Игорю снова стало хорошо в ангаре, с Дуниным. Обида, конечно, помнилась, но почему-то теперь не обижала, прошло горькое ощущение.
- Давай помогу красить, - сказал он и взял из банки с керосином аккуратно перевязанную кисть.
- Помоги... Крась тот борт, - указал Дунин. - На палубу вокруг не очень капай.
- Вообще капать не буду.
Он макнул кисть в банку с краской, как полагается по науке, на четверть длины ворса, повернув ворсом вверх, мигом донёс до борта и провёл по выпуклой поверхности ровную жёлтую полосу.
- Ловко, - одобрил наблюдавший за ним Дунин. - В какой артели научился?
- Мы с папой квартиру ремонтировали. Сами стенки красили, потолки белили и колера по книжке выбирали.
- Всё в жизни, в общем-то, идёт от папы, - задумчиво молвил Дунин.
- От мамы тоже, - добавил Игорь. - Мы с папой красили, а мама следила за аккуратностью, чтобы не брызгали. Маленькую комнату покрасили без мамы, так потом паркет отмывать пришлось дольше, чем красили... Мама считает, что мой главный недостаток - это неаккуратность.
- Не сказал бы, - заметил Дунин. - Ты чистюля, вроде девчонки.
- Это от воспитания, мама без конца приучает. У нас в квартире аккуратность такая, что в носках ходим, без тапочек. Если где капнешь, воспитания будет на полчаса. Сорить разрешается в стенном шкафу. Там легко убрать.
- А зачем надо сорить в стенном шкафу? - не понял Дунин. - Там же вещи висят.
- Нет, - Игорь помотал головой. - Никаких вещей. Вещи висят в мамином шифоньере. А в стенном шкафу папина мастерская.
- Мастерская есть? Ну, вы счастливчики! А у нас везде вещи.
Игорь накладывал на борт краску быстро, полосу за полосой. Дунин прекратил работу и смотрел.
- В самом деле мастер, - сказал он. - Может, и название сможешь на борту написать?
- Раз плюнуть, - похвастался Игорь. - Я по-печатному могу почти что без линейки писать.
- Слов нет, какой ты клад для коллектива! - восхитился Дунин. - Однако и хитрости у тебя хватает: такой талант скрываешь почти две недели.
- Я не скрываю, - вздохнул Игорь. - Может, я и сам рад порисовать буквы для стенгазеты или бюллетеня какого, да никто не просит...
- Ладно, оправдываются у нас в кабинете Вороны Карковны, - остановил его Дунин. - Я сам не люблю на работу напрашиваться, ничуть тебя не осуждаю. Название одного велосипеда будет "Нептун", а другого "Нерей". Когда краска на бортах просохнет, тогда напишешь. Она до завтра сохнуть будет. Заканчивай и мой борт, у тебя лучше получается. Потом поныряем с причала. Папа тебе, как ценному работнику, разрешит.
Закончив красить, они пошли на причал, поныряли с него, поплавали в своё удовольствие, заплывая на сколько хочется, потом улеглись на гальку загорать под большим камнем, подальше от работающих на пляже пионеров.
Игорь совсем простил Дунина и проникся к нему прежним доверием.
- Скажи, кто такой был Нептун? - не побоялся он проявить невежество.
- А ещё в Ленинграде живёшь! - изумился Дунин. - Это же древний бог морей!
- Что древний бог морей, это я знаю, - сказал Игорь. - А вот что такое "бог" и чем он занимается?
- Бог... - стал размышлять Дунин. - Ну, это тот, кто всем управляет и всё может.
Игорь засомневался:
- Разве кто-нибудь может всё мочь?
- Всё мочь, конечно, никто не может, - согласился Дунин, - поэтому и бога быть не может. Его люди выдумали.
- Зачем?
- Ну, как же ты сам не понимаешь! Чтобы интересней было жить. Чтобы можно было праздники устраивать. В честь старшей вожатой или Вороны Карковны неудобно праздник устраивать, а в честь бога Нептуна - пожалуйста. Веселитесь, сколько хотите, никому не обидно. Про богов можно сказки придумывать, разные небывалые приключения, можно врать сколько хочешь, и никто не придерётся: с богом всё может случиться.
