- Ох, уж эта молодежь! Никакого терпения! - Урч крякнул с досады. - О чем бишь я? Ну да, о Скучуне. Видишь ли, Ксюн, после своего возвращения в Нижний город Скучун страшно затосковал. Я все думал, как развлечь его, и тут меня осенило - книгохранилище! То самое, в котором дед его отыскал "Радость мира" - священную книгу - и спас ее из-под обломков. Я знал, что не все залы старинной библиотеки погибли тогда под обвалом. Старый болван! Я не учел натуры Скучуна, его впечатлительности, его мечтательности и душевной тонкости… Он окунулся в книги с головой, пропадая в хранилище днями и ночами, и жизнь настоящая поблекла в его глазах перед прелестью той, что оживает перед ним на этих прекрасных страницах! Скучун существует в прошедшем времени, он утерял нить собственной судьбы и не вернется к реальности по своей воле - его воля потеряна… А у мыслей его теперь, похоже, нет будущего…
- Как же вызволить его оттуда?
- Этого я не знаю. Записка неслучайно послана именно тебе… А рассказ мой, думаю, не пропадет даром.
Урч свернул в кособокий глухой переулок, оказавшийся тупиком. Он осветил крепкую дубовую дверь с коваными медными петлями и засовами, вынул из кармана проржавевший ключ диковинной формы, вставил в замочную скважину и с большим трудом несколько раз повернул его. Дверь с устрашающим скрежетом приоткрылась. Огонек свечи осветил влажные замшелые ступеньки, ведущие вниз.
- Это ход в древнюю библиотеку Нижнего города. Вся земная мудрость накоплена здесь. В определенном смысле наш Нижний город - это хранилище мыслей тех, кто жил наверху во все времена. Мысли оседают тут, они как бы спрессованы под слоями земли и фундаментами домов, где энергия их тлеет до поры. А книгохранилище - самый очаг, сгусток этой энергии!
Ксюн глянула вниз - конца позеленевшей лестницы не было видно - и невольно отшатнулась.
- Дедушка, мне надо спускаться туда?
- Твоя воля, Ксюн, твоя воля… Можешь и не ходить. Похоже, призыв о помощи попал не по адресу… Возвращайся-ка поскорее наверх, я рад был повидать тебя.
- Ах, Урч, ну какие глупости! Зачем же я тогда здесь? Только… может, мы спустимся вместе?
- Нет, деточка, я бывал там уже много раз, и все безуспешно. Скучун только отмахивается от меня, а о возвращении домой и слышать не хочет. Ведь кто-то недаром обратился к тебе - ты счастливая! Ступай одна. Вдруг да окажешься поудачливее меня…
Урч передал девочке свечку в шандале и, потрепав по плечу, легонько подтолкнул вперед. Ксюн порывисто вздохнула, секунду помедлила и решительно двинулась вниз по ступеням. Старый Урч остался поджидать ее у раскрытой двери.
