-стрит привело сюда на этой неделе представителей санитарно-жилищной комиссии. В то время как власти указывают, что для беспокойства нет серьезных оснований, появление этого заболевания, по всей видимости не инфекционного, опять поставило на повестку дня вопрос о будущем тех, кто проживает на этой улице, намеченной на снос… Олдермен Блеггетт заявил нашему корреспонденту: "Мы не исключаем того, что заболевание занесено в этот район каким-то нелегальным иммигрантом". - Папа отбросил газету. - Этот Блеггетт городит ерунду. Если болезнь не заразная, как кто-то мог занести ее в этот район?
- Меня все это мало волнует. Меня куда больше беспокоит бедняжка Хетти Моррис. Она так плакала, так убивалась!
Папа покачал головой:
- Не понимаю, зачем, если кто-то заболел, переселять в Мурсайд целую улицу?
- Могу тебе объяснить, папа, - сказала Ким, влетая на кухню через черный ход и на бегу сбрасывая шарф.
- Те же и Ким Боуден, - вздохнула мама.
- Не цепляйся, ма, - ответила Ким. - Я только что говорила с Артуром Блеггеттом.
- Какое счастье! - съязвила мама, но Ким никак на это не отреагировала.
- Он говорит, все идет по плану. Весь район вокруг Бонер-стрит и Апшо-стрит собираются застроить дорогими домами - с квартирами для служащих. На Пенфолд-роуд построят дома для рабочих очистительного завода. Танк снесут, а на его месте устроят большую автомобильную стоянку.
- Стоянку? - удивилась мама. - С какой стати? На углу Стейшн-роуд и Скул-лейн вполне хватает места!
- А там будет большой торговый центр, а над ним - квартиры. Все будет страшно современно! - объяснила Ким.
- Да как же так! - разволновался Алек. - Какая же там стоянка, если к Танку нет дороги?
- Сейчас, конечно, нет, - ответила мама. - Но когда-то была. По ней возили материалы через Бонер-стрит, Скул-лейн, а оттуда по шоссе. Когда Танк закрыли, виадук обнесли забором. Но с Танком это правильно… Только глаза мозолит…
- Это ужасно! - сказал Алек.
- Иди к себе, Алек, и делай уроки, - опомнилась мама. - Тебя все это не касается.
Алек вышел в коридор. Его это не касается! Неужели они возьмут и превратят Танк в какую-то дрянную стоянку?! Из кухни снова раздались голоса, и Алек остановился.
- К чему им большой торговый центр? - спрашивала мама. - Только и знают деньги переводить.
- Ну, это еще когда будет, - протянула Ким. - Но вот что Бонер-стрит скоро снесут - это я уверена. Олдермен Блеггетт и его люди спят и видят эти квартиры для служащих.
- А бедняжке Хетти Моррис и прочим, значит, съезжать? Очень мило! - возмутилась мама. - Сказала бы я им, как это называется!
- Что ты на меня-то смотришь? - спросил папа.
- Почему бы не вмешаться твоим ребятам из Клуба железнодорожников ?
- Им не до того! - усмехнулась Ким. - Они только и знают, что спорить, что лучше: паровоз или тепловоз.
Алек услышал, как папа встал и сложил газету.
- Я пошел, - сказал папа.
Алек юркнул в свою комнату, надел свитер и джинсы и выскочил на улицу. Мама закричала ему вслед:
- А уроки?
Алек бежал по направлению к Танку, когда его окликнул дед. Он окапывал грядку фасоли на огороде. Старик стоял, опершись на мотыгу, и улыбался Алеку:
- У тебя такой вид, будто ты потерял всего шесть пенсов, а нашел целый шестипенсовик. Иди-ка сюда, парень, и расскажи, в чем дело.
Алек колебался.
- Ну, как угодно, - обиделся дед и принялся копать.
Алек подошел к нему, и дед отложил мотыгу. Алек рассказал ему о споре на кухне.
