При первом же взгляде на этого офицерика весь недавний ужас Зои Федоровны внезапно пропал. Чувство страха сменилось изумлением. Она положительно где-то видела эту высокую, жидкую фигуру, затянутую сейчас в узкий мундир, и эту белобрысую голову с маленькими глазками, осененными совершенно бесцветными ресницами, под такими же бровями. Да и весь надменно-напыщенный вид этого юного франта в уланской форме напоминал ей знакомую, где-то однажды виденную фигуру.
- Зоя! Да ведь это барон! Молодой барон Герман фон Таг! - радостно вырвалось в тот же миг из груди Лины.
И она, схватив болтавшийся у неё на груди лорнет, поднесла его к глазам и минуту спустя, не без кокетства, проговорила, обращаясь к поручику:
- О, как я рада вам, барон! Я вас сразу узнала, несмотря на военную форму, которая, кстати сказать, вам очень к лицу. И вы меня тоже узнали срази, не правда ли? Помните, мы обедали и танцевали прошлой весной в "Озерном" - имении Всеволодских? О, как я счастлива, сама судьба посылает вас сюда! Какой счастливый случай, барон, что именно вы, наш старый знакомый, а не кто-нибудь другой попали на постой в нашу квартиру.
Все это Лина выговорила залпом, не переставая кокетливо улыбаться и заглядывать в глаза молодому прусскому офицеру.
Но эта взволнованно-радостная речь не вызвала на мало выразительном лице барона ни тени улыбки.
- Какой я вам старый знакомый, фрейлейн? - резко прозвучал деревянный голос Германа фон Тага. - У меня не может быть, да и не желаю я иметь знакомых среди вас, русских, злейших врагов моего императора и моей страны. Я германский подданный и офицер прусской службы, фрейлейн, и ничего общего у меня с вами нет. Мы, бароны фон Таг, мой отец и я сам, с матерью и сестрою уехали из вашей страны, и с этим отъездом у нас порвалась последняя связь с Россией. Перед вами прусский офицер, который именем своего кайзера, требует всего необходимого для себя и своих подчиненных… - Но…
Зоя Федоровна не дала произнести что-либо младшей сестре. С пылающим от волнения лицом и прыгающими губами выступила она вперед. Её кроткие глаза преобразились. Огнем гнева и негодования горели они сейчас.
- Я удивляюсь вам, господин офицер, - произнесла она резко, смеривая взглядом с головы до ног всю несуразную фигуру франта-улана. - Вместо того, чтобы быть благодарным приютившей вас, вашего отца, и всю вашу семью так гостеприимной России, вы позволяете себе бранить ее, называть ее варварской страной, укорять в том, в чем она не виновата. Ведь никто иной, как ваш кайзер начал эту войну…
- Довольно! - неожиданно стукнув палашом об пол, крикнул визгливо Герман. - Довольно! Замолчите, сударыня, или я сумею заставить вас замолчать. И если вы не желаете быть расстрелянной, извольте выдать тотчас же всю провизию, что имеется в доме и приготовить обед, а также отвести комнаты для меня и моих солдат.
И грубо толкнув хозяйку дома, он совсем дерзко заключил:
- Эй, пошевеливайтесь! Если не хотите, чтобы с вами было худо, извольте повиноваться тотчас же, шутки с нами коротки! Не то - суд и расстрел!
ГЛАВА XII
Ночной посетитель
Пальба по городу давно умолкла… Воцарилась сравнительная тишина. И в маленькой квартирке Ганзевских настала также ночная тишина, нарушаемая только храпом германцев, расположившихся в четырех комнатах, как у себя дома. Постели хозяев, диваны и сдвинутые кресла служили им ложем.
В распоряжении хозяев оставлена была одна прихожая, и здесь они кое-как устроились на ночь. Кролик спал на сложенном несколько раз шерстяном платке, разостланном на полу; вместо одеяла, он был прикрыт осенним пальто матери. Бедный мальчик поминутно вздрагивал и вскрикивал во сне.
