Вдали показался лес, похожий на огромную грозовую тучу. Он постепенно становился все больше, все выше, и уже через четверть часа Фиррина натянула поводья, заставив лошадь перейти сначала на рысь, а потом и вовсе на шаг. На опушке принцесса остановилась, дожидаясь, когда дружинники достанут трутницы и зажгут просмоленные факелы. Пока они возились, она вглядывалась в первозданную тьму, царящую среди голых деревьев. Ночью лес выглядел совсем не так, как днем. Не вся нечисть, что обитала в этом мраке, убралась в Призрачные земли после битвы у Волчьих скал - многих тварей так и не удалось выследить. И они до сих пор бродят здесь, в кромешной темноте густой чащи.
Спустя несколько минут глаза Фиррины привыкли к темноте, и она смогла разглядеть дивной красоты мозаику теней и лунного света, пробившегося сквозь деревья. Тут вспыхнули факелы, и маленький отряд двинулся сквозь лес в ярком круге света, осажденном полчищами ночной тьмы.
Они отыскали тропинку к пещере Оскана и двинулись вдоль нее. Дружинники грянули было песню, но их голоса под сводами леса отдавались эхом, а эхо порождало новое эхо, словно где-то там вместе с ними мчался сонм призрачных всадников, так что солдаты быстро умолкли. Но это не очень помогло. Лес продолжал переговариваться на своем загадочном языке, словно намекая, что он гостей не звал: там ветка с шумом рухнет, там хрустнет сучок. То и дело в отдалении раздавался одинокий волчий вой, жалобный и испуганный.
Фиррина повесила на руку щит и подняла горящий факел повыше, всадники последовали ее примеру. Знакомый вес щита на руке вернул им уверенность, и они углублялись все дальше в лес, направляя лошадей без помощи поводьев, только коленями, как в бою. Через некоторое время Фиррине показалось, что среди деревьев мелькнули чьи-то красные, как угли, глаза, но когда она посмотрела в ту сторону, то ничего не увидела. Это наваждение находило на нее еще несколько раз, однако девочка решила ничего не говорить своим спутникам.
Но тут командир всадников сказал:
- Мне кажется, за нами кто-то следит, госпожа. Лучше держать оружие наготове.
Девочка согласно кивнула и, переложив факел в руку со щитом, достала из ножен длинный меч.
- Как думаете, что это? Волки не нападают на людей.
- Понятия не имею, госпожа, - коротко ответил солдат. - В лесу много странностей, но что бы это ни было, оно наверняка не захочет отведать нашей стали.
Фиррина улыбнулась. Уверенность командира ободрила ее.
- Скоро мы доберемся до пещеры Оскана Ведьмина Сына. Может, он нам скажет, кто это.
- Да, госпожа. Может быть.
Они поехали дальше, то и дело понукая лошадей, так как красные глаза медленно подбирались все ближе. К тому времени всадники выехали на поляну, где осенью Фиррина впервые увидела Оскана, они уже скакали так быстро, как только позволяла темная и неровная тропа. У дальнего края лощины отряд, повинуясь приказу Фиррины, развернулся навстречу неизвестной угрозе.
В ярком лунном свете было отчетливо видно, как на поляну из-за деревьев выскользнуло два десятка темных силуэтов. Они были похожи на людей, только их тела покрывала чешуйчатая броня… Нет - серебристые листья падуба! И каждый из незнакомцев нес круглый щит и длинное копье из серого дерева, которое едва не светилось в лунном свете. Воины подошли ближе, и Фиррина смогла разглядеть, что кожа у них странного сероватого оттенка, а глаза красные, как спелые ягоды барбариса.
Больше изумленная, чем напуганная, она выехала вперед и, встав в стременах, крикнула:
- Я принцесса Фиррина Фрир из рода Линденшильда Крепкая Рука, наследница Айсмарка. Назовите себя, чтобы я знала, друзья вы или враги.
Ее голос прозвучал в тишине пронзительно и яростно, как рев хищника, вызывающего врага на бой, и это добавило ей уважения в глазах солдат.
