- Я же сказал: нельзя открыто ходить с рацией. Если нам надо связаться с контрразведкой, мы уйдем хоть к Пете в комнату, хоть в лес. А если контрразведчикам надо с нами поговорить, они передадут на пейджер: "Позвони маме". Тогда мы и "позвоним" по рации. Есть еще три условных сигнала. "Не простудись" - значит, внимание, Султан достал мое письмо из почтового ящика. "Мама заболела" - опасность, надо бежать к Пете под крылышко. "С днем рождения" - сматывай удочки, Султана взяли без нас. Только без нас его возьмут в самом крайнем случае, - уточнил Блинков-младший, - это будет провалом операции. Нужно, чтобы он украл у меня записную книжку и пошел к тайнику.
- А дашь книжку посмотреть? - загорелся Аксакал.
- Дам, только не сейчас. Надо уходить, пока ребята не вернулись.
Напарники вышли на лагерную аллею. Свою спецтехнику Блинков-младший уложил в маленький городской рюкзачок и закинул его за спину. Из столовой уже по одному тянулись успевшие позавтракать.
- Бегом! - скомандовал Блинков-младший и врубился в злополучные елки, где позавчера запутался Аксакал.
Мохнатые лапы наотмашь захлестали по выставленным вперед рукам. По лицам тоже доставалось, хотя и вскользь. Забежав в самую гущу посадки, Блинков-младший по рецепту Аксакала опустился на четвереньки. Дальше напарники продвигались "паровозиком". Впереди серел бетонный забор лагеря. Рукам было колко от опавшей хвои, зато даже нижние лапы не лезли в лицо, а только гладили по спинам.
Посадка кончилась шагов за пять до забора. Напарники поднялись на ноги и стали вытряхивать иголки. Они были всюду - в голове, за шиворотом, в карманах. Блинков-младший достал револьвер и выдул набившиеся в щели хвоинки.
- Сигнальный, - узнал Аксакал. Он жил среди настоящего оружия и презирал газовое и тем более такое - шумовое. - Зачем? Это же верный способ схлопотать пулю. Ты в Султана из пугача, а он в тебя - из настоящего!
- Так я и не собираюсь пугать Султана, - сказал Блинков-младший и сунул револьвер в карман. - Это чтобы Петю вызвать. Он же не может ходить за нами, как телохранитель. В лагере этот револьверчик слышно с любого места, мы проверяли.
- А в лесу? - Аксакал смотрел поверх забора.
Березы и еще какие-то незнакомые деревья стояли стеной.
- В лесу шагов за сто будет слышно, - с сомнением ответил Блинков-младший. - Но когда дойдет до дела, мы в лес и не пойдем.
Аксакал хотел спросить, когда дойдет до дела, но боялся показаться трусом. На его взгляд, если опасный преступник бежал из заключения и разыскивает Блинкова-младшего, то до дела уже дошло.
Забор был из бетонных плит, высоченный и без выступов. Блинков-младший подпрыгнул, стараясь уцепиться за верх, но Достать не смог.
- Давай, как солдаты на полосе препятствий, - предложил Аксакал. - Подставляй руки.
Блинков-младший сцепил пальцы в замок, Аксакал встал, как на ступеньку, и легко влез на верхушку забора. Плита под ним была толстая. Он лег, подал напарнику руку и втянул его к себе.
Лес вплотную подступал к забору. Прежде чем спрыгнуть, Аксакал посмотрел на часы. С того момента, как он встал за спиной удивительного новичка, мечтая познакомиться, не прошло и двадцати минут.
Глава 5
Страхи Аксакала
Скоро лагерный забор исчез из виду. Время от времени Аксакал оглядывался и запоминал приметы, чтобы не заблудиться. Он еще не видел столько деревьев сразу. И таких высоких. Это казалось невероятным и несправедливым: у одних голый камень с кривыми засохшими кустиками, а у других - сумасшедшая прорва зелени!
Напарники вышли на поляну и уселись завтракать прихваченным с собой печеньем.
- Ты обещал показать записную книжку, - с набитым ртом напомнил Аксакал.
Блинков-младший вжикнул "молнией" на заднем кармане джинсов и достал обычную книжку в красной пластиковой обложке.
Записи в ней были непонятные - бессвязные буквы и цифры.
