Прямая дорога
Петя так увлеченно слушал Василия, что теперь он не мог вспомнить, как и в какой момент он забрался на подоконник. Спрыгнув на пол, он покачал головой:
- Вот это да-а…
- Теперь представь, Петя, - продолжал Василий. - Вот ты утром вышел из дому и не обнаружил в своем почтовом ящике свежих газет: почтальон забыл про твою квартиру. Как ты выйдешь из положения?
- Пойду в киоск…
- Это правильно, в киоск-то ты пойдешь, но он окажется закрытым: киоскерша не пожелала выйти на работу, к ней родственники из другого города приехали. Что ты будешь делать?
- Ну как что, - сказал Петя, - ну, допустим, прочитаю газету на щите. На нашей улице вон сколько щитов.
- Это все хорошо, но, понимаешь ли, дело в том, что и там ты не обнаружишь свежей газеты, по той причине, что она просто не вышла - так, конечно, не бывает, - но представь, что печатники сказали: "Да ну, надоело работать, давайте устроим лучше День здоровья, вон какая погода хорошая!"
- Ну, это уже безобразие, - сказал Петя.
- Конечно, безобразие. И с почтальоном, и с киоскершей, а тем более с печатниками. Но ведь и в этом случае ты не пропадешь, да, Петя?
- Не пропаду. До завтра как-нибудь перебьюсь.
- Правильно, перебьешься. И вот так, что ни возьми: водопровод, магазин, трамвай, парикмахерская - не работает; безобразие, конечно, но один денек можно потерпеть. Что же можно сказать о пожарниках? В праве ли они откладывать свой приезд на завтра?
- Так ведь дом сгорит! Люди погибнут!
- Вот именно. Пожарник безотказен. Пожарник - вот он здесь, в любую минуту! Пожарник - самый надежный и верный товарищ! И потому, Петя, чтобы как-то стать верным человеком, прямая дорога тебе - в пожарники!
Этот вывод был так прост, так неожидан и так справедлив, что Петя сначала не мог выговорить ни слова, а все только глотал слюну.
- Да ну?! - воскликнул он, наконец. - А я бы пошел!
- Вот и отлично!
- Только когда?…
Василий подумал.
- Знаешь что, давай с сегодняшнего дня.
Сомнения Леши Копейкина
В тот же вечер ученик пятого класса Леша Копейкин сидел дома и спокойно делал уроки. Папа его был в экспедиции, а мама ушла по делам и должна была скоро прийти.
Неожиданно зазвонил телефон.
- Але, але! - закричал Леша. - Мама, это ты?
Но в трубке прозвучал какой-то мужской голос:
- Але, позовите, пожалуйста, Лешу Копейкина.
- Это я - Леша Копейкин. А кто это говорит?
- Василий.
- Какой Василий?
- Это я - Василий.
- Что-то я вас не знаю.
- Петр меня попросил.
- Какой Петр? Дядя Петр, может, это вы?… Хватит вам притворяться!
- Ты один дома?
- Один.
- Спички не трогаешь?
- Какие спички?…
- Да, в общем, ладно. Ну, как дела?
- Кто это говорит? Я ничего не понимаю.
- А ты соловьем умеешь? Послушай, как я соловьем.
И незнакомец вдруг засвистел, защелкал, затренькал. И так же неожиданно замолчал.
- Але! - крикнул Леша Копейкин. - Что-то у меня нет знакомых, которые бы умели соловьем. А тем более Василиев. Вы случайно не Соловьев-Седой? Он тоже, кажется, Василий. Але, але!.. Что же вы молчите?
В трубке было тихо. Леша Копейкин уже не мог без окончания этого странного разговора, и он изо всех сил дул в трубку и кричал "але". Наконец Василий какой-то на том конце провода снова заговорил.
- Але, Леша, так как дела?
- Куда вы пропали? - спросил Леша Копейкин.
Василий на том конце провода, пожалуй, что-то ел, потому что голос его то и дело густел и прерывался.
- Вы что там, едите? - спросил Леша Копейкин.
- Ем. А что?
