* * *
Швабра крякнула и переломилась. Дверь приоткрылась, в щель протиснулась рука с длинными бирюзовыми ногтями, рыжие волосы, голова, плечо…
Еще удар. Дверь с грохотом распахнулась, и все трое влетели внутрь.
Гоша отступил на шаг, Мариам выглядывала из-за его спины.
Катя с разбега навалилась на рыжую. Она ткнула нож ей между лопаток.
– Чувствуешь?
Проблема заключалась в том, что нож был обмотан тряпкой и девушка вряд ли чувствовала его.
Она повернулась, клацая зубами. Ее дружки навалились на Катю, и все ее старания потеряли смысл. Все превратилось в мешанину из толчков, укусов, ударов, царапин, боли, стонов, мешающих дышать запаха пота и табака…
Гоша и Мариам переглянулись. Гоша подскочил к дерущимся, схватил одного из парней и, напрягая последние силы, вытащил его из кучи. Вдвоем с Мариам они оттолкнули парня к стене и прижали.
Отбиваться от двух было легче. По крайней мере Кате удалось оторвать от себя руки обезумевшей девчонки. Напрягаясь из последних сил, Катя перевалила ее на бок и освободила немного пространства для маневра. В ту же секунду мужчина с залысинами впился зубами в ее плечо.
Катя закричала. Из-за боли она потеряла контроль над ситуацией, а когда очнулась, мужчины уже не было. Он лежал в нескольких метрах от нее, и над ним нависал Вятский. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы достать пистолет. Дуло уставилось противнику в нос.
– Еще одно движение, и я выстрелю, – сказал он, – ты меня понимаешь?
Мужчина кивнул.
Катя воспользовалась моментом, чтобы сбросить рыжую. Она приставила нож к ее горлу и дождалась, пока взгляд девушки станет осмысленным.
– Я уберу нож, и ты уйдешь отсюда, поняла?
Девушка кивнула.
– И ты никому не расскажешь, что здесь происходило! – добавил Вятский. – Даже Лизе.
Дождавшись кивка, Катя опустила оружие. Девушка, едва не падая от бессилия, заковыляла к выходу. Забыла даже о своих друзьях.
Остался тот, которого прижимали Мариам и Гоша. У них не было ни ножа, ни пистолета, чтобы шокировать противника. Поэтому мужчина оставался неадекватным. Катя приставила кинжал к его шее.
Парень замер, через минуту в глазах заблестели слезы.
– Я не хотел, – прошептал он, – клянусь, я не хотел.
Катя отступила, всем видом показывая, что больше не хочет его видеть. Никого из них. Она была вся в царапинах, ссадинах и укусах, пропахла чужим потом и сигаретным дымом. Хотелось вернуться домой, встать под душ и смыть с себя все это.
Вот только смывать придется очень и очень долго.
– Уходите, – сказала она.
Вятский убрал пистолет в рюкзак, только когда все ушли.
– Кажется, сегодня я потерял половину клиентуры. – Он махнул в сторону лестницы. – Эти расскажут остальным, и начнется.
Катя осмотрела ноющее плечо – на вид ничего страшного.
– По крайней мере все уже позади.
– Хм… ну да, – протянул он виновато, – есть еще кое-что. Много, – поправился Вятский, – целый пакет вообще-то.
Он устало потер лицо руками, и Катя невольно повторила его жест.
– Надеюсь, ты закопаешь это или отправишь куда-нибудь в космос.
– Я бы с удовольствием, котик, но эта дрянь не у меня.
Катя уставилась на него.
– То есть? Умоляю, скажи, что она у Кравцова, и завтра ты ее заберешь.
Вятский рассказал все, что знал. Катя слушала молча. Она смотрела на Вятского, видела, как он говорит, как шевелятся его губы, складываясь в слова, как меняются интонации и брови то сходятся к переносице, то поднимаются…
Она смотрела на него, и в ней закипало незнакомое чувство. Новая, колючая и тянущая где-то внизу живота ярость.
– Какая чудесная новость, – пробормотала она наконец, – кажется, где-то я это уже видела. Кажется, там играл Киллиан Мерфи, и кончилось все не очень хорошо.
– Эй, – Вятский поднял руки, – не я сделал этот наркотик.
– Ну да, ты всего лишь продал.
Вятский нахмурился.
– Можешь бросаться на меня, котик, – сказал он, сделав акцент на котике, – но иначе эта травка попала бы к папе и его дружкам. То есть к людям с оружием.
– О, – протянула Катя, – в таком случае, спасибо тебе, ты настоящий герой, – она встряхнула головой и заставила себя сосредоточиться на деле. – Надо найти этого типа.
Вятский пожал плечами.
– Кравцов даже лица не запомнил.
Катя вздохнула. И почему она думала, что в ее жизни хоть что-то может решиться просто? Она удобнее перехватила кинжал и двинулась к выходу, но Вятский схватил ее за локоть.
– Эй, ты куда?
– А разве не ясно?
Он кивком головы показал: "Посмотри на себя", – и добавил уже вслух:
– По-моему, на сегодня хватит.
Катя вперилась в него раздраженным взглядом.
– И что ты предлагаешь?
– Отдохнуть. Мы все заслужили отдых. А потом твоя ведьма наверняка сможет что-нибудь сделать? Они обернулись к Мариам. Гоша держал ее за руку, и это явно было не "давай возьмемся за руки, потому что мы отличные друзья". Услышав свое имя, Мариам отдернула руку.
– Что? Я? – она размяла ладонь. – Я? Да! Думаю, я смогу.
Катя не успела ничего сказать, когда тишину нарушил звонок телефона. Вятский взял трубку и вышел в коридор.
– Я думаю, он прав, – сказал вдруг Гоша, – ты не можешь делать все сразу. Я думаю, тот, кто взял наркотик, проявит осторожность. И мне кажется, нам стоит поступить так же.
Катя промолчала.
Вятский вернулся, на ходу убирая телефон в карман. Он едва сдерживался от злости.
– И конечно же, эта рыжая все рассказала Лизе! Теперь Лизе просто необходимо убедиться, что я в порядке. И поныть, потому что ей страшно ночевать одной, – он закатил глаза, – черт! Ну почему вы, девчонки, не умеете держать язык за зубами?
– О, я умею, – тихо сказала Катя, – например, прямо сейчас мне хочется сказать, как ты меня бесишь. Но я молчу.
Она убрала кинжал в рюкзак и, ничего не говоря, направилась прочь.
Вятский хмуро проводил ее взглядом.
– Да что с ней?
Никто не ответил. Мариам посмотрела на Вятского.
– Ты все еще носишь пистолет? – спросила она тихо.
Он кивнул.
– Собираешься меня в этом обвинять?
– Нет, – покачала головой Мариам. – Посоветую купить патроны.
Часть 5
Спящая ведьма
Глава 1
Джип Рэнглер
Зеленая Гора. 9 ноября
– Ох! Черт-черт-черт!
Ева пыталась восстановить дыхание. Джип тормознул в нескольких сантиметрах от столба, правое колесо зацепило бордюр, казалось, машина шевелится – тяжело дышит, стараясь отойти от произошедшего.
Черт!
Ева, кажется, что-то сбила.
Или кого-то. Она сглотнула.
Какого-то карлика, который застыл посреди дороги, уставившись в пустоту. Тупорылый горбатый уродец.
Ева скользнула взглядом по зеркалу заднего вида. Лицо, как всегда, ровное и гладкое, только крошечная царапина над бровью. Словно случайный мазок краски. Короткие красные волосы в порядке, прическа не растрепалась. Губы слегка дрожали. Страшно хотелось закурить, но – Ева встряхнула головой – момент не самый подходящий.
Она с силой надавила на ручку, толкнула дверь, дернулась вперед и застряла.
– Дьявол!
