Открылась дверь, и к ним заглянула светловолосая девушка.
- Мариночка, вот ты где! Одна совсем. Как же так вышло? Не волнуйся, сейчас мы что-нибудь предпримем.
"Значит, ее зовут Марина", - отметил про себя Ромка, исподволь разглядывая соседку и судорожно думая, с чего б начать разговор.
Но когда поезд тронулся, в купе вошел пожилой дядька с толстым портфелем. Через его плечо выглядывала та самая светленькая девушка.
- Этот человек согласился с тобой поменяться, - радостно сообщила она подруге. - Идем в наше купе.
Марина попросила Ромку приподнять нижнюю полку, достала из-под нее свою сумку, поблагодарила и его, и мужчину, сказала своим несостоявшимся попутчикам "до свидания" и ушла вслед за светловолосой девушкой.
- Мне какая разница, где спать. - Пожав плечами, дядька сунул свой портфель на место Марининой сумки, опустил полку и, шумно дыша, уселся.
Проводив Марину огорченным взглядом, Ромка отодвинул от себя умную книгу и дернул маму за руку.
- Доставай курицу!
Лешке есть не хотелось. Она тоже немного расстроилась из-за того, что вместо красивой девушки к ним подселили толстого дядьку. Вообще-то одну ночь все равно с кем ехать, но с актрисой было бы куда интереснее.
Поезд ускорил ход, за темным окном замелькали встречные огни. Лешка слышала, что в дороге человек первую половину времени думает о прошлом, а вторую - о будущем. И так как дорога только началась, она стала вспоминать лето, проведенное у Артема на даче. Артем - Ромкин одноклассник и их с Ромкой общий, самый лучший друг, и не только друг, а самый лучший человек на свете, теперь жил и учился в Англии, а она ждала его возвращения, а пока переписывалась с ним по Интернету. И сейчас поезд напомнил ей электричку, на которой они без конца мотались в Москву. Вернуть бы то необыкновенное лето!
От дорогих летних воспоминаний Лешку отвлек брат. Он о прошлом не помышлял, а с наслаждением ел курицу, запивал ее горячим чаем с лимоном и был вполне доволен жизнью.
- Лешк, пойди выброси.
Ромка отодвинул от себя остатки курицы и вновь уткнулся в свою черную книгу.
Она взмахнула рукой.
- Потом. А если мешает - выбрасывай сам.
А дверь их снова распахнулась, и на пороге купе появился высокий светловолосый молодой человек. Он внимательно всех оглядел, задержал взгляд на Лешке и сверкнул белозубой улыбкой.
- Здесь девушка должна была ехать. Такая… - Молодой человек сделал плавный жест. - Красивая. В блестящей куртке.
- Она поменялась. Перешла в другое купе.
- В пятое, - уточнил мужчина, занявший место актрисы.
Молодой человек благодарно ему кивнул и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Спустя некоторое время Валерия Михайловна застелила постели, брату с сестрой достались верхние места. Ромка тут же залез на свою полку и прильнул к окну. Лешка осталась сидеть внизу. Валерия Михайловна взяла мыло и полотенце и отправилась в туалет. Вернувшись, она сняла с себя сапоги, собираясь лечь спать, и тут только заметила на столе пакет с куриными остатками.
- И как я забыла! Лешка, ты же пойдешь умываться? Тогда иди прямо сейчас, там уже давно нет никакой очереди. А в тамбуре напротив туалета приподнимешь ящик и бросишь туда все это.
Чуть помедлив, Лешка взяла полотенце, прихватила пакет и вышла из купе. Выбросив мусор в ящик, она умылась и, покачиваясь в такт вагону, пошла обратно, спокойно поглядывая в окна.
Она уже подходила к своей двери, как вдруг из противоположного тамбура появился какой-то человек и пошел ей навстречу. Лешка бросила на него безмятежный взор и… замерла от ужаса. В неверном вагонном полумраке к ней приближался смертельно бледный, невообразимо страшный монстр. Из-под островерхого капюшона выбивались черные всклокоченные волосы, из кроваво-красного рта торчали длинные белые клыки. Он словно вышел из фильма ужасов. Кто это? Вампир!
