А думать пришлось. Пришлось потому, что никто в садовом городке - ни один мальчик, ни одна девочка - не прикоснулся к этой придорожной малине. Она хотя и была беглой, но потаповской. Она хотя и росла на общественной, неограждённой земле, но пришла на неё от корней, посаженных Потаповым.
Малина уже начала осыпаться, но ни одну ягодку не подняла ничья ребячья рука. И это оказалось ещё неприятнее. Люди как бы показывали этим своё отношение к отгородившемуся от всех Михаилу Максимовичу. И он впервые задумался над своим образом жизни, над своей отчуждённостью.
Пустячный случай с убежавшей малиной мешал жить Потапову. Малина словно не просто ушла от него, а надругалась над ним, сшутила злую шутку.
А Косте Яблочкину не было до этого дела. Он знал, что приезжают гости, что будет цирковое представление и что на его обязанности лежит угощение. Поэтому какие же могут быть разговоры - малину нужно собрать. Не пропадать же ей, как пропадает потаповский плодовый урожай. И, кроме этого, не для себя же Костя собирает малину, а для гостей.
Рассуждая так, Костя шёл с ребятами в дачный городок прямой дорогой за беглой малиной. Но всё же какие-то сомнения закрадывались.
- Костя, - спросил один из ребят, - а нам не попадёт за эту малину? Всё-таки она спорная.
И второй пионер, Пчёликов, тоже засомневался:
- Она хоть и у забора растёт, а забор-то чужой.
- Ну и что? Пусть чужой забор, а земля общая. Значит, и малина общая.
А Владик опять:
- Общая-то светлая, а корни не общие. Возьмут да припишут нам хищение.
В это время ребята увидели человека, склонившегося над муравейником.
- Вот что, - предложил Костя, - давай спросим у него. Пусть он скажет - хищение это или не хищение. И решим...
Ребята подошли к незнакомцу. Поздоровались с ним, пожелали доброго утра и, чтобы начать разговор, спросили - правильно ли они идут к дачному городку.
Незнакомец оказался человеком хмурым и неразговорчивым. Но Костя Яблочкин прибегнул к испытанному средству. К вежливости.
- Может быть, вам нужна помощь? Пожалуйста.
Незнакомец поднял на ребят свои усталые, не очень добрые глаза и сказал:
- Помощь мне нужна. Только сумеете ли помочь?
- Сумеем, сумеем, - отозвались ребята.
- Ну, тогда помогайте.
Оказывается, этот пожилой человек пришёл в лес за муравейником. Он решил переселить к себе муравьёв. Зачем это было ему надо - ребята не спросили. Может быть, для каких-нибудь исследований. Вернее всего, это так и было. Незнакомец походил на учёного. И как знать, может быть, он какой-нибудь муравьевед.
Около муравьиной кучи стоял довольно большой фанерный ящик и тачка. У дерева стояли вилы. Нужно было очень быстро перекидать муравейник в ящик, затем плотно заколотить его крышкой.
Работа интересная. Боевая. Муравьи обязательно перейдут в контрнаступление. Операцию следовало произвести - раз-два, - и муравейник в ящике.
- Пожалуйста! Мы муравьёв не боимся, - сказал Костя.
- Очень хорошо, - послышался скрипучий голос. - Начали...
Тут незнакомец велел ребятам держать наготове крышку. Затем он взял вилы и проворно перекидал муравейник в ящик.
- Закрывайте! - крикнул он. - Плотнее!
Появился молоток и гвозди. Крышка была молниеносно прибита. Она пришлась так плотно, что не осталось и щели для пленников.
- Теперь оттаскивайте ящик в сторону!
Ребята, увлечённые неожиданной работой, сделали это с удовольствием. Забыв о малине, они радовались успеху. Когда ящик был отнесён, пришлось отряхиваться, даже снимать одежду и выгонять из неё муравьёв.
- Спасибо, молодые люди! - поблагодарил незнакомец. - Мне бы не справиться одному с этим войском.
Ящик был поставлен на тачку, и встреченный сказал:
- Нам, кажется, по пути... Я в ту же сторону.
Владик вызвался катить тачку. Это произвело очень хорошее впечатление на пожилого незнакомца. Его глаза, как заметил Костя, подобрели. Теперь удобно было спросить незнакомца о малине. И Костя спросил его:
- Скажите, пожалуйста, можно ли рвать малину, если она растёт у чужого забора? По другую сторону?
