Привожу его полностью, с сохранением стиля и содержания, но опустив невероятные ошибки.
"Дорогой господин Алтынский!
Предлагаем Вашему вниманию известную картину неизвестного художника Малеева. За 1 (один) миллион баксов".
Здорово накатал? - похвалился Алешка, ожидая моего одобрения.
Здорово. А зачем ты "один" еще и словом написал?
Дим, ты что, не знаешь? Так во всех денежных документах делают. Мне мама говорила. А еще я подумал: вдруг кто-нибудь письмо перехватит?
Ну и что?
Алешка сердито вздохнул, удивляясь моей тупости.
- Что, что! Единицу на четверку исправить - это элементарно, Ватсон!
Это точно. И я знаю одного человечка, который при всей его честности не один раз такую операцию проделывал.
Понял? - доканывал меня Алешка. - Переправит "кол" на четверку и три миллиона себе хапнет. А нам только один достанется.
Тебе мало? - усмехнулся я.
Ты что! - возмутился Алешка. - Я же не для себя, а для твоей невесты стараюсь.
Какой еще невесты? - тут я совсем прибалдел.
Что я, не видел, как ты в эту балеринку влюбился? - И Алешка, передразнивая, прошелся по комнате - пятки вместе, носки врозь. Да еще и руками, как лебедь крыльями, повел по сторонам.
И тут же выскочил за дверь.
Когда я его догнал на кухне, он уже деловито, как любящий сынок, помогал маме чистить картошку.
Ладно уж, - примирительно произнес Алешка, - не буду я картину красть. Что-нибудь другое украду.
Я тебе украду, - пригрозил я.
Ну не буду, не буду. Что-нибудь еще придумаю.
И мне расскажешь!
Как получится.
Не очень обнадеживающий ответ.
А кто что хотел украсть? - спросила мама, приподнимая крышку над кипящей кастрюлей. Она вся была поглощена приготовлением обеда.
Дон Педро, - сказал Алешка.
Мама столько этих сериалов посмотрела, что там наверняка какой-нибудь Педро мелькал.
- А кого? - Мама посолила бульон, попробовала на вкус. - Сеньору Леонсию? Ну и дурак! Она на лягушку похожа.
Я не стал дослушивать их обсуждение телесериала и пошел делать уроки.
Не успел я разложить учебники, как сзади на плечо опустилась чья-то рука, и Алешкин голос произнес строго и печально:
- Сидишь? Развлекаешься? А Ростика кто спасать будет? Дядя Степа-агроном?
Почему вдруг агроном? По какой логике?
Но что верно, то верно: за всеми этими международными делами и аукционами мы чуть про бедного Ростика не забыли.
Я отложил учебники и встал. Алешка зачем-то сунул в карман новый фотоаппарат.
Пошли! - Он решительно шагнул в прихожую.
Куда?
Ростика искать.
По дороге он еще раз обрисовал мне свой план, и я еще раз его одобрил. Даже немного позавидовал: так просто решил Алешка непростую задачу.
В нашем микрорайоне все дома довольно одинаковые, только по цвету иногда отличаются. И то пока они еще не очень старые. Те, что постарше, они одного цвета - невыразительно серые.
Мы обошли школу стороной и вышли к дому в бледно-розовых тонах. Точнее - в грязно-розовых. Поднялись на четвертый этаж. Позвонили наугад, в первую же квартиру - напротив лифта.
Нам открыл "пожилой старичок" (так его потом назвал Алешка) со стаканом чая в руке.
Вам кого? - спросил он.
Здравствуйте, - Алешка, когда надо, умел быть предельно вежливым. Я бы даже сказал - жалобно вежливым. И сразу располагал к себе собеседника. - Извините, пожалуйста, за беспокойство. Мы - учащиеся сто седьмой школы. Ищем наших выпускников на вечер встречи.
А я в ней не учился, кажется, - сказал, припоминая, старичок. Выпустил ручку двери и стал помешивать чай в стакане - желтый кружок лимона завертелся вокруг ложечки. Он еще подумал: - Я вообще учился в Саратове. Кажется…
Нет, мы не вас ищем. Мы Игоря ищем. Петелина. Мы квартиру его не помним.
Петелин? - Дедушка даже чай расплескал. - Этот обормот? У вас школа для малолетних преступников, что ли? - И он опять взялся за ручку двери и стал потихоньку ее закрывать.
Что вы! - поспешил я. - Очень приличная школа. У нас даже один Герой Советского Союза учился. Кажется…
А может, когда Игорек учился, он еще не был обормотом? - предположил Алешка.
Был, был, - заверил нас дедушка. - Шестнадцатая квартира. - И он поспешно захлопнул дверь.