Но на поляне словно из-под земли возникла еще одна темная фигура, и знакомый голос произнес:
- Это солдаты Падубового короля, зимнего владыки диких лесов и полей.
- Оскан! - удивленно воскликнула Фиррина. - Так ты знаешь их!.. Солдаты, говоришь? А что они делают в Айсмарке?
- Они живут здесь с тех самых времен, как эта земля получила свое имя, а Падубовый король старше всех деревьев в этом лесу, как и его брат, Дубовый король, который правит летом.
- Короли?.. Что это за правители, о которых даже я не… - Она замолчала, вдруг вспомнив песни и сказки, которые слышала от няни. - Хочешь сказать, короли дикого леса не выдумка?!
- Как и весь лес вокруг тебя. И их двойная королевская родословная гораздо древнее рода Линденшильда.
Фиррина замерла, не в силах совладать с изумлением. Из памяти одна за другой всплывали старые легенды… Тут принцесса вспомнила, что как раз для подобных случаев придуманы определенные церемонии. Она снова приподнялась в седле и вскинула над головой меч.
- Приветствую вас и вашего правителя, солдаты Падубового короля! А теперь идите и скажите ему, что Фиррина Фрир из рода Линденшильда Крепкая Рука шлет ему свои добрые пожелания!
Из рядов падубовых солдат вышел высокий воин и отсалютовал принцессе копьем, после чего лесное воинство отступило под деревья и бесследно растворилось во тьме.
- Это ты правильно сделала, - заметил Оскан, подойдя к Фиррине. - Падубовый и Дубовый короли - влиятельные друзья, а уж враждовать с ними совсем не советую.
- Боюсь, скоро нам понадобится очень много друзей, - тихо ответила Фиррина, все еще не оправившись от потрясения.
Кто бы мог подумать, что придется встретиться с ожившей сказкой…
- А ты откуда взялся, Оскан? - резко спросила она, опомнившись. - Мало того что эти страшилища объявились, так еще ты выскочил, как ходячий скелет!
Оскан выпрямился, став даже еще выше, и с достоинством ответил:
- Я ждал вашего прихода. Решил, что лучше вмешаться, пока не произошло непоправимое.
"Спасибо, конечно, только я бы и сама справилась", - чуть не ляпнула принцесса, но сдержалась. Оскан прав: кто знает, чем бы все кончилось, если бы не он.
- Ты появился как раз вовремя, - сказала она, но прозвучало это совершенно не так, как она хотела. Таким тоном говорят старые фрейлины, когда пытаются вежливо поблагодарить младшего поваренка, снизойдя до разговора с ним.
Повисло неловкое молчание, и, не зная, куда деваться от смущения, Фиррина закинула щит за спину.
- Ну что, ты уже собрал свои пожитки или нам придется ехать с тобой в пещеру? - пробурчала она.
- Я скоро вернусь. Ждите.
И Оскан исчез прежде, чем Фиррина успела сказать, что просить наследницу престола подождать - неслыханная наглость. А вернулся раньше, чем она успела обрадоваться, что не сказала этого.
Дождавшись, пока мальчик неуклюже вскарабкался в седло - они специально подобрали для него смирную лошадку, - принцесса спросила:
- Итак, почему же я раньше не видела этих падубовых солдат? Мне не впервой бывать в лесу ночью.
Оскан неумело тряхнул поводьями, пустив лошадь шагом.
- Вопрос неправильный. Тебе следовало бы спросить: "Почему падубовые солдаты дали себя увидеть?" Я и то обычно вижу их всего раз-другой за всю зиму, и дубовых солдат летом тоже. А городским жителям они никогда не показывались. Наверное, их что-то беспокоит.
- Например?
- Кто знает? Возможно, то, что снега так долго нет.
Фиррина раздраженно ударила лошадь каблуками.
- Начинается! Сейчас начнешь мне заливать про чуму или неурожай.
- Нет. На этот раз может случиться война.
Девочка натянула повод так резко, что ее лошадь возмущенно заржала.
- Война? Что ты хочешь сказать?
Оскан пожал плечами.
- Все повторяется, идет по кругу, и знамения тоже. Моя мать говорила, что последний раз снег выпадал поздно, когда случился голод, а до этого - мор. Теперь черед войны.
Фиррина резко обернулась и жестом велела всадникам ехать в некотором отдалении позади - не хватало еще давать лишнюю пищу для слухов.
- Но ты же в это не веришь? - спросила она.
- Верю, - ответил знахарь так просто, что Фиррина пришла в ужас и тоже поверила.
Она и без того опасалась скорой войны, но услышать, как кто-то говорит об этой беде с такой уверенностью…
- Когда?
- Не знаю точно.
- Через год?
- Да. А может, еще до весны.
Фиррина погрузилась в раздумья, и они долго ехали молча. Маггиор Тот, конечно, посмеется над такими суевериями, но он бы посмеялся и над рассказом о Падубовом и Дубовом королях. А она-то видела их своими глазами…
К этому времени дружинники с факелами уже основательно приотстали, принцесса и Оскан ехали одни сквозь черно-белую прелесть лунной ночи, окутавшей деревья загадочным мерцанием.
- Что же нам делать? - спросила Фиррина.
- Не знаю. Я не политик и не солдат. Просто быть наготове, наверное.
Девочка кивнула: Айсмарк всегда наготове. Вот только не предугадаешь, откуда будет нанесен удар.
- Ты, конечно, не можешь сказать, кто на нас нападет? - спросила Фиррина.
Сейчас ей очень хотелось верить, что Оскан унаследовал от матери колдовской дар и способность предвидения. Больше ей не на что было полагаться.
- Ну, это легко, - ответил знахарь. - Империя Полипонт, естественно.
- Естественно, - со спокойной иронией повторила Фиррина. - И с чего ты так уверен?
- А кто же еще?
- Корсары, зефиры. Их давно не слышно.
Оскан задумался на минуту, потом отрицательно мотнул головой.
- Нет. Это точно Полипонт.
Фиррина сама не могла сказать почему, но она поверила ему сразу и безоговорочно. Оставалось только убедить отца созвать ополчение южных земель и послать на помощь королевскую дружину, даже если тревога ложная. И надо будет заняться этим уже завтра, на йольском пиршестве: после нескольких кружек пива отец любит поговорить.
Они продолжали ехать, и печальный вой далекого волка, доносившийся из-за леса, слегка встревожил лошадей.
- Хоть снега и нет, но холод уже заставил стаи спуститься с гор, - сказала Фиррина.
- Верно, - согласился Оскан. - Но это был не волк. По крайней мере, не совсем волк.
- Еще один вервольф? Здесь, в Айсмарке?
- Верно. И это женщина. То есть волчица.
- Откуда ты знаешь? Значит, ты понимаешь их язык? И о чем говорит эта… волчица?
Вой раздался снова, на этот раз он становился все ниже и ниже, пока не опустился до жуткого басовитого стона.
- Я не все понимаю, только чуть-чуть. Она о чем-то предупреждает и зовет… - Оскан замолчал, и в слабом свете луны его лицо показалось белее полотна. - Она созывает свой народ! Такого не случалось уже много веков! Похоже, и правда надвигается нечто ужасное. Наверное, все же стоит ожидать войны с севера!
Фиррина приподнялась в седле и махнула всадникам, чтобы те прибавили ходу. Но Оскан схватил ее за руку.
- Подожди. Я слышу еще что-то… - Он прислушался к отдаленным завываниям, плетущим унылую сеть в ночном небе. - Нет, все так, как я говорил сначала. Беда идет с юга, и волчица опасается, что они не успеют выполнить… я разобрал слова "клятва" и… "принцесса".
Фиррина обернулась к всадникам и рявкнула:
- Погасить факелы! Едем в город!
- Она, скорее всего, не зря боится, - продолжил Оскан как ни в чем не бывало, словно мирно беседовал у костра за скромным ужином. - Эта волчица, по-видимому, часть цепочки, которая передает послание в Призрачные земли. Когда оно дойдет туда, будет уже поздно, если ты понимаешь, о чем я. Интересно, о какой клятве идет речь? И что еще за принцесса?