Незнакомец насторожился, но этого никто из ребят не заметил. Потом он спросил:
- Не о потаповской ли малине вы спрашиваете меня?
- Да, - сказал Костя, - о ней. Вы, значит, тоже знаете про эту беглую малину?
- Как же мне не знать, - ответил старик, - коли я гощу у Михаила Максимовича.
- Тем лучше, - слегка заикаясь, сказал Костя. - Значит, уж вы-то можете решить вопрос.
Прошла минута или больше. Старик не отвечал. Наконец он сказал:
- А как вы думаете, можно ли обрывать яблоки, растущие в чужом саду?
- Нет! - твёрдо сказал Костя.
- Ни в коем случае, - подтвердил Владик. - Это хищение.
- Но если ветви яблонь свисают по ту сторону забора, тогда как? - задал старик новый вопрос.
- Всё равно нельзя. Яблони-то растут за забором. А малина - это другое дело. Она же беглая...
Старик опять умолк, а потом снова заговорил:
- Ну, а если ты поймаешь беглую собаку или беглого поросёнка...
Костя задумался. Задумались и ребята. Каждому стало ясно, что малина хотя и беглая, а всё равно потаповская.
- Спасибо, - сказал Владик старику, - вы разъяснили нам. Пусть наши гости без малины останутся. Или мы других ягод наберём.
Старик еле заметно улыбнулся:
- Ну нет, зачем же без малины. Коли вы такие рассудительные мальчики, то как вам можно возвращаться без малины. Я разрешаю вам собрать её.
- Но вы же гость, а не хозяин...
- Это не имеет значения. Рвите... Рвите, рвите, - повторил незнакомец, когда ребята оказались подле густых зарослей беглой малины.
Сказав так, незнакомец сам завёз тачку в потаповский двор, потом появился снова в воротах и сказал:
- Спасибо за доставку муравьёв.
Начался сбор малины. Вскоре не хватило корзин, которые взяли ребята. А ягод оставалось ещё очень много. Но собрано было вполне достаточно, и Владик сказал:
- Хватит. Стыдно быть жадными! Другим нужно оставить.
- Это верно, - похвалил старик. - Нужно оставить другим. Хватит.
И детям показалось, что неизвестный пожалел малины. Но ребята ошиблись.
- Малины хватит, - снова заговорил он, - а что касается смородины, крыжовника, ранних яблок, то я бы набрал их на вашем месте...
Сказав так, старик гостеприимно распахнул ворота.
- А что скажет Потапов? - послышался осторожный вопрос.
- Ничего не скажет. Он больше здесь не живёт. Здесь живёт другой человек. Совсем другой... Проходите!
И ребята прошли в чудесный потаповский сад.
Часа через два они покинули его, нагружённые коробцами с яблоками, плетёнками с крыжовником, смородиной, поздней сочной вишней. Они ушли, чтобы завтра же вернуться сюда, потому что их будут ждать не только ежи, белки, павлины, но и старик, с которым что-то произошло в это утро, а что именно, едва ли сумел бы объяснить и он сам...
Его жизнь приобрела новый чудесный смысл, и все в посёлке в один голос заговорили о помолодевшем Михаиле Максимовиче Потапове, о его шумном саде и счастье, которое нашлось так неожиданно и так просто. А беглая малина растёт и растёт подле забора. Ей что. Разве она может знать, что случилось после того, как она убежала от Потапова.
Чужая калитка
Алёша Хомутов рос мальчиком старательным, заботливым и работящим. Его очень любили в семье, но больше всех Алёшу любил дедушка, любил и, как мог, помогал ему расти хорошим человеком. Не баловал дед внука, но и не отказывал в том, в чём можно не отказать.
Попросит Алёша научить его ловушки на хорьков ставить - пожалуйста. Трудно ли деду показать, как эти ловушки ставятся! Дрова пилить вздумает Алёша - милости просим! Дед за одну ручку пилу держит, внук - за другую. Помучится парень, да научится.
Так и во всём... Красить ли крылечко задумает малец, огурцы ли на окошке в ящике выращивать - дедушка ни в чём не отказывал. Одного только от внука требовал:
- Коли берёшься за дело - доведи его до конца. А если видишь, что дело тебе не по рукам, - подожди, когда вырастешь.
Вот так и жил Алёша. Всех в своей большой семье радовал, и сам радовался, настоящим человеком себя чувствовал, и другие его таким же называли.
