А тем временем Олемемнона и гиполитан оттесняла массивная фаланга копейщиков. Длинные копья проникали между сомкнутых щитов, пронзая шеи и глаза, пробивая насквозь черепа. Многим отважным воинам удавалось проскочить меж копьями и добраться до вражеского строя, но место павших имперцев тут же занимали другие. Гиполитанки осыпали врага дротиками, новая басилиса то и дело выводила своих воительниц в короткие отчаянные вылазки, чтобы убить как можно больше копейщиков и тут же отступить, прежде чем подоспеет свежий полк.
Ополченцы сражались плечом к плечу с дружинниками, но им не хватало опыта и выдержки профессиональных солдат, поэтому постепенно стена щитов начала прогибаться под напором врага. Фиррина отправляла к ним всех свободных дружинников, чтобы укрепить ряды, и скоро ее собственные позиции ослабели настолько, что помощь потребовалась уже ей самой. А ряды прогибались все дальше…
Беллорум внимательно наблюдал за битвой в подзорную трубу, но дрожащий свет факелов лишь на миг выхватывал из темноты то одно, то другое, и разобрать что-нибудь в этой пляске было решительно невозможно. Полководец раздраженно опустил трубу и перевел взгляд на горизонт, над которым вскоре должна была взойти луна. Робкое сияние в той стороне медленно, но верно набирало силу, и вот уже по небу протянулась серебристая полоска света. Беллорум улыбнулся уголками рта: теперь-то его воины увидят каждую свою жертву.
Ярко-желтый диск медленно выкатился на звездное поле. Он сиял так ярко, что Беллорум с легкостью разглядел стрелки на своем хронометре, отметив точное время этого великого момента - для потомков. Снова обратив взгляд на поле боя, он увидел, как тени трусливо пятятся, отступая перед могуществом света. Вскоре стало светло, почти как днем, и полководец поднял подзорную трубу, чтобы полюбоваться тем, как его армия берет штурмом защитные сооружения.
В тот же миг он ясно увидел королеву варваров - она сжимала в руке древко порванного в клочья знамени. Беллоруму даже показалось, что сквозь грохот битвы он слышит ее девчачий голос, призывающий на помощь…
- Поздно, дитя мое. Сдается мне, твоя стена рухнула, - произнес он с победной ухмылкой.
- Ко мне! Ко мне! - кричала солдатам Фиррина, развернув боевое знамя конницы и барсов.
Гиполитан и отряды дружинников захлестнула кипящая волна вражеских войск, но королева ничего не могла поделать - ряды ополчения все-таки не смогли сдержать врага. Тараман-тар встал на задние лапы и, живой башней возвышаясь над противниками, грозно прорычал в ночное небо.
- Скорее, Фиррина, залезай ко мне на спину. Надо спасти наших!
Девочка без колебаний вскочила к нему на плечи и издала боевой клич. Гигантский барс обрушился на вражеские ряды, прорываясь к окруженным гиполитанам, белые вервольфы кинулись за ним, не щадя противников. Воины Фиррины, ее спешенная конница, последовали примеру королевы и вскочили на спины к своим соратникам-барсам. Они рубили и кромсали врага, мечами, когтями расчищая дорогу к гиполитанам и дружинникам. И вот они прорвались к окруженным войскам и уже плечом к плечу с ними отвоевали гребень оборонительного вала. Там они закрылись щитами, окруженные врагом со всех сторон и безнадежно отрезанные от города. Крошечный гарнизон, оставленный защищать стены, закрыл ворота и приготовился принять последний бой за Фростмаррис.
А на остатках оборонительного вала новая басилиса и Олемемнон спешно отдавали приказы солдатам и дружинникам, укрепляя стену щитов, в то время как Фиррина со своим войском заняла позиции вокруг боевого знамени.
- Встанем здесь - и умрем, тар, - решительно сказала Фиррина.
- Встанем здесь, - согласился Тараман. - Но не будем загадывать наперед. Мы ведь все еще живы.