Дрожащими пальцами она щелкнула ремень и почти выпала на дорогу. Посмотрела на пласт асфальта под фонарем и вздрогнула.
– Что это еще за хрень такая?
Ева медленно двинулась по тропе из фиолетовых капель, пугаясь стука собственных каблуков. Такие же фиолетовые пятна отпечатались на капоте ее Рэнгла – вот дерьмо, их, наверное, фиг ототрешь. Она не могла поднять взгляд, который словно прилип к следам. Сердце билось слишком быстро, и Ева пожалела, что оставила сигареты в бардачке.
Эти пятна были так похожи на кровь. То есть это и была кровь. Но фиолетовая.
– Не может быть, – прошептала она одними губами. Глубоко вдохнула – страх не для таких, как она, – и подняла взгляд на сбитого карлика.
– Вот дерьмо!
Перед ней лежало нечто скукожившееся, смятое. Как неряшливо сшитая кукла. Неправильно изогнутые ноги, бесформенный торс – белый свитер, залитый фиолетовой кровью, и сбившиеся в ком каштановые волосы. Ева сглотнула: еще у существа был фиолетовый хвост. Он растянулся по асфальту, как мертвая змея.
Ева вдруг вспомнила, что спрятала сигарету в лифчике. Сунула руку под блузу, нащупала уже смятую, пропахшую пóтом заначку, положила в рот, не без удовольствия предвкушая терпкий вкус немного влажного табака. Пальцы потянулись в задний карман джинсов к стальной немецкой зажигалке – такой же вечной, как джип, как куклы в багажнике и как ее одиночество. По крайней мере раньше Ева считала так.
– Твою мать, – пробормотала она, выдыхая слова с облаком дыма, – я думала, что никогда не встречу такого же.
* * *
Катя ослабила шарф, стянула и сделала глубокий вдох. Она с детства не любила, когда что-то давит шею. Может, предпочитала свободно дышать, а может, сказывались спящие до поры инстинкты – держаться подальше от вещей, которые могут тебя прикончить.
За спиной взвизгнула молния – Гоша расстегивал куртку. Мариам чихнула, вытерла нос рукавицей – у нее уже неделю не проходил насморк. Сейчас она выглядела обеспокоенной, даже испуганной. Всю дорогу рассказывала про свою квартиру и просила соблюдать три простых правила: не удивляться, не осуждать и не делать резких движений. Можно было подумать, что это не квартира, а древнее святилище с капканами, копьями и аллигаторами.
– Не так уж и страшно, – заключил Гоша, оглядываясь, – есть пол, стены и потолок. Похоже на обычную квартиру.
Он снял куртку и повесил на крючок. Катя медленно выпутывалась из толстого герметичного пуховика. Она всерьез подумывала продать его космонавтам вместо скафандра. Они и мечтать не могут о такой защите.
Мариам торопливо стянула парку, бросила на перекладину, чихнула и резко, будто объявляла "огонь!", выкрикнула:
– Мам! Мы пришли!
Катя воспользовалась моментом, чтобы оглядеться. Квартира напоминала изнанку старой бабушкиной шкатулки. Тут пахло нафталином и жареным. Длинный коридор, казалось, был весь сложен из шкафов, ящичков и антресолей. Далеко не все дверцы закрывались, и отовсюду торчали ручки разной посуды, углы коробок и что-то похожее на конечности тряпичных кукол.
Катя засмотрелась на одну из кукол, лежавшую в углу, с черными волосами из грубого сукна и с глазами-бусинами. Засмотрелась так, что не заметила, как в коридоре появилась коренастая смуглая женщина с всклокоченными волосами. У нее был орлиный нос, похожий на клюв, большие, широко посаженные глаза, лоб, пересеченный длинной вертикальной морщиной, и шрам в форме креста на правой щеке.
Она отерла руки о синий фартук, перепачканный белыми и коричневыми пятнами, напоминавшими причудливое завихрение галактики. Мама Мариам заторопилась к гостям.
– Приятно познакомиться! – Она протянула сразу обе руки: одну Гоше, вторую Кате и, дождавшись рукопожатия, затрясла что было сил. – Наконец-то у Мариам появились друзья.
– Мам! – возмутилась та, стягивая ботинки. – Вообще-то ты сама наложила на меня проклятье.
– Это были защитные чары, – Гульназ Николаевна, как ни в чем не бывало, достала из кармана фартука помаду и принялась красить губы. – Да, я немного переборщила. И извинилась за это уже тысячу раз. Между прочим, могла и сама приложить усилия.
– Как? Подходить и трясти людей, пока они не согласятся со мной подружиться?
– Почему бы и нет? – помада исчезла в кармане фартука. – Тебе семнадцать, а у тебя до сих пор нет мальчика.
Мариам и Гоша переглянулись.
– В твоем возрасте у меня было очень много поклонников, – продолжала Гульназ Николаевна. – Правда, я тогда экспериментировала с любовными чарами, – призналась она и, словно опомнившись, отошла и прижалась к стене. – Давайте же проходите! На кухню. Или в комнату.
Уже вдогонку она бросила:
– Только не ешьте суп! Я случайно добавила туда глаза ящериц. Не думаю, что это очень вкусно. К тому же может получиться…
Договорить она не успела. На кухне что-то рвануло. Мариам растерла переносицу.
– В мою комнату, – скомандовала она, подталкивая Гошу и Катю за плечи. – Выходить будете только в туалет и только под моим присмотром.
* * *
– Такого больше не повторится, – сказала яблоку Бьянка, – на этот раз девчонка получит сполна. Потом ее дружок. Потом второй дружок, потом подружка. Они поплатятся за то, что сделали с Джонни.
С каждым словом она сильнее давила на яблоко ножом, тонкие дольки отделялись и падали на пластиковую дощечку.
– Ты где? – спросила из коридора Ева. – Я притащила обезжиренный йогурт. И пиво. Много-много пива! Посмотрим сегодня хоккей?
– На кухне! Мы только и делаем, что смотрим хоккей, – буркнула Бьянка.
– Шутишь? Евротур!
Ева появилась на кухне с огромными пакетами, которые, казалось, вот-вот перевесят. Пакеты полетели на стол, оттуда выпали чипсы, сухарики, конфеты, несколько банок пива и бутылок газировки. И маленький пакет йогурта.
– Я думала, ты хочешь найти охотника.
– Больше всего на свете! – подтвердила Ева. Она открыла холодильник, достала бургер и затолкала в рот половину. – Тлько вак ы сприаешься этдлать?
– А? – переспросила Бьянка. Она сбросила нарезанные яблоки в стеклянную миску и залила йогуртом. – Сначала прожуй, потом говори.
Ева послушалась.
– Как ты собираешься ее искать? – повторила она. – Вот город, – Ева широко развела руками, – а вот охотник, – ткнула пальцем в невидимую точку. – Что будешь делать, Шерлок?
Бьянка пожала плечами.
– Поймаю кого-нибудь и буду пытать, пока он не расскажет все, что знает.
Ева с грохотом приземлилась на стул.
– А если он ничего не знает?
– Поймаю следующего…
– Тогда скажи спасибо, что ты ищешь не в Москве. Нет, подруга, тут нужен другой подход. К счастью, – она вынула банку пива, раскрыла с шипением и хлебнула глоток, – к твоим услугам лучший частный детектив Европы. Я, правда, больше по части измен, но и с охотником справлюсь.
Бьянка стряхнула ножом остатки яблока.
– И как лучший детектив Европы будет работать?
Ева хищно усмехнулась.
– Хочешь поймать охотника, найди его охотничьи угодья, – деловито сообщила она, – этим я и займусь. А потом мы спросим с него все, что причитается. Но сначала, – она отхлебнула еще глоток, – хоккей.
* * *
В комнате у Мариам было уютнее. Кровать застелена синим стеганым покрывалом, на котором восседает игрушечная свинка в окружении подушек. Просторный идеально убранный письменный стол – ни компьютера, ни планшета, шкаф плотно заставлен книгами, многие – с потрепанными корешками, черные шторы присобраны белыми атласными лентами.
– Ух ты, – присвистнул Гоша и посмотрел на Катю. – Эта комната – полная противоположность твоей. Здесь чисто!
Катя сморщила нос.
– В моей тоже бывает чисто. Иногда. У меня даже сохранилась пара фотографий.
Мариам открыла дверцу шкафа, достала карту города и растянула на полу.
– Давайте к делу, – сказала она серьезно, – это не шутки. У кого-то в руках практически оружие массового уничтожения. И мы понятия не имеем, как его найти.
Она распустила ленты, и шторы полностью закрыли окно, не оставив ни полоски солнечного света.
Мариам подошла к кровати.
– Достань из верхнего ящика свечи, – попросила она Гошу. Гоша вынул четыре толстые красные свечи, положил перед картой. Мариам вытащила из-под кровати деревянную коробочку.
– Свечи по углам карты, – скомандовала она, открывая крышку. Взмахнула рукой: – Пусть вспыхнет огонь.
Четыре фитиля загорелись разом. Гоша и Катя переглянулись.
– Вот кого не хватало Корбену, – шепнул он, устанавливая свечи на место. Мариам достала из коробки что-то убранное в черную ткань и стала медленно ее разворачивать. Вскоре на ладони оказался небольшой прозрачный камень на веревочке.
– Это кристалл, – объяснила Мариам, – нельзя, чтобы на него падал солнечный свет. Он может нам помочь, но я не совсем уверена. Принесла? – спросила она у Кати.
– Спрашиваешь? Когда дело касается доставки запрещенных веществ, я твой покорный слуга. – Катя достала из кармана небольшой пакетик, в котором лежали остатки проклятой партии Вятского. Совсем немного.
– Все, что удалось добыть. Вятскому пришлось хорошенько поскрести по сусекам.
Мариам едва сдержала раздражение:
– Если бы он занимался нормальными делами, этого всего вообще бы не случилось.
Катя покачала головой.
– Справедливости ради скажу, что он только распространял. Если бы не он, этим бы занялся кто-то другой. И тогда последствия могли бы быть гораздо, гораздо хуже. Что, конечно, не отменяет того факта, что он тот еще идиот, – добавила Катя, играя с огнем свечки.
Она передала траву Мариам. Та открыла пакетик, растерла листья в правой руке. В левой она держала кристалл.
– Готовы?
Все кивнули.
– Ничего не говорите. Нужна максимальная концентрация. Надеюсь, что-нибудь получится.
Мариам бросила траву в пламя свечи. Катя хотела было сообщить, что они только что нарушили закон, но дым не поплыл по комнате, как ему полагалось, а тонкой струей "втек" в кристалл. Прозрачные грани горного хрусталя заблестели – Катя не могла оторвать от него глаз. В центре камня появился тонкий серый хвостик. Будто маленький застывший в стекле червячок.
Мариам подхватила правой рукой кубики и стала, постукивая, перебирать их, как четки. Подвесила кристалл на веревочке и начала водить над картой.
Секунды перетекали в минуты. От напряжения Катя боялась пошевелиться, но и сидеть спокойно не могла. Затекла нога, руке стало неудобно. Она переглянулась с Гошей. Гоша пожал плечами.
Кристалл раскачивался над картой, и в этом не было ничего таинственного. От происходящего попахивало дешевой постановкой. Если бы Катя не знала наверняка, подумала бы, что Мариам из тех шарлатанов, которые с помощью правильного упора поднимают столы и врут, будто это духи.
От густого запаха свечей в комнате становилось нечем дышать. Захотелось уйти. Катя почувствовала знакомое прикосновение темноты – легкое опьянение от бурлящей за тонкой стеной силы. Такое же, как в "Поплавке".
"Этот город так реагирует на магию, – вспомнила она слова Мариам, – черная сила тянется к… другой силе".