Хорошо на свете жить, когда тебя люди хвалят, когда всё тебе удаётся. Даже в пасмурный день на душе светло и весело. Но как-то и с удачливым Алёшей случилось такое, что пришлось призадуматься...
Всё началось с того, что пошёл он с дедом в лес тетеревов добывать. А дорога в лес шла через садовый питомник, где выращивались молодые деревца. Питомник был хорошо огорожен. Потому что и стадо может забрести да повытоптать саженцы. И лосей теперь столько развелось, что они даже в село, как домой, приходят. А уж про зайцев и говорить нечего - обгложут кору молодых яблонек или груш - и конец.
Подошли Алёша с дедом к питомнику и видят, что калитка открыта. Хлопает калитка на ветру. Щеколда у калитки оторвалась. Заметил это Алёша и говорит дедушке:
- Хозяева тоже мне... Пустое дело на три шурупа щеколду привернуть, а не хотят... Потому что чужая щеколда и ничья эта калитка...
- Что говорить, Алёшенька, - поддержал дедушка разговор, - и петли бы у калитки не худо сальцем смазать, а то, того и гляди, переест их ржа и калитка на землю свалится...
- И свалится, - подтвердил Алёша, - она и так еле-еле держится. Плохо, дедушка, быть чужой калиткой...
- Да уж куда хуже быть чужой калиткой, - опять согласился с внуком дед, - то ли дело наша калиточка. И синей красочкой она тобой покрашена, и петельки чистым нутряным сальцем смазаны, и щеколда у неё "трень-брень", как музыка... своё оно и есть своё.
Тут дед посмотрел на внука, улыбнулся чему-то и дальше зашагал. Долго ходили по лесу. Трёх тетеревов добыли и двух рябчиков. Находились по лесным чащобам да колдобинам так, что еле ноги волочат. Отдохнуть бы охотникам, да сыро в лесу.
Дед говорит:
- Сейчас на просеку выйдем, там скамейка есть.
Вышли на просеку. Смотрит Алёша - и правда скамейка стоит, в землю вкопанная. Почернела от времени, столбики мохом поросли. Обрадовался Алёша, сел на скамью, как на диван, и ноги вытянул. Хорошо!
Посидел Алёша, отдохнул и спрашивает.
- А чья, дедушка, эта скамья?
- Ничья, - ответил дед, - чужая. Какой-то человек взял да вкопал два столбика да прибил к ним доску. Вот и получилась скамья. Кому надо - отдыхай. Никто этого человека не знает, а все спасибо ему говорят... только скоро эта скамейка тоже, никак, кончится. Столбики у неё подопрели. Ну, так ведь чужая скамья, и никому до неё нет дела. Не то, что наша у ворот, ухоженная да покрашенная...
Тут дед снова посмотрел на Алёшу, потрепал его за розовую щёчку и опять улыбнулся чему-то.
Алёша выследил двух тетеревов. Дома шуму-гаму было выше потолка.
- Вот так охотник растёт у нас! - нахваливает Алёшу мать. - Подстрелить тетерева всякий может, а выследить его редкий умеет.
Весёлый был ужин в этот воскресный вечер, но Алёша почему-то молчал и о чём-то думал.
- Устал, наверно, милый сын? - спросил Алёшу отец.
- А может, с дедом не поладил? - спросила бабушка.
- Да нет, нет, - отмахнулся Алёша, - не устал и поладил с дедушкой. Очень даже поладил.
Прошла неделя, а может быть, и две - отправились дед с внуком по первому снегу на охоту. Пошли через садовый питомник. Глядит дед и глазам не верит. У чужой калитки не только щеколда на хорошие шурупы привёрнута, не только её петли белым салом смазаны, но и краска на калитке, как небо в мае месяце.
- Алёша, ты погляди, - указывает дед, - никак, у чужой калитки родня нашлась.
- Наверно, - отвечает Алёша и дальше идёт.
Шли они опять по старой дороге и на просеку вышли. Добрались до скамейки, где в прошлый раз отдыхали, а скамейки не узнать. Столбики новые вкопаны, доска той же синей краской покрашена, что и калитка, да ещё спинка у скамьи появилась.
- Вот тебе и на, - удивляется дед, - у ничьей скамейки хозяин нашёлся! Омолодил скамеечку, а спасибо сказать некому. Знай бы я этого человека, в пояс бы ему поклонился и руку бы ему пожал.
Тут дед снова заглянул в Алёшины глаза и спросил:
- А ты не знаешь, как звать этого мастера, Алексей?