Страшный вурдалак поднял костлявую руку с длинными когтями. На них была кровь!
Лешка бы закричала, но жуткий спазм сковал ее горло. Она попыталась бежать, но ноги словно приросли к полу. Оставалось зажмуриться, чтобы не видеть кошмарного лица. Сейчас, вот сейчас вопьется он в нее своими страшными острыми клыками! Сердце билось отчаянно, вот-вот выскочит из груди. Она нашла в себе силы, подняла руки, чтобы оттолкнуть от себя вампира, но руки попали в пустоту. Лешка открыла глаза - монстр исчез. Как будто его и не было.
Переведя дух, она пошла к себе и вдруг услышала взрыв хохота. Он доносился из соседнего купе. Дверь в него была приоткрыта, и Лешка вернулась назад и заглянула в щелочку. Там, как говорится, яблоку было негде упасть: похоже, вся театральная труппа поместилась в этом маленьком закутке. Лешка увидела Марину. Рядом с девушкой сидел тот самый молодой человек, который искал ее в их купе. Он весело подмигнул Лешке. А на столике лежали черный капюшон с накидкой, страшная белая маска и перчатки с красными пальцами.
"Могла бы догадаться, что это такой костюм. Здесь же актеры едут". - Подосадовав на свою несообразительность, Лешка ретировалась. Ее страх давно прошел, но сердце продолжало бешено биться.
Она хотела рассказать обо всем Ромке, но он уже крепко спал. Укачанная поездом, Лешка вскоре успокоилась и тоже сладко заснула под стук колес, а проснувшись, совсем забыла об этом незначительном происшествии.
Глава III ВСТРЕЧА НА ВОКЗАЛЕ
Незаметно настало утро. Миновав пригороды, искусственное водохранилище, поезд подкатил к перрону, и Валерия Михайловна помахала в окно своей подруге. Александра Юрьевна пришла на вокзал с дочкой. Катьку Лешка видела, когда им обеим было лет по пять, и хотя сама выросла, Катька ей представлялась все такой же маленькой и капризной. Однако кругленькая, пухлая девчушка превратилась в высокую хорошо сложенную девочку с весело смотрящими на мир большими карими глазами. У нее были длинные светло-каштановые волосы, аккуратный короткий носик и задорная улыбка. Ромка все это отметил тоже, и хотя Катькина внешность ему понравилась, виду он не подал, а лишь сказал "здрасьте" матери и дочери и снисходительно бросил:
- Посмотрим, что у вас за город.
Их матери обнялись. Увидев это, Катька вдруг кинулась Ромке на шею. Он этого не ожидал и конфузливо отстранился. Ничуть не смутившись, Катька от него отошла, порывисто обняла Лешку и затараторила:
- Как я рада, что вы к нам приехали. А тебя по-прежнему Лешкой зовут? Или Олей?
- Лешка она, - ответил Ромка.
Это имя он дал сестре сам. Когда она родилась, он был совсем еще маленьким и, хотя говорить начал очень рано, выговорить "Олюшка" - так стали звать сестренку взрослые - ему было не под силу, у него получалось короче: Лешка. Так ее все и стали звать.
- Вот и хорошо, мне имя Лешка больше нравится, - закивала Катька. - Я вас давно жду, скучно вам здесь не будет, вот увидите. У меня куча всяких дисков, и можно сходить в Дом актера, и в театр, и в цирк, и на лошадях покататься.
- На лошадях? - вдохновился Ромка.
Катька не ответила. Глядя через его плечо, она замахала рукой и радостно закричала:
- Здравствуйте, Марина Владимировна!
Лешка с Ромкой обернулись и увидели уже знакомую девушку. Вслед за другими актерами она шла по перрону. Заметив Катьку, Марина приветливо улыбнулась.
- Здравствуй, Катюша. Знакомых встречаешь?
- Ага. Вот их. - Катька указала на брата с сестрой. - Это мои гости. Они ко мне из Москвы приехали. А занятие у нас когда будет?
Марина снова улыбнулась, на сей раз брату с сестрой, и отвела назад свои волнистые волосы.
- Теперь не скоро. Мы снова уезжаем, и боюсь, что не смогу уделить вам время до отъезда. Все дни расписаны по минутам, и репетиции, и спектакли, и выступления. Сегодня, кстати, вечер в Доме актера. Придете в каминный зал?
- Придем? - Катька вопросительно посмотрела на Ромку с Лешкой и сама за них ответила: - Конечно, придем!
- Вот и хорошо. - Марина взглянула на Ромку и снова улыбнулась, а он вдруг покраснел до самых ушей. На его счастье, девушка уже отвернулась, так как ее снова кто-то окликнул.
Тоже сошедшая с поезда пожилая женщина шла к ним. Марина шагнула ей навстречу.
- Доброе утро, Ирина Сергеевна.
- Доброе, доброе. Мариночка, надеюсь, вы не забыли об обещанной экскурсии?
- Нет, конечно. - Марина повернулась к ребятам. - Я буду показывать город Ирине Сергеевне, если пожелаете, можете к нам присоединиться. Встречаемся в двенадцать у Центрального телеграфа. Ну, пока.
- Пока, - громче всех сказал Ромка.
Девушка примкнула к поджидавшим ее актерам и вместе с ними скрылась в здании вокзала. Ромка проводил ее глазами и толкнул сестру.
- Ты не забыла, что мы должны сходить к родственнице Дарьи Кирилловны? И хорошо б поскорее.
- А погулять с ними по городу ты разве не хочешь? - Лешка указала подбородком на Марину и женщину.
Изобразив полное равнодушие, Ромка пожал плечами.
- Так и быть, уговорила.
- Тогда какие проблемы? Сходим к тете Симе потом. Катя нам покажет, куда идти. Катюш, а ты Марину откуда знаешь?
- Марина Владимировна - мой преподаватель. Она не только на сцене играет, но и руководит нашей театральной студией. И мы все к ней в театр ходим. Нас на все спектакли бесплатно пускают, - похвасталась Катька. - Очень жалко, что занятий больше не будет, а то я бы вас с собой взяла. У нас в студии знаете как интересно!
- Ты, значит, хочешь стать актрисой?
- Посмотрю. Там видно будет.
- А куда они едут? Опять в Москву? - обрадовался Ромка.
- Нет, - разочаровала его Катька. - В Париж, на Мольеровский фестиваль. Везут туда "Полоумного Журдена" Булгакова.
Ромка нахмурил брови, боясь показать свою неосведомленность.
- Это какого же Булгакова? Который "Мастера и Маргариту" написал, что ли?
- Ну да, он. Только Булгаков был еще и драматургом. У него знаешь сколько пьес? Четырнадцать! "Собачье сердце", "Дни Турбинных"… И фильмы такие есть. А один ты вообще наизусть знаешь.
- Я? - удивился Ромка.
- И ты, и все мы. "Иван Васильевич меняет профессию". Его же по мотивам его пьесы сняли. А в "Полоумном Журдене" он по-своему интерпретировал Мольера, взяв за основу его "Мещанина во дворянстве", - с видом знатока объясняла Катька. - Потому они и едут на Мольеровский фестиваль. Ясно? У них такой интересный спектакль получился! А вы в Москве разве "Журдена" не смотрели?
- Не-а.
- Жаль. Но они, я уверена, поставили его лучше, чем где бы то ни было, иначе бы им первое место не дали и какой-то приз. Их театр второй год всего существует, прежде он был самодеятельным, а потом стал профессиональным, "Триумф" называется. Они теперь Дом культуры арендуют, самостоятельными стали. И свое название вполне оправдывают, недаром за границу уже второй раз едут. Полгода назад в Голландии побывали, на Чеховском фестивале, "Чайку" туда возили. Вы и "Чайку" в Москве не видели? И не читали?
С большим неудовольствием Ромка покачал головой. Он сам привык блистать эрудицией и хвастаться, что все обо всем знает, а тут его уличает в невежестве какая-то соплячка.
- Нет, не видели, - вызывающе сказал он. - И вообще мы Чехова толком еще не проходили. "Читать - значит думать чужой головой вместо своей собственной". Так Артур Шопенгауэр говорил.
По правде говоря, в этом вопросе Ромка не совсем был согласен со знаменитым немецким философом, но ему хотелось сразить Катьку своими познаниями. Однако Катька с полным равнодушием отнеслась к столь авторитетному высказыванию.
- Ты так считаешь? Зря. А "Журдена" вы должны посмотреть. Могу сводить вас к ним на репетицию. Вам понравится, вот увидите!
- Сходим, - сразу согласился Ромка и перевел разговор на другую тему: - А вы далеко от вокзала живете?
- Нет, почти рядом. Сейчас мы воспользуемся транспортом, потому что вы с вещами, а могли бы и пешком дойти минут за двадцать. Мы, можно сказать, в самом центре живем.
Транспорта на вокзале было много, друзья не успели замерзнуть на холодном осеннем ветру.
- А вот и наш троллейбус, - сказала Александра Юрьевна.
Девчонки уселись на заднем сиденье, Ромка остановился рядом.
- Мама говорила, что у тебя компьютерных игр много. "Сталкер" есть?
Катька утвердительно кивнула.
- Угу. Я его весь прошла.
Сам Ромка одолел только половину этой игры, а потому почувствовал невольное уважение к этой жизнерадостной и уверенной в себе девчонке.
Он смотрел в окно на незнакомые дома, теряющие багряную листву деревья - в Москве они давно стояли голыми, - и радовался, что приехал. Начинались каникулы классно. Что же будет дальше?
Ехали они и впрямь недолго, всего четыре остановки. А затем перешли на противоположную сторону красивой, видимо, главной улицы города, спустились с крутой горы до перекрестка, миновали небольшой продуктовый магазин и остановились у серого двухэтажного здания.
- У вас такой огромный дом? - удивился Ромка. Он знал, что дом у Катьки частный, но не предполагал, что такой большой.
Тут же разъяснилось, что Катькиным родителям принадлежит только его шестая часть.
Александра Юрьевна открыла калитку во двор и подвела их к лесенке, ведущей на небольшое крыльцо второго этажа.
- Наш дом старинный, - говорила она по дороге. - В петровское время им владел всего один человек, по преданию, какой-то купец. Вон там у него за отсутствием холодильника был ледник, но потом его перестроили. - Она указала на небольшой одноэтажный домик в глубине двора. - А владельцев нашего дома сначала стало двое, затем четверо, а теперь и вовсе шестеро. Надеюсь, больше наш дом не будет делиться, а то развалится. А какой раньше у нас был сад! А теперь там одни гаражи, бензин и выхлопные газы.
Упоминание о петровских временах вызвало у Ромки желание поискать клад еще и здесь.
- А от сада хоть что-то осталось? - с надеждой спросил он. - Или там все перекопано?
- Да уж копано-перекопано.
- Жалко. А подвал у вас есть?
- Подвала нет.
Ромка задрал голову кверху и оглядел покрытую шифером крышу.
- А чердак чей?
- Чердак общий. На него никто не претендует. Лишь бы крыша не протекала.
- Ясно. - От матери Ромка перешел к дочери. - Катька, скажи, пожалуйста, а что у вас на чердаке есть?
- Там-то? Пыль да голуби дикие. Воробьи еще.
- Заходите, - пригласила гостей Александра Юрьевна, распахивая перед ними дверь.
- Ты, Рома, теперь на каждом шагу будешь клады искать? - с ехидством спросила Лешка, когда они оказались в просторной солнечной комнате с большими окнами, за одним из которых высилась раскидистая яблоня, - то, что осталось от большого сада.
- Ну, один-то у нас точно намечается. - Ромка потер руки и довольно улыбнулся. Ему здесь все больше и больше нравилось. Скорей бы оказаться на улице Сакко и Ванцетти.
Глава IV ЭКСКУРСИЯ
- Это ваша главная улица? - спросила Лешка у Катьки, когда они, позавтракав, поднялись по горе наверх и остановились у Центрального телеграфа - высокого красивого здания, огромное табло на котором поочередно показывало время и температуру воздуха.
Подруга кивнула.
- Да. Когда-то она называлась Большой Дворянской, а потом стала проспектом Революции. А мама моя говорит, что его следовало бы назвать проспектом Бунина.
- Почему?
- А потому, что в его начале стоит бунинский дом-музей. - Она взглянула на часы. - Уже двенадцать. А вот и Марина Владимировна.
Катькины губы сами собой расплылись в улыбке, она помахала своей наставнице рукой.
Актриса шла по проспекту с двумя пожилыми женщинами, одну из них друзья видели сегодня утром на вокзале.
- Ирина Сергеевна и Антонина Борисовна - ученые из Петербурга, приехали сюда на Мандельштамовские чтения, а сейчас хотят пройти по местам, связанным с его именем, - объяснила Марина цель прогулки.
- Дарью Кирилловну бы сюда, - шепнул Ромка Лешке. - Как в воду глядела, что мы увидим эти места.
- Я не экскурсовод, - продолжала Марина, - да такой экскурсии и не существует, но когда я познакомилась с творчеством этого поэта, меня взволновала его трагическая судьба и роль нашего города в его жизни. И я постаралась как можно больше узнать о его пребывании здесь. А потом стала делиться своими знаниями с другими. Есть же Москва булгаковская и цветаевская, Петербург Достоевского, я и подумала, что должен быть мандельштамовский Воронеж. И выяснилось, что, несмотря на новостройки и огромные изменения, он существует, и я очень хочу, чтобы люди о нем знали.
- Знаете, как здорово она его стихи читает, - прошептала Катька.
Ромка терпеть не мог ни стихов, ни экскурсий, к тому же ему не терпелось поскорее попасть к родственнице Дарьи Кирилловны и поискать в ее доме клад. Однако он, сам толком не понимая почему, не мог отказаться от общества Марины и шел за ней как приклеенный.
Она перевела их через узкую дорогу и остановилась.
- Время у нас ограниченно, поэтому начнем прямо отсюда, не соблюдая хронологии. Вы, наверное, знаете, что Мандельштам написал здесь книгу стихов под названием "Воронежские тетради"?
Профессорши, конечно же, были об этом прекрасно осведомлены, но девушка апеллировала к своим младшим спутникам, и Лешка вспомнила, что что-то подобное им говорила Дарья Кирилловна, а перед отъездом она полистала мамин томик его стихов, почитала предисловие к нему и со знанием дела кивнула.
- А за что его сюда сослали-то? - шепотом спросил Ромка у Катьки, постеснявшись обратиться к Марине. Катька закатила глаза.
- Как, ты разве не знаешь? В те времена все боготворили Сталина, а он написал про него та-а-кое стихотворение. Памфлет, короче. Про его тараканьи усищи. А начинался он так: "Мы живем, под собою не чуя страны…", в смысле, не имея ни на что никаких прав. Вот его и сослали сначала в Чердынь, на Урал, а потом разрешили поселиться в Воронеже.
- Сталин издал резолюцию "изолировать, но сохранить", и она действовала четыре года, - услышав ее, продолжила Марина. - Три из них пришлись на наш город. И, несмотря на вынужденную ссылку, поэт полюбил наш город. Жизнь тут стала для него своего рода передышкой перед более страшными испытаниями. И как раз вот здесь было одно из его временных пристанищ, - девушка указала на здание, следующее через дорогу за телеграфом. - До войны здесь стоял двухэтажный дом, одна из квартир которого принадлежала сотруднику НКВД, чекисту-"мышегубцу". Так его называла Надежда Яковлевна, жена Мандельштама. Он не только следил за ними, но и издевался. Например, ловил мышей и на их глазах поджигал.
- Бр-р, - поежилась Лешка, - противно-то как.
- А место это историческое. Именно здесь в 1936 году их обоих посетила Анна Андреевна Ахматова.
А в комнате опального поэта
Дежурят страх и муза в свой черед.
И ночь идет,
Которая не ведает рассвета.
- Это строки из ее стихотворения "Воронеж". А останавливалась Ахматова не здесь, а у другого своего друга, он жил в конце моей улицы, она тогда Поднабережной называлась. - Катька снова хвасталась своими знаниями.
- А где мемориальная доска? - спросила одна из женщин.