- Феликс, - сказал Алексей Палыч, - сегодня у тебя начинается совсем другая жизнь. Там будет много ребят, таких, как ты. Но ты не все у них спрашивай, если что-то не понимаешь. Все спрашивать можно только у Бори.
- А Боря там будет?
- Боря все время будет с тобой. Но там будут и взрослые. Ты должен делать все, что они говорят. Ну, и конечно, ты должен есть, как и все остальные.
Феликс поморщился.
- Это обязательно?
- Обязательно. Тогда ты будешь такой же, как они.
- Я буду бегать, играть, ходить, смотреть и бездельничать?
- Каждый день.
- А там будет Сенька-зараза?
- Возможно, - сказал Алексей Палыч, прикидывая, кто бы мог быть этот Сенька. Пожалуй, Семен Дегтярев из седьмого. По вредности характера прозвище было ему в самый раз.
На опушке леса их ждал Борис. В руках он держал чемоданчик, в котором хватило места и для вещей Феликса.
- Я постараюсь вас навестить в ближайшее воскресенье, - пообещал Алексей Палыч.
- В ближайшее не пустят, - сказал Борис. - Родительский день - через две недели. Мне отец говорил.
- Меня пустят, - засмеялся Алексей Палыч. - За последние дни у меня обнаружилось столько связей… Боря, теперь все зависит от тебя. По-настоящему я освобождаюсь только в конце июня. Вот тогда…
- А что тогда? - спросил Борис.
Но Алексей Палыч и сам не знал, что будет "тогда". А если бы даже и знал? Конечно, можно кое-что изменить в мелочах. В главном выбора не было: мальчик должен жить среди людей или отправиться обратно.
Глядя вслед удаляющимся ребятам, Алексей Палыч очень хотел, чтобы все окончилось хорошо. Но что такое "окончилось" и что такое "хорошо", он тоже не знал. К стыду своему, Алексей Палыч не испытывал никакого чувства ответственности перед жителями нашей планеты. Еще меньше его волновали заботы ученых, посвятивших себя "контактам". Алексей Палыч видел перед собой живого мальчишку - наивного и беззащитного. Хотелось, чтобы этот мальчишка нашел свое неземное счастье. Но в чем заключалось это счастье - угадать было невозможно.
Борис и Феликс шли по тихой лесной дороге. Скоро на этой дороге, буксуя, завоют "Жигули" и "Москвичи" горожан. Потея и чертыхаясь, горожане будут вытаскивать свои машины из колдобин, стараясь проехать в лес как можно дальше. Они хорошо знали, что дальше грибов больше. Об этом знали десятки тысяч людей и очень удивлялись, когда им приходилось возвращаться с пустыми корзинами. Кулеминцы тоже кое-что знали. Они собирали грибы на окраинах и возле дорог. Завидев тихого старичка с полной корзинкой, горожане выскакивали из машин. "Где?" - настойчиво допытывались они. "А там", - охотно отвечал старичок. При этом он указывал на юг, если стоял спиной к северу, и наоборот, если стоял наоборот.
Но пока еще первый гриб не был найден, и весть об этом не облетала город по телефонным проводам с обычной для таких случаев скоростью. В лесу было пусто.
В кулеминский спортивный лагерь собирались ребята со всего района. Сейчас они уже уехали на автобусах и электричках. Но Борис и Феликс шли пешком. От Кулеминска до лагеря было всего три километра.
Феликс еще раньше выслушал подробные наставления Алексея Палыча. Теперь он внимательно слушал Бориса.
- Это тебе не в подвале сидеть, - говорил Борис. - Там распорядок дня. В одно время все встают, в одно время все ложатся. Не вздумай по ночам куда-нибудь бегать. Все встают - и ты вставай. Когда будут занятия, делай, как все. Когда не будет занятий, держись поближе ко мне. Если тебя кто-нибудь тронет, скажи. Если сам будешь драться, не бей по морде - синяки остаются.
- По морде? - спросил Феликс.
- По лицу, - нахмурился Борис. - Хватит меня русскому языку учить.
- Я тебя не учу. Палыч сказал, чтобы я тебя слушался. А зачем бить по лицу? Ты Палыча бьешь по лицу?
- Не говори глупостей: Палыч - учитель, его бить нельзя.
- А тебя Палыч бьет по лицу?
- Я же говорю: Палыч - учитель, он никого бить не может.
- Тогда я хочу быть учителем, - сказал Феликс.
Борис собирался рассердиться - ему начинали надоедать глупости. Но тут же подумал, что терпение надо беречь. Ведь все только начиналось.
- Ты не можешь быть учителем, - пояснил Борис. - Для этого надо много учиться. А ты даже читать не умеешь.
- Я умею читать, - возразил Феликс.
- Когда же ты научился? - скептически спросил Борис. - У себя дома, что ли?
- У себя дома.
Борис огляделся. Искать долго ему не пришлось. В лесу хватало всякого мусора. Борис поднял обрывок бумаги с крупными буквами.
- Читай, если такой грамотный.
- "Не засоряйте лес! Он ваш др…" - прочел Феликс. - Боря, что такое "др…"?
- Друг, наверное, - догадался Борис и вдруг заметил, что Феликс держит текст вверх ногами. - Не так, - сказал он и повернул обрывок. - Вот как надо.
- Нет, не так, - возразил Феликс и вернул обрывку прежнее положение.
- Не воображай, что ты такой фокусник, - сказал Борис. - Крупные буквы и я могу читать вверх ногами. Ты вот это прочитай.
И снова далеко ходить не пришлось. Отбросив обрывок плаката, Борис тут же подобрал кусок газеты.
- Читай.
- Не засоряйте лес! Он ваш др… - сказал Феликс.
- Это ты уже прочитал, читай вот это.
- Я не читаю, а говорю, - сказал Феликс, показывая на обрывок, брошенный Борисом. - Лес наш др… а ты его засоряешь.
Борису показалось, что при этих словах Феликс едва заметно улыбнулся. Может быть, он соображает лучше, чем это кажется? Хотя нет, просто мальчишка еще совсем темный и все понимает буквально.
- Я тебе говорю - читай.
Феликс повернул текст вверх ногами и быстро прочел:
- "…ершение нужно помнить: каждой брига… дует хорошо подготовиться… левым работам. Учитывая опыт прош…"
- Хватит, - прервал Борис. Он взял из рук Феликса обрывок, повернул его нормально и пробежал глазами. Все было верно. - Кто же тебя так читать научил?
- Меня никто не учил, - сказал Феликс. - Я всегда умел читать. У себя дома, в лаборатории, я прочитал газету пять раз. Не смог прочитать только одну букву: там была дырка.
Борис постарался вспомнить. Да, газета, которой было завешено подвальное окно, висела вверх ногами: заголовок крупными буквами просвечивал внизу.
- Лучше бы ты совсем не умел читать, - вздохнул Борис. - Нет у меня времени тебя переучивать. Мы уже скоро придем.
На этот раз Борис не швырнул обрывок бумаги на дорогу. Стараясь сделать это незаметно для Феликса, он скатал обрывок в кулаке и сунул в карман. Ему легче было поступить так, чем снова объясняться с мальчишкой.
- Теперь слушай дальше, - сказал Борис. - В лагере будут девочки…
ДЕНЬ 6-й и 7-й
Учиться трудно, но и учить нелегко…
Начальник лагеря не забыл слова, данного Алексей Палычу. Он сам проследил, чтобы Бориса и Феликса поселили в одной комнате. Их кровати стояли рядом.
- Нравится? - спросил он ребят.
- Здесь очень хорошо, - сказал Феликс, вспомнив наставления Бориса.
Начальник удовлетворенно хмыкнул.
- Для вас старались, - сказал он. - Чем намерены заниматься у нас? Вы ведь оба без направления от спортшколы.
- Бегать, играть и бездельничать, - откровенно сказал Феликс.
Начальник засмеялся:
- Бегать - сколько угодно. Специализации по спортиграм у нас нет, но играть будете. А вот бездельничать мы вам не дадим. Бездельников мы не держим.
- А Палыч говорил… - начал было Феликс, но тут же замолк: был у него с Борисом такой уговор - молчать, если Борис наступит ему на ногу.
- Какой Апалыч? - спросил начальник.
- Алексей Палыч, - поспешил вмешаться Борис, пока Феликс еще чего-нибудь не сморозил. - Его в школе так зовут: Апалыч значит - Алексей Палыч.
- Мы его так не звали, - сказал начальник. - Впрочем, времена меняются. Давайте устраивайтесь - и на медосмотр.
Начальник ушел. Борис убрал пятку от ступни Феликса.
- Ты про Палыча забудь!
- Я не могу про него забыть.
- Тогда хоть молчи, про чего не спрашивают. Сейчас пойдем на медосмотр. Там отвечай только на вопросы, как я тебе говорил. Если ничего не спрашивают, молчи. Пускай лучше думают, что ты тупарь. Такие у нас попадаются.
В спальне начали появляться другие ребята. Феликс смотрел на них с восторгом. Они были такие же, как он. У некоторых были даже похожие костюмы. Знакомых Борису ребят пока не было, и нельзя сказать, чтобы он об этом жалел.
Возле медицинского пункта толпились девочки. Борис показал их Феликсу издали.
- Вон девочки стоят, про которых я тебе говорил.
- Я помню, - сказал Феликс, внимательно вглядываясь в девичью очередь. - Девочка - это "она". Но они совсем не похожи на Ефросинью Дмитриевну.
- Какую еще Ефросинью Дмитриевну?
- Которая приходила вечером. Палыч сказал, что она тоже "она". Но она не такая, как они.
- Когда она приходила?
Феликс повторил все, что уже говорил Алексею Палычу. Борис присвистнул.
- Вовремя мы оттуда смылись!
- Смылись?
- Ушли, - пояснил Борис. - Это приходила наша уборщица. Она не девочка, она старушка. Как бы тебе объяснить? Старушка - это такая девочка, которая уже старая.
- Понятно, - сказал Феликс. - Значит, девочка - это молодая старушка?
- Девочка - это девочка, - простонал Борис. - А старушка - просто старушка. Просто - они обе женщины. Она - это женский род. Девочка потом станет старушкой, а старушка никогда уже девочкой не станет.
- Почему? - спросил Феликс. - Она не хочет?
- Если и хочет, то не может.
- Теперь понятно, - сказал Феликс.
Борис с подозрением покосился на Феликса.
- Может, тебе вообще все понятно? Может, ты мне просто нервы треплешь?
- Может, и треплю, - сказал Феликс.
- Что?! - с угрозой произнес Борис.
- Может, и треплю, - повторил Феликс, - а может, и нет. Я ведь сам не знаю.
- А откуда ты знаешь, что такое "трепать нервы"?
- А я и не знаю, - ответил Феликс. - Ведь я тебе только что об этом сказал.
Борис молча рассматривал Феликса. Ведь должно Сыть хоть как-то заметно, если человек врет. Но глаза Феликса ясны и прозрачны, как и в первую минуту его пребывания на Земле. Глаза большого доверчивого младенца.
С такими глазами врать невозможно.
Медицинский осмотр прошел почти без происшествий. Ребят осматривали в трусах, и отсутствие пупка не было обнаружено. В остальном Феликс был не хуже других, а кое в чем даже получше: у него оказались не по возрасту сильные ноги и большой объем легких.
Вот с этим объемом и получилось недоразумение, которого, к счастью, никто, кроме Бориса, не заметил.
- Набери полную грудь воздуха. Дуй сюда, - сказала Феликсу женщина в белом халате.
Борис, стоявший сзади, боялся, что сейчас Феликс начнет задавать вопросы вроде "Что такое "дуй"?" или выяснять, где у него грудь. Но Феликс дунул без всяких вопросов.
- Великолепно! - сказал врач. - Даже слишком великолепно. Мальчик, ты не работаешь стеклодувом?
- Стеклодувом не работаю, - спокойно ответил Феликс.
- Подойти ко мне. Дыши.
Феликс послушно подошел и подышал.
- Не дыши. Хорошо. Можешь идти.
Когда Феликс ушел, Борис вздохнул с облегчением. Каждая лишняя минута в медкабинете грозила разоблачением беспупковости.
Когда же Борис вышел из кабинета, он обнаружил, что Феликс все еще не дышит. Он сжал кулаки, покраснел и сдерживался из последних сил.
На секунду у Бориса мелькнула мысль, что сейчас Феликс, как никогда раньше, похож на нормального человека.
- Дыши, дурачок, - с непритворной заботой сказал Борис. - Дыши, а то так и помереть можно.
Феликс вытаращил глаза на Бориса, покраснел еще больше, но дышать не стал. Борис забеспокоился всерьез.
- Феликс, дыши, говорю!
Феликс шумно выдохнул воздух. Вдохнул. Снова выдохнул. Снова вдохнул. И сказал:
- Спасибо, Боря. Я не знал, что так тяжело не дышать. Там в медпункте плохая девочка?
- Она не девочка, а врач, - пояснил Борис. - Чтобы дышать, разрешения не спрашивают. Нужно самому дышать, нечего пыжиться. Плохо бы тебе было, если бы я не пришел.
- И дурачку тоже плохо?
- Какому дурачку?
- Которому ты дышать разрешил?
Опять с сомнением глянул Борис на Феликса, стараясь угадать на его лице притворство. Но притворства не заметил. Нужно быть артистом, чтобы так притворяться. Даже не простым артистом - заслуженным.
- Хватит, - сказал Борис. - Сегодня ты меня больше ни о чем не спрашивай. Договорились?
- Сегодня не буду, - послушно ответил Феликс. - Но ты не ответил на вопрос: где дурачок?
- Он здесь, - сказал Борис. - Я тебе его потом покажу.
На этот раз Борис имел в виду самого себя. Сейчас он просто не представлял, как выдержит целый месяц.
После ужина, который Феликс проглотил без всякого удовольствия, ребятам показали кино. На экране скакали лошади, трещали пулеметы; непобедимые мальчики побеждали взрослых врагов. Мальчики были настолько умнее взрослых, что не восхищаться ими было нельзя. Ребята смеялись и подпрыгивали на стульях. Им хотелось жить в то время, когда взрослых было побеждать так легко.
Феликс не смеялся. Несколько раз он открывал было рот, но пятка Бориса весь сеанс прочно покоилась на его ступне. В конце концов Борис тоже имел право на отдых.
После отбоя ребята, уставшие от шумного и суматошного первого дня, быстро уснули. Уснул и Борис, растолковав Феликсу, что такое сигнал подъема.
Утром Феликс под руководством Бориса застелил постель. Никто не обращал на них внимания: ребята еще толком не проснулись. Борису тоже хотелось спать, но что-то разбудило его за несколько минут до горна. Он проснулся с тревожным чувством, с каким просыпаются люди, которых ждут неприятности. Он не сразу понял, откуда у него это ощущение, но, скосив глаза, догадался.
Неприятность лежала на соседней кровати, у стенки.
- Сейчас побежим умываться, - шепнул Борис. - Потом зарядка. Делай так, как все делают.
С разных концов лагеря к озеру бежали ребята. Феликс бежал рядом с Борисом: под ноги он не смотрел и два раза споткнулся.
- Не заглядывайся на девочек, - посоветовал Борис на ходу.
- Мне девочки нравятся, - на бегу ответил Феликс.
- Этого еще не хватало, - буркнул Борис.
Борис понимал, что невозможно все время держать Феликса в стороне от ребят, но для первого раза увел его на дальний конец пляжа. Борис уже убедился, что Феликс, если ему показать, все запоминал точно. Зубы, например, он почистил с первого раза. Но плохо выходило, когда он начинал действовать самостоятельно.
Намыливая лицо, Борис зажмурился, а когда промыл глаза, увидел, что Феликс откусывает кусочек мыла.
- Выплюнь, это нельзя есть!
Но было уже поздно. Когда Борис залез пальцами в рот Феликса, мыла там не оказалось.
- Допрыгался, - сказал Борис. - А если у тебя живот заболит? Ведь твой живот и показать никому нельзя. Особенно - врачу.
- И не надо показывать, - ответил Феликс. - Она плохая девочка.
- Я тебе уже объяснял: она не плохая, она врач. Врач может даже сделать больно, а все равно для твоей пользы.
- Боря, мне не нужно два раза объяснять, - сказал Феликс.
- Зачем же ты ее девочкой зовешь?
- А это шутка, - пояснил Феликс.
- Какая шутка? - возмутился Борис.
- Ты разве забыл? Ты мне обещал потом объяснить.
- Только шуток мне еще твоих не хватало! Ты сначала научись соображать, что к чему! Тебе Палыч велел меня слушаться? Ты обещал?
- Я обещал.
- Тогда я тебе приказываю, - никаких шуток. Понял?
- Понял, - послушно ответил Феликс. - А все-таки девочки лучше, чем старушки? Да?
- Лучше, - отмахнулся Борис. - Только не вздумай задавать такие вопросы старушкам. Старайся спрашивать только меня.
- Я стараюсь, - сказал Феликс. - Но ты не всегда отвечаешь. Когда ты не отвечаешь, мне хочется спросить у других.
На пляже уже почти никого не было. Опаздывать на зарядку на виду у всех Борис не собирался.
- Хорошо, - сказал он, собирая остатки терпения. - Я постараюсь отвечать на все твои вопросы. Но ты учти - я тоже не все знаю.
- Разве? - спросил Феликс. - А я думал, что все.
Сказано это было всерьез или в шутку, Борису раздумывать было некогда.
Зарядка прошла нормально.
За столом кроме Бориса и Феликса сидели еще две девочки. Вчера этих девочек не было. Наверное, они приехали рано утром.
Феликс, как только уселся за стол, уставился на них так старательно, что, будь у него четыре глаза, их тоже бы не хватило. Забыв о еде, он смотрел внимательно и неотрывно. Он не улыбался и не хмурился, а просто смотрел.
Нога Бориса под столом поехала вбок.
Честно говоря, девочки не слишком смутились. Это были закаленные девочки; им не раз приходилось выступать на районных и на областных соревнованиях; им уже пришлось пережить и свист и аплодисменты; на них были тренировочные костюмы из чистой шерсти; мальчишек они видели и не таких.
Да, не таких - видели. Но было что-то странное в серьезной внимательности этого парня.
Он не просто смотрел. Он смотрел так, будто хотел запомнить их на всю жизнь.
Сначала одна девочка, потом другая положили свои ложки на стол и переглянулись. Та, что была с короткими косичками, торчавшими вбок, спокойно спросила:
- Ну, что смотришь?
Борис придавил ногу Феликса посильнее. Это был намек, чтобы Феликс отвернулся и начинал есть. Но для Феликса это означало только приказ молчать. Он молчал, хотя ему очень хотелось кое-что спросить.
Вторая девочка, с длинными волосами, пожала плечами.
- Разве не видишь? Мы ему понравились.
Это было выше сил Феликса. Он уже не чувствовал ногу Бориса.
- Вы мне понравились, - сказал Феликс, и изо рта его выплыл мыльный пузырь.
Девочки снова переглянулись. Это были заслуженные девочки, рассмешить их было не просто.
Пузырь тут же лопнул.
- Ты фокусник? - спросила девочка с косичками.
- Я Феликс, - ответил Феликс, и изо рта его выплыло два пузыря.
На этот раз пузыри не лопнули. Переливаясь радужными боками, они поплыли к потолку столовой. Девочки фыркнули. Но за остальными столиками пока еще ничего не замечали.
Феликс заулыбался. Ему было приятно смотреть на девочек. Но сейчас он видел, что и девочки смотрят на него с любопытством. Они проводили пузыри взглядами, и Феликс понял, чем он заслужил их внимание.
Быстро сообразив, что количество пузырей зависит от количества выдыхаемого воздуха, Феликс дунул изо всех сил. Цепочка пузырей сорвалась с его губ. Покачивая боками, искривляясь, увеличиваясь в объеме, радужные шары поплыли над головами юных спортсменов. Теперь уже смеялись и за соседними столиками.