Бьянка шла, изучая ее движения. У нее был один шанс напасть внезапно, и она собиралась использовать его сполна. Когда они убьют охотника, они войдут в легенды. Все начнут бояться их. И все будут кричать, кричать так громко, что…
Что-то ударило. Крошечная, едва заметная боль растеклась по телу. Бьянка прижала левую грудь рукой, подняла ладонь – кровь. Повернулась. За спиной стоял Вятский, зажимая в руках острый тонкий стилет.
Вятский усмехнулся. Сполз на пол и позволил боли затопить сознание. Будь что будет. Стерве он отомстил.
Джонни дернулся от стона Бьянки, а потом от боли. Он мог быть сильнее, быстрее и опытнее. Но уступал в концентрации. Отвлекся первым. Одна секунда – и Катя вырвала свой шанс. Ударила прямо в сердце, потом по горлу. Замерла, готовая добить, если придется. Было уже не нужно. Джонни начал скукоживаться, как убитый жук. Тело почернело и опало струпьями на пол.
Бьянка, зажимая рукой рану, рванула к выходу. Катя кинулась вдогонку, но усталость навалилась неподъемной тяжестью. Пусть уходит. Пусть расскажет всем, что в городе есть охотник. Что у охотника есть друзья. Есть сила, есть нож, а это значит, всем остальным лучше держаться от Зеленой Горы подальше.
Катя опустила руку, села на пол медленно, перевалившись через бок, и выдохнула.
Глава 8
Здесь и там
– Я в порядке, мам, – сказала Катя. Она попыталась произнести фразу со всей возможной убедительностью, но голос дрогнул. Адреналин отступал, обнажая звенящий ужас. Оглядываться назад стало страшно. Страшно от того, как близко она была к смерти. Если бы Мариам и Гоша не подоспели вовремя, если бы Джонни и Бьянка начали свои игры на пару минут раньше…
Сложные формулы расчета риска, которые на факультативах вызывали только зевоту, сейчас обрели вес и упали на плечи. Миллион вероятностей словно бросились на нее из стен, и Катя едва справилась с прорвавшейся в голосе дрожью. Мама не должна узнать об этом.
Никто не должен.
– Я потеряла телефон, – добавила она, – извини, что не позвонила раньше, никак не получалось, – и закрыла рот рукой, чтобы не сказать лишнего.
В трубке хрипело – связь здесь ловилась плохо. На фоне помех голос мамы ответил:
– Ладно, Пэт, не гуляй допоздна и постарайся все-таки найти телефон. Жалко тратить деньги на новый.
И все. Голос мамы не изменился. Расхваленная родительская интуиция ничего не уловила. И Катя вдруг ощутила всю разницу между здесь и там. Там – мир, где перейти на красный – это предел риска, там мама сидит в переговорных, вырывается на несколько минут, чтобы позвонить, и снова бросается в работу.
Здесь была смерть, она плавала вокруг и ждала своего шанса.
– Ладно, мам, постараюсь найти. Если что, звони Гоше, я с ним.
Катя перевела взгляд на друга. Он стоял, опершись на стену, и бездумно остекленевшим взглядом смотрел на крюк. Катя понимала его. После поединка с Анной она пришла домой, отправилась в душ и, когда вышла, поняла, что прошло больше двух с половиной часов. Куда исчезло это время? Наверное, она, так же как Гоша сейчас, просто стояла и смотрела в одну точку.
Она сказала маме еще что-то, отключила телефон и прикрыла глаза.
Она позволила последней волне дрожи пробежаться по телу и отогнала ее навсегда. Она больше не будет слабой, не позволит парню с пистолетом привязать себя к крюкам. Никогда больше не закроет глаза, если на нее замахнутся, и не смирится со скорой смертью.
Катя убрала телефон в задний карман и принялась за дело.
– Как он? – Она подошла к Вятскому и склонившейся над ним Мариам. Та пожала плечами.
– Ничего страшного. – Мариам держала руки возле его шеи, из-под рукавов толстовки вырывался едва заметный свет. – У него болевой шок и… – она сглотнула, – просто шок. Но большинство ран я залечила, благодаря Гоше.