- Ну, странно как-то…
- А чего странного? Тороплюсь.
- Куда?
- Как куда, на пожар.
- На какой еще пожар?
Василий помолчал, дожевывая.
- На обыкновенный.
- Горит что-нибудь?
- Нет еще.
- Как это "нет еще?" Вы как-то загадками говорите.
- А чего тут загадками! В восемь загорится.
- Что загорится?
- Да дом один. Номер девять по Угловой улице.
- Да что это вы говорите! Откуда вы можете знать, когда загорится?
- Сам и подожгу.
- Ну, знаете, это уже совсем нелепость…
Теперь замолчал Леша Копейкин. Он не знал, продолжать ему этот странный разговор или прервать. Пожалуй, надо было заканчивать. Либо этот человек его разыгрывал, либо это был какой-то ненормальный, а может быть, даже преступник.
- Да ладно переживать-то, - сказал неизвестный. - Подумаешь, сгорит дом. И не такие еще горят.
- О вас надо в милицию сообщить, - сказал Леша.
- Вот это напрасно. Слушай, дела-то как, ты не сказал.
- Какие еще дела?
- Уроки, к примеру… Ну, ладно, так ровно в восемь. Пока.
В трубке загудело.
На секунду оторопев, как бы мысленно проверяя реальность только что оконченного разговора, Леша Копейкин молниеносно набрал номер милиции.
- Товарищ милиционер, товарищ милиционер, дом хотят поджечь в Угловой улице!..
- Понятно, - сказал милиционер, даже не выслушав Лешу до конца. - Примем меры. Спасибо! - И повесил трубку.
Леше показалось было, что там не очень хорошо поняли, о каком странном случае идет речь, но во второй раз беспокоить милицию не хотелось. Тогда он набрал "01".
- Товарищ пожарный, - закричал Леша в трубку, - выслушайте внимательно, в восемь часов в Угловой улице будет пожар, дом номер девять!..
- Спасибо, знаем, - ответили ему и повесили трубку.
"Что они, все с ума посходили?… - думал он, одеваясь. - Или не верят? Думают, что разыгрываю. Нужно пойти хоть жильцов предупредить".
Наскоро написав записку маме, чтобы не беспокоилась, Леша Копейкин выбежал на улицу. Времени оставалось ровно столько, чтобы забежать за Саввой.
Было уже совсем темно.
Пенообразователь Дедкова
Угловая улица жила обычной вечерней жизнью. Посередине ее довольно тускло светила цепочка обыкновенных электрических лампочек под старомодными колпаками. По обеим сторонам тротуара тянулись сугробы неубранного снега. Вдоль них безмятежно шли редкие прохожие, ничего не подозревая. Одна девушка даже все время хохотала, потому что спутник норовил столкнуть ее в сугроб.
Возле дома номер пять стояла заметенная снегом машина. На ее заднем стекле было написано: "Пека - дурак".
Возле дома номер семь ничего не было.
Возле дома номер девять Савва и Леша Копейкин переглянулись. Это была новостройка, каких тысячи возводили в их городе. Наверняка этого дома ждали сотни людей, которые жили сейчас в коммунальных квартирах. "Сотни людей, - думал Леша Копейкин. - Десятки квартир! Почему же он должен сгореть?"
Дом номер девять подымался из-за дощатого забора всего лишь на три с половиной этажа. Четвертый этаж еще не был достроен. Забор стоял здесь так давно, что на нем сохранился плакат про первое сентября.
- Где же милиция? - спросил Савва. - Что-то никакой милиции не видно. Ты не перепутал номер дома?
- Ничего я не перепутал, - ответил Леша Копейкин, волнуясь, а волновался он оттого, что как бы отвечал теперь за судьбу этого дома.
Войдя в калитку, они пробирались среди темных груд кирпича и бетонных блоков, среди штабелей досок и куч песка, среди земляных откосов и автофургонов, заметенных снегом.
Унимая дрожь в голосе, Леша Копейкин крикнул:
- Эй, есть тут кто-нибудь?…
- Пожар сейчас будет!.. - крикнул Савва и на всякий случай добавил: - Горим!..
