Сашка уговорил Светку подвести Барса к старушке, клятвенно заверив в случае чего принять всю вину на себя. Светка не хотела потерять доходное место выгульщика и долго не соглашалась:
– Бабушку Владика я знаю, она добрая такая. Зачем её пугать?
– Была добрая, а теперь того гляди… глаза выцарапает.
– Кому выцарапает? – насторожилась Светка.
Сашка чуть не брякнул: "Твоему пенсионеру", но вовремя остановился.
– Кому? Ясно кому, Владику… – сказал он, этим доводом убедив Светку.
В школе Владик всё время вспоминал про Сашку, придумавшего такой простой и надёжный способ проверки. Бабушку ему было жалко, но проверить необходимо, это ясно.
После школы Владик торопился сделать все домашние задания, поглядывая на часы, чтоб успеть до четырёх.
Бабушка спала, как всегда, свернувшись на своём диване.
– Бабушка, рыбу привезли! – сказал Владик совсем тихо.
– Где рыба? – бабушка подскочила, усиленно нюхая вокруг. – Врёшь, нет рыбы!
– Во двор привезли, в соседний… всем раздают…
Бабушка в два прыжка достигла двери и остановилась, глядя на Владика. На часах было без десяти минут четыре, а Светка выводит Барса всегда точно, ноль-ноль.
– Подожди, бабуль, я пакет возьму…
– Зачем пакет? Я рыбу так… – И она облизнула губы.
"Облизнёшься!" – усмехнулся про себя Владик, делая вид, что ищет пакет в шкафу.
– Ну вот, идём…
Владик открыл дверь в коридор, и бабушка, не оглядываясь, прыгая через две ступеньки, помчалась вниз.
– Стой, стой! – закричал Владик. – Я лифт уже вызвал…
– Видала я ваш лифт! – уже снизу крикнула бабушка в ответ.
"Во даёт бабулька!" – восхитился Владик.
Бабушка дожидалась его у подъезда, а около дорожки, наискось пересекающей двор, стояла Светка с Барсом на поводке. В этот раз Барс был ещё и в наморднике. Сашка стоял около песочницы, делая вид, что ему всё безразлично.
– Бабушка, нам сюда, – показал Владик на косую дорожку и взял её за руку, как делал обычно, и чуть не упал: бабушка вырвала свою руку.
"Ого, сильная стала!" – подумал Владик, наблюдая, как бабушка, не спеша, останавливаясь и принюхиваясь, двигалась по дорожке. Светку с Барсом стала обходить, двигаясь как-то боком. Барс, выпучив глаза, следил за её манёврами, потом, глухо рыча, рванулся, натянув поводок, какой Светка держала двумя руками.
Вместо того, чтобы взвизгнуть, отскочить от страшной собаки, как сделала бы любая бабушка, Владикова остановилась, опустив руки с растопыренными пальцами, и зашипела. Барс даже сделал шаг назад, но тут же рванулся вновь, ещё более грозно рыча. Тут бабушка, издав звук, похожий на "мяу!", отпрыгнула к ближайшему дереву и попыталась вскарабкаться.
– Как тебе не стыдно! – закричала соседка из другого подъезда. – Светка, ты что собакой людей травишь!
Светка оттянула Барса от дорожки, а бабушка, встряхнувшись всем телом, пошла дальше.
– Михайловна! – крикнула опять соседка. – Вы не испугались?
– Нисколько! Этот противный старикан сам испугался! – И бабушка захихикала, показав белые зубы.
Соседка перекрестилась и скрылась в подъезде.
– Ну, Влад, всё ясно: в твоей бабуле кошачья душа. Догоняй её. Выкручивайся. Рыбы-то нет во дворе.
Владик увидел маму с сумкой и пакетом в руках и побежал ей навстречу, но бабушка его опередила и уже вырывала из рук мамы пакет с тюлькой.
– Подождите, Михайловна! Сейчас дома сварю для вас…
– Давай, давай! Рыба, чую рыбу! – бабушка вцепилась в пакет надёжно.
– Она ест полусырую тюльку, – почти с ужасом говорила мама во время ужина. – Несолёную!
