Тем временем ее сын пытался организовать экспедицию для поисков отца. А это чрезвычайно трудно, если тебе всего десять лет и никто в мире взрослых не воспринимает тебя всерьез, несмотря на многочисленные призы в области изобразительного искусства и музыки, не говоря уже о дюжине или более того прибыльных патентов и авторских лицензий, оформленных по всему миру. Со временем Артемису светило сколотить неплохое состояние, вот только, к сожалению, это "со временем" приближалось недостаточно быстро. Деньги же требовались немедленно.
Он вознамерился оборудовать аналитический центр, откуда имел бы возможность контролировать Интернет и новостные каналы. Для осуществления замысла следовало приобрести не менее двадцати компьютеров. Кроме того, в одной из московских гостиниц команда исследователей Арктики дожидалась очередной выплаты. А платить было нечем.
Юный Фаул задумчиво постучал по экрану ухоженным ногтем.
"Надо что-то делать".
Войдя в спальню, Артемис застал мать в слезах. Сердце екнуло, но он сжал кулаки и приказал себе быть сильным.
- Мама, - он помахал выпиской из банковского счета, - что это такое?
Ангелина вытерла глаза носовым платком, приподнялась на локтях и с трудом, как могло показаться, узнала сына.
- Арти… - всхлипнула она. - Мой маленький Арти. Посиди со мной.
Круги расплывшейся туши окаймляли заплаканные глаза Ангелины, угольно-черные на мертвенно-бледном, почти прозрачном лице.
"Будь сильным".
- Нет, мама. Я не стану сидеть и разговаривать с тобой. Я жду от тебя объяснений по поводу чека на пятьдесят тысяч евро, который ты послала в Центр охраны дикой природы в Южной Африке.
Ангелина явно не понимала, о чем он спрашивает.
- В Южной Африке, дорогой? Кто поехал в Южную Африку?
- Ты послала чек на пятьдесят тысяч евро и Южную Африку. Я отложил эти деньги на экспедицию в Арктику.
- Пятьдесят тысяч. Знакомая сумма. Спрошу у отца, когда он вернется. Путь только попробует снова опоздать к ужину, я…
Артемис потерял терпение.
- Мама, прошу тебя. Попытайся вспомнить. У нас нет лишних денег на благотворительность в Южной Африке. Мы уволили всех слуг, кроме Дворецки, и ему уже месяц ничего не платим.
- Лемур! - торжествующе воскликнула Ангелина. - Я вспомнила. Я купила шелковистую сифаку.
- Невозможно, - отрезал Артемис. - Вид Propithecus candidus считается вымершим.
Голос матери стал резким.
- Нет. Маленькую сифаку обнаружили в Южной Африке. Неизвестно, как она попала туда с Мадагаскара, вероятно, на браконьерском судне. Я должна была ее спасти Арти, это последний экземпляр.
- Через год или два животное умрет, - холодным тоном произнес Артемис. - И наши деньги пропадут.
Ангелина пришла в ужас.
- Ты говоришь совсем как…
- Отец? Отлично. Кто-то должен вести себя благоразумно.
Лицо Артемиса оставалось суровым, но внутри он дрожал от ужаса. Как он мог разговаривать подобным тоном с матерью, когда она сходит с ума от горя?
"Почему я не утратил присутствия духа? - спросил он себя и мгновенно ответил: - Потому что я - Фаул, а Фаулы всегда с честью преодолевали невзгоды".
- Но, мама, пятьдесят тысяч! За лемура?
- Возможно, удастся найти самку, - возразила Ангелина. - И мы сумеем спасти вид.
"Спорить бесполезно, - подумал Артемис. - Логика тут не поможет".
- И где сейчас этот счастливчик? - спросил он с невинным видом, улыбаясь так, как положено улыбаться десятилетнему мальчику при разговоре о крохотном пушистом существе.
- В полной безопасности в Ратдаун-парке. Живет как король. Завтра его отправят самолетом в специальную искусственную среду обитания во Флориде.
Артемис кивнул. Ратдаун-парк, частный заповедник в Уиклоу, создавался специально для защиты вымирающих видов. Он охранялся надежней среднего швейцарского банка.
- Превосходно. Может быть, я навещу эту обезьянку, которая обошлась нам в пятьдесят тысяч евро.
- Не ожидала от тебя, Артемис, - пожурила его мама. - Как известно, сифака - лемур, а лемуры возникли значительно раньше обезьян.
"Знаю, но мне наплевать! - Артемис едва не прокричал это вслух. - Отец пропал, а ты истратила предназначенные на экспедицию деньги на какого-то лемура!"
Но он придержал язык. Состояние матери и без того вызывало тревогу, и сын не хотел, чтобы из-за него оно ухудшилось.
- Посетителей в Ратдаун обычно не пускают, - продолжила Ангелина. - Но я уверена, для тебя сделают исключение, если я позвоню. В конце концов, Фаулы оплатили питомник для приматов.
Артемис притворился очень обрадованным.
- Спасибо, мама. Уверен, я получу незабываемое удовольствие, и Дворецки тоже. Ты же знаешь, как он любит маленьких пушистых зверюшек. Мне не терпится посмотреть на спасенное нами существо.
Ангелина улыбнулась, и безумие этой улыбки испугало сына до дрожи.
- Молодец, Артемис. Это слова настоящего крупного бизнесмена. Мать и сын, объединившись, спасут мир. Я посмеюсь над твоим отцом, когда он вернется.
У Артемиса душа ушла в пятки, и он попятился к двери.
- Да, мама. Объединившись, мы спасем мир.
Плотно прикрыв за собой дверь, Артемис бегом спустился по лестнице, на ходу разрабатывая план действий и дирижируя рукой под воображаемую мелодию. Он удалился в спальню, переоделся в дорожный костюм и направился на кухню, где обнаружил Дворецки, шинковавшего овощи коротким японским мечом кодачи. В дни испытаний гигант помимо охраны семьи взвалил на себя обязанности повара и садовника.
Огромный телохранитель ловко расправлялся с огурцом.
- Летний салат, - пояснил он. - Только зелень, яйца вкрутую и немного курятины. Хотел приготовить на десерт крем-брюле. Заодно проверил бы в деле огнемет.
Бросив взгляд на Артемиса, он вопросительно поднял бровь.
Юный мистер Фаул облачился в один из двух любимых деловых костюмов - темно-синий, в котором недавно посещал оперу в Ковент-Гарден. Мальчик всегда одевался аккуратно, но видеть его в костюме при галстуке Дворецки не привык.
- Мы идем на официальный прием?
- Нет, никакого приема не будет, - ответил Артемис нарочито холодным тоном, к которому телохранителю еще предстояло привыкнуть. - Только бизнес. Я вынужден заниматься семейными делами и должен одеваться соответственно.
- Ага… в этом вы явно стремитесь подражать отцу - Дворецки тщательно вытер меч и снял передник. - Нам предстоит заняться привычными для семьи Фаулов делами, не так ли?
- Так, - подтвердил Артемис. - Начнем с обезьяньего дядюшки.
Особняк Фаулов, настоящее время.
Элфи пришла в ужас.
- Значит, в порыве мальчишеской злобы ты убил лемура?
Артемис, уже взявший себя в руки, сидел на стуле у кровати и нежно, словно птенца, держал в ладони материнскую руку.
- Нет. Иногда у меня случались приступы раздражения, ты сама прекрасно знаешь, но, как правило, непродолжительные. Эмоции не способны долго подавлять интеллект, подобный моему.
- Но ты сам сказал, что убил животное.
Артемис потер виски.
- Да, убил. В этом нет сомнений, хотя я и не брал в руки нож.
- Как именно?
- Я был молод… моложе, - пробормотал Артемис. Ему явно не хотелось говорить на эту тему. - Совсем другим человеком во многих смыслах.
- Мы знаем, каким ты был Артемис, печально вздохнул Жеребкинс. - Ты представишь себе не можешь, какую часть моего бюджета сожрала осада поместья Фаулов.
- Как именно ты убил лемура? - не унималась Элфи. - Как он попал в твои руки.
- Все до смешного просто, вздохнул Артемис. - Мы с Дворецки навестили Ратдаун-парк и вывели из строя систему охраны. А вечером вернулись и забрали лемура.
- Значит, его убил Дворецки. Я удивлена - это совсем не в его стиле.
Артемис потупил взор.
- Нет, Дворецки здесь ни при чем. Я продал животное группе экстинкционистов.
- Экстинкционистов?! - ужаснулась Элфи. - Артемис, скажи, что это не так. Какой кошмар!
- Моя первая крупная сделка. Я доставил животное в Марокко, и мне заплатили за него сто тысяч евро. Этого хватило на финансирование экспедиции в Арктику.
Элфи и Жеребкинс лишились дара речи. Артемис хладнокровно и эффективно распорядился чужой жизнью. Эльфийка попятилась от человека, которого всего несколько мгновений назад считала другом.
- Я все тщательно обдумал. Или мой отец, или лемур. Разве я мог от этого отказаться? - Взгляд Артемиса выражал искреннее раскаяние. - Понимаю, я поступил ужасно. Если б можно было повернуть время вспять…
И вдруг он замер. Фаул-младший не мог изменить течение времени, но знал демона, который умел это делать. Это был шанс. Реальный шанс.
Он осторожно опустил руку матери на постель и заходил по комнате.
"Нужна музыка, - подумал он. - Музыка для плана".
Он выбрал из обширной мысленной коллекции Седьмую симфонию Бетховена и стал напряженно думать, воспроизводя ее в голове.
"Удачный выбор. Несколько мрачновато, но вызывает духовный подъем".
Артемис, ничего не замечая вокруг, ходил взад и вперед по ковру, лихорадочно перебирая в уме возможные варианты.
Элфи мгновенно поняла, чем он занят.
- У него есть план, - сообщила она Жеребкинсу.
Физиономия кентавра вытянулась, что, впрочем, не стоило ему особых мышечных усилий.
- Почему я не удивлен?
Элфи воспользовалась тем, что Артемис погрузился в размышления, и закрыла щиток дабы поговорить с Жеребкинсом без свидетелей. Она подошла к окну и посмотрела на улицу сквозь щель в портьерах. Заходящее солнце дрожало за ветвями деревьев, красные и белые георгины пылали ярко, словно огни фейерверка.
- На карту поставлена не только жизнь матери Артемиса, - сказала она.
Жеребкинс выключил телевизор, чтобы человек не смог его услышать.
- Я знаю. В случае повторной вспышки болезни волшебному народцу грозят большие несчастья. У нас нет противоядия.
- Надо допросить Опал Кобой. Где-то должны были сохраниться ее записи.
- Опал всегда хранила наиболее ценные формулы в голове. Думаю, лесной пожар застал ее врасплох - один коварный удар лишил ее всех доноров.
Компания "Кобой индастриз" разработала специальный ультразвуковой манок и установила его в заповеднике Тсинги де Бемараха на Мадагаскаре, чтобы приманить лемуров. Практически все лемуры на острове откликнулись на зов - и погибли в пожаре, возникшем из-за удара молнии. К счастью, почти все зараженные уже прошли курс лечения, но пятнадцать подземных жителей все-таки умерли в изоляторах.
Артемис остановился и громко откашлялся. Он был готов поделиться своим планом и хотел, чтобы друзья ни на что не отвлекались.
- Наша проблема решается сравнительно просто, - сказал он.
Жеребкинс снова включил телевизор, и на плоском экране появилось его лицо.
- Наша проблема?
- Перестань, Жеребкинс. Не прикидывайся бестолочью. Болезнь подземных жителей мутировала и стала распространяться среди людей. У вас нет противоядия, так же как и времени на его разработку. Кто знает, сколько человек уже заразилось чаротропией.
"Включая меня самого, - мысленно добавил Артемис. - Я почти наверняка заразился, когда пытался исцелить мать".
- Мы установим для поместья карантинный режим, - сказал Жеребкинс. - Распространение вируса можно предотвратить, если никто не попытается лечить твою мать с помощью магии.
- Я сильно сомневаюсь в том, что моя мать - первая, кого поразил этот недуг. Трудно поверить в подобное совпадение. Уверен, есть и другие больные, и кто знает, до какой стадии развилась болезнь у них.
Жеребкинс хмыкнул - так он выражал свое согласие с чужим мнением.
- Скажи мне, Артемис, в чем заключается твое "сравнительно простое решение"?
- Я вернусь в прошлое и спасу лемура, - ответил Артемис с лучезарной улыбкой, словно предложил искупнуться в жаркий летний денек.
Молчание. Несколько минут стояла полная тишина, прерванная в итоге сдавленным ржанием Жеребкинса:
- Вернешься…
- В прошлое, - закончила за него Элфи полным сомнений тоном.
Артемис расположился в удобном кресле, сплел пальцы и кивнул.
- Готов выслушать возражения. Приступайте.
- Откуда такая самоуверенность? - спросила Элфи. - После всех трагедий, свидетелями которых мы стали, после разрушений, причиной которых послужили твои планы…
- Это решимость, а не самоуверенность, - поправил ее Артемис. - На осмотрительность нет времени. Матери осталось жить всего несколько часов, и волшебному народцу - не больше.
Жеребкинс наконец захлопнул разинутый от изумления рот.
- Ты хоть представляешь, сколько заседаний конституционного комитета мы должны провести, чтобы только вынести этот вопрос на рассмотрение Совета?
Артемис небрежно махнул рукой.
- Не имеет значения. Я изучил Конституцию волшебного народца. В ней не упомянуты ни люди, ни демоны. Если Номер Первый решит мне помочь, вы не сможете на законных основаниях помешать ему.
В спор вступила Элфи.
- Артемис, это безумие. Путешествия во времени признали незаконными не просто так. Возможные последствия даже незначительного вмешательства могут оказаться катастрофическими.
Артемис грустно улыбнулся.
- Да, конечно, знаменитый парадокс времени. Если я вернусь в прошлое и убью собственного дедушку, то перестану существовать? Лично я согласен с мнением Горбена и Берндта, а эти господа полагают, что последствия уже наступили. Мы можем изменить только будущее, но не прошлое или настоящее. Если я вернусь, значит, я уже возвращался.
Элфи было очень жаль Артемиса - болезнь Ангелины пробудила мучительные воспоминания о последних днях ее собственной матери.
- Артемис, мы не имеем права вмешиваться, - мягко произнесла она. - Люди должны жить так, как им предписано судьбой.
Артемис понимал, что должен встать и произнести пафосную речь, доказать свою правоту, но не мог. Он собирался самым наглым образом обмануть своего ближайшего друга, и чувство вины давило почти невыносимо.
- Ты уже вмешалась, Элфи. - Он посмотрел ей прямо в глаза.
Элфи вздрогнула, услышав его слова, и подняла забрало.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты вылечила мою мать, вылечила и погубила.
Элфи машинально отпрянула и подняла руку, словно защищаясь от ударов.
- Я? О чем ты говоришь?
Артемис, продолжая лгать, попытался заглушить чувство вины вспышкой ярости.
- Ты вылечила мою мать после осады. Это ты заразила ее чаротропией!
- Это невозможно, - вступился за эльфийку кентавр. - С момента того исцеления прошло несколько лет. Инкубационный период чаротропии длится всего три месяца и может колебаться только в пределах нескольких дней.
- Прежде болезнь не распространялась среди людей, - возразил Артемис. - Это новый штамм. Вы даже не представляете, с чем имеете дело.
От потрясения и сознания своей вины у Элфи задрожали губы. Она поверила Артемису. А тот понимал, что сам заразил мать, когда манипулировал ее памятью.
"Отец, вероятно, тоже болен. А от кого заразился я? И почему я чувствую себя нормально?"
Слишком много загадок, но с разгадками придется подождать. Сейчас необходимо найти противоядие и заручиться помощью волшебного народца, а для этого придется сыграть на их чувстве вины.
- Но я не больна, - возразила Элфи. - Меня проверяли.
- Значит, ты - переносчик, - отрезал Артемис и повернулся к изображению кентавра. - Ведь такое возможно?
Жеребкинс опешил от резкого его тона.
- Если действительно возник новый штамм, то возможно, - согласился он. - Но нельзя делать выводы, основываясь лишь на предположениях…
- В обычных обстоятельствах я бы с тобой согласился. В обычных обстоятельствах я располагал бы временем и мог бы позволить себе проявить объективность. Но моя мать умирает, и подобная роскошь не для меня. Я должен вернуться назад и спасти лемура, и ваш моральный долг - помочь мне. Если вы откажетесь, то, по крайней мере, обещайте мне не препятствовать.
Эльфийка и кентавр молчали. Элфи - из-за угрызений совести. Жеребкинс же судорожно рылся в своей обширной памяти в поисках контраргументов. Безуспешно.
Капитан Малой сняла шлем и неуверенно подошла к постели Ангелины. Ноги плохо слушались Элфи, да и все тело тоже.
- Моя мать умерла… ее отравили люди. Это произошло случайно, но смерть есть смерть. - Слезы текли по ее щекам. - Я хотела найти этих людей. Я ненавидела их. - Элфи стиснула руки. - Прости меня, Артемис. Я не знала. Сколько еще людей заразилось от меня? Ты, должно быть, ненавидишь меня.
"Возьми свои слова обратно, - требовал внутренний голос Артемиса. - Скажи правду сейчас, или ваша дружба уже никогда не будет прежней". Но другой внутренний голос возражал: "Нет. Будь сильным. Мама должна жить".
- Как я могу ненавидеть тебя, Элфи? - едва слышно отозвался Артемис. "Я ненавижу себя, но уже поздно признаваться в обмане". - Конечно, ты ни в чем не виновата, но ты должна позволить мне вернуться назад.
Элфи кивнула и смахнула слезы с ресниц.
- Я не только позволю тебе вернуться, я отправлюсь вместе с тобой. Пара зорких глаз и верная рука могут пригодиться.
- Нет, нет и нет!!! - завопил Жеребкинс, увеличивая громкость динамиков с каждым отрицанием. - Мы не можем изменять прошлое по собственной прихоти. А вдруг Элфи решит спасти свою мать или воскресить из мертвых Джулиуса Крута? Это абсолютно недопустимо!
Артемис наставил на него палец.
- Ситуация уникальна. Того и гляди вспыхнет эпидемия, но в наших силах ее предотвратить. И не только это. Мы можем возродить вид, который считался вымершим. Возможно, я стал причиной смерти одного лемура, но остальные не погибли бы в огне, если бы не манок Опал Кобой. Вина народца ничуть не меньше моей. Вы извлекали мозговую жидкость из живых существ, чтобы спасти себя.
- П-положение было безвыходное, - возразил Жеребкинс, заикаясь от ужаса.
- Вот именно, - победоносно произнес Артемис. - Вы были готовы на все. Вспомни свои тогдашние чувства и спроси себя, хочешь ли ты пережить подобное еще раз.
Жеребкинс опустил взгляд и задумался. То время было сущим кошмаром для волшебного народца. Использование магии временно запретили. Лемуры уже погибли, когда суд наконец вынудил Опал открыть источник противоядия. В поисках альтернативного лекарства кентавр пахал день и ночь, но все его труды не увенчались успехом.
- Мы считали себя неуязвимыми. Единственную опасность для нас представлял человек. - Жеребкинс принял решение. - Лемур нужен живой. Мозговую жидкость можно хранить в течение непродолжительного времени, потом она становится инертной и лишается целебных свойств. Я разрабатывал заряженный контейнер, но…
- На этот раз у тебя все получится, - заверил его Артемис. - У тебя будет живой объект и лабораторные условия. Ты сможешь клонировать самку.
- Клонирование признано незаконным, - задумчиво произнес Жеребкинс. - Но если дело касается вымерших видов, возможны исключения…