- Хватит нюни развешивать. Слушай мою команду. У меня к бензобаку пустая канистра прикручена. Чтоб через полчаса были здесь с бензином. Доставайте, где хотите. Напрягите мозги, кадеты.
С горного склона на пустынную, залитую лунным светом асфальтовую дорогу спустились два нетипичных обитателя Балканского полуострова. Первым шагал - почему-то на задних лапах - некрупный, но энергичный бурый медведь. За ним ковылял коренастый балалаечник в розовой расписной рубахе и полосатых штанах.
- Когда вставишь шланг, начинаешь подтягивать бензин ртом, - серьёзным тоном поучал медведь балалаечника. - Точнее, не бензин, а воздух из шланга. Не долго, а то нахлебаешься!
- И чё будет? - тонким голосом поинтересовался плечистый балалаечник.
- Законы физики начнут действовать, вот чё будет! - ответил медведь. - Бензин, как угорелый, потечёт из бензобака в твою канистру. Ну ладно, я сам буду откачивать, не волнуйся. Смотри и учись, пока я жив.
Впереди, чуть выше по склону, замелькал прыгающий свет автомобильных фар.
- Галогенками светят, значит, машина дорогая. Ну всё, давай, ложись на дорогу, - строго сказал медведь. - И чтобы всё по сценарию, понял?
Балалаечник послушно растянулся на асфальте, подложив пухлый кулак под голову. Медведь нырнул в придорожные кусты и хищно затаился. Вскоре темноту прожгли слепящие сполохи голубоватых лучей: военный джип! И даже не джип, а целый "хаммер" - тупорылый, на бульдозер похож, только впятеро быстрее и гаже. За ним ещё один, почему-то с погашенными фарами… И третий!
Медведь прищурился из кустов - и разглядел на борту первого "хаммера" горделивую надпись: "KFOR".
- Натовцы, - пробормотал он. - Это уже не законы физики, а закон подлости.
Передовая машина, нехотя сбавляя скорость, приблизилась к лежащему на дороге человеку… Ваня чуть не вскрикнул: сейчас раздавит! С визгом вильнув, "хаммер" объехал лежащего - и, оптимистично газанув, помчался дальше.
- Look here he is! The drunk bastard, - донёсся весёлый лоснящийся голос из приоткрытого окна. Оранжевой искрой мелькнула выброшенная сигарета.
Следующий "хаммер" и вовсе пронёсся, не сбавляя прыти, - едва не проехался по ботинкам! А Тихогромов лежал в своей рубахе как влитой - даже ноги под себя не подтянул. Теперь уж не до бензина. Напрягся Иванушка - лишь бы Петрушу не раздавили! Вот выпрыгивает из-за поворота третья машина, в чёрный цвет вымазана, колёса огромные, решетчатое забрало на морде, натовская звезда на полкапота…
И тут Ваня услышал, что водитель чёрного "хаммера"… добавил газу. Что-то уверенное, целеустремлённое возникло в движении громадной машины… Царицын вдруг почувствовал, что третий "хаммер" - не станет объезжать.
Нет!
- Гады, гады! - Царицын бросился на дорогу. Что они сделали?! Они… проехали по ногам?! Последний, третий "хаммер", взметая пыль, унёсся вниз по дороге. Царицын кинулся к Петруше, который по-прежнему лежал на дороге.
- Ванюш, ты не волнуйся, пожалуйста, - послышался вдруг тихий голос. - Я в порядке, они по шнуркам, кажется, проехали.
Царицын без сил опустился на дорогу.
- Брат… ноги точно целы?
- Ноги-то целы, - грустно сказал Петруша, приподнимая голову в идиотском парике. - А ты смеяться не будешь? Кажется, я в штаны напустил со страху. Немножко.
- Высохнет, - уверенно сказал Ваня. - Но какие гады, а? Ведь ни один не остановился, ни один! А если бы тебе и правда нужна была помощь?
Он помог товарищу подняться на ноги. Медведь и балалаечник поплелись обратно в кювет. Из тридцати минут, отведённых Телегиным на поиски бензина, в запасе оставалось около десяти.
- Ой, - сказал Петруша. - Какой же я глупый. Видно, из-за пояса вывалилась на дорогу. Я сейчас вернусь и найду её, подожди минутку.
- Опять?! - Царицын сжал кулаки. - Ты снова что-то "утратил"?
- Не утратил, а… потерял. Ну эту самую, пилотку с белой чайкой.
- Пилотку сербских ВВС? С нашивкой боевых галебов?
- Ванюш, ну, пожалуйста, не ругайся. Сейчас я вернусь, и…
- Не двигайся, - Царицын поднял указательный палец. - Я сам принесу. Сиди в кустах и не высовывайся.
Едва он выбежал на дорогу, произошло непредвиденное. Из-за поворота вырвался хищный рёв двигателя и выпрыгнул… четвёртый "хаммер", с погашенными фарами, почти невидимый во мраке!
Вот он, кадет Иван Царицын, как на ладони!
Они увидели его, врезали по тормозам: завизжали колодки, джип слегка повело задом - и тут распахнулись, как жучьи крылышки, чёрные дверцы с колючими звёздами… Посыпались на дорогу люди с американскими автоматами.
"Приехали, - обречённо подумал Царицын и опустился на асфальт. - Сейчас будет команда "руки за голову, лицом вниз". Начнут прочёсывать окрестности и найдут в кустах описавшегося Тихогромова, затем чуть выше по склону - окровавленного Телегина".
- Hey look! Don't shoot! It's a real bear!
Ушам своим не поверил Иванушка. Даром что хорошо понимал по-английски. Везенью своему не поверил: нет, не может быть, послышалось.
Глядите все. Глядите на эти умильные улыбки, на эти половинки гамбургеров, протянутые бедному, голодному животному. Вот вылезла женщина в униформе и радостно визжит, показывает накрашенными ноготочками:
- Oh my gosh! What a cutie-e… Shit, where's my camera?
Они бросают в него половинками гамбургеров. Они фотографируют. А он-то, дурачок, перепугался. Совсем забыл про свой маскарадный костюм. Итак, натовцы принимают его за настоящего медведя, спустившегося с гор.
Поневоле пришлось подыграть. Иванушка помотал головой, сделал вид, что нюхает кусочек пиццы, приземлившийся неподалёку.
- Hey man, you want some beer?
Это один из автоматчиков, наиболее отважный, на всякий случай придерживая оружие у бедра, начинает приближаться с початой банкой пива в руке. Так. Вот это уже слишком.
Тут уж любой уважающий себя топтыгин почтёт за лучшее для себя ретироваться.
- Looks like the animal needs some help! Maybe it's wounded! We can take him to the hospital!
"Эге, да они сейчас врубят фары, - ужаснулся Царицын. - Представляю, как заблестит "молния" у меня на пузе…" Успешно симулируя" косолапость, Ваня бросился с дороги в кусты. Благословенные заросли - бегом в лес!
С размаху упал на пузо и затаился. Вот здесь, среди валунов, можно полежать и поглазеть на дорогу.
Они искали его минут десять, жадные лучики фонариков беспорядочно прыгали по склону. Потом "хаммер" завёлся и уехал. Царицын, кряхтя, поднялся на ноги, расстегнул и сбросил с головы тяжёлую медвежью морду.
Тихогромов поджидал его в кювете, на прежнем месте.
- На, держи и больше не теряй! - строго сказал Иванушка, протягивая другу смятую пилотку. - Ну что, брат, полчаса прошло, что делать будем? Следующую машину ждать?
- Зачем ждать, Ванюш? - ласково спросил Тихогромов. - Вон, полная канистра.
Царицын не понял. Недоверчиво принюхался:
- От тебя бензином пахнет.
- Ещё бы, - вздохнул Петруша. - Если б ты знал, как я нахлебался!
Пока натовцы общались с милым топтыжкой, Тихогромов под шумок набрал полную канистру высокооктанового топлива.
- Крышка бензобака тугая попалась, с кнопочками, - жаловался он, когда радостные кадеты, по очереди волоча канистру, поднимались по склону.
- С кнопочками? Это же кодовый замок был! - расхохотался Ваня. - Как же ты открыл?
- Ну… я надавил немножко, она и сломалась, - вздохнул Петруша. - Как думаешь, товарищ подполковник будет сильно ругать за опоздание?
Товарищ подполковник обрадовался так, что даже попытался подняться - но тут же заскрипел зубами и упал обратно на сиденье.
- Молодцы, барышни! А тебе, Тихогромов, и вовсе медаль полагается! - хрипел Телегин, пока кадеты по очереди пытались наложить жгут на подполковничье бедро рядом с раной. - Как же они не заметили тебя?
- Сам не знаю, товарищ подполковник, - пыхтел над раной Тихогромов. - Я когда крышку бензобака открывал, она так затрещала… Испугался. Думал, меня сразу поймают.
- А ты, Царицын, ну просто циркач! - не унимался Телегин. - Это ж надо придумать: медведем прикинулся!
- Рад стараться, товарищ подполковник, - ответил Царицын и прикусил губу.
Телегин, покряхтывая от боли, объяснил, что по первоначальному плану кадетам полагалось двое суток обучаться полётам на "Чёрных осах" в окрестностях Медной горы. И только после этого маленький отряд должен был отправиться прямо в условленную точку в Эгейском море. Там подполковника Телегина с ребятами поджидал некий загадочный капитан Шевцов, о котором Телегин сказал только, что это "очень хороший человек, который переправит нас в Шотландию".
Однако по случайности - из-за того, что раненый подполковник потерял сознание, - "Чёрные осы" уже отмахали на юг добрых три четверти того расстояния, которое поначалу отделяло их от капитана Шевцова.
- Мы пролетели самый опасный участок пути - над Косово и Скопье, где сейчас полным-полно натовцев. Возвращаться назад глупо. По сути, нам остаётся взять покруче к востоку - и через триста километров мы встретимся с капитаном Шевцовым, - прохрипел Телегин. Ребята заметили, что ему всё труднее говорить: на верхней губе снова проступили мелкие бусинки пота.
- А как же Вы, товарищ подполковник? - обеспокоенно спросил Петя. - Вам же врач нужен…
- У Шевцова подлечусь, - Телегин махнул рукой. - Ну всё, братцы кадеты, надо срочно упархивать отсюда. Пока натовские вертолёты не появились…
Взлетели и потянулись на восток, к морю. Слава Богу, подполковник держался молодцом, больше сознания не терял. Иванушка убеждался в этом всякий раз, когда Телегин вдруг резко менял курс - видимо, для того, чтобы облететь очередной опасный район.
На рассвете запахло морем. Вскоре оно показалось вдали, словно край огромного зеркала. Царицын увидел красивую, очень большую чайку.
- Ещё один "ратный галеб!" - он обернулся, чтобы помахать Петруше рукой и показать ему птицу.
Петруши позади не было.
Глава 14.
Затерянный мир
Люби истинную славу, отличай любочестие от надменности и гордос ти. Приучайся сызмальства про щать погрешности других и никогда не прощай их самому себе.
А. В. Суворов. Из письма крестнику Александру
Вот дурень… Он же без компаса… Пропадёт, и машина секретная невесть кому достанется…
Как проклятые, они с Телегиным кружили минут двадцать, ожидая, не покажется ли из утренней дымки чёрный тарахтящий "Ка-56".
Царицыну хотелось плакать. От жалости, что Петруша пропал теперь уж наверняка, потому что они не могут ждать его больше, чтобы самим не упасть в море с опустевшими бензобаками, и от злости, что толстый дурачок опять опозорился.
"Хорошо ещё, если погибнет, это хотя бы спасёт его от позора, - думал Царицын, борясь с настойчивым желанием расплакаться. - А что если он просто сидит где-то на бережку и ждёт, пока приедут полицейские, чтобы отвезти его на допрос, а "Чёрную осу" - в лабораторию, к натовским экспертам?"
Царицын даже сплюнул с досады. Плевок полетел в Эгейское море. Он, Царицын, никогда бы не оказался в такой дурацкой ситуации. Никогда бы не подвёл товарищей. Нет, всё-таки неправильный этот Тихогромов. Ненастоящий был кадет.
Какая жалость, друзья мои, что наш герой был так огорчён потерей друга именно в те минуты, когда его маленький вертолёт летел над благословенной землёй Эллады - самой прекрасной и дивной страны под небесами! Ах, если бы северный мальчик Иван Царицын перестал плакать, он бы не мог не подивиться удивительной, вечной красоте величественных гор, возвышенных и дивных, как древние боги Олимпа, а также широких и щедрых долин, где испокон веку - ещё в те времена, когда дикие Ванины предки грелись в пещерах гиперборейской Скифии, - уже плодоносили искусства и ремесла… Он бы внял звону хрустальных источников, наполненных живым блеском резвящейся форели, стыдливому шелесту оливковых рощ, где и поныне, кажется, звучит эхо вакхических песен… Ах, если бы этот суровый северный юноша, воспитанный среди медведей и полярных оленей, мог прикоснуться к тёплому камню церквушек, попробовать парного молока, пахнущего горным разнотравьем, отведать удивительного заоблачного мёда - я уверен, он был бы покорён гипнотической, эльфийской красотой моей Родины.
Бледно-розовое утреннее солнце уже совершенно вынырнуло из упругих шелков Эгейского моря, и ночную прохладу растерзал, развеял сухой азиатский ветер, когда два крошечных упорных вертолётика перестали кружить на одном месте - и уныло потащились дальше, на юго-восток. Вскоре вконец измученные подполковник Телегин и кадет Царицын увидели впереди нечто вроде гористого острова - продолговатый, заросший лесом хребет, завершавшийся на южной оконечности внушительной вершиной, склоны которой обрывались в море.
Передовая "оса" Телегина начала снижение. Они ещё довольно долго летели над горами, скрывавшими в зелёных расщелинах россыпи беленьких хижин. Часто попадались и храмы - как правило, красного цвета, не очень похожие на русские церквушки, но тоже с крестами.
Наконец подполковник высмотрел удобное место для посадки. На пологом, возвышенном склоне оврага в кругу высоченных и строгих кипарисов виднелся ослепительно-белый домик с округлой крышей. А чуть пониже, на противоположном берегу бурливого потока, - довольно просторное поле, где паслось несколько непривязанных маленьких лошадок. Всё поле было в утреннем тумане. Казалось, лошадки стояли по колено в молочном озере. Ни одного человека не виднелось ни возле лошадок, ни на тропинке, ведущей к белоснежному домику. Это обстоятельство, думается, особенно порадовало подполковника Телегина.
Вертолётики вмиг разогнали винтами туман и - попрыгав по мягкой траве - затихли. "Ратный галеб" Царицын соскочил с воздушного мотоцикла - и бросился к Телегину. Тот уже слабо махал рукой.
- Слышь, брат Царицын, сознание слабеет. Могу отключиться. Надо передохнуть…
- Прикажете устроить лагерь, товарищ подполковник? - переспросил Ваня, но Телегин уже не слышал.
- А ты, Тихогромов, где шлялся? Ну-ка быстро в лес и наруби дров. Вопросы есть? - утопающим голосом сказал Телегин.
Иванушка понял, что дело плохо. Подполковник начал бредить, его лицо от скользкого пота казалось лакированным, застывшим. Повязка на спине и бедрах была черна от крови. Жгут на бедре сполз до колена, кровавая лужица скопилась на сиденье.
- Я мигом, товарищ подполковник!..
Ваня опрометью бросился в сторону белого домика. Перепуганному кадету почему-то показалось в ту минуту, что это сельская больница… Может быть, потому, что домик был чистенький, белый и приветливый на вид.
