Четвертая книга сериала "Черный ворон".
Новая книга Дмитрия Вересова "Избранник Ворона" продолжает серию блестящих романов "Черный ворон", "Крик ворона" и "Полет ворона", где читатели встретятся как с полюбившимися, так и новыми героями. Роман эксцентричен по своему сюжету и неожиданно злободневен.
Тайная подоплека поведения героев предыдущих романов Дмитрия Вересова находит здесь реальное объяснение.
Содержание:
Пролог - "Богарт, 13–13" (Петербург, 2001) 1
Глава первая - Психоанализ по его превосходительству 1
Глава вторая - Ночь без милосердия 20
Глава третья - Призрак Гименея 41
Глава четвертая - Коньяк, бессонница, тугие тормоза… 57
Глава пятая - Чтоб Кафку сделать былью… 73
Эпилог - "Богарт, 13–20" (Санкт-Петербург, 2001) 81
Дмитрий ВЕРЕСОВ
ИЗБРАННИК ВОРОНА
(Ворон #4)
Знаешь ли, милая,
Жизнь неизбежна.
Хватит мечтать,
Знаешь, хватит мечтать…
Павел Кашин
Пролог
"Богарт, 13–13" (Петербург, 2001)
Получив на свой электронный адрес совершенно шпионское по форме послание - "Богарт, 13–13. Т", - я был озадачен явно сверх меры. То, что некто ждет меня 13 числа в 13 часов в кафе "Богарт" на Малой Конюшенной, я понял сразу. Но вот кто?
Мысленно перебирая всех знакомых, чьи имена, фамилии или прозвища начинались на "Т", я все гадал, кому из них могло прийти в голову назначить встречу столь экстравагантным образом. Получалось, что некому. И даже когда в сознании кометой пронеслось имя "Таня", к комете моментально пристроился жаркий протестующий хвостик - с какой стати, ведь с одной из Танечек я не далее как сегодня утром виделся в тон-ателье, а с другой и вовсе час назад общался по телефону!
"Совсем спятил со своим кино! - не преминул высказаться внутренний голос. - Не с Танечками ты беседовал, а с актрисами, исполняющими их роли! Одна из них, между прочим, вообще Анечка!"
"Мэссидж" был получен в 12:17 тринадцатого марта, времени оставалось в обрез, но в "Богарт" я входил, не испытывая ни малейшего сомнения в том, кто именно ждет меня за порогом.
Но за порогом никто меня не ждал. В центре зала, за заваленным бумагами столиком сидела молодящаяся бизнес-дама лет шестидесяти в обществе делового партнера, похожего на малолетнего форточника, да в "бельэтаже" виднелся кудрявый профиль юной брюнетки, лениво потягивающей что-то красное из высокого бокала.
Я уселся и от нечего делать принялся любоваться интерьером. Розовые стены украшали увеличенные фотографии великого Боги, в экранных образах и без, с его любимой Бэби - Лорен Бейкал - и без. Негромко журчали голливудские шлягеры пятидесятых. Стильной обстановке соответствовала стильная скудность меню: фирменный салат, фирменное горячее блюдо, кофе и лично мне неинтересная карта вин.
Выкурив сигаретку, я поднялся и подошел к стойке.
- Эспрессо.
- И бокал "Сант-Эмильон", - произнес сзади женский голос.
Молоденькая буфетчица в бейсбольной кепке посмотрела на меня вопросительно.
- Ну да… - неуверенно подтвердил я.
- Сто пятьдесят шесть, - бесстрастно сообщила буфетчица.
Я безропотно расстегнул кошелек.
Обернуться я позволил себе, лишь когда получил заказ.
До чего же она была элегантна, чертовка, - до кончиков холеных ногтей! И выглядела максимум лет на тридцать, хотя кому, как не мне, было знать, что через два с небольшим месяца ей стукнет сорок пять. Что ж, как сказано у классика, это кровь.
- А я ждал рыжую, - сказал я после двукратного, на французский манер, поцелуя.
- Кто сказал, что цвет волос женщины - величина постоянная?
- А цвет глаз?
