* * *
"Анна Малышева… Нет, Анна Николаевна Малышева – будущая супер-пупер модель, даже топ-модель. Прошу любить и жаловать.
– Вы хотите, чтобы я приняла участие в вашем проекте? Свяжитесь с моим агентом Иваном Евгеньевичем Волковым. Хотя, по-моему, у меня все расписано на ближайшие месяцы. Вам необходимо мое лицо? Не знаю, я могу понять ваши трудности, но поймите и вы меня. В сутках, к сожалению, только двадцать четыре часа. Как вы думаете, где мне выкроить время на дополнительные съемки? Ну, попытайтесь, мы рассмотрим ваши предложения.
– Алло, слушаю вас. Журнал "Космополитен"? Решение о моем участии в вашем проекте пока не принято. Свяжитесь, пожалуйста, с моим агентом. Я думаю, мы сможем вам ответить на следующей неделе.
– Валентин Юдашкин? Ой, Валечка, здравствуй, дорогой! Не узнал, значит, богатой буду. Да-да, с показом все решено. Да, заключительное дефиле в свадебном платье. Только умоляю, без последующего фуршета. Я так устала! Мечтаю о восьми часах сна, как о несбыточном чуде. Будет ли Иван Евгеньевич? Сейчас узнаю. Ванюша, ты будешь на праздничном весеннем показе Валентина? Валечка, слышишь? Непременно. Жди. Привет жене".
Аня медленно шла к школе. "Во размечталась!" – посмеивалась она сама над собой. Но тут ее веселость как рукой сняло. Она вспомнила, что предстоит серьезный разговор с Ваней. Ей необходимо было объяснить ему все так, чтобы не возникло обид и непонимания. И сделать это лучше в спокойной обстановке, на своей территории, в уютной комнатке с любовно выращенными "растениями на подносе" – так называется эта тысячелетняя японская техника создания крошечных деревьев самых замысловатых форм.
– Здравствуй, солнышко! Или ты сегодня туча? – Ваня тревожно смотрел на Аню.
– Привет! Я сегодня премьер-министр, и у меня к тебе серьезный разговор. Поэтому после уроков и репетиций идем ко мне, а сейчас ни слова. Понял?
– Нет, но повинуюсь.
И опять школьная предвыпускная кутерьма полностью захватила их. Тренировочные сочинения по предполагаемым темам, бесчисленные экзаменационные билеты, контрольные и самостоятельные работы. Просьбы и угрозы учителей, с одной стороны, стоны и мольбы учеников – с другой. Но не только это.
– Так, кто еще не сдал деньги на цветы?
– Ну, решили, что будем дарить учителям? Шустов, лучше себе подари смирительную рубашку.
– Люди, дайте шпоры по физике списать.
– Лен, какие украшения должны быть у Анны Австрийской?
– Такие, которые носит наша Туся.
– Отлично! Тусь, с тебя алмазные подвески.
– А изумрудные галоши вам не принести?
– Это на следующий спектакль – "Золушку".
– Слушайте, у кого-нибудь есть что пожевать? Надо Аньку Малышеву покормить, а то она отощала вконец и сидит в прострации. Волк, ты довел девушку до ручки? У, оборотень! – Между Шустовым и Волковым уже давно шло соперничество за лидерство в классе. Хотя, пожалуй, эта борьба шла только со стороны Борьки.
– Убью! – Малышева засмеялась, схватила учебник и бросилась за Шустовым.
– Сейчас Анька принесет Шустова в зубах.
Хохот, комментарии, шум, гам – все это конец весны, конец учебного года, конец девятого класса. Юля Туполева просто обязана была навести порядок в классе:
– Сейчас же прекратите носиться и орать! Прям детский сад – штаны на лямках.
– Туполева, не занудствуй, – донеслось с задних парт.
– Коль, ну скажи им! – Юля просительно обернулась к Ежову.
Колька показал мощный кулак задним партам.
– А вы заметили, как эта парочка сосредоточила всю власть в своих руках? – Елкин медленно и громко говорил, продолжая читать какую-то книгу и даже не поднимая глаз. – Нет, в самом деле. Юлька как староста – законодательная власть, а Ежов как ее… хм… – исполнительная власть, то бишь экзекуция.
– Приятно, когда вы повторяете обществоведение даже на переменах. – В класс вошел Кахобер Иванович.
Новый взрыв хохота был прерван звонком на урок.
Аня медленно поворачивала ключ в замке, в сотый раз прокручивая в голове все слова, которые сейчас скажет Ване. Он, заинтригованный, стоял за ней, держа в руках рюкзаки.
– Проходи. Сейчас разогрею обед, будем трапезничать и любезничать.
– Хорошее начало. – Волков ослепительно улыбнулся.
Аня обожала накрывать на стол. Она всегда старалась все красиво расставить, положить замысловатым образом нарезку, салатики украсить зеленью, затейливо накрутить салфетки. Вилки, ножи, ложки и тарелки – все должно радовать глаз. И тогда самая простая еда становится вкусной и изысканной.
А Ваня в свою очередь обожал смотреть, как она это делает. Его всякий раз охватывала такая нежность, такое желание, чтоб это длилось бесконечно. Аня что-то щебетала, не ожидая его ответов, а он представлял, что так будет всегда, что это их дом, и радость наполняла душу. После обеда Ванька с удовольствием мыл посуду, а Аня убирала со стола, подхихикивая над ним.
Позже, сидя в ее комнате, он слушал тихую музыку, разглядывал ее мини-сад и даже не сразу уловил смысл ее последних слов:
– Ваня, я не поеду с тобой в Прагу.
– Как? Я не понимаю. Родители против?
– Нет, не против. Так решила я.
– Почему? – Лирическая картинка сразу исчезла из головы, он словно протрезвел.
– Сейчас объясню, только ты меня не перебивай. Я должна сказать все на одном дыхании. Я знаю, ты меня поймешь. Должен понять.
– Аня!.. Ну ладно, я слушаю. – Ваня стал потирать пальцы; он всегда так делал, когда сильно волновался.
Аня вздохнула и начала:
– Понимаешь, время, проведенное с тобой, – самое любимое время суток. Я так радуюсь, когда мы вместе, что забываю о существовании друзей, родных, которым мы тоже должны уделять внимание, ведь они нуждаются в нас. В прошлый наш приезд в Прагу я вела себя безобразно. Я тянула все твое внимание на себя и жутко ревновала тебя к Софье Александровне. Это совершенно неправильно. Она так тебя ждала, а тут я со своими выкрутасами. Мои родители были правы: ты в тот раз должен был поехать один и полностью посвятить себя маме, которая и так нахлебалась горя, потеряв сына. Я сейчас даже не понимаю, что такое материнская любовь. Но я чувствую, что это, наверное, сильнее нашей любви, раз родители терпят все наши выходки. Мама тебя очень ждет, а тут я опять притащусь. Ты хочешь, чтоб она меня возненавидела? И потом, я не ручаюсь, что опять не буду дуться на тебя. Ванечка, пойми, мы сошли с ума от нашей любви, мы все время идем у нее на поводу. Ирка говорит, мы перестаем всех замечать, а ведь она моя самая близкая подруга. Теперь вспомни приезд твоей сестры в Москву. На второй же день она стала меня раздражать. Ужас! С этим надо что-то делать. Я презираю себя, а от этого не лечит даже любовь. Пришла пора включать мозги. В общем, так: нам надо провести это лето порознь. Каждый должен заняться своими делами. И я так мечтала о романе в письмах! Я буду очень скучать и все время думать о тебе, но это будет взрослый поступок. Вань, скажи, что ты меня понял и не обиделся.
Ваня все это время сидел молча и не поднимал глаз на девушку. Конечно, худшие его ожидания оправдались. Анька его разлюбила, просто сама еще этого не понимает. Вроде правильно говорит, но как точно все разложила по полочкам. Разве по-настоящему влюбленная девушка будет так рационально все оценивать? Значит, выхода другого нет, надо расставаться. А что будет потом – неизвестно.
– Конечно, я не смогу на тебя сердиться. Просто ты убила меня наповал. Мне кажется, ты опять загрузила себя сверх меры. Но я всегда тебе говорил, что ты вправе поступать как считаешь нужным. Роман в письмах – значит, роман в письмах… Это будет не лето, а муки адовы. Может, мне остаться с тобой в Москве? А?
– Это еще хуже. Как ты себе это представляешь? Мама, я к тебе не приеду, потому что Аня не хочет? Я же все тебе объяснила. Ты слушал меня?
– Да, я все понял. Пойду-ка я домой, переварю информейшн. Ты меня не провожай. До завтра.
Ваня ушел, даже не поцеловав девушку на прощание. Такого случая Аня припомнить не могла и горько расплакалась. Рука сама потянулась к телефонному аппарату.
– Ир! Это я! Мне нужно с тобой поговорить, – всхлипывала Аня.
– Сейчас буду, – коротко ответила подруга.
Они проговорили допоздна. Уже вернулись родители, тревожно заглядывали в комнату дочери, а Аня все рассказывала и рассказывала обо всем. Ира молча кивала головой, не прерывая подружку. Но вот слова закончились, и Аня взглянула Ире в глаза.
– Ну слава богу, до тебя дошло, – резюмировала Дмитриева. – Я бы никогда тебе этого не сказала, если бы ты меня не попросила. Вы так приклеились друг к другу, что боитесь оторваться даже на секунду. Это же обязательно приведет к краху. С тобой стало тяжело общаться. Я думала, что уже потеряла подругу. А сейчас я так рада! Ань, прости, но я ужасно рада была услышать от тебя все это. Ты – молодчина. Ты все очень правильно рассудила. Подружка моя, я с тобой! – Они обнялись и облегченно вздохнули.
6
Аня с мамой отправились на собеседование в школу фотомоделей и манекенщиц при агентстве "Москва". Накануне после долгих уговоров Аня все же позвонила Лапушкиной сестре Кате. Екатерина Вячеславовна Юдина сказала, что наслышана об успехах Анны Малышевой от брата и будет рада ее видеть. Быстро договорились о встрече на завтра. И вот завтра наступило. Мама бросила все свои дела и радостно вышагивала рядом с дочерью, подбадривая ее и тарахтя без умолку. Аню трясло и лихорадило, но решение было принято, и она решила испить эту чашу до дна.
Школа находилась в здании клуба "Родина", построенном, наверное, еще в пятидесятых годах. Белые колонны украшали вход, массивные деревянные двери были до блеска отполированы миллионами человеческих рук. Огромные витиеватые ручки сверкали на солнце.
– Помпезно, как на ВДНХ, или, вернее, на ВВЦ, как сейчас говорят. – Мама восторженно оглядела здание.
– "Родина", в которой находится "Москва", – страсть какая! – Аня поежилась.
– И вовсе не страсть, а милое ретро. Смелей!
Тяжелые двери со скрипом открылись, и они вошли в темное фойе. От мягкого полумрака и классического запаха старины Аня почувствовала неуверенность. Она тут же увидела дверь с надписью "Менеджер", но ноги не слушались.
– Давай, давай, смелее! – решительно сказала мама.
– Здравствуйте. Можно войти?
– Здравствуйте, милости просим! – Из-за стола вышла точная копия Лапушки.
– Ой, как вы похожи! – Аня искренне изумилась.
– Знаю, знаю. Каждый день смотримся друг на друга, как в зеркале.
– Меня зовут Анна, а это моя мама Марина Сергеевна, – сказала Аня.
– Очень приятно, проходите, садитесь, пожалуйста. Ну а я, как вы уже догадались, Екатерина Вячеславовна Юдина, можно просто Катя. Я менеджер нашей школы. Чай, кофе, минералка?
– Нет, спасибо. Давайте сразу перейдем к делу, а то мы с дочерью очень волнуемся.
– Ну что ж. Для начала мы должны откровенно поговорить друг с другом и понять, чего мы друг от друга ждем. Начну я. Итак, наша школа работает уже больше десяти лет.
К нам приходят и совсем маленькие дети, и уже взрослые юноши и девушки. В соответствии с возрастом мы распределяем их по группам. Никакого предварительного отбора не проводится. Для обучения у нас необходимо только письменное разрешение родителей. Обучение платное, все расценки вывешены на информационном стенде. Занятия проводятся по нескольким дисциплинам…
Страх стал отпускать Аню. Катя говорила спокойно, неторопливо, и казалось, все это просто продолжение школьных занятий. Только теперь вместо Лапушки за нее возмется его сестрица. Так сказать, дополнительные занятия на лето.
Катя была очень красивая девушка – высокая, стройная, гибкая и очень женственная. Длинные темные волосы прямым шелковистым каскадом рассыпались по плечам, но самым удивительным в ней были глаза – огромные, темно-синие, очень красивой миндалевидной формы, про такие говорят – оленьи. Именно за эти глаза, покорившие всех девчонок в школе, физруку Игорю Вячеславовичу дали прозвище Лапушка.
– А теперь я хотела бы послушать вас и узнать, общие ли у нас стремления, – обратилась Катя к маме с дочерью.
– Мам, может, ты сможешь лучше объяснить? – взмолилась Аня.
– Хорошо, я попробую. – Мама ободряюще улыбнулась дочери. – Видите ли, Катя, Аня – веселая и общительная девочка, но с некоторых пор у нее появились комплексы по поводу своей некрасивости и даже уродливости. Уговоры с моей стороны не помогают. А я убеждена, что каждая женщина может стать прекрасной, если сама поверит в себя. Но учиться всему надо у профессионалов. При участии вашего брата она за последние два месяца очень похудела, подкачала мышцы и даже немного подросла. Но это не изменило ее отношения к себе. Значит, пришло время для иных тренировок. Вот мы и обратились к вам по совету Игоря Вячеславовича. Я так рада, что оказалась не одинока в своем мнении. Как вы считаете?
– Все, что вы сейчас сказали, просто замечательно. Аня, с такой мамой ты не пропадешь. Игорь говорил о тебе то же самое: хорошенькая, миловидная девушка, но носит только джинсы и широкие балахонистые свитера, на ногах кроссовки или мужские ботинки, а за спиной огромный рюкзак. А между тем у нее милое славянское личико, длинные ноги, узкие запястья и лодыжки, изящные длинные пальчики. А мой братец знает в этом толк, поверьте мне.
Аня не верила своим ушам. Ну Лапушка, ну дает! И в душе стала подниматься такая горячая волна благодарности, что сразу защипало в глазах.
– Я очень… очень хочу научиться всему, что умеете вы. Я тоже хочу носить высокие каблуки и красивые платья. Я знаю, я смогу. Я буду стараться. Мне сейчас очень надо стать красивой. Просто необходимо, – тихо, почти шепотом быстро проговорила Аня.
– Я догадываюсь почему, – засмеялась Катя.
– Я тоже, – ответила мама.
– И я, – вздохнула, улыбаясь, Аня.
Домой они ехали счастливые и озадаченные. Занятия в седьмой группе, куда записали Аню, должны были начаться сразу после выпускных экзаменов в школе. К этому времени надо было оплатить обучение, взять в поликлинике справку о состоянии здоровья, купить для занятий туфли на высоченных каблуках-шпильках, спортивный купальник, широкую рубашку с длинными рукавами, так как, оказывается, хореограф-балетмейстер не должен при обучении хвататься за голые руки девочек. Во как!
У Марины Сергеевны радостно билось сердце. Как здорово! И как жаль, что ничего подобного не было в дни ее молодости. Ведь именно этого не хватает в воспитании девочек, а им в семидесятые годы преподавали только домоводство, все остальное было неприлично.
– Анька, я умираю, как мне интересно! – воскликнула Марина Сергеевна.
– Мам, я только боюсь, что все остальные придут очень красивые и худые, девяносто – шестьдесят – девяносто.
– Да и ладно. Один месяц позанимаешься, пройдешь базовый курс, а на профессиональный и не обязательно, если не захочешь.
– Боже! Каблуки двенадцать сантиметров. Я не то что ходить, стоять на них не смогу.
– Научат. Даже медведь на велосипеде в цирке ездит.
– Точное сравнение.
– А ты смотри, как с рубашкой все продумано. Нет, мне определенно нравится подход к делу. И хорошо, что родители могут прийти на любое занятие и посмотреть, чем вы занимаетесь.
– Катя прелесть, правда, мам?
– Очаровательная девушка.
– Какая она ухоженная!
– Вот! Это как раз самое главное. Понимаешь, если женщина уделяет себе внимание, умеет подчеркнуть свои достоинства, значит, у нее есть шарм. Некоторые женщины не придают этому значения. Есть те, к которым это приходит с годами. А есть и такие, которым дано это с рождения. Пусть ты не родилась с этим, но у тебя есть шанс научиться всему сейчас, а не ждать, когда спустя годы придет женская мудрость. И ты увидишь, жизнь сразу отблагодарит тебя за труд.
– Мам, а Ванька сможет это понять?
– Заранее мужчинам о таких вещах не рассказывают. Они закатывают глаза и говорят, что это женские глупости. Но любят-то каких женщин?
– А папа?
– Папа твой прекрасно все понимает, только, как и все мужчины, не хочет в этом сознаваться. Вот только он и станет тем мужчиной, который будет обо всем знать с самого начала. А потом, нам нужен спонсор, одни мы эту авантюру не потянем. – Мама звонко засмеялась.
Так всегда смеялась и Аня. Словно два колокольчика зазвенели в унисон, и все пассажиры в вагоне метро с улыбкой посмотрели на веселую парочку.
В дверь квартиры они звонили, не отрывая палец от звонка. Папа выскочил совершенно перепуганный, и мама с дочкой хохоча ввалились в коридор.
– Чи вы пьяные, чи шо? – на украинский манер спросил Николай Петрович.
– Не-а, мы трезвые, как стеклышко, – заявила с порога Марина Сергеевна.
– Девушки, я вас боюсь.
– Коля, там так здорово, я в восторге! – Мама снимала туфли и размахивала руками.
– Так! Платить придется за двоих. Ты тоже, что ли, записалась на курсы эротики?
Анька с мамой просто повалились на диванчик от хохота.
– Ладно, девчонки, переодевайтесь и идите ужинать, все на столе. Сейчас мне расскажете подробненько обо всем, а то сижу здесь один, как дурак. Где-то мчатся поезда, кто-то спускается под землю, кому-то дают Нобелевскую премию, некоторые рванули в модельный бизнес, один только Колька Малышев картошку на кухне жарит, – счастливо заулыбался Николай Петрович.
Потом они долго сидели на кухне, и мама с дочкой наперебой рассказывали папе, смеясь над его комментариями, о своем визите в школу моделей. И Аня с грустью подумала о том, что ей не хватает Ваньки с его неотразимой улыбкой.
7
Первым экзаменом было сочинение. Накануне парты расставили в спортзале, так как это было самое большое помещение в школе. Все было очень торжественно. Каждый ученик сидел отдельно. Раздали ручки, тетради и ждали девяти часов, чтобы вскрыть конверт с темами сочинений. Волнение достигло предела. Учителя сновали туда-сюда, и даже отъявленные шутники и балагуры попритихли на время.
Аня посмотрела на Ваньку, и тот ей подмигнул, подбадривая. Страх сразу отступил, и Аня благодарно улыбнулась в ответ.
– Главное, не надо волноваться раньше времени, – пыталась успокоить ребят Нина Викторовна Никитина, учитель литературы. – Когда выберете тему, набросайте план, вспомните необходимые цитаты, определите стиль сочинения и свое отношение к рассматриваемой проблеме. Пишите, обдумывая каждую фразу. Не раздувайте объем. Помните, чем больше текста, тем соответственно больше возможных ошибок. Запаситесь временем для проверки и исправлений. Избегайте спорных моментов. Предложения старайтесь делать проще и короче. Лиза и Аня, к вам это особенно относится. Ну, с богом!