- А где координаты тайника?
- На букву "С".
Аксакал раскрыл книжку на "С" - все та же тарабарщина.
- Здесь буквы алфавита пронумерованы, только задом наперед, и заменены цифрами. "Я" - первая, "А" - последняя, - стал объяснять Блинков-младший. - Букв "Ё", "Й", мягкого и твердого знаков нет. Всего, значит, остается двадцать восемь букв. - Скользя ногтем по ряду цифр, он прочитал: - 28 - А, 16 - Н, 25 - Г, 23 - Е, 18 - Л. Получается "А-Н-Г-Е-Л".
- Какой "ангел"?
- Если бы знать! - вздохнул Блинков-младший. - Может, там церковь… От этого ангела начинается отсчет. "На С сто десять шагов", потом еще шестнадцать по какой-то "Ф".
- По ферме, - предположил Аксакал.
- Или по фабрике. Или по филармонии, по фанере, по фольварку… Я выписал из словаря все, по чему можно пройти шестнадцать шагов. Больше всего подходит "фидер" - линия электропередач. Правда, это слово устаревшее.
Аксакал оторвал взгляд от книжки, огляделся и понял, что уже не знает, в какой стороне лагерь. Поляна была круглая, а лес, куда ни глянь, одинаковый: березы, кое-где в глубине - елки да еще какие-то низкорослые деревья. Про себя Аксакал называл их "просто деревьями", потому что, кроме берез и елок, знал только клены и тополя, но здесь их не было.
Он смотрел на лес, а лес смотрел на него. Качнулась ветка - птица ли ее задела, ветер или чужой недобрый человек? А вон что-то прошуршало в кустах - точно, не ветер, а какая-то мелкая живность…
- А почему тайник записан на букву "С"? - спросил Аксакал, чтобы отвлечься. Ему было жутковато.
- Об этом знал только Прохор, а его уже не спросишь… - жуя печенье, ответил Блинков-младший. - Но есть одна версия. Думаешь, почему для меня выбрали этот лагерь, а не другой? Здесь недалеко поселок, называется Старица. У Прохора было три машины, одна из них - "БМВ", новенькая. А милиция любит останавливать дорогие иномарки и проверять по компьютеру номера - вдруг она угнанная. Проверки остаются в компьютерной памяти, и можно даже узнать, на какой дороге тормознули машину. Зимой Прохора три раза останавливали на шоссе, которое идет мимо Старицы, причем в разные дни. Вот и буква "С"!
- Мало ли, зачем он ездил в эту Старицу. Например, к знакомым, - заметил Аксакал. - А "С" в записной книжке может означать "Султан", и тайник где-то у Султана!
- Нет, Султан тут ни при чем. Тайник поблизости от дачи Прохора. За день до того, как его взяли, он получил из-за границы посылку с кокаином. Был и другой груз - обезьяны. Они все погибли, задохнулись в грузовом отсеке самолета. Прохору надо было от них избавиться, и он взял на дачу своего шофера, коробки таскать. А шофер все рассказал на суде: и про обезьян, и как Прохор достал из мешков с кофе мешочки поменьше, с белым порошком, и куда-то унес. Правда, не удалось доказать, что это был кокаин. Водила тоже себе на уме: я, говорит, кокаина в жизни не видал, откуда мне знать, может, в этих мешочках какое лекарство было.
- Думаешь, врал? - спросил Аксакал.
- Да уж конечно, не стал бы хвалиться судье: "Я у Прохора правая рука, наркотой с ним торговал"!.. Обидно, - помолчав, добавил Блинков-младший. - Все понимали, что это был кокаин, а доказать не смогли! У Прохора в книжке осталась запись на "К": четвертое марта, тридцать тысяч.
- Долларов?
- Граммов! Уличные торговцы продают кокаин граммами, по сто долларов и больше. Тридцать кило кокаина - три миллиона долларов! А Прохор говорит: "Кто эту книжку видел? Мальчик? А какая она была - электронная? Ладно, поверим мальчику: он списал из книжки записи какого-то преступника. Но откуда ему знать, что это моя книжка? На ней была моя фамилия? Нет. Или в электронной книжке остался мой почерк? Тоже нет! Ах, мальчик взял ее из моего стола? Вполне возможно. Я же ветеринарный врач, у меня каждый день по два десятка посетителей. Кто-то мог забыть эту книжку, я и сунул ее в стол".
- Так пошли бы на дачу, всё бы там перерыли… - начал Аксакал.
- А мы с тобой туда и идем! - огорошил его напарник.
Аксакал почувствовал, что у него вытягивается и немеет лицо. Вдруг Султан, беглый преступник, прячется на даче убитого им Прохора?! А у них только жалкий сигнальный револьверчик…
- …Если повезет, - помолчав, добавил Блинков-младший. - Эту дачу надо сперва найти. Шофер не говорит, где она - вроде бы Прохор вез его в закрытом кузове… Врет, наверное.
- Ну и шуточки у тебя! - выдохнул Аксакал. - Я уж думал: придем, а там Султан!
- Это вряд ли. Султану пока что незачем ехать на дачу. Сначала он должен украсть у меня записную книжку. - Блинков-младший доел печенье и облизнул с губ крошки. - Жаль, воду не взяли. Ничего, в поселке купим. Ну, пойдем дачу искать.
- А что же, контрразведчики ее найти не могут?
- Искали. Скорее всего, по документам хозяином дачи считается другой человек, поэтому ее и не нашли. А так в контрразведке даже фотокарточки есть - взяли у Прохора при обыске. Видно, что дача из красного кирпича, видно, что двухэтажная или даже выше. Окна видны - в человеческий рост, как во дворце, рамы белые, сверху полукругом. Целый особняк, а не дача. Просили шофера описать ее подробней, а он сказал - не помню, темно было… Точно, врет!
Аксакал слушал и шагал за Блинковым-младшим по лесу, удивляясь, как уверенно тот идет. Наверное, знает, куда. Честно признаться, Аксакалу не нравилась эта затея с поисками дачи, которой, может быть, и нет поблизости. Он бы охотнее искал ее не в лесу, а где-нибудь в поле. А еще лучше в горах.
- Митек, а как ты узнаёшь, куда идти?
- Я карту видел.
- На карте каждое дерево не обозначено.
- А солнышко на что?
- Так солнце же движется! - не понимал Аксакал. - Если идти по солнцу, станем кругами ходить.
- Кругом, а не кругами, - поправил Блинков-младший. - За день мы описали бы один круг. Но мы не собираемся идти весь день. До шоссе осталось меньше километра - минут десять хода. За десять минут солнце далеко не сдвинется, поэтому я не обращаю на это внимания, а просто иду так, чтобы оно было справа.
- А откуда тебе знать, что справа?!
- Один раз, еще в лагере, я взял часы и направил на солнце часовую стрелку. Солнце движется, стрелка тоже движется, и север всегда будет посередине - между стрелкой и двенадцатью часами на циферблате. Нашел я север, вспомнил карту - ага, Старица к северо-востоку от лагеря, - и встал лицом к Старице. Солнце оказалось справа.
Уверенность напарника не успокоила Аксакала. Он впервые в жизни был в таком густом и высоком лесу. Самое жуткое - ЛЕС БЫЛО НЕВОЗМОЖНО ЗАПОМНИТЬ!
Скажем, гору запомнить легко. Идешь хоть к ней, хоть от нее, хоть вокруг; идешь и час, и два, а вид не особенно меняется, потому что гора далеко и большая. А по лесу прошел десять шагов, и тоже вроде ничего не изменилось, НО ЭТО ТОЛЬКО КАЖЕТСЯ! Вокруг такие же березы и "просто деревья", но они уже другие, они уже не те! А дальше угадываются еще сотни, тысячи таких же, но не тех деревьев. Заблудиться - проще простого!
Аксакал понял, что медицинская наука ошиблась: кроме стрельбы он боится еще и леса. Он бы побежал обратно в лагерь, если бы не знал, что сам не найдет обратную дорогу.
- Мы заблудились! - Аксакал схватил Митьку за локоть. - Ну, постой же! Мы проходили мимо этой поваленной березы! На ней была такая же красная метка. Я точно помню!
Блинков-младший остановился и сел на березу. Стволу нее был трухлявый, с какими-то полукруглыми наростами.
- Пойдем обратно! - заскулил Аксакал. Он понимал, что теряет лицо, но ничего не мог с собой поделать. Лес оказался даже страшнее, чем стрельба.