Да, подумал я, судя по всему, от этого Петелина нужно держаться подальше. В хорошенькие руки попал бедный Ростик.
Тем не менее мы позвонили в шестнадцатую квартиру. Готовые в случае чего сорваться по лестнице.
Нам долго не открывали. Было тихо. Будто кто-то стоял по ту сторону двери, прислушивался и приглядывался через "глазок".
Чего надо? - вдруг послышалось в квартире.
Игоря надо, - сказал я. - Мы из школы.
Чего? - за дверью хмыкнул противный смешок. - А не из детсада?
Защелкали замки, и дверь приоткрылась. Вылезло в щель круглое плоское лицо в больших веснушках. Поморгало глазами, поморщило лоб - соображало.
Чего надо?
Двадцатого числа мы проводим День школы, - сказал я. - И приглашаем всех наших выпускников. Вы придете? - И я сделал вид, что отмечаю что-то в блокноте. - Там будет концерт силами учащихся.
И праздничный ужин, - добавил Алешка, - силами педагогов.
Ужин? - лицо оживилось. - С напитками?
С большими напитками, - щедро пообещал Алешка. - Во весь стол.
И еще, - сказал я, - там будет Доска почета всех выпускников и их любимых учителей.
А еще мы будем во дворе выпускать стаю белых голубей! - вдруг заорал Алешка. - Белых голубей! Почтовых!
Игоряшка вздрогнул и даже немного отступил в глубь прихожей:
- А чего ты орешь? Я не глухой.
- От радости, - спокойно сказал Алешка. А я-то сразу понял, зачем он орал. И почему
про голубей. Чтобы Ростик, если его прячут в этой квартире, услышал и принял меры.
У вас есть фотография? - спросил я.
Только на паспорт. Не пойдет? - Видно, он ничего не имел против того, чтобы покрасоваться на Доске почета. Своей физиономией в виде блина.
Не пойдет, - сказал Алешка. - Очень маленькая. Вас никто не разглядит. Улыбнитесь. - И он щелкнул Игоряшку нашим новым фотоаппаратом.
Машинка пискнула - фотография выползла. Алешка взглянул на нее: "Красота!" - и передал мне. Я вложил ее в блокнот.
И мы попрощались. И пока ждали лифта, чувствовали, что Игоряшка не сводит с нас глаз. Он явно начал что-то соображать.
- Э! - сказал он и вышел на площадку. - Ну-ка, фотку отдай!
Мы шмыгнули в лифт.
- Двадцатого, - сказал Алешка. - На банкете, с большими напитками.
Дверцы запахнулись, но мы услышали, как но лестнице загремели вниз торопливые шаги.
Я нажал кнопку седьмого этажа, мы тихонько вышли, я просунул руку в лифт и отправил его на первый. А мы на цыпочках спустились на пятый, сели на подоконник.
Некоторое время слышался топот, ездил туда-сюда лифт, наконец остановился на четвертом этаже. Игоряшка вышел, проворчал: "Слиняли, блин!" - и за ним захлопнулась дверь квартиры.
Мы похихикали и опять же на цыпочках спустились вниз и вышли на улицу.
А зачем тебе его фотография? - спросил я Алешку. И получил лаконичный ответ:
Пригодится. Где его окна, как ты думаешь?
Мы прикинули, как в Игоряшкиной квартире могут располагаться комнаты, и сообразили, куда выходят ее окна. Оказалось, что с другой стороны дома.
Там было что-то вроде небольшого скверика, с детской песочницей и скамейками. Мы уселись под грибком и стали ждать, не спуская глаз с окон на четвертом этаже.
А если он не догадался? - спросил я. - Не сообразил?
Ростик? - удивился Алешка. - Он знаешь какой хитрый!
И такого хитрого в плен взяли? Что-то не верится…
И я так и сказал Алешке. Он вдруг задумался, а потом очень серьезно спросил:
- Дим, а чего тебе не верится? Что он хитрый? Или что его похитили?
Теперь я задумался. А ведь ближайшие события показали: здесь есть вопрос. Очень тонкий.
- Смотри! - Алешка вдруг схватил меня за руку.
На четвертом этаже распахнулась форточка, и скользнул из окна на волю белый бумажный голубь. Почтовый!
Сначала он сделал плавный полукруг, а потом красиво и медленно спланировал… в раскрытое окно на втором этаже.
Алешка взвизгнул. Да так, что дремавшая на соседней скамейке "пожилая старушка" подпрыгнула, как молодая спортсменка.
Не сговариваясь, мы обежали дом и ринулись в подъезд. Взлетели на второй этаж, затрезвонили в квартиру.
Дверь открыла молодая женщина в брюках и фартуке, с закатанными рукавами. В руке у нее была мокрая губка - она мыла окна.