Во время боя, когда стало понятно, что Вятскому понадобится помощь, Мариам попросила Гошу раздобыть воду. Он кивнул и исчез. Вернулся через десять минут с закупоренной пластиковой бутылкой, до половины заполненной грязной, вонючей жижей.
Катя медленно подошла и слегка тронула его за локоть.
– Эй?
– Эй, – отозвался он механически. Затем его взгляд стал осмысленным, медленно, будто экономя движения, Гоша опустил голову. – Мариам мне все рассказала. Кратко. Я, конечно, не поверил, – он растер шею, – а потом увидел сам и… черт. Как ты могла скрывать это так долго?
Катя попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Не при таких обстоятельствах она хотела бы ему рассказать.
– Кто это был? – спросил Гоша, кивнув на обгорелые струпья. – А эта женщина? Она сбежала? Она еще вернется? Будет мстить? Сколько таких ты уже убила? Чего они хотят? И кто ты?
Каждый вопрос был как удар ножа – не успевала Катя отойти от одного, он жалил ее другим, ловко угадывая больные места.
– Мама знает? Ты правда могла умереть? Мы все могли?
Катя кивнула. Врать больше не хотелось. Ни Гоше, ни самой себе. Маша и Николай Владимирович умерли. А Вятский нет. И та девушка из парка тоже. Катя не могла спасти всех, но могла хотя бы попытаться.
Она задушила подступающие слезы. Взяла Гошу за запястье и потянула вниз. Он послушно сел рядом с ней – на холодный пол, впитавший столько крови. В Гошином взгляде не было ни осуждения, ни одобрения. Только растерянность. И в его взгляде Катя увидела отражение собственных мыслей.
Она начала рассказывать. Сбивчиво, с самого детства, со снов, с первого боя, когда думала, что умрет, и выжила случайно. Рассказала про тени, про Хору и его исчезновение, про духов и знакомство с Мариам, кратко про нападение Вятского и, наконец, про Джонни и Бьянку. Поначалу говорить было трудно, и она будто выплевывала слова, но уже через пару минут они полились свободно. Многолетняя привычка рассказывать Гоше обо всем взяла свое. Ее рассказ становился все более эмоциональным, и он невольно улыбнулся уголками губ.
– Ладно, ты победила. Твой день явно прошел интереснее.
* * *
По территории заброшенного завода, оставляя следы фиолетовой крови, – с каждым шагом капли становились все меньше, тяжело передвигалось странное горбатое существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Существо хромало на левую ногу и, неловко переваливаясь, опиралось при ходьбе на тонкий, как веревка, фиолетовый хвост. Существо прикрывало глаза, чтобы никто не увидел излучаемый ими свет. Оно уползало прочь и, достигнув дороги, уводящей из города, остановилось. Оглянулось назад – всклокоченные волосы поднял порыв ветра.
– Ты мне за все заплатишь, канья, – зашипела Бьянка. В эту секунду ее сбил джип.
Часть 4
Двойное свидание
Глава 1
Тишина
Ночью Кате изрядно досталось от тени, но парный урок физкультуры с одиннадцатым "Б" все равно был худшим событием дня.
Все начиналось невинно. Ночью выпал снег, и Катя наконец надела фиолетовый, похожий на шар для зорбинга, пуховик, натянула шапку с помпоном и пошла пешком, пиная снег ногами.
А потом классный сказал, что литературу отменили, расписание сдвигается и урок физкультуры будет парным с одиннадцатым… (Катя сжала пальцы, умоляя, чтобы он сказал "А"), но это было "Б" – "б" от слова боль. Все обрадовались, а она застонала: лишний повод столкнуться с Вятским не поднимал настроения.
Хорошо хоть память у него оказалась слабая. Когда Мариам, наконец, удалось привести его в чувство, он ничего не помнил. С одной стороны, Кате было даже обидно. С другой, это избавило от необходимости объяснять, почему у Джонни вдруг оказался хвост и светящиеся глаза.