– Да, поездка здорово изменила нашу Михайловну. Пройдёт это у неё со временем… – Папа был оптимистом. – Совсем другое дело с пёстренькой, с Кузей. Смешная она такая. Вот и сейчас, сидит и смотрит на нас так, как будто разговор понимает…
Владик поскорее набил рот вермишелью, чтобы не сказать: "Какая она вам кошка! Это бабушка Даша, только в другом виде!"
– Понятливая кошечка, если не сказать умная. В туалет просится, – мама оглянулась на Кузю, какая, словно смутившись от похвалы, отвернулась.
– Да, всё это очень интересно… Пойду, последние известия послушаю, – папа встал и пошёл в большую комнату к своему креслу, вслед за ним туда же пошла Кузя.
– Кузя, иди ко мне, – позвал папа, и кошка сразу прыгнула в кресло и потёрлась о папину руку.
Владик, как всегда, выполнял домашние задания, и, как бывало часто, один пример никак не получался. Раньше бабушка приходила к нему, тихо сидела рядом с какой-нибудь книжкой в руках и помогала разобраться. Вот этот пример со скобками она сразу же решила бы или подсказала. Пёстрая Кузя разве поможет? А если пойти к бабушке, показать пример?
Владик с тетрадкой в руках зашёл в комнату бабушки. Бабушка полулежала на диване и вылизывала ладони. Заметив Владика, она спрятала руки под кофту, надетую поверх серого платья, и улыбнулась. "Ну и зубки!" – каждый раз удивлялся Владик рекламной белизне мелких острых зубов бабушки.
– Посмотри, ба! – протянул он бабушке тетрадку.
– Что ты мне суё-ш-ш-шь? – прошипела бабушка, сузив зеленоватые злые глаза. – Задали тебе, а не мне. Привык лентяйничать!
– Один пример всего, ну, бабушка! – поняв, что она ему не поможет, Владик продолжал настаивать на своём. – Что тебе, жалко?
– Голова у меня болит, спать хочу, уходи!.. Бабушка легла на бок, подтянула колени к подбородку, ладонями закрыла глаза.
– Уходи, уходи сейчас же!
Владик вышел во двор и увидел Сашку. Тот сидел у другого подъезда, и Владик пошёл к нему.
– Ну, как твоя бабуля? Не переживает из-за Барса?
– Не переживает. Арифметику мне не помогла решать.
– А ты не надейся на неё, сам решай, а то станешь двоечником, второгодником, как я. – Сашка был самокритичен и всегда готов был других направлять по правильному пути. – Что там у тебя за пример? Если со скобками, то я такой и сейчас не решу.
– А я его кое-как решил.
– Вот и хорошо! Кстати, как твоя бабушка к телевизору относится?
– Не смотрит. Спит целыми днями, если тюльки в миске нет. А пёстренькая наша, Кузька, любит смотреть все передачи, кроме ужастиков и когда стрельбы много.
– Вот-вот! Она и есть твоя настоящая бабушка, превращённая. Не слыхал такого? Но ты, Влад, не грусти, надейся. Ты знаешь, Светка разболтала в классе про твою бабушку, и наши девки собираются её посетить под видом шефства. Вот умора будет!
– Не надо! – взмолился Владик.
– Чего боишься? Будет ещё одна проверка, для надёжности. Потом её можно будет в книгу Гиннеса определить. Здорово?
– Не здорово! А что папа скажет? Ведь это его мама…
– Спасибо скажет твой папа. В книгу Гиннеса попасть престижно!
Дни шли за днями, и жизнь в квартире, где бабушка приобрела повадки кошки, а пёстренькая Кузя чем-то напоминала бабушку Дашу, стабилизировалась. Мама и папа привыкли, что Дарья Михайловна, до командировки добрый и общительный человек, стала замкнутой и нелюдимой, спящей целыми днями старухой, по ночам бегающей по своей комнате; привыкли к пёстрой кошечке Кузе, ведущей себя исключительно достойно, любящей сидеть на коленях у папы перед телевизором и с удовольствием поедающей сладости. Владику пришлось подналечь на арифметику, и он уже решал примеры со скобками. Иногда, глядя на всё понимающую Кузю, папа собирался выступить с нею в каком-нибудь шоу и говорил об этом маме, но та только смеялась в ответ.
Владик почти забыл о том, что девочки из пятого класса собирались прийти к бабушке, но они пришли сразу после уроков, когда не было ни мамы, ни папы.
Их было четверо. Белобрысая очкастая Светка, круглощёкая курносая толстушка Ленка, красивая Томка с подвитыми волосами и подмакияженными щёчками, и Валька, стриженная под мальчика, в синих джинсах, обтягивающих длинные ноги. Задорно вздёрнутый нос, конопушки на щеках и толстые губы выделяли её как лидера.
После "Здравствуйте!" Валька сразу перешла к делу:
– Дарья Михайловна, – держа в руках блокнот и авторучку, сказала Валька, – расскажите о том, как вы трудились на заводе…
– На заводе? – бабушка испуганно смотрела на девочек, – Я… Я забыла, я старая…
– У вас есть почётные грамоты? – давила Валька.
– Не помню я, ничего не помню…
– У бабушки есть медаль "Ветеран труда", – попытался прийти на помощь Владик.
Бабушка испуганно на него оглянулась и опять уставилась на девочек. Открыв шкаф, Владик достал коробочку с медалью и подал Вальке, а бабушка, вытянув шею, смотрела, как девочки разглядывали металлический кружок на цветной ленте.
– У неё старческий маразм, – шепнула Ленка на ухо Томке. – Ничего не помнит, как и моя бабушка.
– А мой дедушка намного старше, а помнит всё. Он на войне был, у него медалей штук десять. Не маразм у неё, а что-то другое… – ответила Томка шёпотом.
Кузя зашла в раскрытую дверь и, послушав минуту, смело прыгнула Вальке на колени.
– Ой, какая милая кошечка! – потянулась к ней толстушка Ленка, погладила по спинке и сразу отвернулась… Владик подумал про себя, что эта Ленка во всём такая, не лучше своей бабки, а вот Тамара не такая, улыбается, глядя на, Кузю. Красивая она, таких девочек в его классе нет.
– Как зовут это ваше чудо? – спросила Тамара Владика, улыбаясь.
– Кузя… – запинаясь от смущения, ответил он.
– Это котик?
– Нет, кошка…
– Кузя, иди ко мне, – позвала Тамара, Кошка перепрыгнула ей на колени и лизнула руку.
Все разглядывали Кузю, а бабушка, пригнувшись, словно готовясь прыгнуть, перебирала ногами, обутыми в тапочки. "Прыгнет!" – испугался Владик и окликнул бабушку:
– Ты устала, наверно, бабушка?
– Да, да. Пусть они уйдут… Рыбки мне дай…
– До свидания, Дарья Михайловна! – вразнобой попрощались девочки, и Владик пошёл проводить их до двери.
– Ну, у тебя и бабуля! – Валька с высоты своего роста с сожалением посмотрела на Владика.
– Кошечка у вас хорошая! – вспомнила Ленка, Тамара промолчала, но улыбнулась Владику, и он почувствовал, что краснеет. Очкастая Светка озабоченно молчала: ей надо было выводить Барса на прогулку.
От Лешего на имя папы пришло письмо. На небольшом листке бумаги было совсем мало текста, набранного на компьютере – это разглядел Владик, когда папа при нём развернул письмо. Папа ушёл в большую комнату и потом позвал маму из кухни. Они начали вполголоса совещаться. До Владика, стоявшего за дверью, доносились только обрывки слов. Более чётко он расслышал фразу: "Подошёл срок" и ещё слово, какое его особенно взволновало: "Гуманоиды". Потом они стали говорить ещё тише. Владик ушёл к себе в комнату, лёг в постель, но долго не мог уснуть. Стоило ему закрыть глаза, как представлялись персонажи многих фантастических повестей, прочитанных им и не раз перечитанных.
Это были и безобразные драконы, бесы и демоны из книг Роберта Асприна, прекрасные и могучие боги и герои Олимпа из мифов Греции, марсианские чудовища из "Борьбы миров" Герберта Уэллса.
Наконец Владик заснул и сразу очутился среди гуманоидов, почти неотличимых от людей. Высокие, стройные, одетые в одежду из блестящего материала, с огромными глазами на зеленоватых лицах, они приветливо улыбались Владику, разгуливающему среди них. Они показывали ему свой мир, более зелёный и более голубой, чем земной. Звучала мелодичная музыка…
Владик проснулся. Музыка звучала из большой комнаты, танцевальная, вполне земная, какую папа с мамой часто включали в выходные дни. Было воскресенье.