К вам наш голубь залетел! - выпалили мы, запыхавшись.
Не залетал, - удивилась женщина. - Ни голубь, ни попугай.
Бумажный голубь.
Ах, бумажный! Бумажный был. Я не знала, что это голубь.
А где он? У него, - Алешка показал на меня, - на нем контрольная написана.
Я его обратно выпустила. Вместе с контрольной.
Мы с грохотом помчались вниз, осмотрелись. Разбудили бабулю.
Птичка? - спросила она. - Птичка, милок, пролетала. Беленькая. Голубок.
А куда он полетел?
В парк, милок. У ней там гнездышко. - И бабуля снова уснула.
- Надо искать, - вздохнул Алешка.
- Ага, - скептически кивнул я. - Мы его приманим. Хлебными крошками. Цып-цып-цып…
Алешка с таким укором взглянул на меня, что мне стало стыдно. Он у нас в семье - прямо живая совесть. А может, и во всем районе.
В общем, мы обошли всю прилегающую территорию, но голубя так и не нашли. Снова уселись на скамейку.
Устал, - признался Алешка и откинулся на спинку, взглянул в вечереющее небо. И тут же вскочил. - Дим, как ты думаешь, где живут птицы? - весело спросил он.
Смотря какие.
Птицы средней полосы, - сказал Алешка учительским голосом. - Почтовые голуби.
В основном на деревьях, - я вздохнул. Мне тоже хотелось на дерево. В уютное гнездышко или в теплый скворечник, на дне которого - мягкие пахучие стружки… И тут до меня дошло.
Я тоже задрал голову. Прямо над нами прятался в ветвях липы среди желтых листьев очаровательный голубь в белоснежных тонах.
Мы тут же стали сбивать его сучьями и камнями. Проходящий мимо не совсем трезвый дядька сделал нам замечание:
Мальцы! Не обижать птичку!
Это не птичка. Это голубь.
То-то! - И он зашагал дальше с сознанием выполненного долга.
Кончилось дело тем, что Алешка взобрался на дерево и снял "птичку" голыми руками.
Мы, мешая друг другу, развернули голубя в тетрадную страничку.
Зря старались! Это были задачки по математике. С чудовищными ошибками. У нас опустились руки и подкосились ноги.
- Стой! - вдруг воскликнул Алешка. - А на другой стороне?
На другой стороне было написано: "Лешька, ни ишчи миня. Ни звани бабушьки. Я сидю в засади. Ростислав".
Ну вот, еще один шпион. На этот раз Ростик…
Глава VII
ПОХИЩЕНИЕ ЭКСКАВАТОРОМ
- Дим, я ничего не понимаю, - признался Алешка, когда мы вернулись домой. - То ищи его, то не ищи.
Я подумал: а не тот ли это самый фокус, чтобы отмотаться от школы? Есть мальчик - пусть ходит в школу. Исчез мальчик - может не учиться. Пусть в своей "засади" сидит.
- Нет, Дим, - не согласился Алешка, когда я высказал свое предположение. - Это не так просто.
Ну да, Ростик не любит проторенных путей - ему подавай трудности.
Тут зазвонил телефон. Я снял трубку, послушал, протянул ее Алешке и сказал шепотом:
- Тебя. Аллочка.
Аллочка - это наш завуч Алла Михайловна. И она сказала Алешке, что наказание с него снято и он может продолжить свое образование.
- Спасибо, Алла Михайловна, - растроганно проговорил наш маленький хитрец. - Но я совершил нехороший поступок и должен полностью искупить свою вину. Буду сидеть в углу и делать уроки. И всякие дополнительные занятия.
Ну зачем уж так, Алеша? Это уж слишком. Приходи завтра в школу.
Нет, Алла Михайловна, папа говорит, что каждый человек с самого детства должен уметь отвечать за свои поступки.
Да, это крутой ход Алешка сделал. С папой - полковником милиции, сотрудником Интерпола - особенно не поспоришь. Да и непедагогично.
И Алла Михайловна сдалась. Она, правда, сделала еще одну робкую попытку вернуть "заблудшего" Алешку в родную школу с помощью нашей мамы, но Алешка затарахтел о том, что "наша мамочка очень строгая и принципиальная" и она не позволит своему младшему сыну уйти от заслуженного наказания.
Она сейчас к телефону подойти не сможет, она проверяет мои успехи по математике. И она так и сказала: будешь сидеть дома и учиться, учиться и учиться…
Ну хорошо, - сказала Аллочка, - отбывай заслуженное наказание. - И вспомнила: - Да, а не знаешь, почему Кузнецов не ходит в школу?