Теперь Катя стояла на построении в спортзале, стараясь не обращать внимания на въевшийся запах пота и табака, исходивший от долговязого Штолика справа. Если уж два класса объединились, учитель, конечно же, решил провести большую игру в вышибалы. Разделил их на две команды, а капитанами, конечно, назначил Вятского и Кравцова. Во всем происходящем был только один плюс: рядом оказалась Мариам.
– Не люблю командные игры, – она поправила капюшон толстовки, – меня всегда выбирают последней. А я неплохо играю.
Катя усмехнулась.
– На этот раз мы с тобой посоревнуемся. После истории с убойником все до сих пор считают меня врагом номер один.
Вятский первым делом выхватил Гошу, и началась длинная вереница имен, по которой можно было составлять рейтинги популярности. Катя сжалась. Ей, конечно, было плевать, но все равно обидно.
В какой-то момент Гоша подошел к Вятскому, что-то шепнул ему на ухо, тот неуверенно окинул учеников взглядом, и Катя сжалась сильнее.
Ладно. Ей было обидно, что ее не выбирают. Но лучше уж так, чем идти в команду, потому что Гоша попросил. С чего он вообще решил, что должен ей помогать?
Вятский что-то ответил, активно жестикулируя, они обменялись парой слов, обсуждая. Наконец Вятский кивнул, повернулся и отчеканил:
– Мариам.
Мариам удивленно поглядела на Катю из-под капюшона.
– Это первый раз, когда я не осталась последней, – в голосе звучала неподдельная радость. Как у ребенка, которому купили большой воздушный шар.
Мариам медленно, словно боясь, что Вятский передумает, пошла к нему и присоединилась к команде. Катя улыбнулась: это было очень мило со стороны Гоши.
Неудивительно, что ее выбрали последней. Вернее, не выбирали. Она методом исключения попала в команду Кравцова, и тот недвусмысленно выразил свое отношение стоном.
Катя прошла к "своим", по дороге поймав пристальный взгляд Вятского. Пусть так, зато она в одиночку уделает всю его команду, а в конце расквитается с "боссом".
* * *
Школьные вышибалы, или перестрелка, проводились по принципу "играют все". Вятский считался лучшим игроком в гимназии. Ему одинаково хорошо давались футбол, волейбол и вышибалы. Мяч слушался его, будто был продолжением тела. Под таким обстрелом команда Кравцова стремительно теряла игроков. Катя первое время прыгала, а потом просто отошла в сторону – складывалось впечатление, что ее игнорируют нарочно.
Когда никого больше не осталось, Вятский взялся за нее. Катя закрыла глаза и коснулась черной силы. Солнце стояло высоко, так что она не могла использовать и половины, но в школьной игре этого должно хватить.
Мяч стучал о пол и стены, Катя отпрыгивала, сосредоточенно наблюдая за противником. Уже через пару минут, улавливая мельчайшие изменения в поведении Вятского, она стала предугадывать направление удара. Между вышибалами и дракой на ножах было много общего – нужно поймать баланс, почувствовать твердую землю под ногами и занять позицию, в которой твое тело – продолжение земли. И в то же время нужно быть легким и динамичным. Непостоянным. Хору однажды сказал, что хороший боец никогда не бывает только в одном месте. Это было преувеличение, но оно отражало суть.
Вятский ударил еще раз, и она поймала. Мяч стукнул в живот, начал крутиться прямо в руках, грозясь выпрыгнуть. Катя напрягла пресс, согнулась и, вместо того чтобы сильно вцепиться в поверхность, немного расслабила руки, позволив движению мяча естественно замедлиться. Она посмотрела на команду – все таращились на нее. Во взглядах смешались удивление и восторг.
Катя вдруг почувствовала, что все на нее смотрят не отрываясь. Что она стала немного героем. Это придало сил.
– Мне! – Кравцов поднял руки.
Катя посмотрела на него. Медленный и слабый. Он не сумеет помочь – будет только мешать. Она покачала головой: "Сама справляюсь", – и ударила что было сил.