Никто не отвечал. Это молчание породило новую тревогу в душе Леши Копейкина, оно как бы накладывалось на странный телефонный разговор с неизвестным Василием и на торопливый, не очень определенный ответ милиционера.
И вдруг в полной тишине откуда-то сверху прозвучал звонкий и очень знакомый голос:
- Эй вы!.. Ну чего там стоите, идите сюда!
- Ой, да это же Петя! - воскликнул Леша Копейкин. - Петя, это ты?…
- Я!.. А вам меня не видно? А мне вас видно.
- А что ты там делаешь?
- Смотрю.
- На что смотришь?…
- Как на что, сейчас пожар будет! Вы же на пожар пришли?… Это я Василия попросил вас позвать. Да вот уже и горит! Гори-ит!.. - закричал радостно Петя.
- С ума все посходили… - пробормотал Савва, и они полезли наверх.
По темной, еще не достроенной лестнице, а потом по деревянным мосткам Савва и Леша Копейкин взбежали на верхнюю площадку и подошли к самому краю неоконченной стены.
- Осторожней, смотрите под ноги, - сказал Петя. - Вон, видите, горит!
Внизу, неподалеку от стройки, на большом пустыре, медленно, как бы раздумывая, зачем это людям понадобилось, дымил старый деревянный дом. Белые струи дыма текли вверх из раскрытых окон первого этажа и, облизывая обшивку, втягивались во второй. Пламени еще не было видно.
- Это старый Алисин дом, - сказал Петя. - Его все равно должны снести.
- Да, но зачем все это? - воскликнул Леша Копейкин. - Уж не хочешь ли ты сказать, что пожар устроили нарочно?
- Как, вы не знаете? - удивился Петя. - Разве Василий вам не сказал? Это же новый пенообразующий состав! Пожарная часть испытания организовала. И ученья у них заодно для команды, чтоб не дремали. Да вот они уже едут! Слышите?…
По окрестным улицам и в самом деле разносился разноголосый рев сирен. Одна кричала басом, другая баритоном, а третья визжала, как пойманный поросенок, да еще колокол какой-то звенел.
- Эх, повезло нам! - крикнул Савва, выбирая получше позицию. - А страху-то натерпелись!
И тут на площадке появился Василий.
- А-а, вы уже здесь! - крикнул он.
За ним как-то боком двигался очень маленький человечек в пальто с поднятым воротником. Казалось, что это идет одно пальто, а не человек.
- Вот познакомьтесь, - сказал Василий. - Дедков, автор пенообразователя.
Человечек поклонился каждому. Судя по его виду, ему было очень приятно присутствие зрителей, но, несмотря на это, он уделил им немного внимания и сразу же прошел к стене. Там он положил друг на друга несколько кирпичей, встал на них, потом расстегнул верхнюю пуговицу пальто и из внутреннего кармана достал бинокль.
- Итак, все в сборе, - сказал Василий. - Очень рад вас видеть, Савва и Леша Копейкин! Извини, что я ел, разговаривая с тобой по телефону, но ты сам видишь - дела!
Они устроились все впятером у стены и продолжали наблюдение за пожаром.
А дом уже горел по-настоящему, огненные клинья, то уменьшаясь, то увеличиваясь, лезли из окон. Валил дым. И вдруг затрещала и как-то вся сразу вспыхнула дощатая обшивка. Вместе с дымом к небу взметнулись тучи искр. Стало светло, как днем.
- Ах ты, хорошо горит! - радовался Дедков и даже подпрыгивал от удовольствия. - Вот это как раз нужная стадия, а Василий?…
Во двор тем временем въезжали машины с пожарниками - одна за другой.
- Вот сейчас увидим! Вот увидим!.. - волновался Дедков и часто прикладывал к глазам бинокль.
- А чего увидим? - откликнулся Василий. - Гореть бы ему и гореть, так нет, тушить выдумали. У меня этот дом вот где висит!
Дедков строго посмотрел на него.
- Ну, это вы бросьте!..