- Молчи. Слушай.
Аксакал проглотил готовые вырваться жалкие слова, стиснул зубы и заставил себя прислушаться.
Сначала он различал только лепет листвы и шум ветра в верхушках деревьев. Потом далеко впереди, как раз там, куда они шли, чуть слышно прогудела машина.
- Видишь, правильно идем, - сказал Блинков-младший. - А краской лесники метят старые деревья, чтобы вырубать. Таких поваленных берез тут могут быть сотни. Вообще, не ищи в лесу приметы, все равно не запомнишь. Иди себе по солнышку, а если не уверен, остановись и послушай: или электричка взвизгнет, или машина гуднёт. В Подмосковье не заблудишься.
- Это уж кто как, - буркнул Аксакал. Ему было стыдно.
Глава 6
Самая непонятная работа на свете
Поселок Старица оказался маленьким и небогатым.
В середине два кургузых двухэтажных дома, похожих на ломти, отрезанные от обычной городской пятиэтажки. В одном доме магазин, в другом почта, а по обе стороны от них - еще дворов сорок с деревенскими избами и огородами. Кое-где в огородах гнулись старухи в блеклых сарафанах. Мальчишка бессознательного возраста тянул за хвост грязную белую собаку, лежавшую у будки. Собаке некуда было деться с цепи, она смирилась и даже не гавкала. Других жителей Старицы поблизости не наблюдалось.
Солнце уже сильно припекало. Если смотреть вдоль шоссе, было видно, как над ним, вдали, дрожит раскаленный воздух.
- Где ж твой особняк? - без особого разочарования спросил Аксакал. Он уже прикинул, что если поскорее вернуться в лагерь, то им достанется по стакану вчерашнего компота. К обеду компот подавали горячим, и никто его не пил. А на следующее утро был холодненький, в самый раз, и уничтожался очень быстро - на всех не хватало.
- Я не говорил, что дача Прохора в Старице, - огорошил его Блинков-младший. - Если бы в Старице, то контрразведка ее давно бы нашла.
- Тогда зачем же мы сюда пришли?!
- Седая Борода, мы занимаемся самой непонятной работой на свете! - торжественным тоном объявил Блинков-младший. - Когда кто-то начинает плести корзину, он знает, что получится корзина, а не радиоприемник. А когда сыщик начинает искать особняк, у него может получиться ананас или дважды два - четыре.
- Почему ананас? - тупо спросил Аксакал.
- Пускай не ананас, а город Серпухов - он тоже на букву "С". Или сыроваренный завод. Или мы ничего не найдем… Насчет Старицы - только догадка. Допустим, она правильная: Прохор записал тайник на "С", потому что его дача не в Серпухове, не в Сыктывкаре, а рядом со Старицей. Но что такое "рядом" на хорошей машине? Нажал на газ и пролетел за пять минут километров пятнадцать. Или пятнадцать километров не доехал до Старицы. Пятнадцать да пятнадцать - тридцать, значит, искать дачу нужно в квадрате тридцать на тридцать. А это девятьсот квадратных километров!
Призрак холодного компота подрожал в раскаленном воздухе и растаял.
- Девятьсот?! - с ужасом переспросил Аксакал.
- Дорога в тысячу ли начинается с первого шага, - ответил Блинков-младший. - Китайская пословица… Пойдем, что ли, в магазин, купим воды и спросим, где здесь дачи.
Легко сказать "купим"! Аксакал не любил халявничать, а своих карманных денег не видал так давно, что уже и не хотелось. Мама как-то передала с летевшей в Москву знакомой целых пятьсот рублей, но сейчас от них остались одни воспоминания.
- Давай лучше из колонки попьем, - сказал он. - Там вода холодная, из-под земли.
Блинков-младший не спорил. Колонка была в нескольких шагах, и с другой стороны к ней шла женщина с ведром. Все, что нужно: и вода, и справочное бюро.
Из длинного носа колонки капало на торчавший из земли коричневый камень. Он был блестящий и гладенький, как вырезанный ложкой горбик вареной сгущенки. Его хотелось лизнуть. Аксакал навалился на рычаг и подставил голову под фырчащую тугую струю. От ледяной воды ломило зубы. Напарники напились и встали, дожидаясь женщину.