Когда урок закончился, Катя согнулась, опираясь на колени, чтобы отдышаться, поправила растрепавшийся хвостик и стерла выступивший на лбу пот. Она не успела победить, но только потому, что черной силы днем не хватало. Если бы они играли ночью, у нее не было бы даже одышки, но, к сожалению, в мире не проводят ночных соревнований по вышибанию. Не бывает ночных олимпиад и турниров по футболу. Карьера спортсмена не для охотника.
– Эй, неплохая игра, Макарова! – Кравцов похлопал ее по плечу. Его слова сработали, как стартовый свисток. Все те, кто еще сорок минут назад косился и ворчал, теперь хвалили ее наперебой. Спорт в жизни гимназии играл очень важную роль, и даже авторитет Вятского не мог ничего с этим сделать. Катя заметила его настороженный взгляд и улыбнулась в ответ.
"Понял теперь?"
Подошел Гоша.
– Ты использовала свои штучки, чтобы победить? – заключил он.
Катя пожала плечами.
– Не чтобы победить, а чтобы уделать Вятского, это благородная цель. Борьба с великим злом, – она тут же сменила тон, заметив недовольство друга. – Да ты просто злишься, что вы проиграли!
– Была ничья, – напомнил Гоша.
Отдышавшись, Катя выпрямилась в полный рост и только теперь заметила: к ним идет Вятский. Сердце подпрыгнуло. Не будет же он снова… Конечно, она легко даст отпор, но если у него есть штучки вроде – она сглотнула – вроде пистолета…
От усталости мысли текли медленно. Она отвлеклась и едва заметила момент, когда Вятский схватил ее за локоть.
– Идем, котик, надо поговорить.
– Эй, – Гоша попытался оттолкнуть его руку, но ему не удалось. Вятский смерил его недовольным взглядом:
– Просто разговор, – пояснил он, посмотрел на Катю и убрал руку. – Идем.
Не говоря больше ни слова, он направился к выходу, и Кате ничего не оставалось, как пойти следом.
* * *
Вятский вывел ее на улицу, на заднее крыльцо. Холод почти обжигал, но ни он, ни Катя, казалось, этого не замечали. Вятский оперся на перила, достал сигарету и сунул в рот.
– Не против?
Катя была против, но не успела ответить: он щелкнул зажигалкой и затянулся. Оставалось только пожать плечами: зачем все спрашивают, если не хотят знать ответа?
– Значит, это правда? – спросил Вятский, прожигая ее взглядом. – Охотники, ведьмы, тени – все, что ты рассказывала Гоше?
Катя нахмурилась.
– Ты ведь ничего не помнил.
Вятский выдохнул дым.
– Я соврал.
– Ну конечно, – закатила она глаза.
Он смерил ее недовольным взглядом, потом стал рассматривать падающие снежинки. Сгреб немного снега с перил и смял в маленький ледяной комок.
– Мне нужно было время, чтобы все обдумать, – комок полетел в стену и осыпался крошкой, – но я видел его фиолетовый хвост, видел, что их глаза светятся. Все, что ты говорила Гоше, – это единственный вариант.
– Как насчет еще одного, – подсказала Катя. Она сделала шаг в сторону и медленно, чеканя каждое слово, проговорила: – Ты сошел с ума.
– Черт! – Вятский саданул ладонью по стене. Катя вздрогнула, рука потянулась к рюкзаку, но замерла. Если он собирается драться с кирпичом, кто она такая, чтобы мешать? – Хочешь сказать, я псих?
– Ты только что стенку ударил, – напомнила Катя.
– Ладно, – Вятский поднял руки, – раз я все это придумал, ты не будешь против, если я как-нибудь ночью позвоню? Твои родители, конечно, поворчат, но я скажу, что это срочно, так что, думаю, они все равно заглянут в твою комнату и…
– Ну, ладно! – взорвалась Катя. – Поздравляю, ты нас раскрыл.
Она сама удивилась, как легко уступила. Наверное, в глубине души она хотела, действительно хотела, чтобы Вятский все помнил. Тогда он знал бы, какую опасность она представляет. И держался бы подальше.