Лина лежала на четырех стульях, сдвинутых вместе, с каким-то свертком, вместо подушек, в головах. Непривычное ложе не помешало ей заснуть крепким сном: пережитые волнения оказали свое действие. Спала и Гануся, протянувшись на полу, возле маленького паныча. Не могла только заснуть сама Зоя Федоровна.
Зоя Федоровна глубоко задумалась, сидя в кресле, в котором решила провести эту ночь. Где Янек? Что будет завтра с нею самой, с Кроликом, Линой и с верной Ганусей, - только знает один Бог…
Тихий, чуть слышный шорох на лестнице привлек внимание Ганзевской.
Как ни была потрясена и взволнована молодая женщина, она не могла не различить раздавшихся и, словно, крадущихся за дверью шагов. Эта дверь была не закрыта на задвижку и лишь притворена по приказанию грозных постояльцев. И глаза Зои Федоровны с испугом и надеждой устремились на дверь.
"Это Янек! Это возвращается он, дорогой, милый! - промелькнула в голове быстрая мысль. - Кто же, как не он, будет красться так ночью?"
Она рванулась вперед, вся дрожа от волнения и радости.
Дверь медленно и тихо отворилась…
С легким криком испуга Ганзевская отступила назад.
Порог прихожей переступил небольшого роста германский солдат, закутанный в шинель, и в каске, низко надвинутой на лоб.
В два прыжка молодая женщина отскочила в угол, где спали Кролик, Лина и Гануся, и закрыла их всех собственной Фигурой.
- Я не знаю… зачем вы пришли… но лучше убейте меня и не трогайте их, ни в чем неповинных, - прошептала она по-немецки, умоляюще складывая на груди руки.
- Успокойтесь, ради Бога… Или вы не узнаете меня? - услышала Зоя Федоровна молодой, придушенный голос, показавшийся ей до странности знакомым даже в этот миг волнения и тревог.
Рука незнакомца поднялась к каске… Скользнула на пол серая шинель, и Ганзевская увидела курчавую, черную голову и совсем юное, до странности знакомое, лицо…
Минута напряжения памяти - и она вспомнила.
- Дикарь! Дима! Откуда вы? - радостным шепотом, протягивая обе руки навстречу юноше, прошептала изумленная Зоя Федоровна.
- Объясню вам все потом… Сейчас нет времени, сейчас каждый миг дорог. Мы, я и мои товарищи пробрались к вашему городу… Необходимо произвести кой-какие разведки здесь и в окрестностях. Я и еще двое моих товарищей добыли военную прусскую форму. Маша - вы помните маленькую Машу, к которой вы так сердечно отнеслись когда-то в "Озерном"? - дала мне ваш адрес, по которому мне и удалось добраться до вас…
- Как, и Маша здесь?
- Да, и она тоже с нами, не здесь, конечно, всем нам здесь было бы опасно. Она скрывается вместе с остальными членами "Зоркой Дружины" в надежном месте. А я хотел вас просить именно о ней. Пока я и мои товарищи будут орудовать здесь, в окрестностях, не можете ли вы приютить у себя Машу? Мы были бы так благодарны за это. Хотя девочка и не отстает от нас и проявляет чудеса выносливости и мужества, но мы не можем рисковать больше ею.
- Да, да, конечно… Но, Боже мой! Каким образом вы очутились здесь? Лина болтала мне что-то о странном уходе вашем из дома, о котором говорил весь ваш город. Но, как вы попали сюда?
- Не надо, не надо, дорогая Зоя Федоровна! Я вам все объясню, потом, позднее, когда вы будете в безопасности и на пути в ваш фольварк…
- Но я не тронусь отсюда, пока мой муж не вернется к нам… Я не могу уехать без него! - произнесла в отчаянии Зоя Федоровна.
- А по-моему вы должны уехать. Ваш муж вне опасности. Он и прочие видные граждане города взяты в заложники до уплаты контрибуции. Но эта уплата состоится завтра, может быть, даже и раньше, насколько я успел узнать, и будет внесена коменданту города. Следовательно, ваш муж вместе с другими будет освобожден и присоединится к вам. Вам же здесь оставаться не следует. Позвольте мне вывести вас с ребенком. Я вернусь сюда снова, чтобы исполнить еще кое-что задолго до наступления рассвета; дождусь вашего мужа и укажу ему, где вы с семьей. Собирайтесь же в путь скорее. Мы проведем вас за городскую черту, выведем до ближайшего селения, а там вы найдете телегу и доедете до фольварка… Где ваш мальчик? Это он спит здесь? О, какой милый!
Зоя Федоровна слушала своего юного избавителя и ей казалось, что она видит все это во сне. Так неожиданно, так сказочно-внезапно было появление этого славного юноши в её разоренной квартире. И несмотря на всю необычайность и внезапность этой встречи, она не могла не заметить, как изменился этот мальчик, каким мужественным и смелым стало его лицо. Да, такому, несмотря на молодость, можно довериться вполне.
- Хорошо… Я сейчас подниму и соберу своих… Моя сестра здесь тоже… Вы помните Лину?.. Она несколько легкомысленна, и я боюсь ей рассказать про нашу встречу. Боюсь, что она испортит все дело. Вы же выйдите на лестницу и подождите нас там. Мы сейчас будем готовы.
И, сказав это, Зоя Федоровна подошла к Кролику и стала осторожно будить его, а Дима, снова накинув на себя серую шинель и каску, спешно вышел из прихожей квартиры Ганзевских.
ГЛАВА XIII
Кто идет?
- Кролик, мой мальчик, - наклоняясь над спящим ребенком, шептала, будя сына, Ганзевская. - Проснись…
Но мальчик спал тем крепким сном, которым способны во всякое время и при всяких обстоятельствах спать одни только дети.
Зато Лина поднялась на локоть и широко раскрыла испуганные глаза:
- Что такое? Ян вернулся? Господи!
- Нет, нет, но мы сами имеем возможность вырваться отсюда. А завтра присоединится к нам Ян.
И, сказав это, Зоя Федоровна быстро надела верхнее платье, помогла одеться Лине, разбудила Ганусю, и все трое принялись снаряжать спящего Кролика в дорогу. Затем молодая женщина с сыном на руках, а за нею Лина и Гануся вышли в сени.
- Опять они! - прошептала вдруг, едва устояв на ногах от испуга, Лина, лишь только они переступили порог квартиры.
Действительно, статный, белокурый и сероглазый германский офицер, а за ним и невысокого роста солдат шагнули навстречу женщинам. Другой солдатик, еще поменьше, вынырнул из темного угла сеней и, к немалому изумлению Ланы и Гануси, шепнул по-русски:
- Ради Бога, не пугайтесь… Это свои… друзья…
И тотчас же обернувшись к "офицеру", произнес по-немецки приложив руку к каске:
- Как прикажете поступить, господин лейтенант?
Тот, кого назвали "лейтенантом", нахмурил темные брови, многозначительно кашлянул и проговорил по-немецки нарочно настолько громко, чтобы его мог услышать проходивший в эту минуту мимо дома небольшой германский патруль.
- Господин майор приказал немедленно доставить пленных по назначению!
В полутьме, слегка озаренной заревом еще дымившегося пожарища, Зоя Федоровна разглядела странную улыбку, мелькнувшую на безусом лице юного лейтенанта. Затем невысокий тоненький солдат в форме баварского пехотинца, вместе с Димой, одетым в такую же форму, выстроились с другой стороны её и дрожащей от страха Лины.
- Марш! - скомандовал лейтенант и небольшая группа двинулась вверх по темной улице.
Страшное зрелище представлял теперь полуразрушенный немцами город. Многие дома были наполовину разрушены снарядами, в других все оконные и дверные окна разбиты… Разломанная, исковерканная мебель, вернее, разрозненные части её валялись здесь и там. Кой-где еще дымились спаленные дома.
- Кто идет? - то и дело раздавался грозный окрик немецких патрулей, попадавшихся им навстречу.
И всякий раз молоденький лейтенант отвечал одной и той же, словно заученной, фразой:
- По приказанию господина коменданта веду пленных на место назначения.
Удовлетворяясь таким ответом, патрули освобождали дорогу и пропускали вперед путников.
Таким образом "пленные" и их "конвой" миновали площадь магистрата и другие улицы, поровнялись с громадным зданием завода и подошли к городской заставе. Тут двое часовых, с ружьями наперевес, внезапно преградили им дорогу.
- Кто идет?
Много раз уже повторенная фраза опять уверенно и плавно раздалась в ответ.
Но часовые по-прежнему не спускали ружей.
- Пароль и пропуск - прозвучал снова голос одного из вих.
Минутное молчание… Недолгая пауза, показавшаяся целой вечностью для исстрадавшейся Ганзевской и ничего не понимавших и плачущих от страха Лины и Гануси.
И вдруг их молодой спутник, с погонами лейтенанта, внезапно затопал ногами и закричал сердито, наступая на солдат:
- Пропуск? Какой вам пропуск, когда мы поймали шпионов и по приказанию господина коменданта ведем их куда следует. - Дорогу нам, черт возьми!
Никогда еще, до этого случая, не был так доволен Марк Каменев своим совершенным знанием немецкого языка. Богатый мальчик, он с самаго раннего детства был окружен иностранными гувернерами и превосходно говорил по-французски, по-английски и по-немецки. Теперь один из этих языков так неожиданно и кстати пригодился ему!
Столь властный начальнический тон повлиял невольно на часовых; они повиновались и, козыряя офицеру, пропустили его и его спутников за городскую черту. Здесь стояла артиллерия и не вошедшая в город пехота. Мимо неё, пользуясь сравнительною темнотою, маленький отряд пробирался дальше по направлению к лесу. Кавалерийский разъезд встретился им в полуверсте от заставы. Но он уже не был страшен Марку и его спутникам. Впереди, в нескольких сотнях шагах, грозно темнели гиганты-деревья глухого многоверстного леса.
- Ну, вот, теперь вы в безопасности, - после часовой ходьбы вступая под своды лесной опушки, с живостью оборачиваясь к усталым, измученным женщинам, произнес Марк. - Я не знаю, удастся ли нашим раздобыть вам телегу, которая доставит вас куда вы пожелаете. Я приказал членам "Зоркой Дружины" разыскать ее для вас, но их еще нет. Не угодно ли пока отдохнуть в нашем временном убежище, над устройством которого мы довольно поработали.
При этих словах Марк вынул из кармана маленький электрический фонарик и осветил им окружающую местность.
Зоя Федоровна, руки которой ныли от усталости под тяжестью шестилетнего крупного мальчика, с восторгом приняла предложение об отдыхе. И Лина, все продолжавшая находиться в полном недоумении, тоже мечтала о нем.
Слабый, чуть заметный огонек, ответно засиял в чаще.
- Там наша землянка, - произнес Марк, - временная стоянка "Зоркой Дружины". Там вы перекусите и отдохнете.
- И там же увидите еще одну старую знакомую, - добавил Дима с легкой улыбкой.
ГЛАВА ХIV
В землянке
Едва только Зоя Федоровна вступила в крошечное, наспех вырытое в чаще леса помещение, скорее похожее на логовище дикого зверя, нежели на людское жилище, как две смуглые, тонкие ручонки обвились вокруг её шеи.
- Барынька, миленькая!.. Уж как я рада вас видеть… Уж как счастлива, что Димушке с Марком и Стасем привелось вас найти в городе вашем…
В эту минуту в землянку вступила сестра Зои Федоровны. Маша ее сейчас же узнала, вспомнив, при какой обстановке обе они встретились в первый раз.
В сердце девочки, однако, не поднялось, не воскресло то чувство горечи и обиды, которое оставила в Маше эта первая встреча. И Маша, чуть завидев Лину, немедленно повернулась к ней и, со свойственной ей искренностью и восторженностью, заговорила:
- Здравствуйте, барышня! Не ожидали увидеть меня? Не ожидала и я вас вновь повстречать, и сказав это, Маша нерешительно протянула руку Лине.
Молодая девушка с самого пробуждения продолжала находиться, как во сне. Молодые "германцы" в касках, внезапное ночное путешествие, приход в лес и землянку и совсем уже неожиданная встреча с Димой и Машей, - все это так поразило, ошеломило Лину, что она не могла разобраться во всем случившемся.
