Он может сбежать, и никто никогда не узнает, что он здесь был. Но ведь нельзя их здесь оставить вот так лежать… Надо позвать на помощь… И разве кто-нибудь поверит, что он тут не причем?
Пока он стоял так, в панике, не зная, что делать, дверь рядом с ним с грохотом распахнулась. Оттуда ракетой выпулил полтергейст Дрюзг.
- Ба, да туточки потный Поттер! - сухонько захихикал Дрюзг. Он качнулся возле Гарри и смахнул ему очки с переносицы набок. - Чем это мы занимается? Зачем шныряем?…
Дрюзг внезапно замер посередине сложного сальто. Повесившись вверх ногами, полтергейст молча взирал на Джастина и Почти Безголового Ника. Потом перевернулся в правильное положение, наполнил легкие воздухом и, прежде чем Гарри успел его остановить, заголосил:
- НАПАДЕНИЕ! НАПАДЕНИЕ! ЕЩЕ ОДНО НАПАДЕНИЕ! НЕ СПАСУТСЯ НИ ЖИВЫЕ, НИ МЕРТВЫЕ! СПАСАЙСЯ КТО МОЖЕТ! НАПААААДЕНИЕ!
Шух - шух - шух - пооткрывались двери по всему коридору, и всё заполнилось людьми. В течение нескольких долгих минут кругом царило такое замешательство, что Джастина вполне могли задавить, а уж внутри Почти Безголового Ника постоянно кто-то топтался. Гарри обнаружил, что прижат к стене. Учителя взывали о тишине и спокойствии. Прибежала профессор МакГонаголл, за ней по пятам - ребята из класса, где она только что проводила занятия. У одного из них волосы так и остались черно-белыми в полоску. Профессор МакГонаголл с помощью собственной волшебной палочки издала звук громкого удара ладони по столу, что восстановило тишину, и приказала всем разойтись по классам. Не успели немного расчистить место преступления, как примчался хуффльпуффец Эрни, отчаянно пыхтя на ходу.
- Пойман с поличным! - возопил он, с лицом белее снега, и театрально указал на Гарри.
- Тихо, Макмиллан! - резко сказала профессор МакГонаголл.
Дрюзг барахтался над всей этой сценой, злобно осклабившись; он обожал хаос и всяческое безобразие. Учителя склонились над телами Джастина и Почти Безголового Ника и стали осматривать их, а Дрюзг в это время разразился веселой песенкой:
Ах, Поттер-грязноттер, чего ж ты творишь,
Ты школьников гробишь, ты гадко шалишь!
- Хватит, Дрюзг! - рявкнула профессор МакГонаголл, и Дрюзг задом улетел прочь, показывая Гарри язык.
Профессор Флитвик и профессор Зловестра из астрономического подразделения понесли Джастина в больничное отделение, но вот что делать с Почти Безголовым Ником, никто не знал. В конце концов профессор МакГонаголл сотворила из воздуха большой вентилятор и вручила его Эрни с указаниями, как с его помощью оттранспортировать Ника вверх по лестнице. Что Эрни и сделал: он направил на Ника струю воздуха, и тот поплыл впереди, как молчаливый черный дирижабль. Таким образом, все разошлись, и Гарри остался наедине с Минервой МакГонаголл.
- Сюда, Поттер, - приказала она.
- Профессор, - тут же сказал Гарри. - Клянусь, я этого…
- Это вне моей компетенции, Поттер, - отрезала профессор МакГонаголл.
Молча они прошествовали за угол, и она остановилась перед большой, на редкость уродливой каменной гаргульей.
- Лимонный леденец! - сказала она. Очевидно, это был пароль, гаргулья внезапно ожила и отпрыгнула в сторону, а стена позади нее расступилась. Гарри, несмотря на весь ужас от того, что его ожидало, не мог не удивиться. За стеной находилась винтовая лестница, она двигалась вверх наподобие эскалатора. Когда они с профессором МакГонаголл ступили на эту лестницу, Гарри услышал, как стена с шумом захлопнулась за ними. Они стали кругами подниматься вверх, выше и выше, пока наконец Гарри, у которого немного закружилась голова, не увидел впереди полированную дубовую дверь с медным дверным молотком в виде гриффона.