И, если уж говорить начистоту, ею владело еще одно – противоположное – чувство. Хотя от Вятского тогда было мало пользы, он по-своему пытался помочь и вел себя, нужно признать, достаточно смело. В какой-то – очень малой – степени Катя была ему благодарна, и какая-то – очень малая – ее часть верила, что он заслужил знать правду.
Поэтому она не стала уходить от разговора. Вместо этого выплеснула всю накопившуюся злость. Как будто в душе сидела заноза, а теперь Катя вытащила ее, и из ранки полился гной:
– Что собираешься делать дальше? – накинулась она на Вятского, удивляясь собственной обиде. – Обзвонишь СМИ? Уверена, твою историю с удовольствием напечатают в "Пещере".
– Я просто хотел попросить о помощи. Это по твоей части.
– Правда? Может, стоило подумать об этом, когда впечатывал меня в раковину?
– Я именно об этом, – тихо проговорил Вятский, уставившись на стену: – Хочу понять, почему я это сделал.
Катя уже открыла было рот, но задохнулась на полуслове. Почему?! Он серьезно?
– Потому что ты мерзкий тип, – скорее констатировала, чем спросила она. И собралась уже уходить, но Вятский схватил ее за локоть.
– Нет, послушай, – он впился в нее взглядом, – я сам ни за что не стал бы этого делать. Я имею в виду, – он зажмурился, – это не я, понимаешь?
– Нет, – честно призналась Катя и добавила, немного подумав: – Странно, что я не доверяю парню с пистолетом, правда?
– Пистолет – это другое, – он отмахнулся, как будто речь шла о каких-нибудь конфетах, – он для защиты. – Вятский прикрыл глаза, отгоняя какие-то только ему известные воспоминания. – Я долго думал и понял, что это единственное объяснение: что-то управляло мной. Я имею в виду… Слушай, – Вятский понизил голос, – ведь все это существует? Демоны, магия, охотники. Возможно, что-то в этом роде и повлияло на меня? Ты должна, по крайней мере, проверить. Это твоя работа.
Катя посмотрела со злобой.
– Я ничего тебе не должна.
Вятский выбросил окурок и спрятал руки в карманы штанов. Катя вдруг вспомнила, как он пытался поддержать и успокоить ее, когда их закрыли на заброшенном заводе, как он принял удар на себя, даже не понимая, с чем столкнулся. Как изо всех сил терпел, когда Бьянка нападала. Все это легло на одну чашу весов, а обида – на другую. Катя хотела бы определиться в своем отношении, но весы раскачивались, и перетягивало то одно, то другое.
Вятский ждал еще несколько секунд, потом, поджав губы, подытожил:
– Ясно.
Развернулся и направился в школу.
"Ох, да чтоб тебя!" – подумала Катя и схватила его за руку.
– Я попытаюсь разобраться, – пообещала она, – и если не найду ни одного убедительного доказательства, что ты действовал не по своей воле, ты больше никогда. Никогда, – повторила она медленно, – не подойдешь ко мне, не заговоришь со мной и даже не посмотришь.
Несколько секунд он молчал, а потом протянул руку.
– Идет.
Катя на рукопожатие не ответила.
Глава 2
Бесконечная история
– Пойдешь завтра в "Поплавок"? – спросил Гоша. – Будут показывать "Назад в будущее". Должно быть круто.
Они шли по уже растаявшему снегу. Машины проносились мимо, разбрызгивали грязь, и небо было под стать грязи – тяжелым и серым.
Катя вздохнула.
– Не могу, завтра у меня по расписанию контракт с дьяволом.
– А?..
– Нужно кое-что сделать для Вятского, – пояснила она и поправила лямку рюкзака, – но я знаю, кто может сходить с тобой. Мариам уже давно пытается затащить меня в "Поплавок" – хочет что-то там исследовать. Совместите приятное с полезным.
Гоша засомневался.
– Не уверен, что она согласится.
– О, поверь, она будет в восторге.