- Тонированные линзы, ты же сам писал… Ладно, рассказывай.
- О чем ты хотела бы услышать? Прошлым летом начали снимать кино, телевизионное. Очень долго искали, кто бы мог сыграть тебя. В Питере не нашли, в Москве не нашли. Пришлось из Праги выписывать… Но попадание удивительное. Даже имя…
- Да я читала… Любопытно было бы взглянуть.
- Это несложно устроить.
- Желательно не очень заметно… Что пописываешь?
- Сценарии.
- И?
- И сценарии…
- А где обещанный "Дальний берег Нила"? Мы ждем с нетерпением.
- Мы?!. Ах да, конечно… Процесс так затягивает… Главное - чем дальше, тем лучше понимаешь, что решительно некому передать бразды… Так что самое раннее - через годик. Зато грядет переиздание "Ближнего берега".
- Когда?
- Через месяц-другой. Издательство хочет подгадать под трансляцию первых серий.
- Вполне успеем.
- Извини, что успеем?
Она достала из блестящей черной сумочки кожаный портсигар, извлекла из него короткую толстую сигару, протянула портсигар мне.
- Хочешь? Брунейские.
Я покачал головой и достал из кармана "Кент № 4".
- Спасибо. Здоровья осталось только на сигареты супер-лайт.
Она вынула маленькие, похоже, серебряные щипчики, обрезала кончик сигары, щелкнула черной с золотом зажигалкой. Выпустила два колечка пряного дыма, пригубила вина…
- Так что же мы должны успеть?
- Слегка подредактировать твой опус.
Я поперхнулся кофе и долго не мог откашляться. Она курила и с усмешкой смотрела на меня, потом извлекла лазоревый томик Вересова, а из нагрудного кармана черного пиджачка - очки в тонкой металлической оправе. Раскрыла книгу на титульном листе. Рядом с названием "Ближний берег Нила, или Воспитание чувств" я через стол прочитал - и тоже вверх ногами - "Избранник Ворона".
- Кое-какие мелочи я уже подправила, - перехватив мой взгляд, сообщила она. - Потом разберешься - этот экземпляр я оставлю тебе.
- Ты сделала мне предложение, от которого я не в силах отказаться… По всей справедливости, я должен буду обозначить тебя соавтором. А что - "Дмитрий Вересов, Татьяна Захаржевская". Будет неплохо смотреться на обложке…
Она вздохнула вздохом учителя, беседующего с особо тупым учеником.
- Татьяны Захаржевской не существует. Есть мадам Ван-Норден, ничем не примечательная домохозяйка из кантона Женева. А здесь я вообще предпочитаю быть инкогнито.
- Как же мне тебя называть?
- Да как хочешь. Допустим, Галина…
Глава первая
Психоанализ по его превосходительству
I
(Москва, 1982)
В спальных вагонах "Красной стрелы" народ ездит непростой - иностранцы, артисты, большое и малое начальство, - и обхождение с ними требуется нестандартное, галантерейное. Памятуя об этом, Настя поостереглась дать волю праведному гневу, а осторожно переступила через спущенные в проход ноги в импортных джинсах и самым деликатным образом потеребила храпящего пассажира за рукав, при этом автоматически отметив мягкую добротность кожаной выделки.
- Гражданин, а гражданин, вы бы поднимались. Прибыли уже.
- М-м-м…
Упитанный брюнет характерного московско-грузино-еврейского обличия зачмокал пухлыми губами, но глаз так и не раскрыл.
- Нажрался, паразит! - Настя вложила в свой свистящий шепот всю рабоче-крестьянскую ненависть.
И впрямь, гражданин, похоже, провел веселенькую ночку. Откидной столик был завален элитарными ошметками - шкурками сырокопченой колбасы, апельсиновой и банановой кожурой, обертками шоколадных трюфелей, тут же банка из-под камчатских крабов, пустая сигаретная пачка с иностранными буквами, опорожненная бутылка дорогого коньяку. На одеяле бесстыдно валялась упаковка известного резинового изделия. Дух стоял соответствующий - окна в поезде не открывались, а кондиционер был уже отключен.
- Гражданин, я вам русским языком говорю! Настя дернула за рукав куда решительней. Толстая волосатая пятерня плавно приподнялась, пошарила в воздухе и замерла на груди проводницы. Этого Настя не выдержала, с маху шлепнула по руке и заорала благим матом:
- Глаза разуй, кобелина!
Брюнет затряс головой, разлепил наконец мутные очи и с тупым недоумением уставился на Настю. - Эт-то… Ты кто вообще?
- Во нажрался, а? Проводница я!
- Проводница? А где Аня? Аня где?! Аня!
- Чего разорался?! Нет тут никакой Ани! А вот милицию позвать - это мигом! В пикете отоспишься! Брюнет растерянно захлопал глазами.
- В каком пикете?
- В вокзальном!
- Так мы что, приехали уже?
- Приехали! - со злорадной усмешкой заявила проводница. - Вы бы еще дольше дрыхли, гражданин, так и обратно бы в Питер уехали. Давайте-ка, выметайтесь по-быстрому!
Заспавшийся пассажир дернулся и поднес ладонь к виску.
- Болит? - с иронией осведомилась Настя. - Неудивительно. Вон как гульнули. - Она показала на захламленный стол. - Совсем наглость потеряли.
- Погоди… Минуточку, минуточку… - Брюнет усиленно заморгал. - А где Аня? Ушла, что ли?
- Да какая тебе еще Аня? Если ты про рыженькую, попутчицу вашу, так она в Бологом вышла и очень просила не будить.
- Что!!! - взревел брюнет так, что Настя отпрянула и перекрестилась. - А вещи?! Вещи где?
Он ухватился за край полки, надсадно крякнув, рванул ее вверх и вытащил на свет Божий серый пластмассовый портфель-"дипломат" с номерным замком, прижал к сердцу.
- Все… Все… - с натугой проговорил брюнет. - Не сердись, хозяюшка, дело такое… Слушай, у тебя в заначке граммулек сто не найдется? Я заплачу.
Настя мгновенно успокоилась и, оценив ситуацию по-новому, вновь шагнула в купе.
- Я тебе что, корчма?
Ох и перепугал же ее этот деляга холеный! А с другой стороны, вон как страдает человек, бодун его бодает нешуточный, видать, не слабей, чем любого пролетария. Проводница сжалилась:
- Ладно, на Ярославском в буфете тетю Асю найдешь, скажешь, от Насти со "Стрелы", она тебя остаканит.
- Вот спасибо! - Брюнет достал из кармана кожанки желтый пакетик жвачки и дрожащей рукой протянул ей. - В знак благодарности.
- Иди, иди!
Проводница вытолкала его сначала в коридор, потом и вовсе на перрон. Брюнет потряс в воздухе портфелем, прислушиваясь к чему-то, и нетвердой походкой двинулся к зданию Ленинградского вокзала.
Дойдя до начала перрона, он двинулся не на Ярославский, а к телефонам-автоматам.
- Вадим Ахметович? Доброе утро, это Яков Даниилович. Я в Москве. Наша договоренность в силе?
- Разумеется, Яков Даниилович. Вас не затруднит подъехать ко мне на службу часикам, скажем, к пяти?
- Нисколько, Вадим Ахметович. Буду ровно к пяти.
- Адрес знаете?
II
(Ленинград, 1982)
- Ну-ну, успокойтесь, Мария Кирилловна, вот, хлебните водички и давайте продолжим. Итак, вы говорите, что мужчина садился в поезд один?
Пожилая проводница всхлипнула и протерла глаза рукавом. Капитан Самойлов одновременно с ней смахнул со лба обильный пот - и тоже рукавом.
- Один, один, - закивала проводница. - Веселый такой, обходительный. Когда я зашла к нему, он на оба места билеты предъявил, попросил никого не подсаживать, сказал, что в Бологом друг присоединится… Чаю заказал, с сухариками…
Мария Кирилловна вновь опустила голову и шмыгнула носом.
- Понятно. И багажа, значит, при нем, кроме ременной сумочки-визитки, не было?