А внизу пожарники действовали быстро и слаженно. Были немедленно размотаны шланги с барабанов, и сильные струи воды, смешанные с пенообразователем Дедкова, ударили в окна. Дым повалил еще гуще, но пламя скоро было сбито.
Петю переполняло чувство гордости за пожарников, как всегда бывает при виде сильных, хладнокровных и знающих свое дело людей. И понятно, Петя был счастлив оттого, что он теперь вместе с ними.
Через пять минут обуглившийся дом сочился тонкими голубыми струйками, как опущенная в воду головешка.
- А?… Видели?… Все видели? - оглядываясь, торжествовал Дедков. - Обшивка сгорела, а бревна целы! Пенообразователь - это, брат, такая штука!.. А, Василий?
- Уродина какая, - глядя на обезображенный дом, сказал Петя.
- Ну, это вы бросьте!.. В нем еще жить можно, побелить если. Мебель поставить… Детей воспитывать можно. Вот что такое пенообразователь!
"Все теперь кончено, - думал Петя с грустью. - Прощай, старый дом".
- Василий, - сказал Петя, - а как же быть с Матадором?
- Матадора найдем! - твердо сказал Василий. - На днях приступаем к обследованию противопожарной безопасности в окрестных домах. Будем искать со всей настойчивостью. - И он обратился к Савве и Леше Копейкину: - Могу я рассчитывать также и на вашу помощь?
- Можешь, можешь! - крикнул Петя. - Это очень надежные люди. Я за них ручаюсь.
Новая жизнь
Как все круто переменилось теперь в жизни Пети! Да и не могло быть иначе: появилось настоящее дело и даже больше того - цель.
И понемногу все, что до этого мучало или занимало его, стало принимать неясные очертания, бледнеть; забываться. Он уже не носил постоянно в душе свою вину перед Алисой или перед неграми - все это утихло и притупилось, как утихает зубная боль.
"Началась новая жизнь, - думал он. - Буду другим. А каким - никого не касается".
И ему было приятно сознавать, что ни родители, ни Алиса, ни Варвара Петровна не догадываются пока, что он стал совершенно другим.
Как-то после уроков к нему подбежали Мышки.
- Петя, Петя, а ты почему не приходишь, ведь мы тебя ждем!
- Знаю, что ждете, - хладнокровно ответил он. - А зачем я вам нужен?
- Что-то мы заданий давно не получали!
- И не ходили никуда!
- И дверь до сих пор не открыли!
- Петя, а Бесценный опять замечание получил!
Петя глядел на них с легкой усмешкой, думая о том, до чего же они наивные. И мысленно он как бы прощался с ними.
- Вот что, Мышки, - сказал он. - У меня появилась куча важнейших дел. У меня уйма забот, таких, что…
- Каких, Петя?
- Вот доживете до моих лет, узнаете.
- Ну, когда мы еще доживем! Ты сейчас скажи, а то ждать очень долго!
- Нет, Мышки, - сказал Петя, - ничего я вам не скажу, потому что это не вашего ума дело. А только теперь я с вами не смогу заниматься.
- А что, у нас будет другой шеф?
- Не знаю.
- Ну-у…
Мышки растерянно замолчали.
- Пошли от него, - сказал Бесценный. - Мы себе другого найдем.
На какой-то миг Петю пронзила жалость к Мышкам, и он подумал: "Как же они без меня?…"
Но тут же он твердо сказал себе: "Это и есть новая жизнь".
Последние известия
Утром, едва только утихли удары курантов, радио разнесло по всей Земле весть: "Внимание, люди Земли, маленькую африканскую республику снова душит империализм! При поддержке отряда белых парашютистов реакционные силы учинили мятеж. Власть народа в опасности! Будьте бдительны!"
В такой ранний час Петя, разумеется, спал и ничего не слышал. Но сообщение передавали и позже, когда он и его родители пили утренний чай.
Едва смолк голос диктора, папа и мама оставили чашки и посмотрели на Петю, а Петя на них.
- Что же это? - спросил он в недоумении. - Как же это случилось? И что теперь будет?
Но что ему могли ответить родители? Они молчали, и Петя молчал.