Фиррина нетерпеливо отвесила ему подзатыльник.
- Заткнись и поехали!
С этими словами она пустила лошадь в галоп, торопясь вырваться из леса. Оскан тоже ударил каблуками свою кобылку и тут же пожалел об этом, потому что животное рвануло догонять Фиррину и всадников. Юный знахарь прильнул к гриве лошади, отчаянно уворачиваясь от веток и сучьев. Отряд все быстрее мчался по лесной дороге, запах прелых листьев, взлетавших из-под копыт дюжины лошадей, напомнил Оскану о праздничных пирогах - он так надеялся их отведать на пиру… Но скоро он вовсе забыл о еде, у него осталась только одна забота: как бы не упасть с обезумевшей лошади.
Спустя поразительно короткое время они вылетели на опушку и рванули через поля. На открытой местности было намного холоднее, чем под покровом леса. Оскан хотел завернуться в плащ, спасаясь от колючего холода, но быстро передумал - не рисковать же жизнью, пытаясь натянуть на себя жалкую тряпку, которую ветер все равно вырвет из рук. Знахарь стиснул зубы, чтоб не стучали, и посмотрел вперед, на спины принцессы и дружинников. Неужели он сейчас выглядит таким же безумцем, как они, земля так же летит из-под копыт его лошади, его плащ так же реет на ветру? Похоже, что так.
Фростмаррис вставал над равниной, как скалистая гора с прямыми углами и ровными гранями вместо зубчатых пиков. Но в лунном свете стены отливали зыбким серебром, казались призрачными, будто они сотканы из подсвеченной облачной дымки и любой порыв ветра может развеять их без следа. В ясном ночном воздухе Оскан разглядел блеск копий - это на стенах размеренно вышагивали часовые, - и его вдруг поразило то, насколько этот город уязвим. Вражеская армия запросто может взять его в осаду, заморить защитников голодом, а потом ворваться внутрь и поубивать всех подряд. Может, этого и опасаются вервольфы? Но какое дело людям-волкам до Фростмарриса? Не успев додумать эту мысль, Оскан выпустил поводья и чуть не свалился. Сердце пустилось в галоп не хуже лошади, но он умудрился кое-как удержаться в седле и зарекся думать о судьбах королевства, пока скачка не кончится. Вот окажемся на твердой земле, тогда и будем задавать вопросы.
Глава 7
Если бы Оскану пришлось спать в главной зале рядом с прочими не очень важными гостями, которые наводнили замок перед празднованием Йоля, это было бы для него настоящим испытанием. Юноша привык к уединению своей пещеры, и его пугала одна мысль о том, чтобы делить личное пространство с абсолютно незнакомыми людьми. Однако он зря беспокоился: ему отвели отдельную комнату. Она, конечно, была тесновата и вмещала лишь узкую кровать, комод для немногочисленных пожитков и табурет, чтобы складывать одежду на ночь. Но зато это была комната для одного Оскана - огромная роскошь. Он знал, что сейчас вокруг центрального очага в главной зале свернулись калачиком несколько очень состоятельных купцов, воюя за тепленькое местечко с волкодавами и охраняя свое имущество от нечистых на руку гостей. Оскан даже почувствовал вину за то, что ему, бедному сироте и простолюдину, дали отдельную комнату. Правда, этот укол совести быстро забылся.
Юный знахарь вольготно вытянулся под теплым одеялом, наслаждаясь покоем и тишиной. Всего час назад он сидел вместе с Фирриной в личных покоях короля, и голос Редрота гулко раскатывался по комнате и звенел в ушах Оскана.