Он догадался, куда его ведут. Здесь-то, видимо, и было обиталище Думбльдора.
Глава двенадцатая
Всеэссенция
Они сошли с каменного эскалатора на вершине, и профессор МакГонаголл постучала в дверь. Дверь бесшумно отворилась, и они вошли. Профессор МакГонаголл велела Гарри подождать и оставила его одного.
Гарри посмотрел вокруг. Одно можно было сказать наверняка: из всех кабинетов учителей, которые он успел посетить за этот год, кабинет Думбльдора был самым интересным. И, не будь Гарри до смерти напуган, что его вот-вот выкинут из школы, он был бы счастлив возможности как следует всё здесь рассмотреть.
Это была просторная круглая комната. Отовсюду то и дело доносились всякие загадочные шорохи. На высоких столиках с тонкими ножками стояли разнообразные серебряные приборы, они вращались и фыркали паром. Стены были увешаны изображениями директоров и директрис прошлых лет, все они дружно посапывали в креслах за рамками своих портретов. В комнате находился также огромный письменный стол с ножками в форме звериных лап, а над столом, на полке, восседала поношенная залатанная колдовская шляпа - шляпа-сортировщица.
Гарри заколебался. Он бросил осторожный взгляд на мирно спящих по стенам колдунов и ведьм. Ведь ничего страшного не случится, если он снова примерит шляпу? Просто проверить… убедиться, что она поместила его в правильный колледж…
Он тихо обошел вокруг стола, снял шляпу с полки и аккуратно опустил ее себе на голову. Шляпа была ему велика и соскользнула на глаза, в точности так же, как это было в прошлый раз. Гарри вперил взгляд в черную изнанку и стал ждать. Наконец тихий голос шепнул ему в ухо: "Червячок гложет, да, Гарри?"
- Ммм, да, - пробормотал Гарри. - Эээ… извините, что беспокою… я хотел спросить…
- Хочешь знать, правильно ли я тебя направила в твой колледж, - перебила догадливая шляпа. - Да уж… с тобой было особенно сложно разобраться. Но я отвечаю за свои слова, и продолжаю утверждать, - тут сердце у Гарри упало, - что ты мог бы достичь многого в "Слизерине"…
В животе у мальчика что-то мучительно сжалось. Он схватил шляпу за кончик и сорвал с головы. Она повисла у него в руках, линялая и засаленная. Гарри пхнул ее обратно на полку. Его тошнило.
- Вы не правы, - громко заявил он неподвижной молчащей шляпе. Она не отреагировала. Гарри стал отступать, не сводя глаз со шляпы. И тут странный, горловой звук, раздавшийся из-за спины, заставил его резко развернуться.
Оказывается, он был не один. На золотом шесте возле двери восседала дряхлая птица - какая-то недощипанная индейка. Гарри уставился на нее; она ответила неподвижным мрачным взором и вновь издала горловой звук. Гарри подумалось, что птица, кажется, сильно больна. У нее были скучные глаза и, даже за то время, что Гарри смотрел на нее, из хвоста выпало еще несколько перьев.
Гарри посетила неприятная мысль: единственное, чего ему не хватает - это чтобы птица Думбльдора умерла, находясь наедине с ним. Стоило ему об этом подумать, как птица загорелась.
От ужаса Гарри закричал и отпрянул к столу. Он отчаянно озирался в поисках стакана воды или чего-нибудь подобного, но ничего не нашлось; птица, тем временем, превратилась в огненный шар, испустила громкий вопль - и в следующую секунду от нее не осталось ничего, кроме горстки пепла на полу.
Открылась дверь кабинета. С очень серьезным видом вошел Думбльдор.
- Профессор, - залепетал Гарри. - Ваша птица - я ничего не мог поделать - она взяла и загорелась…
К вящему изумлению Гарри, Думбльдор улыбнулся.
- И самое время, надо сказать, - ответил он. - Он давным-давно плохо выглядел; я уж намекал ему, чтобы он поторапливался.
Он хохотнул, глядя на ошарашенное лицо мальчика.