- Скажите, пожалуйста, где здесь дачи? - начал Блинков-младший.
Женщина молча повесила ведро на крючок, пустила воду и стала разглядывать Митьку и Аксакала. В ведре сначала звенело, потом начало плескаться. Когда напарники решили, что не дождутся ответа, женщина спросила:
- Какие дачи?
- Всякие, - сказал Аксакал. - Вы покажите, а уж мы найдем, какая нам нужна.
- По окнам, что ли, лазить? - насупилась женщина.
- Вы не поняли, - стал оправдываться Аксакал.
- Очень даже хорошо поняла! Продыху от вас нету, ворюги! И лазиют, и лазиют!
Аксакал почувствовал, что Блинков-младший наступил ему на ногу, и смолчал.
- Папин знакомый пригласил нас на дачу. Они с папой уехали еще вчера, а мы сегодня, электричкой, - стал сочинять Блинков-младший. - Нам сказали: "Доедете до Старицы, а там найдете".
- А что ж вас не взяли? - заинтересовалась женщина.
- Мы в машину не влезли. Вещей было много да еще собак четыре штуки.
- Собак на машине, а дети пускай так топают?!
Блинков-младший сделал круглые глаза и развел руками: мол, разве со взрослыми поспоришь?
- Породистые собаки, - уточнил он. - Чемпионы Москвы.
- Да им сколько мяса-то надо!
- Четырнадцать кило телятины в неделю, не считая куриных окорочков! - не задумываясь отчеканил Митек.
Вода из переполненного ведра заплескалась женщине на ноги. Не перестав давить на рычаг колонки, она отступила в сторону. Ее губы шевелились. Судя по всему, женщина подсчитывала, сколько стоит прокормить собак-чемпионов.
- Вот что вытворяют! - охнула она. - А как его фамилия?
- Прохоров Константин Петрович.
- Это какой Прохоров, с молокозавода, что ли? - спросила женщина и сама себе ответила: - Нет, он Михаил. А Константин у нас Полушкин, только он Иваныч.
- Он из Москвы, - сказал Блинков-младший. - Ветеринарный врач. С бородкой. Машина у него "БМВ", серебристая. А дача из красного кирпича.
- А-а! - Лицо женщины расплылось в улыбке. На мгновение Аксакал поверил в удачу. Девятьсот квадратных километров - и с первого же выстрела попадание в цель!
- Так это вам надо к буратинам, - продолжала женщина.
- К каким?
- Известно, к богатеньким, - и она махнула рукой вдоль шоссе. - Идите до речки, там увидите.
За последним огородом Старицы начиналось картофельное поле. Напарники пошли по обочине шоссе. Навстречу проносились машины, обдавая их горячим чадом. На взгляд Аксакала было не жарко, а Митек потел, как в бане.
Речки Аксакал не видел, но впереди маячила извилистая темно-зеленая линия, как будто накаляканная великанским фломастером. Аксакал решил, что это верхушки деревьев по берегам. У себя дома он сказал бы, что до них километров пять, а здесь и гадать не стал, потому что уже не раз ошибался. Здесь даже воздух был другой: то ли грязнее, то ли гуще. От этого близкое казалось далеким.
- Чумовая тетка, - пожаловался Аксакал. - С чего она взяла, что мы ворюги?
Митек смахнул пот со лба и вытер ладонь о футболку.
- Ей скучно жить, Седая Борода. Подумаешь, у нее дорогу спросили. Ничего особенного. Совсем другое дело, если мы воры. Про воров можно целую неделю соседкам рассказывать.
- Тогда почему она отстала?
- Так я ее переключил. Есть специальные приемы, скажем, "перевали вину на другого". Она говорит: "Вы воры". А я: "Нас в машину не взяли, дорогу толком не объяснили". И она сразу нас пожалела. Причем, заметь, я не говорил: "Вы не поняли", не оправдывался и ни разу не сказал ей "нет". Я перевел разговор, и все. Если сыщик будет спорить, ему никто ничего не скажет. И вообще, в любом споре два дурака: один - потому что неправ, и другой - потому что спорит с дураком.
- Ага, - хихикнул Аксакал, - с Полковником ты тоже не спорил. Ты всего-навсего чуть шею ему не свернул.
Блинков-младший пожал плечами.