Владик пошёл в ванную, чтобы, умыться, почистить зубы. В ванной было большое зеркало, и Владик стал перед ним. Вот так его видели гуманоиды. Во сне, конечно, но видели, наверно? Рост вполне приличный, в классе из мальчишек только Юрка Тычко и Женька Коваль чуть его повыше, плечи неширокие, правда, но ничего. Надо гантели папины потаскать – и будет порядок. Согнув правую руку, Владик оценил бицепс – слабоват, хотя по физкультуре у него пятёрка. Надо каждый день подтягиваться на перекладине – на площадке в соседнем дворе перекладина есть. И повисеть не мешает на ней, говорят, рост прибавляется от этого.
Владик вспомнил, что у гуманоидов из сна глаза были тёмные, а у него – серо-голубые, как у папы. А у тех гуманоидов есть, наверно, гуманоидики?
Владик вернулся в свою комнату, в общем вполне собой довольный, и сел в кровать, чтобы одеться.
– Ты уже встал? Это хорошо, – сказал, заходя в комнату, папа. Он пододвинул стул к кровати Владика и сел.
– Есть серьёзный разговор, – сказал папа, – и Владик приготовился получить разгон за тройки и двойки, полученные за последнее время в школе. Обычно за учёбу с ним говорила мама, а тут папа, значит, серьёзно на самом деле.
Папа подтянул к себе Владика, поставил между колен и посмотрел ему в глаза.
– Влад, ты у нас парень большой и, надеюсь, справишься…
Владик насторожился, ожидая, что папа расскажет ему о полученном от Лешего письме, и он почти не ошибся.
– Дело в том, что мы с мамой ненадолго уедем, и тебе придётся побыть одному.
– А бабушка?
– Бабушка и Кузя поедут с нами.
"Вот это да! Значит, там гуманоиды, пришельцы, или кто-то ещё!"
– Конечно, справлюсь! И двойку по арифметике исправлю. Обещаю!
– Отлично! – папа пожал руку Владика. – Завтра и отправимся, а сегодня мама приготовит праздничный обед. Пирог с капустой и рыбой – бабушке радость, а я куплю торт – тебе и Кузе, ваш любимый.
Папа встал и ушёл, а Кузя, которая всё это время сидела неподалёку и внимательно слушала, начала вертеться и кувыркаться.
– А ты, Кузя, тоже рада? – спросил Владик, и кошка коротко мяукнула.
Дверь комнаты приоткрылась, и выглянувшая бабушка зашипела на Кузю.
– Брысь! – первый раз так крикнул Владик на бабушку и даже сам этому удивился. Бабушка проворно исчезла.
Праздничный пирог был вкусный, а торт – замечательный. По телевизору шёл фильм о пришельцах, их превращениях, и папа, обычно равнодушный к фантастике, на этот раз, как показалось Владику, смотрел с интересом, как, впрочем, и Кузя.
У себя в комнате Владик вновь взялся за книги, но думал в основном о том, что не он, а папа с мамой встретятся там, у Лешего, с чем-то необыкновенным. Завтра они уедут, а ему здесь быть, в школу ходить, в магазин за продуктами и ждать, ждать.
В понедельник Владик все уроки сидел как на иголках, не мог решить самый простой пример по арифметике, получил замечание за невнимательность и после уроков бегом бежал до самого дома. Во дворе его встретил Сашка, как всегда, сбежавший с уроков.
– Ну, какие новости?
После случая с Барсом он встречал Владика только таким вопросом.
– Понимаешь… – начал Владик и тут же замолчал, не стал говорить о том, чего ещё сам не знал. – Понимаешь, бабушка всё так же чудит. Пойду, сварю ей тюльки, она к плитке сама не подходит…
– Темнишь, – догадался Сашка, что Владик что-то скрывает. – Ладно, потом расскажешь…
Папа и мама были дома и ждали его. Мама выглядела расстроенной, а папа сразу перешёл к делу:
– Маму не отпустили с работы, отчёт квартальный, поэтому со мной полетишь ты, ну и бабушка с Кузей тоже. Летим сегодня вечерним рейсом, опаздывать нельзя.