Глава V
Лестница спускалась в необозримую залу книгохранилища. Будто море водою переполнялась она книгами, рукописями и старинными гравюрами. Тут стоял какой-то особенный, душный, но при этом отрадный запах, зовущий проникнуться тайной здешнего места… К потолку и стенам, где краски фресковой живописи кое-где облупились и вспучивались от сырости, лепились светильники, похожие на лампадки. Их синие, зеленые и красные огоньки казались чьими-то горящими глазами, всевидящими и всезнающими. Перемигиваясь за стеклом, странные очи следили за каждым движением пришелицы…
Ксюн петляла в переулках стеллажей. Ей почудилось, что воздух библиотеки, густой и плотный, по мере ее продвижения вперед насыщался все более - то ли запахом, то ли еще чем-то, невидимым и необъяснимым… Будто путь ее пролегал под гудящими проводами высокого напряжения! Такова была всемогущая сила книжных владений, которая постепенно окутывала девочку. Бесчисленные тома потихоньку вовлекали в свой мир, и Ксюн начинала ощущать их властное магическое влияние…
Вдруг справа из-за полок послышался нежный переливчатый звон, и оттуда показалось сказочное шествие, двигавшееся прямо по воздуху. То был кортеж принцессы Брамбиллы . Ксюн тотчас узнала его, поскольку только что на даче читала Гофмана. Фигурки, плывущие в воздухе, на уровне глаз, прозрачные и летучие, были как будто сотканы из солнечных лучей и утреннего тумана! Здесь было двенадцать невесомых маленьких единорогов, белых как снег, на которых восседали существа, трубящие в серебряные трубы, за ними два огромных страуса везли на колесиках золотой тюльпан… В нем сидел седобородый старичок в серебряной мантии и читал книгу. Мавры и переодетые дамы, и мулы, и пажи все это предваряло появление кареты с зеркальными стенами, которые укрывали от нескромных взоров принцессу Брамбиллу… Виденье бесшумным ветерком промелькнуло в таинственном пространстве библиотеки и тотчас исчезло. Ксюн не успела даже удивиться. Впрочем, теперь она уже ничему не удивлялась: все чувства Ксюна как бы расширились, раскрылись подобно бутону, и поток новых, невыразимых ощущений нахлынул на нее… Всюду слышались голоса, возгласы удивления, смех и плач, болтовня и хихиканье… Цветные огоньки светильников высвечивали корешки книг в полумраке неизмеримой залы. Ксюн вертела головой во все стороны, но никого больше не было видно. Голова у нее закружилась.
- Скучун! - позвала девочка. Она остановилась. От волнения и переизбытка чувств все ее существо охватила вязкая слабость. Коленки подгибались, все тело отяжелело, и Ксюн тихонько опустилась на пол. - Скучун… - пролепетала она почти уже про себя.
- Что-то послышалось… будто… нет, этого не может быть… - бормотал кто-то, мягко топоча маленькими лапками.
Кто-то легкий и пушистый пробирался к ней меж полок.
Ксюн немного собралась с силами - она сразу узнала эти застенчивые шаги и сидела на полу, счастливо улыбаясь. Ксюн только и смогла, что привстать и потянуться навстречу. Из-за громады ближнего стеллажа, уходящего вверх, под своды, вынырнуло зеленое существо, которое силилось разглядеть сидящую на полу, прикрыв глаза розовыми ушками как козырьком.
Ближе, ближе - и с криком радости друзья узнали друг друга!
* * *
- Ах, Ксюн, если бы ты знала, как здесь удивительно хорошо! Если б я мог пересказать тебе все, что узнал, все, что доверили мне книги… Разве в нашей жизни может произойти хоть малость из того, что происходит на этих страницах! Я путешествую в пространстве и времени, преображаюсь изо дня в день, мои возможности безграничны, и, знаешь, - нет ничего лучше на свете, чем эта моя новая жизнь!
Они сидели в боковой нише, в самом укромном уголке библиотеки за широким письменным столом на низких ножках в форме львиных лап. Две свечи, очень толстые и пахучие, освещали бронзовый письменный прибор. Крышку чернильницы украшала фигурка свернувшейся кольцом саламандры.
- Ой! - Ксюн в испуге отпрянула. - Скучун, берегись!
Из-за книжных полок показалась и стала бесшумно опускаться над столом плоская змеиная голова! Скучун глянул вверх.
- Ах, это! Не бойся, Ксюшечка, это всего лишь материализованная мысль… Их тут не счесть - я давно привык…
Змей, покачиваясь над ними, поглядывал и подслушивал. Казалось, он ехидно и удовлетворенно улыбается…
- Фу, гадость какая! - Ксюн съежилась, инстинктивно поджав ноги. - Нельзя ли отсюда потихонечку смыться?..
- Не обращай внимания. Они все безобидные, и этот тоже. Ах, трусиха, ты совсем меня не слушаешь! Успокоилась? Ну вот и хорошо. - Скучун сиял блаженной улыбкой. Он и всегда-то был чуточку не от мира сего, а теперь это стало еще заметнее… - Я так счастлив, Ксюн, я нашел свою Красоту! Я вдыхаю ее с этих древних страниц, будто запах сирени… Вспоминаю, каким прекрасным было наше земное путешествие, как горят и манят звезды, но здесь, в тишине, мне открывается большее… И многое открыто уже, а сколько еще впереди! Ведь книги, что собраны здесь - это гордость Земли! Многие уникальные экземпляры там, наверху, уж давно утрачены, и мудрость их доверена лишь мне одному…
Все время, пока Скучун говорил, а Ксюн его слушала, перед ними проносились прозрачные, легкие образы. Многих Ксюн узнавала - то были герои ее любимых книг, но большинство не было ей знакомо.
- Видишь, видишь?! Перед тобою ожившие помыслы тех, кто создавал эти книги. Погляди, какие чудесные! Разве есть на свете что-нибудь прекраснее, чем они?..
- Есть, Скучун… - шепнула чуть слышно девочка, - это ты! И то, что ты спас меня от Большого Жомба! И улыбка Утренней Звезды… А Личинка, Скучун? Ты забыл - ведь она существует и ждет своего заветного часа…
Вдруг внезапный свет золотою зарницей вспыхнул над ними. То Жар-птица промчалась бесшумно и вмиг пропала…
И только Ксюн решилась продолжить, как к столу приблизился ткач Основа , украшенный ослиными ушами, и, нимало не смущаясь присутствия посторонних, вступил в перебранку с толстым и содрогавшимся от хохота человеком по имени Джон Фальстаф . Сэр Джон был по своему обыкновению пьян и весел. В конце концов он не удержал равновесия, пытаясь пощекотать Основу за ухом, и грохнулся на пол. Оба мгновенно исчезли… А над головами наших друзей склонился проказник Пэк , подмигнув, он бросил Ксюну волшебную красную розу…
- Послушай, Скучун! - Ксюн изо всех сил пыталась не отвлекаться по сторонам, но это у нее плохо получалось. - Ты не можешь попросить, чтобы они нам не мешали?
- А ты возьми лист бумаги и отмахивайся от них. Просить бесполезно, - они прихотливы и своенравны, кроме того, ведь это их дом… Не унывай, Ксюн, я тебя внимательно слушаю. Как я рад, что мы встретились!
Глубоко вздохнув, Ксюн продолжала:
- Урч рассказал мне, что все наши помыслы, даже невысказанные, продолжают жить на Земле. Да что я тебе объясняю - вот же они кругом, ты и сам их видишь не хуже меня… Но я вижу тут только чужие мысли! А твои? Где же твои?..
- Ах, зачем ты об этом… Ну кому нужны мои невнятные мыслишки?.. - Скучун отмахнулся от печального менестреля , затянувшего старинную балладу про кубок, рыцарей и прекрасную даму. Менестрель сгинул, и Скучун продолжал: Здесь собраны такие яркие, такие смелые творения, - разве я способен на большее? Мне не создать ничего, что превзошло бы их - это же так ясно! Так зачем тратить время на эти жалкие усилия, не лучше ли тут, в тишине наслаждаться великими тайнами бытия?…
- Но ты отступил! Это слабость, Скучун, ты перед жизнью отступил, ты боишься ее! Вспомни о своем предназначении - о пути к Красоте, ведь тебе помогла его понять сама Ночь Полнолуния… Так значит, все, что с нами произошло, было зря?
При этих словах девочки ужасный Змей вновь появился в воздухе и с угрожающим шипением стал приближаться к ней. Тут уж она не выдержала - схватила с полки первую попавшуюся книгу - тяжеленный том "Божественной комедии" Данте - и с отчаянным криком принялась размахивать книгой в воздухе, там, где должна была находиться голова чудовища… Нечаянно Ксюн задела стенку полуистлевшего от древности стеллажа - та вздрогнула и обвалилась, обрушив на головы друзей все свое книжное богатство. Ксюн успела отскочить и прикрыться "Комедией", а вот Скучун не успел. С десяток увесистых томов свалилось с высоких полок, с шумом рассыпав свои страницы над погребенным Скучуном…
Книжный водопад быстро иссяк. Ксюн, плача, стала разбирать завал и вскоре извлекла оттуда Скучуна. Тот был без чувств, на голове между розовых ушек вспучивалась на глазах огромная шишка.
Недолго думая, Ксюн потащила своего друга к выходу из библиотеки. С трудом преодолев длинную лестницу наверх, она вытянула его на влажную мостовую Нижнего города. Перед дверью их ждал Старый Урч.
- Ксюн! Лапушка! Ты спасла его! Я так и знал…
- Какое спасла - я его погубила! - Ксюн плакала навзрыд, припав к неподвижному пушистому тельцу.
- Не может этого быть… Главное - тебе удалось вытащить его оттуда. Вытри-ка слезы, не до слез теперь. Надо поскорее перенести беднягу в дом.
И, подхватив свою зеленую ношу, старик и девочка двинулись в обратный путь.
Глава VI
Не успели наши герои взойти на крыльцо, как навстречу им распахнула дверь радостная Кутора. Ее круглые сияющие глаза, казалось, выросли от восторга. Еще бы! Урч, сам старый Урч - последний интеллигент Нижнего города - наконец удостоил ее беседы… И она уже успела облазить весь дом, благоговейно обнюхивая каждый предмет обстановки!
Но вошедшие, не обращая на Кутору никакого внимания, пронесли в комнату что-то зеленое, безвольно обвисшее у них на руках, и уложили на диван. Только Урч буркнул ей, проходя мимо: "Погоди, Кутора, видишь, что тут у нас…" Кутора тоненько ойкнула и присела на корточки перед диваном - она узнала Скучуна.
Хозяин дома вместе с Ксюном суетился вокруг своего названного внука, накладывая ему на голову мокрую повязку, щупая пульс и капая в его полуоткрытый рот какие-то лекарства. В общем, Урч пытался использовать все свои скромные медицинские познания, но без толку. Скучун лежал затихший, не подавая никаких признаков жизни.
Ксюн начала было усиленно хлюпать носом и морщить лоб в преддверии рева, как вдруг вмешалась Кутора:
- А что если дать ему понюхать нашатыря? Мама всегда дает мне эту мерзость, когда я падаю в обморок от избытка чувств, - пропиликала она своим голоском, похожим на звук детской скрипочки.
Урч, всплеснувши лапами, бросился к шкафчику в ванной… От резкого запаха склянки Скучун фыркнул и взбрыкнул задними лапами. Вскоре у больного стал появляться пульс, он задышал, лапки потеплели и, дрогнув, приоткрылись глаза.
- Ай-ай-ай! Ску-чу-у-ун! Славненький мой дружо-о-чек! - запричитала Ксюшка, обхватив его за шею.
- Тише, тише, он еще очень слаб. - Урч присел на краю дивана, ласково поглядывая на названного внука. - Ну вот, а мы уж подумали, что ты разболелся не на шутку… Нехорошо, дружок, нехорошо! Мы тут, понимаешь, планы строим, гостей созываем к твоему возвращению, а он вон что удумал… Ну да хорошо то, что хорошо кончается…
- Каких еще гостей? - прошептал ослабевший Скучун и тут же со стоном схватился за голову.
- Да ведь это я - гости, это меня созвали! - что есть мочи прописклявила ликующая Кутора и, одумавшись, тоном школьной отличницы, добавила: Здравствуйте, меня зовут Кутора. Как вы себя чувствуете?
- Как-то я себя чувствую, конечно, хотя это чувство не из приятных… Ксюн, что произошло там, в библиотеке? Я ничего не помню…
- Ничего, Скучуша, ничего не произошло. Просто книжки с полок попадали. Ты лежи спокойно и ни о чем не думай, а я тут побуду с тобой. - Ксюн пододвинула к изголовью старое кресло и уселась в него с таким видом, будто собиралась пробыть здесь по крайней мере до Нового года!
Урч на цыпочках удалился на кухню, поманив за собой Кутору и оставив дверь чуточку приоткрытой.
Свеча на столе потрескивала, Скучун быстро задремал, тихонько постанывая во сне, а Ксюн, улыбаясь, склонилась над ним и запела вполголоса любимую свою колыбельную песенку…
* * *
- Я так мечтала поговорить с вами, Старый Урч, вы даже не представляете… Моя мама, ой, она так вас уважает, так уважает! Мама называет вас образцом для подражания и говорит, что я должна брать с вас пример во всем!
- Польщен, весьма польщен! - Урч едва удержался, чтобы не расхохотаться, и повернулся к плите за чайником. Представить себе, как эта пигалица примется во всем подражать ему, было до смешного нелепо…
- Ну, так что привело вас ко мне, мое прелестное дитя? - Он разливал крепкий чай, прикидывая, как бы поскорее отправить домой нечаянную гостью… Урчу теперь хотелось одного: подольше побыть со Скучуном.
- Понимаете, со мной все время происходят какие-то странные вещи. То я прихожу на день рождения к подружке, а ее дом заперт на замок… То стою в длинной очереди, а перед носом жучки кончаются. Я так люблю сушеных жучков, что готова стоять за ними хоть целый день, лишь бы досталось! А еще, бывает, не могу найти дорогу в двух шагах от дома: плутаю, плутаю, пока мама сама меня не отыщет… А вчера… вы даже представить себе не можете, что вчера случилось! Я нашла шкатулку! Просто необыкновенную! Знаете, она вся золотистая, из какого-то очень красивого металла, вот как ваши подсвечники там, в комнате, да странная такая: заперта, а замочной скважины нигде не видно… А на крышке сидит черненькая каменная ящерица, с желтыми пятнышками и красными блестящими глазками! И еще там какой-то кружочек под нею нарисован, а в нем - огонь, и написано СА-ЛА-МАН-ДРА…
- Черненькая, говоришь? Так-так, ну и что же тут такого? - Урч уже предчувствовал скорую мигрень и уныло прихлебывал чай вприкуску.
- А то, что шкатулка эта то появляется, то исчезает!
- Как исчезает? Выдумываешь ты что-то…
- Да как вы могли подумать такое? Я ничего, ну честное слово ничегошеньки на свете не выдумываю! Меня мама учит всегда говорить правду, - заканючила Кутора, того и гляди - заплачет.
- Ну-ну, малышка, успокойся, это я так, к слову… Сразу видно, что ты очень хорошая и воспитанная деточка! Так что же все-таки происходит с твоей шкатулкой?
- Я поставила ее под кровать, чтобы мама не увидела. Ой, что это я? - Кутора поняла, что сболтнула лишнего. - Вы не подумайте, я маму никогда не обманываю и вообще я…
Урч прервал бурный поток оправданий, которые смели бы его с лица земли. И Кутора продолжала.
- Так вот, шкатулка хранилась под кроватью. Я под вечер приподнимаю покрывало, вижу - она там, протягиваю руку, чтобы взять, шарю, шарю… ее нет. Пустота! Тогда я забираюсь под кровать и обнюхиваю каждый кусочек пола. Нигде нет, исчезла. Я давай реветь! Потом к маме, говорю: "Ты ничего у меня не находила?" А она: "Да что можно найти в твоей комнате? Скорее там можно что-нибудь потерять…" Я обратно. Заглядываю на всякий случай - стоит! Вытаскиваю и прячу под подушку. И тут же ложусь спать. Утром просыпаюсь пропала… Ну, тут я решила, что надо посоветоваться с вами, потому что умнее вас в Нижнем городе никого нет.
Урч задумался. Если это не пустая выдумка - тут что-то неспроста. Интересная шкатулочка! Хорошо было бы поговорить о ней со Скучуном. И Урч решил отложить этот вопрос до его выздоровления.
Он успокоил Кутору, сказав, что обдумает этот странный случай как следует, и ей не о чем волноваться. Затем проводил свою смешную гостью, которая, рассыпавшись в благодарностях, прошмыгнула в дверь и, спрыгнув с крыльца белкой, плюхнулась на живот и поползла по камням мостовой - она опять играла в саламандру…
Ах, детство, детство!..
Улыбаясь с чуть снисходительной нежностью, Урч проводил ее взглядом. Потом он вернулся в дом.
Ксюн клевала носом у постели Скучуна, и старик сменил ее, уложив девочку на своей кровати. Вскоре и он задремал.
А на полочке у стены, освещенная дрожащим огоньком свечи, стояла бронзовая шкатулка с агатовой саламандрой на крышке!