Рискуя свернуть шею, Царицын скатился по довольно крутому склону, плюхнулся в ледяной поток. Стиснув кулаки и часто дыша от холода, по скользким камням, по колено в ревущей пене перебрался на другой берег.
Вон и белый домик показался! Чуть не врезавшись в заборчик из ржавой сетки, натянутый среди деревьев, Ваня хотел было привычно, по-суворовски, преодолеть это препятствие - но приметил сбоку скамеечку, поленицу дров и рядом косую калитку. Задыхаясь, ухватил железное кольцо и заколотил по металлической пластине.
Деревянная дверь в домике отворилась мгновенно - будто стоявший за ней бородач в сером долгополом халате только и ждал, когда же Ваня наконец постучит. "Высокий, длиннорукий и страшно похож на рыцаря", - успел подумать Ваня.
Завидев гостя, худощавый "рыцарь" в халате стал поспешно спускаться по тропинке. Возле самой калитки он поднял глаза, и Царицыну снова показалось, будто этот человек совсем недавно отбросил копьё и вылез из доспехов. Вся нижняя часть лица его была скрыта тёмно-русой бородой, что поневоле подчеркивало красоту серых глаз, во взгляде которых светился благородный ум.
Бородач не удивился, увидав перед собой мальчика в потёртой форменной куртке и совершенно мокрых штанах.
- Калимера, - с вежливым вниманием произнёс он, живо отворяя перед Царицыным калитку.
- Good morning, sir! - быстро сказал Ваня. - We desperately need a doctor, it's pretty urgent, sir.
- Bist du aus dem Deutschland? - мягко улыбнулся человек, поглаживая длинную вьющуюся бороду; крупные серые глаза его посмотрели с интересом. - А впрочем, я вижу - вы из России. Очень-очень хорошо. У нас есть доктор, заходите скорее в дом.
Ваня едва лоб не расшиб о низкую притолоку. Внутри было чистенько и пахло печкой, тёплыми досками, сухой пылью да какой-то приятной для чутья древесной смолой. Навстречу из-за боковой двери выскочил некто низенький, тоже бородатый - только не с белым и высоколобым лицом, как первый, а совсем смуглый, с живыми чёрными глазами и крупной зубастой улыбкой в бороде:
- Руссос, руссос! Калимера! Кала, кала! - заквохтал он, зачем-то обнимая Ваню за плечи. Пальцы у него были коричневые, железные и с обломанными ногтями.
- Вы доктор? - быстро и прямо спросил Ваня.
- О нет, юный друг, это не доктор, - мягко пояснил худощавый, склоняясь сзади к Ваниному плечу. - Это наш отец Арсений. Он хорошо разбирается в травах и делает прекрасные отвары, однако он всего лишь ученик. Как, впрочем, и я. А настоящий врач скоро придёт, садитесь пока на лавочку.
- Скорее позовите врача! - Ваня не мог усидеть на месте. - Там человек умирает, понимаете Вы?!
- Нужно подождать совсем немного, старец сейчас беседует с другим больным, - ласково, но твёрдо сказал худощавый. Он говорил так, будто стеснялся собственного голоса, а между тем, этот голос был очень приятный, прямо какой-то шелковистый. "Ужасно умный дяденька, но ужасно медлительный", - подумал Ваня и в отчаянии сел на скамейку.
Отец Арсений присел напротив, поджал босые ноги с заскорузлыми пятками. Выглядел он ужасно потешно: борода белая, а лоб и нос - тёмные, загорелые. По всему было видно, что отец Арсений - старичок неунывающий. Он тут же достал из кармана немного запылившийся рыжий сухарь и со счастливой улыбкой протянул Царицыну.
- Паракало, - сказал он. - Глико! Я пылохо по-рускому го-воряю, да-да.
Между тем, "рыцарь", как мысленно прозвал его Ваня, поднялся, выплыл из комнатки и вернулся с деревянным подносом, на котором блестел стакан с прозрачной водой - и на блюдечке розовела горка лукумовых долек, обсыпанных пудрой.