"Ура!" – захотелось крикнуть Владику, но, взглянув на грустную маму, он смолчал, почувствовал, как жарко стало щекам. Да и вообще выражение эмоций криком и визгом мужчине не к лицу, так не раз ему говорил папа.
Сборы были недолгими. Больше всего задерживала бабушка, никак не желавшая сменить тапочки на туфли и долго упиравшаяся, прежде чем выйти из квартиры. В такси она успокоилась, но всё время держалась за папу, вцепившись ему в плечо. Кузя сама прыгнула Владику на руки и мурлыканием успокаивала его, взволнованного поездкой.
В самолёте Владик уселся у иллюминатора. Он летел первый раз, и ему всё было интересно: и ощущение отрыва самолёта от земли – как в лифте! – и квадратики дачных участков, и серая вата пробиваемой самолётом пелены облаков и, наконец, серебристое бугорчатое поле, освещённое заходящим солнцем. Они летели уже над облаками. Ещё в иллюминаторе виднелся конец крыла самолёта. Ровный гул двигателей успокоил Владика, и он уснул под непрекращающееся мурлыканье Кузи.
Владик проснулся от объявления бортпроводницы: "Пристегните ремни. Самолёт идёт на посадку". Папа с трудом надел ремень бабушке, Владик пристегнулся сам. Самолёт начал покачиваться. Опять за окошком пронеслись клочья облаков, и затем приблизилась зелёная щётка леса. Глухой хлопок известил о том, что выпушены шасси, стойки с колёсами, о чём Владик знал из книг, и наконец вместо мягких колебаний ощутились мелкие толчки бетонки взлётно-посадочной полосы.
Потом началась пересадка с одного транспорта на другой. После завтрака к кафе аэропорта подъехал небольшой автобус, все уселись и ехали часа два по грунтовой дороге мимо полей и леса. В канавах вдоль дороги кое-где ещё лежал снег, но зелёная трава пробивалась повсюду. Потом в каком-то посёлке обедали. В столовой ели борщ и кашу, бабушка всё просила рыбу, но потом съела миску каши и вылизала, как обычно, тарелку на глазах обалдевшей буфетчицы. Папа довольно долго отсутствовал и, наконец, приехал в телеге, запряжённой лошадью. Правил высокого роста сутуловатый дед, до глаз заросший седоватой бородой, в лохматой шапке на голове. Он был точь-в-точь таким, как представлял Владик Лешего. Это был, конечно, не Леший, а возчик, какой согласился их подвезти к жилью деда Алексея.
Все разместились в телеге и поехали по дороге, с обеих сторон которой рос лес. Телега тряслась на рытвинах дороги, подпрыгивала, наезжая на корни деревьев, выступающих из почвы. Владика опять потянуло на сон, тем более что в телеге было удобно и мягко сидеть на охапке золотистой соломы, привалившись к папиной спине. Наверное, дремала и бабушка, привыкшая спать днём, да и Кузя тоже.
Владик проснулся от того, что телега остановилась.
– Теперь вам, Григорий Петрович, пешочком вон по той тропке идти надо, – возчик показал на еле видную тропинку, уходящую в чащу. – Здесь недалеко, за час управитесь.
Возчик развернул свой экипаж на маленькой полянке, какой заканчивалась дорога.
– Ну, бывайте! Алексею Михалычу привет, – приподняв шапку, проговорил возчик и сел в телегу. – Ну, пошла, старуха!
Тропинка, еле заметная в лесной траве, уже пробившейся после зимней спячки, вихляла то вправо, то влево и шла всё время под уклон. Шли, как показалось Владику, очень долго, но когда вышли на довольно большую поляну, папа, глянув на часы, отметил:
– Не обманул нас Семён Васильевич, за час и пять минут управились.
Дальше, за верхушками сбегавшего вниз леса, блестела река. На поляне стоял большой дом. Он был сложен из толстенных брёвен и накрыт крышей из досок, высокой, круто падающей. Окна дома, вырубленные в брёвнах, смотрелись как бойницы какой-то крепости. Перед домом стоял высокого роста человек в камуфляжном костюме, сапогах, чёрном берете на голове. Небольшая с проседью борода аккуратно подстрижена, на загорелом лице ярко выделялись голубые, как у Кузьки, глаза.
– С приездом, гости дорогие! Как раз вовремя. Вот мой дом, моё хозяйство.