- Вот в чём дело, - понял Игорь. - Тогда бог - это хорошая выдумка. А почему бога моря так странно назвали: Нептун?
- Наверное, потому, - опять задумался Дунин, - что бог земли назывался Птун. Значит, бог моря - Не-Птун.
- А Нерей - это кто?
- Помощник Нептуна, тоже бог. Помощник Птуна назывался Рей. Вот помощник Нептуна и получился Не-Рей, понимаешь?
- Ясно... Есть такой город за границей: Неаполь. Наверное, Аполь тоже имеется?
Дунин кивнул:
- Обязан быть. Где-нибудь неподалёку и такой похоженький. Вот их и называют Аполь и Не-Аполь, чтобы приезжие туристы не путались.
- А ещё у нас есть учительница Нечаева Галина Михайловна.
Дунин сразу объяснил:
- Её так назвали, чтобы отличать от какой-нибудь Чаевой.
- Ну, от слова "чай" фамилии не бывает! - возразил Игорь.
- Как же не бывает? Даже Чайковский бывает, есть такой знаменитый композитор, знаешь?
- Конечно, он "Времена года" сочинил.
- И оперу "Евгений Онегин", - добавил Дунин. - А композитор Прокофьев, который сочинил оперу "Петя и волк", тот происходит от "кофе".
- Как интересно про слова думать, - сказал Игорь. - Чего что обозначает, что от чего происходит... Просто фамилия, а тоже имеет какое-то значение, не с лампочки берётся. Слушай, а может быть фамилия сразу от двух слов - например, от "чая" и от "кофе": композитор Чайкофьев? Не знаешь? Он бы сразу взял и сочинил обе оперы - и "Евгения Онегина", и "Петю и волка".
- Чтобы оперы сочинять, не только фамилия нужна, - предположил Дунин.
- Да я понимаю, - сказал Игорь. - Это я так, разговариваю.
Слева донеслись вопли и визги. Захар Кондратьевич разрешил хорошо поработавшему отряду моряков купаться.
- Всё равно это не купание, - махнул рукой Дунин. - Папа им, ну, метров на двадцать разрешит дальше заплывать, чем физрук... Ты зря не пришёл на час раньше.
- Что, весь бы велосипед успел покрасить?
- Думаю, тогда ты велосипед не стал бы красить. - Дунин усмехнулся. - Графиня на причале с Лариской танец морской девы репетировала. Как раз перед твоим приходом ушли. Не отворачивайся, всё равно вижу, что покраснел. Они когда мимо меня проходили, я слышал, как Лариска жаловалась Графине, что Марина Алексеевна её грамоту зажилила и не отдаёт.
- Она не совсем зажилила, - возразил Игорь. - Повесила в кабинете, а после смены обещала отдать.
- Не отдаст, - покачал головой Дунин. - Она такой человек, обожает всё выдающееся. Видал, сколько там в кабинете разных грамот и дипломов висит за спорт, самодеятельность, за технику? Коллекция!
Игорь вздрогнул:
- Нет, обязана отдать, как же так...
- Чепуха, - сказал Дунин. - Уговорит Лариску, та ей сама подарит.
- Это не честно, - сказал Игорь. - Слышь, она там висит без охраны, а Марина Алексеевна выходит и кабинет не закрывает. Любой может стырить.
- Как же, у неё стыришь! - присвистнул Дунин. - В тот же миг весь лагерь перевернёт, не успеешь ни за ограду вынести, ни в землю закопать. Это тебе не Пётр Иваныч, растяпа, у которого можно перед носом электроточило отвинтить и унести. Был в прошлом году такой случай...
- А кому оно понадобилось?
- Поварятам на кухне, ножи точить... Дунин задумался.
Хлопнул себя ладонью по лбу. Воскликнул приглушённо и сипло:
- Можно стырить! И ничего не будет. И главное, никто не будет обижен, вот ловко-то!
Он захохотал.
- Это как же? - Игорь вылупил глаза.
- Пойдём в ангар!
Дунин провёл Игоря в свою комнату и усадил за стол. Положил перед ним лист бумаги и ручку. Достал из тумбочки плотную бумагу с золотой надписью БЛАГОДАРНОСТЬ, положил перед Игорем.