Как только они прибыли на королевский двор, принцесса соскочила с коня и еле дождалась, пока Оскан неуклюже спешился. Тогда она провела его по замку, через массивные двустворчатые двери, что вели в главную залу. Ни Фиррину, ни ее сопровождающих нисколько не волновало то, что приходилось шагать чуть ли не по головам людей, спавших в предпраздничную ночь вокруг большого очага. Оскан торопливо извинялся шепотом перед потревоженными гостями, которые вскакивали и начинали брызгать слюной в красноватых отсветах тлеющих в очаге углей. А когда волкодавы, завидев Фиррину и солдат, решили, что уже утро и пора гулять, и с бешеным лаем принялись прыгать по остальным спящим, стало еще хуже. Пока принцесса и ее спутники добрались до массивного дубового трона на помосте и нырнули в нишу за ним, в зале поднялся жуткий гвалт: собаки лаяли, часовые кричали на них, тщетно пытаясь утихомирить, а разбуженные гости желали знать, что происходит.
Фиррина постучала кулаком в низкую дверцу и сразу, не дожидаясь ответа, вошла. Часовой в королевских покоях тотчас взял копье наперевес и испуганно потребовал сказать, кто они и зачем явились, а с низенькой койки вспорхнуло седое и морщинистое существо в красной ночной сорочке.
- Кто там, Бергельд? - запищало оно. - Прогони их! Стража!
- Это принцесса, господин, - ответил часовой, опустив щит и копье.
- Принцесса? В такой час? - Ключник Гримсвальд наконец протер глаза и уставился на группу поздних гостей, состоявшую из Фиррины, Оскана и воинов. - Вижу, ты не одна. Можете отпустить свою стражу, ваше высочество.
Фиррина махнула рукой, и солдаты, отсалютовав ей, покинули королевские покои. Уже много позже, устроившись в теплой постели, Оскан вспоминал, какой просторной показалась комната после ухода десяти вооруженных до зубов дружинников. Потом Гримсвальд прокашлялся и надменно спросил, зачем они явились.
- У меня срочные известия для моего отца, - ответила Фиррина.
- Раз уж вы его разбудили, то говорите, что, черт возьми, вам нужно! - раздался громогласный рык, и из смежной комнаты показался необъятный белый балахон.
Оскан с открытым ртом уставился на короля-великана. В своей ночной рубашке, похожей на огромную океанскую волну, с взлохмаченными рыжими волосами и бородой Редрот напоминал заснеженный вулкан во время извержения. Громыхание, которое слышалось из гигантской бочкообразной груди, предвещало новый фонтан лавы.
- Отец, мы слышали вервольфа в лесу…
- Да неужели? Так чего бы тебе завтра его не поймать! Обязательно было будить меня? - разъярился король, и его лицо стало почти одного цвета с волосами.
- Нет, - торопливо ответила Фиррина. - Оскан знает их язык, и, как мы поняли, эта женщина-вервольф передавала послание в Призрачные земли.
Король к тому времени шагнул к своему креслу, где обычно восседал днем, и взбивал подушки, чтобы устроиться поудобнее. Услышав слова дочери, он замер и поднял глаза, с интересом прищурившись.
- Ну-ка повтори, - потребовал он.
- Волчица созывала сходку! Сходку людей-волков!
- Боги! - удивленно прогудел Редрот. - Что еще?
Фиррина помолчала, чем, сама того не сознавая, еще больше подогрела интерес отца.
- Она боялась, что они не успеют выполнить клятву принцессе.
Король вскочил на ноги и повернулся к Оскану.
- Ты знаешь, откуда пришло послание?
Юноша стушевался было под яростным взглядом Редрота, но собрался с духом и ответил:
- Волчица передавала послание на север, значит, оно пришло с юга.
- Выходит, Полипонт, - вздохнул король и, неожиданно для Оскана, улыбнулся. - Похоже, мы наконец-то встретимся со Сципионом Беллорумом, да, Фиррина?
- Да, пап. Наконец-то. - И она тоже улыбнулась.
Потом, лежа в уютной постели, Оскан гадал, уж не приснилось ли ему все это. Король не стал мешкать ни минуты, сразу же разослал гонцов во все стороны света, созывая ополчение и приказывая королевской дружине немедленно выступить на юг. Сам же Редрот, очевидно, планировал отправиться туда же во главе конницы сразу после празднования Йоля. И все это с таким видом, будто ничего особенного не произошло, а его величество просто надумал немного попутешествовать.
- Как думаешь, леди Теовин знает, что происходит? - спросила Фиррина у отца.