- Нет, - ответил Алёша, - я не знаю его, дедушка. Знаю только, что весной наши ребята хотят школьную изгородь подновлять. Совсем покосилась. Она тоже чужая, а - наша.
- Это хорошо, - сказал дед.
- А что хорошо? - спросил Алёша.
- Хорошо, что ты мастера не знаешь, который скамью починил и чужую калитку за свою посчитал... А что касаемо школьной изгороди, - сказал дед, разводя руками, - я даже слов подобрать не могу... Видно, приходит, Алёша, такое время, когда всё оказывается своё и наше...
Дед опять заглянул внуку в глаза.
За лесом в это время поднялось позднее зимнее солнце. Оно осветило дым далёкого завода. Алёша залюбовался золотистым, окрашенным солнцем дымом. Дед заметил это и снова заговорил.
- А завод-то, Алёша, который дымит, тоже чужим кажется, если глядеть на него не подумавши... А он ведь наш, как и вся наша земля и всё, что на ней есть.
Красный вагон
Приехав в Кулундинскую степь, в те места, где началась моя юность, я не нашёл ничего знакомого глазу. Ни юрт, ни зимовий казахов-кочевников, ни ковыля.
Я будто стоял посреди огромного зелёного ковра, постланного могучими, молодыми руками комсомольцев-целинников, ковра, красующегося от горизонта до горизонта пшеничными всходами.
Даже запах в степи был другой. Пахло полем, а не полынью. Пахло так же, как под Орлом, под Курском. Пахло свежевспаханной землёй.
А люди остались. И ко мне подошёл невысокий казах моих лет, подошёл и сказал:
- Ты, наверное, забыл меня. Вспомни красный вагон...
И я вспомнил. Вспомнил с такой отчётливостью, будто это всё было на прошлой неделе.
Слушайте. Я вам расскажу эту забытую историю...
В этих местах формировались гурты овец нашей заготовительной конторы. Здесь я, впервые сев на лошадь, изведал всю радость верховой езды. Здесь же я познакомился с изобретательным и передовым для тех лет казахом, которого звали Шарып.
У Шарыпа был сын с русским именем Миша, тремя годами моложе меня. Миша рос пытливым, жадным до знаний мальчиком. Я что мог делал для него: рассказывал, читал, обучил грамоте. И Миша не остался в долгу: он преподал мне хитрое умение ездить ночью в степи по звёздам, брать живьём лис, выслеживать гусей; он научил меня ловить арканом пасущихся в степи коней и сидеть в седле так, будто ты привинчен к нему.
Как-то нас занесло к железной дороге, идущей на Славгород. Шарып и его сын, любуясь проходящим поездом, оживлённо разговаривали по-казахски. Они будто что-то скрывали от меня.
Когда мы остались вдвоём, Миша сообщил мне:
- Отец хочет кончать с юртой. Отец хочет вагон строить. В вагоне кочевать. Четыре колеса, шесть лошадей... Как хорошо!..
Вскоре и Шарып поделился со мной своей затеей. Он был прирождённым кочевником и кочевой образ жизни считал единственно правильным и выгодным для скотоводства в этих степях. И только одно не нравилось Шарыпу при перекочёвках - это разборка и сборка юрты. Для этого нужно было снять тяжёлые пластины войлока, вынуть из гнёзд кривые палки, образующие каркас полусферы юрты, затем развязать боковины каркаса, сложить их, как это делали деды, прадеды и прапрадеды... как это делали тысячу и более лет. Затем разобранное нужно было погрузить на телеги, а потом, приехав на новое пастбище, снова собирать юрту. Хотя казахи не так много тратили на это времени, но всё же - занятие не из приятных. И Шарып решил строить вагон. А то, что решил Шарып, всегда осуществлялось. Это был настойчивый человек, умный человек, хотя и не пользовавшийся за это уважением стариков.
- Как так? - жаловался мне отец Шарыпа. - Весь народ в юртах живёт - зачем моему дураку нужно жить в вагоне? Смеяться будут. Мне стыдно будет.
А Шарып не обращал на это внимания. Какими путями, прямыми или побочными, добыл он на станции железной дороги старый вагон, я не знаю. Наверное, не обошлось без подарков. Став владельцем старого вагона, Шарып перевёз его уцелевшие окна, двери, обшивку, кровлю, утеплительные материалы в своё кочевье.
Вскоре в степи появились два плотника, из станционных. Они взяли очередной отпуск и решили, отдыхая на готовом кумысе, построить Шарыпу небольшой вагон.