- Да, - покивал головой дед, - с Хетти Моррис это нехорошо вышло. Бедняга! А помнишь, на прошлой неделе она сама собиралась выставить всех цветных в Мурсайд. Что ж, ее желание исполнилось, хоть и не так, как ей хотелось бы. Так вот всегда и получается. А чего ты так расстраиваешься из-за Танка? Он, брат, только глаза мозолит… Торчит, как шишка на ровном месте.
Алек промолчал. Даже дед не поймет про Танк…
Дед между тем продолжал:
- Лучше бы они вычистили канал и устроили там лодочную станцию и все такое прочее. Убрали бы заборы, чтобы люди могли видеть, что творится по ту сторону железной дороги…
Алек слушал, слушал, а потом, поразмыслив, сказал:
- Мама и Ким накинулись на папу из-за мисс Моррис. Почему бы ему не помочь ей, а, дед? Что ни стрясется, он все сидит и молчит. Почитает газету и идет в свой клуб.
Дед засмеялся:
- Ты не слишком высокого мнения о своем папе, а?
Алек покраснел.
- Я ничего такого не говорил.
- А я вот что тебе скажу, малыш: он ведь тоже был не слишком высокого мнения о своем папаше.
Алек уставился на деда:
- О своем папаше?.. Ты это о чем?
- Вот по-твоему выходит, что у твоего папы никогда нет своего мнения. А его отец был совсем другой - это когда твой папа был еще маленьким… Он все говорил, кричал… Ему казалось - он все на свете знает да понимает, хотя на самом деле это было совсем не так! Думаю, твоему папе это во как надоело, - дед провел рукой под подбородком. - Папаша его все говорил, говорил, говорил… Вот твой папа теперь и молчит все время.
Алек посмотрел на деда:
- Папа моего папы. Но ведь это…
Дед улыбнулся:
- Точно. Твой отец иногда ой как от меня уставал!
Он снова взялся за мотыгу. А Алек пошел дальше. Чем старше становишься, думал он, тем сложнее оказывается жизнь.
Интересно, размышлял Алек, когда папа был мальчишкой, дед был папой, а когда… Алек запутался.
Глава 11. ПОЯВЛЕНИЕ АБУ
В понедельник утром по дороге в школу Алек все продолжал размышлять. Он был так погружен в свои мысли, что и не заметил, что в школе нет Рыжего Уоллеса. Кое-как он протянул этот день; хорошо еще, не произошло очередного несчастья, и, когда он возвращался домой, голова у него опять работала на полную катушку.
Как в полусне, он шел по Бонер-стрит. Как же так? Он позабыл о своем решении ходить домой только через Стейшн-роуд. Теперь было уже поздно поворачивать назад. Алек прибавил шагу и все время озирался по сторонам, пока не добрался до забора, огораживавшего виадук.
У самого забора он остановился, и тут в памяти у него всплыли слова деда: "Надо бы снести забор - пусть люди видят, что творится на другой стороне".
Ура! Теперь он знает, что ему делать. Надо попросить Абу Салема о самом последнем чуде, а потом он разрешит Абу спрятаться в банке и спать хоть миллион лет. Так они с ним и договорятся - дело того стоит.
Алек бросил на землю портфель, вытащил банку и со смешанным чувством восторга и сожаления потер крышку и прошептал:
- Салам алейкум, о Абу Салем.
- Алейкум салам, о Алек. Киф хаалак?
- Илхамдулила.
- Что тебе угодно? - осторожно спросил Абу.
- Мне нужно от тебя последнее, грандиозное, сверхволшебное чудо, Абу, а потом я тебя освобожу, и ты будешь спать в своей банке сколько душе угодно.
- Клянусь бородой пророка! - сказал Абу. - Это, должно быть, очень трудное чудо. Никогда не слыхал я о том, чтобы хозяин освобождал своего раба. Будь на то моя воля, такое случалось бы куда чаще. Говори же, о Алек!
Алек все рассказал, и Абу выслушал его в молчании.
- Это прекрасное желание, о Алек! Ты желаешь чуда не для себя, а для других, и потому я сделаю все, что в моих силах!
Алек стоял на Бонер-стрит, держа в руках банку. Прошла минута. Потом земля вздыбилась, как во время землетрясения. На его глазах виадук задрожал и начал расплываться; казалось, что по воздуху, как по телеэкрану, пошли помехи. Один за другим открывались пролеты виадука, а за ними - синее небо и его дом на пригорке. Танк со всем его ржавым железом, кирпичными стенами, кустарником, болотными зарослями крапивы и илистым каналом исчез, как дым.
На месте Танка возник длинный одноэтажный спортзал с большими сверкающими окнами, футбольное поле, теннисные корты и тир. Рядом заблестела чистая гладь канала, и лодки поплыли там, где раньше нависал над каналом подъемный кран. На месте бесконечного деревянного забора поднялись деревья, а между ними запестрели цветочные клумбы. Краешком глаза Алек увидел Бонер-стрит и ахнул. Многоэтажные дома были заново выкрашены, крутые каменные ступеньки сияли свежей белой краской, в окнах отражалось солнце. Исчезли горы мусора и рухляди. Теперь в конце улицы была площадка - с качелями, горками, шведскими лестницами… Фантастика! Кто бы поверил, что такое можно сделать с Бонер-стрит и с Танком!
И Алек побежал к каналу. Да, он имел право первым прокатиться в лодке. Но пока он бежал, Танк заволокло туманом. И сквозь туман кто-то позвал его:
- На помощь, о Алек, на помощь!
Алек резко остановился и чуть не упал. Туман рассеивался. Точнее сказать, он весь сгустился в одном месте - рядом с Алеком. Когда туман отступил, Алек, к великому своему отчаянию, увидел прежние очертания Бонер-стрит и виадука: черные, мрачные, захламленные, отвратительные силуэты.
Ничегошеньки не изменилось.
Совсем ничего?
Из сгустившегося облачка появился кто-то. Человек? Да, высокий, широкоплечий… Теперь Алек мог ясно его разглядеть.
На человеке был длинный белый в красную полоску халат и просторный бурнус. Точь-в-точь один из сорока разбойников Али-Бабы! На ногах у него были сандалии, а вокруг пояса - широкий кожаный ремень, за который был заткнут короткий кривой меч.
Лицо у него было угольно-черное. В голову Алеку пришла дурацкая мысль: "Я-то думал, он араб или что-то в этом роде, а он, выходит, обычный чернокожий невольник. .."
Потом Алек взорвался:
- Абу! В чем дело?!
- Увы мне, о Алек! Случилось самое худшее. Я надорвался, пытаясь выполнить твое желание, и волшебство оказалось мне не по силам. Пытаясь сотворить чудо, я сбился с пути, и вот… э… ма-те-ри-а-ли-зо-вал-ся.
Алек в смятении оглянулся по сторонам. Мысль о том, что посреди Бонер-стрит торчит чернокожий раб в старинном бурнусе, сперва показалась даже забавной. Но, с другой стороны, это может плохо кончиться…
- Давай-ка, Абу, опять исчезни и закончи чудо.
- Увы, если я опять исчезну, на это уйдут все мои силы, и я не смогу сотворить чуда. А сейчас я до того ослаб, что не могу ни того, ни другого. Боюсь, придется мне остаться с тобой. К тому же ты ведь так хотел меня увидеть! - бодро закончил джинн.
- Ну и ну! - пробормотал Алек. - Что же делать? Ну и удружил ты мне, Абу!
Чернокожий обиженно посмотрел на Алека, и мальчику стало стыдно.
- Извини, Абу. Пойми, пожалуйста: я просто не знаю, как теперь быть. Ты ведь не сможешь влезть в банку, а я, значит, не смогу отнести тебя домой. А оставаться тут, на Бонер-стрит, тоже нельзя. Тебя каждую минуту могут увидеть.
Абу пожал плечами:
- Воистину, о Алек, я сожалею, но ничем не могу помочь. Великая Книга Черной и Белой Магии учит джиннов, что силы каждого из них не беспредельны. Раньше мне везло. Я знавал джиннов, которые хватались за невыполнимые дела - и лопались, как пузыри! Никто их после этого уже не видел.