- Попробуй переписать точно так же, как здесь. Как говорится, скопируй. Линейку надо?
- Попробую, - сказал Игорь, всё больше удивляясь. - Дай, конечно, линейку, с ней быстрее получится.
Получив линейку, стал писать ровными печатными буквами:
"Тов. ДУНИНУ Захару Кондратьевичу за активное участие в работе по организации культурно-массовых мероприятий..."
Старательно вывел последние слова: "Начальник пионерского лагеря ЛАСПИ Шабуника М. А.".
- А как же рисунки, подпись? - спросил Игорь.
- Этого пока не надо. Дай-ка, сравним...
Дунин поставил оба листа рядом на тумбочку и отошёл на два шага. Прищурился, посмотрел через кулак.
- Сам бы не увидал, - не поверил бы. - Дунин поглядел на Игоря с новым выражением на лице. - А ты ещё спрашиваешь, как же!
Игорь заволновался. Смутные догадки мелькали в его голове, одна перебивала другую, потом появлялась третья, и весь этот беспорядок никак не мог превратиться в определённую мысль.
- Что ты придумал? - спросил он осипшим голосом. - Скажи!
Дунин молча сел на кровать, запустил пальцы в волосы и стал чесаться. Игорь терпел. Он понимал, что Дунин не от того чешется, что голова грязная, рядом с ангаром душ есть, банного дня ждать не надо. Чешется Дунин по другой, тайной пока причине, и ничего неприличного в этом, наверное, нет, а только так кажется.
Наконец Дунин опустил руки, положил их на колени.
- Пиротехника! - Он смотрел на Игоря ясными карими глазами, и его губы постепенно растягивала улыбка. - Завтра папа уезжает в Севастополь за пиротехникой к празднику Нептуна. Приедет только послезавтра. Всю ночь ангар в нашем распоряжении.
Игорь начал понимать. Беспорядок мыслей и предположений прекратил своё кружение в голове.
- После отбоя и проверки дежурного воспитателя, - продолжал Дунин, - ты бежишь из отряда и тайно скрываешься в неизвестном направлении. Там я тебя жду. Мы с тобой подкрадываемся к кабинету Марины Алексеевны, бесшумно в него проникаем, похищаем грамоту и опять скрываемся в неизвестном направлении.
- В каком это неизвестном? - не понял Игорь.
- Это я для красоты, - Дунин махнул рукой, - на самом деле бежим в ангар, тайно и незаметно, чтобы никто не учуял. Перерисовываем всю грамоту, вставляем наш рисунок в рамку, а настоящую прячем в глубокий замурованный тайник. После этого снова бесшумно проникаем в кабинет, вешаем нарисованную грамоту на стенку и бесследно скрываемся.
- Тут много неясного... - Игорь незаметно для себя стал одной рукой чесать голову.
- Ещё сутки впереди, додумаем. А теперь беги, а то ужин прозеваешь.
Глава шестая
Весь вечер Игорю было как-то муторно и даже страшновато. И наутро он проснулся с нехорошим ощущением, но во время купания всё прошло.
Отряды строем пришли на пляж, заняли свои места и улеглись на горячей гальке. Потом по микрофонной команде физрука Александра Сергеевича делали гимнастические упражнения. После этого разрешено было купаться.
Маленький кусочек моря, отведённый для купания пионеров, был отгорожен от остального пространства длинной верёвкой, к которой привязаны белые плавучие шары - буйки. Заплывать за них воспрещалось под страхом самого сурового наказания. В шестом отряде кто-то заплыл за буйки, и тут же на весь пляж разнеслась радиокоманда:
- Шестой отряд, из воды! Вожатому построить отряд и увести с пляжа!
- Что поделаешь?
Вожатый, сердясь и ругаясь, построил отряд и увёл с пляжа. Хорошо, что это произошло перед самым концом купального времени, не так обидно шестому отряду.
- Делай вывод, - внезапно сказал Игорю вожатый Андрей Геннадиевич.
Игорь вздрогнул:
- Какой такой вывод?
Ему показалось: вожатый каким-то чудом прознал, что они с Дуниным замыслили похитить грамоту, то есть не похитить, конечно, а просто подменить.
- Тут можно сделать два вывода, - сказал Андрей Геннадиевич. - Во-первых, тот вывод, что твоё личное поведение прямо влияет на судьбу всего отряда, а второй вывод тот, что некоторые поступочки уже не исправишь. Сделал, и всё. Не переделаешь. Или ты успел на самолёт, или опоздал на него, одно из двух, третьего не дано. Отстал. Бойся отстать, Судаков Игорь.
"Не знает, - успокоился он. - Да и откуда ему знать?" И сказал вожатому:
- А я что? Я не опаздываю. И за буйки не заплываю.
- Ещё б тебе заплывать, когда тебе даже с причала нырять разрешают!.. И сегодня небось в личное время на пляж побежишь, найдёшь причину... Эх, нет у меня прав на ваше личное время, а то бы я тебе хороший руль приделал.
- И совсем не на пляж, - возразил Игорь. - Сегодня в личное время я пойду работать в кружок "Природа и фантазия".
- В самом деле? - Лицо вожатого подобрело. - Поглядим, чего ты там нафантазируешь. Но это хорошо. У Ивана Ивановича коллектив крепкий, дисциплинированный. Держись за него, если уж тебя приняли.
- Всеми руками! - пообещал Игорь.
* * *
Он пришёл в мастерскую, как и было велено, ровно через двадцать четыре часа и одну минуту после того, как вышел оттуда. И хотя в тот же миг в узкую дверь мастерской вломились все разом ещё двадцать пионеров, Иван Иванович сразу заметил Игоря и стал с ним разговаривать.
Достал из-под стола вчерашний сучок и спросил:
- Что решил делать: оленя, динозавра или балерину?
- Балерину, - сказал Игорь, чуточку подумав.
- А ты хорошо её видишь? Погляди на сучок внимательно... Теперь закрой глаза. Смотри. Видишь балерину?
- Вижу, - сказал Игорь, не раскрывая глаз.
Он в самом деле видел, и не одну балерину, а даже двух: ему виделось, как Лариса репетирует с Валентиной Алексеевной на площади Космонавтов.
Иван Иванович остался доволен:
- В таком случае дело пойдёт. Открывай глаза. Игорь спросил, взяв сучок:
- С чего начинать?
У стола Ивана Ивановича топталась очередь с более серьёзными вопросами, чем "с чего начинать". Первый в очереди стоял Коля, тот самый который отломал ногу. Коля протягивал Ивану Ивановичу готовое произведение: крокодила с раскрытой пастью, на коротких, толстых ногах, с зубчатым хребтом вдоль спины. Хвост у крокодила завивался, такой уж попался сучок.
- Хорош, претензий не имеется, - сказал Иван Иванович и поставил крокодила на полку. - Обсудим его потом, когда немного освобожусь, вон сколько желающих. А ты, Коля, прежде чем начинать новую вещь, объясни, пожалуйста, Игорю, с чего мы всегда начинаем работу.
- Пойдём объясню, - согласился Коля.
Игорь слегка расстроился. Он рассчитывал, что Иван Иванович сам будет с ним заниматься, а тут дал в учителя такого же пионера, да ещё который ногу отломал.
Они вышли во дворик. Игорь увидел два длинных стола, заваленных сучками, стружками, инструментами, наждачной бумагой и тряпками.
На стульях, лавках и суковатых поленьях сидели мальчишки и девчонки, резали, чистили наждачной шкуркой, мазали олифой, натирали тряпками и покрывали лаком свои деревянные изделия.
Присели на кривой сухой ствол горного дуба, опираясь спинами о каменный забор.
Коля стал объяснять:
- За сучками мы ходим в лес. Находим, которые на земле лежат, или отпиливаем засохшие. Живые не берём. Во-первых, Иван Иванович строго запрещает, а во-вторых, с ними трудно работать. Живое дерево никогда до блеска не натрёшь. Тебе сучок даром достался, но ты не думай, никто не завидует, у нас хватает. Погляди, какой он у тебя весь пока что некрасивый...
Игорь вступился за свой сучок:
- Очень даже красивый!
- Это тебе, как новенькому, кажется. На нём кора, видишь?
- Ну, кора. А что?
- Всю её надо убрать. Возьмёшь резец и будешь аккуратненько, понемножку, чтобы не поцарапать дерево, её обдирать. Работа противная, нетворческая, но от неё никуда не денешься. Хочется сразу рожу вырезать и лапы делать, а ты сиди и кору обдирай. Наконец ты снял кору до последней крошечки. И что дальше делать, как думаешь?
- Вырезать начну, - сказал Игорь.
- Нет. Под корой будет такая коричневая грязь, видишь?
Коля поскрёб ногтем в одном месте, где кора отвалилась.
- Понятно, - сказал Игорь. - Сверху красиво, а на самом деле просто грязь.
- Иван Иванович учит, - Коля поднял вверх указательный палец, - что всякую труху, грязь и гниль надо безжалостно удалять, какой бы она ни казалась на вид красивой. Должен остаться... как это он выражается... единый монолит!
- Красиво выражается, - кивнул Игорь.
- Иван Иванович ещё не так умеет выражаться! - сказал Коля. - Жаль, тебя не было на первом занятии. Он так выступал, как артист на сцене. Его всегда интересно слушать... Сучок у тебя удачный попался, ни одной гнилинки. Бывает, что уже вырезаешь и на трухлявое место наткнёшься. Его тоже надо удалять безжалостно. Не надейся, что потом обработаешь и замажешь, не выйдет. Иван Иванович учит, - Коля опять поднял вертикально указательный палец, - что любая гниль и труха, как её ни заделывай, как ни прячь, в будущем проявится, подведёт тебя и опозорит.
- Правильно учит, - согласился Игорь.
- Он ещё одну такую правильную вещь говорил... - Коля задумался. - Вот только слова я позабыл. Но так здорово! Прямо перед тобой сразу всё и открывается. Может, ещё раз скажет... Теперь тебе всё должно быть понятно.
- Понятно, - сказал Игорь. - Где резец взять?
- Резцы у старосты кружка, её Вика зовут. Она выдаёт, а потом обратно забирает и сдаёт после занятия Ивану Ивановичу.
- Это та Вика, у которой ты ногу отломал?
- Ногу ей давно приклеили, и ничего не заметно, можешь сам посмотреть. Из-за какого-то жеребёнка чуть не исключили.
- Оленёнка, - поправил Игорь.
- Это она так думает. Жеребёнок с рогами... В общем так: берёшь резец, снимаешь кору, потом берёшь тонкую наждачку, счищаешь всю грязь, потом предъявляешь Ивану Ивановичу, и он дальше укажет, что делать. К Вике иди сам, мне некогда, надо сучок искать для новой работы.
Взяв у Вики резец, Игорь нашёл себе местечко на пеньке и начал работать. Как и предупредил Коля, обдирание коры оказалось делом нудным, раздражающим нервы. Несколько раз подходил Коля, присматривался. Подошёл Иван Иванович, показал Игорю:
- Из этой щёлочки тоже кору вычисти, она ни к чему.
- Простите, - сказал Коля, - про щёлочки я не говорил ему.
- Фигурка будет хороша, - проговорил Иван Иванович, повертев сучок в пальцах. - Небесная танцовщица...
И тут Игорь впервые увидел прекрасную танцовщицу, летящую в стремительном танце.
- Всё-таки непонятно, - заметил он. - Как это получается? Ведь криво и косо, одно тоньше, другое толще, ни на какого человека не похоже, и вообще, простой сучок, а всё равно красиво. Почему так, Иван Иванович?
Иван Иванович потрепал его по волосам:
- Сейчас, Игорёк, ты приближаешься к величайшему открытию в своей жизни: красоте тесно в рамках действительности, она в них задыхается, красоте нужны широкие одежды твоего вымысла. Но это не значит, что твоё творчество может противоречить действительности или что кору за тебя обязан сдирать кто-то другой.
Иван Иванович мягко дёрнул мальчика за вихор и отошёл к другим ребятам.
- Во! - сказал Коля, подняв вертикально указательный палец.
- Что "во"?
- Те самые слова!
К концу занятия только половина коры была снята с будущей танцовщицы. Игорь устал и вспотел.
От долгого сидения согнувшись заныла спина и заболели плечи.
Появился Дунин.
Игорю показалось, что Дунин просочился в щёлочку между камнями забора.
- Помнишь?
- Всё время, - сказал Игорь.