Над полем битвы вдруг повисло зловещее безмолвие. Защитники с удивлением увидели, как враг отошел и выстроился вокруг них. Со всех сторон, куда ни глянь, их окружало сплошное море чужих солдат. В неверном лунном свете соратникам Фиррины на миг показалось, что это призраки, бестелесные и бессильные. Одно легкое дуновение ветра - и их не станет. Но потом иллюзия вдребезги разбилась, когда "призраки" запели. Неблагозвучный, режущий ухо мотив разнесся над полем, становясь громче по мере того, как песню подхватывали все новые и новые полки.
- Что они делают? - озадаченно спросила Фиррина.
- По-моему, поют тебе хвалебную песнь, - ответил Тараман. - Прислушайся - и услышишь свое имя среди незнакомых слов.
- Как мило, - презрительно хмыкнула королева, хотя в глубине души была очень тронута этим признанием ее отваги. - Это значит, что они уйдут и оставят нас в покое?
Тар горько усмехнулся.
- Сомневаюсь.
Внезапно пение прекратилось, и по рядам пронесся грохот: солдаты ударили копьями, мечами и топорами по щитам. Звук все нарастал громогласным крещендо, потом резко оборвался, и поле снова затопила тишина. Затем посыпались приказы от офицеров каждого полка, и солдаты разомкнули ряды, образовав коридор. Сквозь него к защитникам Айсмарка двинулась черная масса солдат. Они не несли с собой факелов, их доспехи и форма были чернее ночи. На ходу они разворачивали знамена - тоже совершенно черные, без всяких эмблем или символов. Это был элитный Черный легион под личным командованием Беллорума. Его воинов называли "непобежденные и непобедимые", и никому еще не удавалось устоять против них.
- Начинается, Тараман, - тихо произнесла Фиррина и, резко повысив голос, прокричала: - Готовьтесь принять незваных гостей!
А далеко от поля боя, глубоко-глубоко во мраке разгоралась крошечная искорка разума…
Проросшее зернышко, частичка личности прочно утвердилась у него в голове. И он поднимался ей навстречу, навстречу самому себе, разрастаясь и постепенно занимая все больше места. И вот уже черепная коробка вновь полностью превратилась во вместилище разума, но он продолжал осваивать покинутое пространство - отростки ощущений протянулись по телу, а затем и вовне, уловив запахи, образы, звуки…
Откуда-то возникло имя - Оскан - и подошло ему. Он ухватился за это имя и взял его себе. Имя было ключом к его памяти, и он знал это. Но еще прежде, чем он воспользовался этим ключом, где-то на границе возрожденного разума заворочалась тревожная мысль: "Они здесь!"
"Кто здесь?" - удивился он и понял, что не узнает ответа, если не позволит вернуться своей памяти. И он позволил. Воспоминания хлынули на него как из опрокинутого чана: о детстве, о юности, о матери, о Фиррине, о войне и… о боли! О невыносимой боли!
Он вскрикнул и сел, провел по телу руками, уверенный, что пальцы наткнутся на обожженную плоть, но вместо этого ощутил гладкость нетронутой кожи. Не в силах поверить, он свел пальцы. У него есть руки! Оскан быстро ощупал себя - оказалось, у него снова есть и лицо, и ноги, и все остальное, что забрала дикая боль! Но он ничего не видел! Он ослеп!
Нет, просто вокруг кромешная тьма. Приглядевшись, ему удалось разглядеть далеко справа дверной проем - он был лишь чуть светлее, чем все вокруг. Юноша свесил ноги со своего ложа, и они погрузились во влажную грязь. А когда он встал, от тела отпали какие-то странные трубки и шлепнулись на пол. Он робко сделал первый шаг - ноги надежно держали его. Тогда Оскан упал на колени и воскликнул:
- Богиня! Я исцелился! Я здоров!
Он молча помолился, раскачиваясь и вознося хвалу богине.
А потом откуда-то снова пришли тревожные слова: "Они здесь!"
И тогда он со всей отчетливостью вспомнил о войне и чуть не задохнулся.
- Они здесь! - закричал юноша во весь голос и, вскочив на ноги, бросился к двери.
За ней оказался лестничный колодец, и Оскан поспешил наверх, к свету. Однако так быстро, как он хотел, не получилось, потому что лестница оказалась полуразрушена и ему пришлось едва ли не ползти вперед, нащупывая дорогу. Наконец он, щурясь, выбрался на свет.
Свет исходил от единственного факела, но Оскану он показался слишком ярким. Из глаз хлынули слезы, Ведьмак зажмурился, но со временем смог приоткрыть веки и оглядеться. Помещение было совершенно незнакомое. Похоже на сводчатый подвал, наверное, где-то под крепостью, но где именно - непонятно. На голом полу виднелись чьи-то следы, и Оскан двинулся по ним. Сверху доносились приглушенные голоса. Юноша остановился: нельзя, чтобы его задержали. Словно соглашаясь, голос в голове прокричал: "Они здесь! Они здесь!"
Он быстро принял решение и, как только голоса удалились, проворно взбежал по ступенькам, бесшумно ступая босыми ногами. Теперь он наконец понял, где находится: лестница вывела его в палату лазарета. Осмелев, Оскан через ближайшую дверь выскочил в коридор, оттуда - прямо в озаренную луной ночь. Во внутреннем дворе крепости никого не оказалось: все солдаты гарнизона поднялись на городские стены, наблюдая за ходом сражения.
Мальчик побежал по улицам к южным воротам. По пути он почти никого не встречал, а если кто и видел Оскана, то в темноте принимал его за городского призрака, потревоженного гибельным поворотом событий, таким бледным было его лицо.
Оскан бегом добрался до опущенной решетки, нашел лестницу, ведущую на стену, и взбежал на самый верх. Перед ним раскинулась прекрасная равнина, залитая сиянием полной луны. А на поле бушевала битва. Фиррина, Тараман и остатки их войска пытались выстоять перед напором бесчисленной имперской армии. До слуха Оскана донесся звон доспехов, почему-то неясный и какой-то нереальный, словно все это лишь мерещилось ему.
Солдаты на городской стене кричали и стонали от отчаяния, кто-то даже метал копья в тщетной попытке помочь королеве и ее армии. Врагов было слишком много, у Фиррины не осталось никакой надежды… В отчаянии оглядываясь вокруг, Оскан ощутил, как внутри него растет сила. Небо всколыхнулось и сморщилось, что-то зрело и копилось там, совсем как тогда, когда Оскан спасал Фиррину. Но в этот раз сила была доброй: ее целью было не причинить боль, а лишь привлечь внимание.
И тут взгляд Оскана остановился на огромном колоколе солнцестояния над южной башней.
"Они здесь! Сейчас же скажи Фиррине!" - билась в голове неотвязная мысль.
Юноша бросился вперед, схватился за веревку колокола и дернул изо всех сил. Колокол медленно качнулся, но не зазвучал. Оскан дернул сильнее - и на сей раз язык коснулся колокола. Низкий, спокойный звон разнесся в ночи. Снова навалившись изо всех сил на веревку, Оскан стал вглядываться в то, что происходило за стеной. А тем временем сила, бурлившая в ночном небе, с треском обрушилась вниз, разорвав мрак, - ударила в него. Но никакой боли не было - только ужасающее ощущение могущества, до краев наполнившее его хрупкое тело. Горло, казалось, раздалось, сделалось таким огромным, что еще чуть-чуть - и шея лопнет. Тогда Оскан открыл рот и набрал полные легкие воздуха. "Бом-м! Бом-м!" - продолжал звонить в ночи колокол.
- Они здесь! - заорал Ведьмак, и его слова взлетели ввысь сотней голосов. - Они здесь! Фиррина! Они здесь!
Внизу, на обороне, Фиррина услышала его зов и обернулась к колоколу.
- Оскан? - прошептала она, не веря своим глазам, и во все горло прокричала: - ОСКАН! Смотри, Тараман, это Оскан!
Повелитель снежных барсов посмотрел, куда она указывала.
- Да… да! Но что он кричит?
- Они здесь, Фиррина! Они здесь! - повторял Ведьмак.
- Кто здесь? - все еще не понимал тар.
Колокол гудел в ночи, наполняя каждого солдата необъяснимой надеждой. Все замерло, и эту неподвижность нарушал лишь гулкий звон колокола. А потом, где-то очень далеко, раздался одинокий вой, тонкий и жалобный - ветер донес его, разорвав по пути в клочья. Но для Фиррины это был самый сладкий звук в мире.
- Они здесь! - закричала она. - Союзники здесь!
И тут, словно в ответ, небеса содрогнулись от громогласного многоголосого воя, и все взоры обратились к холмам на западе. Их четкие очертания сияли в лунном свете, и на глазах у измученных защитников через гребни этих холмов на равнину хлынула тьма. У нее не было очертаний, не было лиц, не было конца и края - но были тысячи горящих глаз. И глаза эти принадлежали вервольфам, привидениям и умертвиям Призрачных земель. Во главе армии шел король волчьего народа Гришмак в золотом ошейнике.
- Они здесь, союзники здесь! - навзрыд заплакала Фиррина.
А колокол все звонил, и вдруг на севере утробно запели рога, внося свои ноты в его победную песнь. Защитники обернулись и увидели, как из леса возникло еще одно громадное войско. Во главе его ехали Падубовый и Дубовый короли на могучих рогатых оленях. Фиррина, затаив дыхание, уставилась на правителей Великого леса. Они казались древнее и в то же время крепче самых старых и могучих деревьев. На головах у них были короны из желудей и ягод падуба, доспехи мягко блестели, как только что распустившаяся листва, а в руках они несли тяжелые булавы. За королями маршировали воины - с копьями и мечами, похожими на огромные кривые шипы ежевики.
С ними шли на битву зеленые люди, мужчины и женщины, нагие и свирепые. Изо ртов у этих диких детей леса торчали огромные деревянные клыки, блестящие, будто полированные. Здесь же были и звери - кабаны и олени, медведи и волки, все ответили на призыв своих королей.
Тараман-тар поднялся на задние лапы и грозным рыком поприветствовал воинов леса и Призрачных земель.
Фиррина протерла глаза и громко засмеялась от радости:
- Они пришли! Союзники пришли! Сражайтесь, воины мои, очистим землю от захватчиков!
Но чудеса еще не закончились: круглый лик луны вдруг закрыла огромная черная туча. Испуганно умолкнув, люди смотрели, как ее щупальца корчились и сплетались, и далеко не сразу удалось разглядеть, что это - огромные крылатые тени. Стройные ряды летунов взмахивали черными перепончатыми крыльями, гася сияние луны. Это явились вампиры, а с ними летели гигантские снежные совы с северных полей.
- Вперед, воины мои! - прокричала Фиррина в небо, которое все еще дрожало от колокольного звона. - Кровь! Смерть! Пламя! Кровь! Смерть! Пламя!
Командиры имперской армии в ужасе смотрели, как наступают союзники Айсмарка. Как прикажете воевать с ожившим суеверием, с этой ошибкой природы? На помощь королеве пришли бессмертные и восставшие из мертвых, даже порождения леса поднялись на бой! Однако, несмотря на столь неожиданный поворот, имперцы не собирались отдавать варварам победу. Прозвучали приказы, и знаменитая имперская выучка возобладала на страхом. Солдаты продолжили сражение.
На левом фланге на имперских солдат с диким воем набросились вервольфы. Жуткие, защищенные броней чудовища, с бритвенно-острыми клыками и когтями, выли и рычали, раздирая противников на части, вырывая конечности, и от имперцев оставалось лишь кровавое месиво. Следом шли мертвецы, которым были нипочем удары мечей и мушкетные выстрелы. Остановить их можно было, только изрубив на мелкие куски, умертвия могли сражаться даже без головы: просто брали ее под мышку - и вперед. Мертвецы обрушивали свои дубинки на врага с такой силой, что руки, державшие щиты, ломались, как сухие ветки.
А на правом фланге наступали войска Падубового и Дубового королей. Огромные и устрашающие, ехали правители леса на рогатых оленях впереди своих воинов, вбивая врага в землю тяжелыми булавами, и тщетно пытались имперцы удержать строй под напором такой мощи.