- Янгус - это феникс, Гарри. Фениксы, когда им приходит пора умереть, загораются, а потом возрождаются из пепла. Смотри…
Гарри посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как крошечный, сморщенный, новорожденный птенец высовывает головку из кучки пепла. Птенец был такой же уродливый, как и сгоревшая птица.
- Жаль, что тебе довелось впервые встретиться с ним в день горения, - сказал Думбльдор, усаживаясь за стол. - Большую часть времени он необыкновенно красив, у него роскошное оперение, красное с золотом. Восхитительные создания эти фениксы. Они способны носить тяжелые грузы, их слезы обладают целебной силой, а еще - они очень преданные домашние животные.
Когда Янгус загорелся, Гарри от испуга забыл, зачем он здесь находится, но память немедленно вернулась к нему при виде Думбльдора, царственно восседавшего в высоком кресле за письменным столом. Светло-голубой взор пронзал Гарри насквозь.
Однако, до того, как Думбльдор успел произнести хоть слово, дверь кабинета с могучим грохотом распахнулась, и внутрь с безумным видом ворвался Огрид. На лохматой черной макушке был нахлобучен шлем. Дохлый петух по-прежнему болтался в руках.
- Это не Гарри, профессор Думбльдор! - заголосил Огрид. - Мы с ним только-только поговорили - секундочки не прошло, как на того паренька напали! Откуда ему успеть, Гарри-то? Сэр…
Думбльдор попытался что-то сказать, но Огрид продолжал безостановочно, взахлеб, говорить, в ажектации размахивая петухом и посыпая пол перьями.
- … ну не он это, ежели надо, я в Министерстве Магии чем хошь поклянусь…
- Огрид, я…
- …не того вы взяли, сэр, я уж знаю, Гарри ни в жисть…
- Огрид! - прикрикнул Думбльдор. - Я и не думаю на Гарри.
- Ох, - остановился Огрид, и петух вертикально повис сбоку. - Отлично. Тогда я снаружи обожду.
И зашагал к выходу со смущенным видом.
- Вы и не думали, что это я, профессор? - с проснувшейся надеждой переспросил Гарри. Думбльдор стряхивал петушиные перья со стола.
- Нет, Гарри, не думал, - ответил Думбльдор, но на лице у него снова появилось мрачное выражение. - Но мне все же надо побеседовать с тобой.
Гарри с волнением ожидал, что скажет Думбльдор, а тот молча рассматривал его, соединив кончики длинных пальцев.
- Я должен спросить тебя, Гарри, есть ли что-то такое, о чем ты бы хотел рассказать мне, - мягко проговорил Думбльдор. - Неважно, что именно. Всё что угодно.
Гарри не знал, что и ответить. Он сразу вспомнил, как Малфой кричал: "Мугродье - очередь за вами!". Он подумал о Всеэссенции, тихо кипящей на унитазе. Потом он подумал о бестелесном голосе, который слышал уже дважды и припомнил слова Рона: "когда человек слышит голоса, которых никто другой не слышит, это плохой признак, даже в колдовском мире". Он вспомнил также и о слухах, которые ходят о нем самом, и свои собственные возрастающие опасения, что между ним и Салазаром Слизерином существует какая-то связь…
- Нет, профессор, - сказал Гарри. - Ничего такого нет…
Двойное преступление послужило катализатором, и то, что еще недавно было лишь неопределенным беспокойством, мгновенно переросло в настоящую панику. Как ни странно, наиболее сильное воздействие оказывала судьба Почти Безголового Ника. "Что же могло сотворить такое с призраком?" - спрашивали себя люди, - "какая ужасная сила могла повредить тому, кто и так уже мертв?" Начался чуть ли не массовый исход - народ торопился зарезервировать места в "Хогварц Экспрессе", на Рождество учащиеся с облегчением разъезжались по домам.
- Если так дело пойдет, только мы одни и останемся, - сказал Рон Гарри с Гермионой. - Мы, Малфой, Краббе и Гойл. То-то будет веселое Рождество.