- Что-то нужно делать, папа, ну, придумай что-нибудь!..
- Да, - сказал папа и вышел из-за стола, - положение серьезное. Вечером нужно сходить к ним.
- Я сейчас пойду! - сказал Петя.
- Но они в институте.
- Пойду в институт.
- Иди! Пусть идет, - сказала мама. - Я позвоню Акиму Макарычу, он простит.
Петя оделся потеплее, взял портфель и пошел.
Чуть не случился эксперимент
Институт встретил Петю прохладными пустыми коридорами, запахом старых книг и эфира. Сверху, чуть наклонившись, как будто бы для того, чтобы лучше его видеть, на Петю взирали бородатые строгие люди с портретов. Одни смотрели через очки, другие сквозь пенсне, третьи просто так - они имели хорошее зрение.
По одну сторону коридора были высокие окна, по другую - высокие двери. Петя не знал, что там, за этими дверьми, но вот на одной из них он прочитал слово "аудитория".
Едва он приоткрыл дверь, как сразу услышал, как кто-то один говорит густым красивым голосом:
- Эти воздействия вызывают возникновение в рецепторах импульсов, которые по афферентным волокнам передаются в центральную нервную систему… И это… зрачки сужаются.
"Наверное, профессор", - подумал Петя. Он просунул голову в дверь и действительно увидел человека в белом халате, с бородой и в пенсне, как будто бы сошедшего с одного из портретов.
Петя хотел тотчас же закрыть дверь, потому что знал, что заглядывать во время урока или лекции неприлично. Но тут он вспомнил, что именно этот человек выходил из трамвая вместе с Мишелем и Андерсом! Поэтому он не сразу убрал свою голову из приоткрытой двери. Тем временем профессор его заметил. Не переставая говорить, он поманил Петю рукой. "Это еще зачем?" - подумал Петя и показал ему на руках, что нет, он подождет, что ему не к спеху. Но профессор снова сделал какие-то знаки руками и показал вверх. Петя поглядел туда. Аудитория была в виде амфитеатра: ряды кресел уходили высоко вверх. Всюду, даже на ступеньках лестниц сидели студенты в белых халатах и в шапочках и что-то писали.
Петя, естественно, испугался еще больше, но профессор все делал ему какие-то знаки и даже ребром ладони по горлу провел, из чего выходило, что Петя ему позарез нужен.
И тогда он вошел.
- Идите, идите сюда ближе!.. - сказал профессор.
В рядах прошло шевеление, студенты между собой зашептались. Петя старался разглядеть среди них Мишеля и Андерса, но профессор подошел к какому-то пульту, и в аудитории сразу потух свет. Только два ослепительных луча - слева и справа - как острые шпаги пронизывали Петю. Он стоял и смотрел в темноту. Иногда он чувствовал себя на арене цирка, и это казалось забавным и веселым приключением, но вдруг ему делалось страшно - и тогда представлялось, что он на операционном столе.
- Прошу внимания! - торжественно произнес профессор, и шепот наверху сразу прекратился. - Перед вами ребенок десяти - двенадцати лет.
- Одиннадцати… - прошептал Петя.
- Одиннадцати! - провозгласил профессор. - Зовут тебя?
- Петя…
- Петя его зовут! Сам бог нам его послал. Сейчас вы увидите, как это происходит у ребенка… Ассистент, у вас все готово?
Петя оглянулся на второго, невесть откуда взявшегося человека, который возился с какими-то проводами и светящимися приборами. Тот пригласил его в кресло. Петя сел и грустно подумал: "Кажется, меня присоединить к чему-то хотят…"
И вдруг он увидел, как невдалеке от него блеснули два фосфорических глаза. Петя вздрогнул.
"Что это, тоже прибор?…"
Защитившись ладошкой от направленных на него лучей света, Петя разглядел на соседнем столе вольер. В нем сидел, благодушно поглядывая вокруг себя, большой рыжий кот с длинной пушистой шерстью.
В следующий миг Петя вскочил со своего кресла, бросился к вольеру и завопил на всю аудиторию: