Через полчаса Туся была дома. Одна. Она повесила куртку, сняла сапожки, ощущение реальности постепенно возвращалось, оживая в домашнем тепле. Туся вновь, вопреки собственным желаниям, переживала события этого вечера. Толик просит прощения. Толик убеждает. Толик настаивает. Но любовь – сложное чувство, она доводов не признает. Она следует интуиции гораздо чаще, чем логике. А интуиция подсказывала Тусе одно: "Беги! Спасай остатки своей гордости!" Вот Туся и сбежала от Толика, как Золушка с бала. Это нелепое сравнение заставило Тусю обернуться в поисках своих хрустальных туфелек. Пакета не было. Она оставила новогодний подарок КС в холле "Кашалота"! Вот блин! Все, с ними нужно распрощаться, как с несбыточной мечтой. Вряд ли найдется такая добрая душа, которая вернет их в гардероб.
Наверное, нужен был именно такой отвлеченный повод, вроде потерянных туфель, чтобы выдержка окончательно покинула Тусю. Впервые за все это время она дала волю своим чувствам. В глазах закипели слезы, изображение стало туманным, расплывчатым, Туся часто заморгала, и крупные горячие капли покатились по щекам. Она не пыталась с ними бороться. В конце концов, под тонкой кожей мы все ранимы и обнажены, и сколько не изображай из себя стоика, все равно когда-нибудь да сорвешься. Но даже рыдая и всхлипывая, Туся все равно продолжала убеждать себя, что она оплакивает испорченный праздничный вечер и потерянные туфли, а вовсе не свою настрадавшуюся любовь.
На следующее утро (а этого следовало ожидать) к Тусе пришла Лиза.
– Держи! – Подруга протянула ей пакет.
Вот это оказалось для Туси полной неожиданностью.
– Откуда? – Она недоуменно заморгала глазами.
В знакомом пакете лежала обувная коробка, а в ней – Тусины туфельки.
– Оттуда, – лаконично ответила Лиза. – Толик разыскал меня в зале и передал.
– Какая трогательная забота! – фыркнула Туся, прижимая к себе коробку.
Лиза одарила ее сочувственной и несколько напряженной улыбкой, и Туся поспешила избавиться от коробки, положив ее на столик.
– Тусь, не хочешь поговорить?
– О чем?
– О вас с Толиком. Ты же не сможешь прятаться от него вечность. Я считаю, что вам нужно встретиться и разобраться во всех своих неурядицах.
– Уже встретились вчера.
– Я догадалась. – Лиза покосилась на туфли. – Но я не о такой встрече говорю. Сама знаешь, что отношения между влюбленными часто напоминают детектив, всегда что-то происходит, но не всегда понятно, что и зачем.
– Вот-вот! Он мне вчера такого наплел, что у меня уши в трубочку свернулись!
– В трубочку, – хмыкнула Лиза. – И что же он тебе такого сказал, что ты так расстроилась?
– Сказал, что, кроме меня, ему никто не нужен.
– Странно. Мне всегда казалось, что это повод радоваться, а не огорчаться.
– А я ему не верю, Лиз. Все это шито белыми нитками: и его объяснения насчет блондинки, кстати, ее Кристиной зовут, и его извинения насчет тайм-аутов, и вся эта сцена ревности. Как вспомню, так вздрогну.
– Ну-ка, ну-ка, расскажи, – потребовала Лиза.
Тусе пришлось снова вспоминать события вчерашнего вечера. Ее сердце как будто острыми ракушками царапали, но она старалась не давать волю эмоциям. Лиза сидела и внимательно слушала, ни разу за полчаса не перебила. Лицо у нее было задумчивое, а когда Туся закончила изливать душу, она рассудительно заметила:
– Слушай, а какие у тебя, собственно, основания ему не верить? Что-то я не припомню ни одного случая, чтобы Толик тебя обманул или нечестно поступил.
– Да мало ли что было раньше! – с раздражением сказала Туся. – Раньше мне бы в кошмарном сне не могло присниться, что он будет устраивать какой-то там тайм-аут в наших отношениях. Раньше стоило мне на него посмотреть, улыбнуться, и он становился шелковым. А теперь все изменилось. Мы стали другие, понимаешь?
– Понимаю, как не понять, – охотно откликнулась Лиза. – Но, по-моему, ты ищешь черную кошку там, где ее нет. Это тебе ревность мешает посмотреть на вещи здраво. А на самом деле все просто: и ты его любишь, и он тебя любит, а все остальное – от лукавого.
– От лукавого, говоришь? – Туся задумалась. – Ладно, поживем увидим, – глубокомысленно изрекла она и, взглянув на подругу, торопливо предупредила: – Только я вас всех очень прошу, чтобы вы не лезли со своей добровольной помощью. Мы сами разберемся.
Лиза приняла ее условия безоговорочно и даже перевела разговор на другую тему. Она была уверена в своей победе, поскольку зерно сомнения уже было брошено в благодатную почву, оставалось немного подождать, чтобы оно проросло и принесло свои плоды.
14
Толик промучился всю субботу, думая о Тусе. Безумно хотелось ей позвонить, а еще лучше ее увидеть, но что он скажет в свое оправдание? Все, что можно и нужно, он уже сказал ей в "Кашалоте". И про то, что виноват, и про то, что Кристинка – всего лишь знакомая, а дальше, дальше, как говорится, кошмарное стечение обстоятельств. У него, правда, был сильный аргумент в свою защиту: он мог бы сказать, что Кристинка – девушка Славика и что у них тоже хватает сложностей в последнее время. Но, во-первых, Толик не мог позволить себе вот так запросто распоряжаться чужими тайнами, а во-вторых, у него не было никакой уверенности в том, что Туся ему поверит. Ведь поставила же под сомнение его собственная мамочка тот факт, что домой после той проклятой ночи Толика подвезла просто знакомая девушка.
А тут еще Игорь-каратист, который прилип к Тусе, как жвачка к подошве! Кажется, ее с ним ничего серьезного не связывает, но теперь уже Толик ни в чем не уверен, кроме одного: снова его жизнь сделала крутой поворот. А так хорошо начиналась эта неделя. Толик вспомнил, как появился на тренировке с несколько напряженной улыбкой на лице и сомнением в душе – как-то примут его появление в команде?
Ребята обступили его со всех сторон:
– Привет, пропавший!
– Как житуха?
– Толян, без тебя полный трындец!
И это сказал тот самый Валька с неблагозвучной фамилией. И пошло – улыбки, похлопывания по плечу, знакомые шуточки. Толика потихоньку начало отпускать. А тут и тренер подошел, прихрамывая.
– О! Центровой появился. – Он взглянул на него пристально, но не строго, а даже с каким-то сочувствием. – Я слыхал, что ты приболел малость?
– Точно! – Толик широко улыбнулся, принимая подсказку. – Было дело, прицепилась одна зараза с названием ОРЗ, но сейчас уже все в порядке.
– Ну и хорошо. Нам сейчас расслабляться некогда. Спартакиада на носу. Строимся, ребята! – бросил он за спину, и все побежали на линию. И Толик вместе со всеми.
Уже на боковой линии Славка хмыкнул:
– Значит, ОРЗ?
– Ну да. Острое расстройство здравомыслия.
Они обменялись понимающими взглядами и рассмеялись…
А сегодня вот ему не до смеха. Ощущение такое, словно застрял в черном тоннеле.
– Толик, может, все же поужинаешь?
Толик покосился на мать, заглянувшую в дверь.
– Я говорю: пойди поешь, пока все горячее.
– Нет, не хочу.
Мать вздохнула. Она чувствовала себя виноватой. Вчера вечером Толик случайно выяснил, что это она проговорилась Тусе о том, что Толик дома не ночевал. Вернее, не самой Тусе, а Инне Дмитриевне. "Беспокоилась о тебе", – сказала мать, и Толику не в чем было ее упрекнуть.
– Целый день лежишь, уставившись в потолок, – сказала мать осторожно. – Телевизор бы посмотрел, музыку…
Толик резво вскочил с кровати – а ведь и правда: чего это он разлегся?
– Ты куда? – сразу забеспокоилась мать, заметив, что он потянулся за свитером.
– Пойду прогуляюсь. Да не волнуйся, все будет в порядке, мам. Вернусь не поздно и трезвый, как стеклышко.
– Тогда чего ж, пройдись. Погода хорошая, мягкая, снежок вон кружит, – согласилась Анастасия Ивановна.
В скором времени ноги принесли Толика в "Курятник". Свободных мест не было, но Толика здесь знали, поэтому быстро устроили за резервным столиком. Перед ним появилась бутылка светлого пива, 0,33 – несерьезный напиток, так, чтобы занять руки. Да и доза детская.
Он отхлебнул прямо из горлышка, рассеянно огляделся.
Вот тебе и сюжетик! Что называется, "пацаны, приколитесь!".
Возле стойки бара, на высоком стуле сидела Кристина. Она словно почувствовала его взгляд, обернулась, и Толик махнул ей рукой, приглашая к себе за столик. Кристина тут же поднялась, что-то сказала бармену, взяла свой стакан с пивом и пошла к Толику.
– Везет нам на встречи в этом местечке, – сказала девушка вместо приветствия.
– Точно, – согласился Толик, встал и отодвинул для девушки стул, поухаживал, в общем. Она-то ведь не виновата в его неприятностях.
– Как дела, центровой? – спросила Кристина, устроившись напротив него.
– Нормально, если не считать, что моя жизнь в последнее время больше напоминает поле битвы, – красочно обрисовал Толик свое нынешнее положение.
– Так с Тусей и не помирился? – догадалась Кристина.
– Наши отношения вошли в новую фазу, – иронично отозвался Толик. – Она считает, что между мной и тобой было что-то вроде любовной интрижки.
Кристина закашлялась и, позабыв о пиве, уставилась на Толика непонимающим взглядом.
– Слушай, я чего-то не догоняю. А про меня-то ей откуда известно?
– Видела. Нас с тобой в то злосчастное утро. Все видела, как ты меня привезла, как я тебя поцеловал, а мать подлила бензинчика в костер, сказала, что я дома не ночевал.
– Фю-юить! – присвистнула Кристина. – А я, между прочим, тебя предупреждала: не пей, центровой, козленочком станешь, – безжалостно напомнила девушка.
– Что-то такое припоминаю. Только вот что мне теперь делать? Ума не приложу.
– Может, мне ей все объяснить? – Кристина коснулась его рукава. – Должна же она понять, что, если бы между нами что-то было, вряд ли бы я пришла к ней с такими разговорами.
Толик посмотрел на нее с благодарностью: у самой черт-те что в жизни творится, а она пытается ему помочь.
– Не думаю, что у тебя что-то из этого получится, – с горечью произнес он.
– Ну почему же?
– Видишь ли, Туська у меня упертая, если что-то вбила себе в голову, бесполезно пытаться ее переубедить. – Толик нехотя усмехнулся. – И потом, не ты ли мне как-то сказала, что многое в жизни построено на легковерии. Только знаешь, я не собираюсь сдаваться, я что-нибудь непременно придумаю. Мне без нее нельзя, – просто признался Толик и подумал, что нужно срочно сменить тему: нервы у него все же не железные. Он рассеянно улыбнулся. – Слушай, а ты вообще-то собираешься на открытие юношеских игр?
– А когда оно будет, это открытие? – встрепенулась Кристинка.
– Во вторник. В Олимпийском. Мы этим же вечером играем с американцами. Представляешь, как жребий распорядился? В первой же игре свел две самые сильные команды. Выиграем у "Быков" – считай, что кубок у нас в кармане, если, конечно, не вмешается какая-нибудь нелепая случайность. В последнее время я их стал побаиваться. Так как, придешь за нас поболеть?
– Меня никто не приглашал, – с грустью призналась девушка.
Толик мгновенно принял решение:
– Я тебя приглашаю. Приходи. Можешь даже зайти в раздевалку перед началом игры, часиков так в шесть. Пожелаешь нам удачи, о’кей?
– О’кей!
Они еще немного посидели, допили пиво, а потом разошлись. Толик отправился домой пешком – хватит, накатался, а Кристина умчалась на своей красной машине, разметая колесом снежную пыль.
15
Во вторник днем состоялось торжественное открытие юношеской спартакиады. Громкие речи, обмены вымпелами, рукопожатиями, присутствие вице-мэра в ложе, музыка, цветы и красочное оформление праздника – все было устроено по высшему разряду и прошло без сучка и задоринки.
А около шести парни из "Кристалла" в полном составе готовились к сражению с "Красными быками", командой из Калифорнийского университета. В раздевалке массажист мял, гладил, щипал, разминал мышцы игроков. Тренер выглядел невозмутимым, как сфинкс, все указания были даны, расстановка сил известна, в конце концов, он просто вышел в коридор, чтобы перекинуться несколькими словами с членами спорткомитета. Короче, Горин всеми правдами и неправдами давал понять, что он абсолютно уверен в победе своих ребят. Они и сами были настроены на победу.
В раздевалке царила приподнятая атмосфера. Все обменивались шуточками, говорили громко, чтобы снять напряжение, которое невольно возникает перед игрой.
– Слушай, Толян, ты случайно не знаешь, чем этих америкосов на завтрак кормят? Все одинаковые – под два метра, как шкафы в доме мебели! – балагурил Славка.
– Мюслями их с молоком кормят! – сообщил Дим Димыч, услышав, о чем речь.
– И гамбургерами! – крикнул Валька Козел.
Толик усмехнулся, шнуруя кроссовки.
– Мюсли. – Генка Сметанин недовольно сдвинул брови. – Посмотришь на их постные физиономии и сразу поверишь, что жизнь трагична. А еще говорят, что американцы – самая улыбчивая нация.
– Кончай гнилой базар, Геныч! – вмешался Толик, пружинисто подпрыгнув несколько раз, чтобы проверить шнуровку. – Мы их причешем по полной программе!
– Так-то оно так, – заметил Славка Толику, – но ты все-таки с их защитником будь поосторожнее: этот Ваня Вильямс конкретный молодой человек.
Именно в этот момент в раздевалку постучали.
– Можно! – крикнули парни хором.
Сейчас сюда могли войти только самые близкие люди, да и тех можно было по пальцам пересчитать. Дверь открылась, и вошла нарядная и строгая Кристина – брючный костюм, волосы собраны во французскую косу.
– Ты? – изумленно выдохнул Славик.
– Я. – Кристина закрыла дверь, скользнула взглядом по Толику, заметила его ободряющее подмигивание и смело шагнула вперед. – Вот пришла пожелать вам удачи.
– Спасибо.
– Кэп, что же ты от нас такую красотку скрывал? – крикнул Димыч.
Толик в это время потихоньку стал подталкивать ребят к выходу. Те быстренько сообразили, что к чему, и спустя несколько секунд в комнате не осталось никого, кроме Славки и Кристины.
Кристина подошла к Славе. Он замер и попал под гипноз ее голубых глаз.
– А еще я пришла сказать тебе, что ты не можешь казнить меня бесконечно.
– Кристин, ну что ты мне душу тянешь? – Голос у Славки прозвучал хрипло, тревожно, но Кристина будто и не слышала его.
– Я тебя люблю, – говорила она. – Да, я совершила ошибку по собственной глупости, но я нашла в себе силы признаться тебе в этом. А ты? Ты найдешь в себе силы меня простить?
– Крис! – Славик попытался отвернуться.
– Скажи, что ты меня не любишь. Скажи! – потребовала она, с силой разворачивая его к себе и заставляя смотреть прямо ей в глаза. – Если ты сейчас это скажешь, я уйду, я оставлю тебя в покое… навсегда.
– Нет, не скажу. Я тебя люблю. И ты это знаешь.
Возникла пауза. Они молча смотрели друг другу в глаза. И даже казалось, что слышно, как бьются их сердца. "И что же дальше?" – взглядом спрашивала Кристина.
– Хорошо. – Славик медленно кивнул, отвечая на ее безмолвный вопрос. – Мы все забудем и начнем все с начала, но при одном условии.
– Заранее согласна, – слабо улыбнулась девушка.
– Смотри, Крис, ты дала мне слово. – Славик взял ее за руки, обнял.
– Говори свое условие.
– Ты прекращаешь свои ночные гонки, иначе у меня не одна прядь поседеет, а вся голова.
Ее улыбка стала шире:
– Теперь мне это не понадобится, кэп.
Его губы прижались к ее губам, и мир, который до этого был расколот на две половинки, вновь стал единым целым.
– Славик, разогреваться! – позвал его массажист, заглянув в комнату – у него были свои заботы.
– Ты иди, – сказала Кристина, – а у меня есть еще одно дело, очень важное.
– Но на игру ты придешь?
– Наверное, я не успею к началу, – сказала она, озабоченно посмотрев на часы, и в ее голосе послышались извиняющиеся нотки. – Но я обязательно появлюсь. И помни, капитан, как ты всегда говорил: "Нужно играть на выигрыш до финального свистка!"
Славик отправился на массаж, размышляя, куда это вдруг заспешила его Кристи?
А Кристина ехала к Тусе. Адрес она заранее узнала у Толиной мамы, пообщавшись с ней по телефону. Через полчаса Кристина нажимала на звонок, надеясь, что застанет подружку Толика дома.
Ей повезло. Дверь открыла сама Туся, и моментально ее брови взлетели вверх, а глаза стали колючими:
– Что вам нужно?
– Я к тебе. – Кристина улыбнулась как можно приветливее. – Туся, не смотри на меня так, я не враг, я – твой друг, и, если ты впустишь меня в квартиру, я тебе это докажу.
Туся помедлила, но потом отступила в сторону, приглашая незваную гостью войти.
– Надеюсь, с Толиком все в порядке? – холодно поинтересовалась Туся, отбросив длинную тяжелую гриву волос за спину.
Она вообще сегодня замечательно выглядела в тоненькой пуховой кофточке нежного сиреневого цвета и узких черных джинсах, удачно подчеркивавших ее длинные ноги. Да и макияж был как всегда искусно нанесен. А когда девушка хорошо выглядит, она и чувствует себя уверенно. Тем более Туся была на своей территории. В общем, она была во всеоружии. И дожидаясь ответа на свой вопрос, обернулась к блондинке. Та, к слову сказать, тоже выглядела неплохо. И хотя эта Кристина прямо с порога начала набиваться в подружки, Туся была с ней настороже.
– С Толиком все в порядке, насколько это возможно. Только он не знает, что я к тебе подалась, – ответила с опозданием Кристина, с интересом разглядывая Тусину комнату. Особенное внимание она уделила гитаре, висевшей на стене. – О! "Кремона", – со знанием дела сказала она и спросила: – Играешь?
– Немного. Присаживайся, Кристина. – Она решила не церемониться и тоже перейти на "ты".
Они сели. Туся подумала, что раз Кристина сама к ней пришла, значит, инициатива разговора должна исходить от нее.
– У парней через час игра с американцами, – сказала Кристина, нарушив затянувшееся молчание.
– Как игра? – С Туси мгновенно слетела ее показная холодность. – Сегодня?
– Да ты не волнуйся, мы успеем, только вначале я расскажу тебе одну поучительную историю, которая случилась со мной в начале этого лета. – Жили-были три подруги, – начала Кристина. – Одна рыженькая, другая блондинка, а третья черненькая. Они окончили школу, поступили в институты, а в оставшееся время решили отдохнуть. Рыженькую папа увез на Кавказ, она увлекалась альпинизмом. Блондинка решила поехать в Крым к родственникам. А черненькая подружка в последнюю минуту передумала и не поехала в Турцию на отдых. Нужно сказать, что из всех девчонок только у блондинки был парень. Звали его Слава. Но блондинка рассорилась с ним буквально накануне отъезда. В общем, она уехала, а он остался в Москве. – Туся слушала внимательно, не понимая, к чему гостья клонит. Ясно, что рассказ о ней, о самой Кристине. – Чуть позже блондинка написала своей подружке и попросила ее сходить к Славику и сказать ему, что она просит у него прощения, потому что считает, что именно она виновата в их ссоре. Она, глупая, решила, что подружка справится с этой ролью лучше, чем бездушная бумага. Подружка согласилась, а спустя два дня призналась по телефону, что она теперь девушка Славика, что у них бурный роман и что он ничего не хочет знать о блондинке.
– А что же ты? – спросила Туся, потрясенная услышанным.