Краббе с Гойлом, всегда делавшие то же самое, что и Малфой, записались в список остающихся. Гарри вообще-то был рад, что на Рождество почти никого в школе не останется. Он ужасно от всего устал: и от того, что ребята сторонятся его, как будто у него в любую минуту могут вырасти зубы или он может начать плеваться ядом; и от перешептываний, и от показывания пальцами, от шипения и бормотания, повсюду преследовавших его.
А вот Фреду с Джорджем сложившаяся ситуация очень даже нравилась. Они превзошли самих себя, когда отправились маршировать по коридорам впереди Гарри с криками: "Пропустите! Идет Наследник Слизерина, он вооружен и очень опасен!.."
Перси отнесся к их поведению в высшей степени неодобрительно.
- В этом нет ничего смешного, - процедил он сквозь зубы.
- Эй, прочь с дороги, Перси, - с притворным высокомерием бросил Фред. - Гарри торопится.
- Ага, спешит в Комнату Секретов, выпить чашку чаю со своим верным зубастым слугой, - подавился от смеха Джордж.
Джинни расстраивалась от шуточек братьев.
- Ой, не надо, - пищала она всякий раз, когда Фред через всю гостиную спрашивал Гарри, на кого он собирается напасть в следующий раз, или когда Джордж при встречах с Гарри притворялся, что отпугивает его большой головкой чеснока.
Гарри вовсе не возражал; ему было легче оттого, что хотя бы Фред с Джорджем относились к мысли, что он может быть Наследником Слизерина, не иначе как со смехом. Но зато выходки близнецов сильно действовали на Драко Малфоя, каждый раз он все больше мрачнел.
- Малфой сгорает от желания объявить, что на самом деле Наследник - он, - со знанием дела заявил Рон. - Вы же знаете, как он не любит, когда кому-то удается его обставить, а на этот раз Малфой делает грязную работу, а вся слава достается Гарри.
- Недолго ему осталось, - удовлетворенно изрекла Гермиона. - Всеэссенция почти готова. Скоро мы вырвем у него признание.
Наконец семестр закончился, и в замке воцарилась тишина, такая же глубокая, как снег во дворе. Гарри находил эту тишину покойной, а не удручающей, и наслаждался тем, что он сам, Гермиона и братья Уэсли безраздельно царят в гриффиндорской башне. Они могли спокойно, никого не тревожа, взрывать хлопушки и практиковаться в дуэльном искусстве. Близнецы и Джинни решили остаться на Рождество в школе, потому что мистер и миссис Уэсли уехали в Египет к Биллу. Перси, никогда не одобрявший ребячеств, проводил не слишком много времени в общей гостиной "Гриффиндора", величественно объявив, что лично он остался на Рождество только потому, что как староста обязан оказать поддержку преподавательскому составу в такое непростое время.
Пришло рождественское утро, белое и холодное. Гарри и Рон - в их спальне больше никого не осталось - проснулись очень рано. Их разбудила Гермиона, она ворвалась в комнату полностью одетая и с подарками в руках.
- Просыпайтесь, - громко сказала она, открывая шторы на окнах.
- Гермиона - тебе сюда нельзя, ты что… - Рон загородился рукой от света.
- И тебе счастливого Рождества, - рассердилась Гермиона и швырнула Рону его подарок. - Я уже час как встала, ходила положить в наше варево еще немного шелкокрылок. Всё готово.
Гарри сел на постели, сна как не бывало.
- Ты уверена?
- Абсолютно, - сказала Гермиона, отодвигая крысу Струпика, чтобы сесть в ногах Роновой кровати. - И, если мы вообще собираемся его использовать, то, я бы сказала, это надо делать сегодня.
В этот момент в спальню шумно влетела Хедвига. В клюве у нее болтался крохотный пакетик.
- Привет, - обрадовался сове Гарри. - Ты больше на меня не сердишься?
Хедвига любовно пощипала хозяина за ухо, и это был куда более приятный подарок, чем тот, который она принесла. Пакетик оказался от Дурслеев. Они прислали зубочистку и коротенькое письмецо с требованием выяснить, сможет ли Гарри остаться в "Хогварце" также и на летние каникулы.