Послышался едва уловимый звук из чащи и вдруг, при свете маленького костра, разложенного на дне землянки, хозяева и гости увидели в отверстие входа очертания приближающейся телеги.
- Вот и готово! Можете ехать туда, куда вам надо, - произнес Марк, обращаясь к Ганзевской.
- А ведь я хорошо сделал, не правда ли, послав наших на всякий случай разыскивать лошадь?
- Я не знаю, как благодарить вас, господа? - начала растерянная до слез Ганзевская. - Я не знаю ни целей, ни деятельности вашей, но судя уже по одному смелому и благородному поступку, который вы совершили сейчас, я могу сказать, что…
Проснувшийся в эту минуту Кролик помешал матери договорить.
- Мама, где мы? - широко раскрывая изумленные глазки, произнес ребенок. Ему наскоро и кратко объяснили в чем дело.
- Мосье Дима, я до сих пор не могу опомниться от неожиданности нашей встречи, - начала Лина, приходя в себя от своего недавнего испуга и снова принимая свой обычный кокетливый тон.
Но Диме было не до неё. Он стоял около Маши, держал руку девочки и говорил:
- Вот видишь, как все складывается отлично. Добрая Зоя Федоровна берет тебя с собою… Ты пробудешь у неё все время, пока мы не исполним того, что задумали, а потом снова присоединишься к нам…
- Но, Димушка! - послышался робкий, приглушенный слезами голосок.
- Мы так решили, Маша. Сейчас ты бы положительно стеснила нас… А у Зои Федоровны тебе будет отлично.
- О, в этом вы можете быть совершенно спокойны. О вашей маленькой Маше я буду заботиться не меньше, как о моем Кролике! - горячо вмешалась Ганзевская в беседу.
- Ну, а пока в путь-дорогу! Терять время не стоит. Завтра, надо надеяться, ваш супруг уже будет с вами… - сказал вдруг Марк, и жестом пригласил из землянки женщин и Кролика, которого он подхватил на руки и первым посадил в телегу.
Кучером взялся быть Сережка, который должен был довезти их до самого фольварка.
Маша, уезжавшая по желанию Димы и других членов "Зоркой Дружины", чуть ли не рыдала, расставаясь с ними, несмотря на все уверения Марка и Димы, что она вернется снова, лишь только они все уйдут подальше от занятого неприятелем города.
- Я приду навестить тебя в фольварк, как только можно будет! - успел крикнуть Дима своей маленькой приятельнице, когда телега двинулась под прикрытием деревьев.
- Тише, смотри, поезжай, Сережка! Чтобы шуму ни-ни… - строго приказал мальчику Марк. - А назад скорее, ты нам понадобишься… Ну, трогай! Айда, с Богом!..
И Марк махнул на прощанье своей германской каской.
ГЛАВА XV
Новая удача
Пока телега, под охраной Сережки, увозила Зою Федоровну с её семейством по направлению к фольварку, оставшиеся члены "Зоркой Дружины" разместились на полу землянки, вокруг Марка, и держали совет, что им опять предпринять.
- Вот, что я решил, - начал Марк. - Мы снова с Димой возвратимся в город, потолкаемся среди германцев, послушаем их разговоры, а затем один из нас незаметно проскользнет из города и возможно скорее и точнее доставит сюда вам все добытые нами сведения, а вы поспешите с ними к нашим ближайшим передовым разведочным отрядам. Благодаря этим постоянным непогодам, воздушная разведка сейчас не действует и, стало быть, будет не лишним, если мы приведем в известность количество и качество находящихся в городе германских войск.
- Мы заменим, значит, аэропланы, сыграем их роль! Это ведь восхитительно! - подхватил Лео.
- Да, да! - улыбнулся Марк. - Знание немецкого языка и добытые мундиры дадут нам вторичную возможность проникнуть в город и приобрести как можно больше необходимых сведений.
Мы с Димой пойдем туда, а вы же все по очереди дежурьте поблизости у заставы. А когда вернется Сергей, пусть распрягает лошадь, и ты, Малыш, верхом доставишь наши сведения на позиции. Ну, так мы идем. Помните, тот, кто нас будет поджидать у заставы, пусть наденет третий имеющийся у нас немецкий мундир.