Проводница кивнула, подтверждая - не было, мол.
- И в дороге, говорите, никто к нему не подсаживался?
- Не видела. В Бологом, правда, меня бригадир к себе в третий вагон вызывал, так что, может быть…
Дверь служебного купе приотворилась, в щели показалась стриженая голова и лацкан милицейского мундира.
- Разрешите, товарищ капитан.
- Что там? - недовольно спросил Самойлов.
- Да вот, пассажиры… по домам просятся.
- Фамилии, адреса, телефоны у всех записал?
- Так точно!
- Предупредил, что вызовем в ближайшее время? Так точно!
- Иди… Ну все, Мария Кирилловна, спасибо вам.
- Не за что. - Проводница отвернулась.
- Да, и вот еще что - вы точно ничего там не трогали, не убирали? Ну, когда…
- Да что вы! Только вошла сказать, что подниматься пора, приезжаем скоро… Подошла, за ручку тронула…
Проводница прикрыла глаза рукой и заплакала. Капитан Самойлов встал и вышел в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Там было уже пусто, только у ближнего тамбура дежурил милиционер, да возле прикрытой двери седьмого купе нервно курил высокий мужчина в штатском. Капитан подошел к нему.
- Ну что, Феденька, отдыхаем?
- Да, там теперь эксперты колдуют.
- А ты уже отстрелялся?
- Отстрелялся… Похоже, Коля, в этом деле все мы уже отстрелялись.
- То есть? - нахмурился Самойлов.
- Судя по всему, не наша тут епархия. Во всяком случае, без смежников не обойтись.
- Вещички?
- Они. Интересные такие вещички, я бы даже сказал - типа будьте нате!
- Ну уж! - капитан хмыкнул. - Что-нибудь по части ОБХСС?
- Бери выше.
- Неужели Конторы? Секретные документы, что ли?
- Зайдем, сам увидишь. Не сюда, в соседнее. Там и без нас тесно. - Поймав на себе неодобрительный взгляд капитана, Федор добавил: - Ладно, порядки знаем. Все запротоколировано и сфотографировано.
На откидном столике аккуратным рядком стояли многочисленные предметы, в их числе на треть опорожненная граненая бутылка виски с золотисто-бордовой этикеткой, длинная сигаретная пачка тех же тонов с латинскими буковками "Santos-Dumont", курительная трубка с чуть изогнутым черным мундштуком, два пустых стакана, два коричневых сигаретных окурка с чуть заметными пятнами розовой помады, обручальное кольцо, рыжий парик, плоский флакон с этикеткой "Lighter Fluid", финка с пластмассовой наборной ручкой, полпалки твердокопченой колбасы. Каждая вещь была упакована в полиэтиленовый пакет и снабжена биркой.
- И что? - поморщившись, спросил капитан. - Видал я все это хозяйство при первичном осмотре. Что ли, прикажешь из-за буржуйского виски Большой дом теребить? Бдительность демонстрировать? Они тебе быстро песню про коричневую пуговку напомнят. Сейчас, дорогой, не сталинское время, сейчас каждый, кто с понятием, подобное пойло хлебает невозбранно…
- Так ведь я, собственно, не это хочу показать. На полке, поверх застеленного одеяла стояла продолговатая дорожная сумка ярко-красного цвета. Федор наклонился над ней, двумя пальцами извлек еще один полиэтиленовый пакет с биркой и показал капитану. Самойлов присвистнул.
- Погоди свистеть, это, как говорили в старину, лишь первая перемена.
- Красавец! Такой и в руке подержать приятно. - Самойлов потянулся к пакету.
- Потом, капитан… Револьвер системы "наган", шестизарядный, калибр семь-шестьдесят два, отечественного производства, 1930 года выпуска…
- Силен, бродяга! Уже и год вычислил.
- А как же! Особенно, если вся цифирь на раме выбита. И звездочка с серпом. Ствол заслуженный. Нутром чую - баллистика не пустая будет, где-то им уже работали.
- Блажен, кто верует… И это, говоришь, только первая перемена?
- Ага. Второй экспонат мы нашли в кармашке. Федор вынул из сумки еще один пакет. Самойлов увидел две аккуратно упакованных пачки денег. Вид у купюр был непривычный.
- Что ли доллары? - удивленно спросил он.
- Десять тысяч.
Самойлов снова присвистнул. Федор улыбнулся.
- И это еще не главное блюдо.
- Ох, не томи…
И на Божий свет был извлечен небольшой пластмассовый кейс серого цвета. Вид у кейса был не вполне товарный - верхние половинки хитрых номерных замочков были незатейливо выломаны из пластмассового корпуса.
- Чехословацкое изделие, - заметил Федор, перехватив взгляд капитана. - С замками постарались, а корпус хлипкий.
- Не учли братцы швейки, что против лома нет приема, - согласился Самойлов.
- Лом не применялся, хватило финки, - с серьезным видом сказал Федор. - Которой сервелат резали, кстати, тоже финский.
- Красиво жить не запретишь! - Федор выразительно посмотрел на капитана, тот запнулся и поспешил внести существенную поправку: - А красиво помирать - тем более…
- Да ты крышку-то подними, не бойся, все пальчики я уже на пленку перевел.
На этот раз Самойлов не свистнул, а только оторопело уставился на открывшееся его взору долларовое изобилие.
- Тут еще пятьдесят пять тысяч американских долларов, - с наслаждением проговорил Федор.
- Да здесь даже не в особо крупных размерах, а в особо особых… - пробормотал Самойлов. - Разное я повидал на своем сыскарском веку, но таких Рокфеллеров…
- Но и это еще не все. - Как фокусник из шляпы, Федор вытащил из сумки еще один пакет.
- Что за пластины? - спросил Самойлов.
- Клише. Для тех же долларов, кстати.
- Выходит, это все фальшак, что ли? На лице Самойлова невольно проступило разочарование.
- Ну, я в таких делах не Копенгаген, с валютчиками не работал. Кому надо разберутся.
- Эти разберутся! - По лицу Самойлова было видно, что он очень хотел выматериться, но чудом удержался. - Ладно, по части документов есть что?
Федор вложил в руку капитана паспорт в черном чехле и заваренный в целлофан студенческий билет. Первым Самойлов раскрыл паспорт и с минуту сосредоточенно изучал его.
- А ведь похожа ксива на правильную, - задумчиво произнес он. - Гражданин Штольц, национальность - немец… Только сдается мне, что из нашего терпилы такой же этнический немец, как из меня - председатель Мао.
- Уже результат. Если гражданин черно-белыми пользуется… пользовался, значит, почти наверняка по криминалу уже светился.
Самойлов раскрыл студенческий и хмыкнул.
- Макаренко, Анна Григорьевна… С такой фамилией только в малолетней колонии работать!
- А почему бы и нет? На юридический многие через учреждения попадают.
- Еще не факт, что билет подлинный. Сегодня же надо связаться с ВЮЗИ, проверить, значится ли у них такая личность… Тьфу!
На этот раз Самойлов от фольклора не удержался.
- Ты что это? - обеспокоенно спросил Федор.
- Обидно. В кои веки раз по-настоящему крутое дело намечается - и сразу отдай. Эх, чому ж я не сокил… На Литейный звонил?
- Не успел.
- Так дуй срочно, один нога тут - другой там, нам состав на перроне задерживать нельзя.
- Может, заодно и труповозку вызвать?
- Нет, Федя, сначала комитетчиков дождемся, пусть сами решают, что да как. Ты, коли хочешь, отзвонившись, перекуси чего-нибудь, а я немного поработаю композитором.
- Оперу писать? - усмехнулся Федор.
- Ее самую. Худсовет сегодня будет строгий. Федор вышел, а Самойлов присел возле столика, расчистил место, чуть передвинув пакеты с вещественными доказательствами, достал из потрепанной кожаной папочки чистый лист бумаги и ручку за тридцать пять копеек и разборчивым почерком вывел: "19.04.1982 года в 10 часов 48 минут дежурная бригада Дзержинского райотдела УВД г. Ленинграда в составе…"