Прочие подарки принесли гораздо больше радости. Огрид прислал объемистую банку ирисок из патоки, прежде чем положить в рот, Гарри разогревал их над огнем; Рон подарил книжку под названием "Полеты с Пушками" - сборник интересных историй о его любимой квидишной команде, а Гермиона купила для Гарри роскошное орлиное перо. В последнем свертке, от миссис Уэсли, Гарри обнаружил очередной самовязаный свитер и большой сливовый пирог. Ласковую открытку от нее Гарри прочел, ощутив свежий прилив чувства вины, и задумался о машине мистера Уэсли (которую никто не видел со времени падения на Дракучую Иву) и об очередной серии нарушения всевозможных правил, которую они с Роном затевали.
Ни одно живое существо, даже то, которое с ужасом думало о предстоящем приеме Всеэссенции, не могло не насладиться рождественским пиром в "Хогварце".
Большой Зал представал во всем своем блистательном великолепии. Здесь как всегда стояла дюжина покрытых инеем елей, над ними нависало веселое перекрестье пушистых гирлянд из омелы и остролиста, а с потолка падали заколдованные снежинки, теплые и сухие. Думбльдор дирижировал, и все дружным хором пели любимые рождественские песни; голосище Огрида бубухал всё громче с каждым следующим кубком эгнога - напитка наподобие гоголя-моголя с ромом. Перси, не заметивший, что Фред заколдовал его значок "СТАРОСТА", так что теперь надпись на нем гласила "СТАРОСТЬ-ТО", спрашивал у всех и каждого, над чем это они смеются. Гарри был настроен настолько благостно, что даже не обращал внимания на доносившиеся от слизеринского стола громкие, ядовитые замечания Малфоя по поводу нового свитера. Если повезет, через пару часов Малфой получит сполна всё, что заслужил.
Гарри с Роном едва успели расправиться с третьей порцией рождественского пудинга, когда Гермиона заставила их выйти из Зала, чтобы в последний раз обсудить план действий.
- Нам ведь еще нужно добыть кусочки людей, в которых мы собираемся превратиться, - преспокойно сказала Гермиона, будто посылая их в супермаркет за стиральным порошком, - Ясно, что самым лучшим вариантом будет достать что-нибудь от Краббе и Гойла; они лучшие друзья Малфоя, им он наверняка всё рассказывает. Кроме того, надо иметь гарантии, что настоящие Краббе и Гойл не помешают, пока мы будем допрашивать Малфоя.
- У меня уже все проработано, - ровным голосом продолжала она, полностью игнорируя выражение безнадежного слабоумия, установившееся на лицах Гарри и Рона. Гермиона достала два толстых куска шоколадного торта. - Я наполнила этот торт обыкновенным Сонным Зельем. Ваша задача - сделать так, чтобы Краббе с Гойлом его нашли. Вы знаете, какие они жадные, они не смогут это не съесть. Как только они заснут, вырвите у них по паре волосков, а их самих заприте в шкафу для метел.
Гарри с Роном переглянулись в потрясении.
- Гермиона, мне не кажется…
- Может случиться что-нибудь непредвиденное…
Но у Гермионы в глазах появился стальной блеск, похожий на тот, что иногда бывал у профессора МакГонаголл.
- Без волос Краббе и Гойла от зелья не будет никакого проку, - сурово заявила она. - Вы хотите допросить Малфоя или нет?
- Ну ладно, ладно, - сказал Гарри. - А ты-то сама? У кого волос навыдираешь?
- Уже! - радостно воскликнула Гермиона и достала из кармана крошечный пузырек. Внутри пузырька трепетал один-единственный волосок. - Помните, как мы дрались с Миллисент Бычешейдер в Клубе Дуэлянтов? Это осталось у меня на робе, когда она пыталась задушить меня! И она уехала домой на Рождество - так что я смогу сделать перед слизеринцами вид, что просто вдруг решила вернуться.
После этого Гермиона убежала, чтобы в последний раз проверить Всеэссенцию. Рон повернулся к Гарри с обреченным видом.
- Слышал ты когда-нибудь про план, в котором столько всего может пойти не так, как надо?