Фиррина запрыгнула на спину к Тараман-тару, взмахнула мечом, запела боевой гимн и повела своих солдат, оседлавших барсов, на врага. Сплоченным клином они вонзились в имперские ряды, хотя каждый шаг приходилось отвоевывать с боем - ведь имперцам некуда было отступать, позади их ждала неминуемая гибель. Но за гвардией Фиррины шли еще гиполитане и дружинники, и враги попятились, не выдержав их яростного натиска.
Многие вампиры приняли человеческий облик и превратились в воинов в черных доспехах. У них были мертвенно-белые лица и кроваво-красные губы, черные мечи так и мелькали, однако все кровопийцы старались вонзить зубы врагу в глотку. Ошалевших имперских солдат начал одолевать смертельный ужас, ведь против них сражались не люди, а герои сказок и кошмаров. Чудовища были повсюду, воздух полнился воем призраков и прочих потусторонних тварей.
И имперцы начали отступать, однако они по-прежнему держали строй и слушались своих командиров, не поддаваясь панике ни перед лицом мерзких и надменных вампиров, которые кружились вокруг них в диком танце, ни перед гигантскими полулюдьми-полуволками, норовящими разорвать их на части. И ко всему прочему еще и сама королева варваров повела на них свое жуткое войско - людей верхом на гигантских леопардах и кровожадных белых вервольфов.
И тогда хваленая выучка изменила имперцам - они сломали ряды, отчаянно крича, кинулись наутек. А кошмарные чудовища преследовали их по пятам, рубя на куски мечами и вгрызаясь зубами, сбивая с ног и затаптывая, перегрызая горло, высасывая кровь и разрывая в клочья тела. В первые же минуты бегства погибли многие тысячи имперцев, и к утру почти половина захватчиков была убита в попытке добраться до Великого тракта и бежать на юг.
Сципион Беллорум обозревал равнину со своего наблюдательного поста на холме. Когда к королеве варваров прибыли союзники, его ярости не было предела. Этого не может быть! Таким чудовищам нет места в реальном мире! Тем не менее его армия отступала перед ними, и вот уже сама королевка возглавила контратаку, и ее объединенное войско сметало все на своем пути. Беллорум медленно понурил голову. Такого с верховным главнокомандующим великой империи еще не бывало. Да, иногда он проигрывал сражения, хотя и не так много, как в эту кампанию. Но он никогда не проигрывал войну. Это был горький и страшный опыт, но полководец быстро опомнился. Он привык мыслить рационально, а самое рациональное, что он мог сделать теперь, - это сократить потери. Резко дернув за повод, Беллорум развернул коня и поскакал прочь.
Штабные офицеры удивленно уставились ему вслед.
- Но, господин, что вы делаете? - крикнул один из них.
- Говоря простым языком, уношу ноги, - не оборачиваясь, ответил Сципион Беллорум. - И вам советую.
Взмахнув хлыстом, он заставил коня нестись бешеным галопом и не сбавлял ходу, пока не добрался до Великого тракта. Там его с тыла надежно прикрывала бегущая армия, затопившая всю дорогу.
Глава 34
Оскан видел, как Фиррина и ее союзники прогнали имперские войска с поля. Он продолжал бить в огромный колокол, и низкий гул далеко разносился в ночном мраке, вплетая свою партию в многоголосую песнь битвы. Наконец Оскану удалось заставить себя отпустить веревку колокола. Юноша чувствовал себя слабым и никому не нужным, ему оставалось только смотреть. А ведь даже солдаты городского гарнизона спустились со стен, чтобы вступить в схватку. Печальные вздохи ветра, который колыхал его едва отросшие волосы и нес запахи леса, только усилили ощущение одиночества.
Но тут Оскан заметил, как вдалеке от черного неба отделился темный силуэт - описал несколько медленных кругов над полем, словно высматривая кого-то, потом метнулся к городу. И вот крылатая тень с хриплым криком промчалась над Осканом. Один из вампиров зачем-то решил его навестить, и по спине юноши побежал холодок, хотя ночь стояла теплая. Чудовище сложило перепончатые крылья и приземлилось в нескольких шагах от него.