Кузнецов? А… Ростик. А он неожиданно уехал к родителям. В Америку. - Проверенный ход.
Насовсем? - в голосе Аллочки прорвалась нотка радости и облегчения.
На гастроли. Они там с дрессированными бизонами выступают.
Аллочка окончательно успокоилась и попрощалась.
- Надо торопиться, - сказал Алешка, положив трубку. - Надо выручать Ростика.
Для начала мы разыскали телефон Игоряшки. Это оказалось не так просто. Бабушка Калерия категорически отказалась назвать его номер.
Я тебя знаю, Оболенский! Опять чего-нибудь придумал.
Бабушка Калерия почему-то считала, что всеми их совместными проказами руководил Алешка. А наша мама считала наоборот - что Ростик. И это естественно. А по-моему - оба хороши. Друг друга стоят.
Но то, что бабушка Ростика не дала нам телефон Игоряшки, наталкивало на некоторые мысли. Скорее всего, она кое-что знала. Да она этого и не скрывала.
Потерпев с ней неудачу, мы пошли на стройку. Разыскали знакомый экскаватор. Он стоял, устало уткнув морду в край траншеи, и был похож на спящего бронтозавра. А вообще - это был классный агрегат. Немецкий, кажется. У него были огромные красивые колеса, а стрела с ковшом могла вытягиваться, как шея у доисторического чудовища.
Рядом с экскаватором никого не было. Только неподалеку, у вагончика-бытовки, сидели рабочие вокруг врытой в землю железной бочки и усердно курили.
Алешка посмотрел на них, подобрал подходящую железяку и трахнул по ковшу.
- Эй! - сейчас же отозвался какой-то парень в треснувшей по шву строительной каске и вскочил со скамейки. - А ну отойди!
Алешка - ноль внимания. И снова - бряк!
Парень бросил окурок в бочку и поспешил к нам, поправляя все время сползающую набекрень каску.
Вы чего хулиганите? Уши чешутся?
Что вы, дяденька! - притворно проныл Алешка. - Плохо вы следите за техникой. Вон сколько глины налипло. Я ее сколупываю.
Ты где-нибудь еще сколупывай. Здесь - стройка. Запретная зона. Нечего тут шляться.
Парень был довольно симпатичный, не злой. И вызвал у нас доверие.
- А мы не шляемся, - сказал Алешка. - Мы по делу. Это ведь Петелина экскаватор? - И он опять брякнул железкой в ковш. Понравилось. Ковш отзывался, как колокол.
Парень отобрал у него железяку и отшвырнул ее подальше, прямо в траншею.
- Был Петелина - теперь мой.
А где Петелин?
А он уволился. Он вам нужен?
Во так вот. - Я показал рукой "выше крыши".
Надо же, - хмыкнул парень. - Вроде приличные ребята. Держались бы от него подальше.
Не можем, - вздохнул Алешка. - Мы должны его разыскать.
- Украл у вас что-нибудь?
Украл, хотел я сказать. Ребенка украл.
Да нет. У нас в школе вечер выпускников скоро. Его тоже должны пригласить. А телефона его у нас нет.
Ладно, сейчас поищу. В бытовке где-то был. Только в ковш больше не звоните.
Хороший парень, отзывчивый.
Вскоре он вернулся с клочком бумажки.
- Вот, держите. Но, по-моему, вы все врете.
- Не все, - сказал Алешка. Парень засмеялся и пошел докуривать.
А мы почему-то не ушли. Алешка почему-то не отрывал глаз от усталого экскаватора. Мне даже подумалось, что, брякая железкой по ковшу, он не столько хотел привлечь внимание рабочих, сколько разбудить это спящее чудовище.
Потом Алешка почему-то пошел от кабины к ковшу, вдоль стрелы, будто, считая шаги, измерял ее длину. Остановился, огляделся. Взглянул на соседнее здание. Что-то прикинул в уме. Потом спустился козлиными прыжками в траншею, подобрал выброшенную парнем железку и решительно направился к ковшу.
- Может, хватит? - сказал я. - Удирать пора.
Но у Алешки был какой-то свой расчет. И этот расчет оправдался.
Экскаваторщик вскочил и, опять не докурив, быстро пошел к нам.
Алешка, вместо того чтобы удрать, так же быстро пошел к нему навстречу. Что он там
ему наплел, я не знаю, но через минуту они уже пожимали друг другу руки - не иначе знакомились.
Потом, дружески беседуя, подошли к динозавру.
- Это дядя Женя, - небрежно бросил мне Алешка. - Он, знаешь, Дим, разбирается в таких машинах.
В этом я не сомневался.
Хорошая у вас машина, дядь Жень, но маленькая, - подначил Алешка.
Побольше тебя будет, - обиделся экскаваторщик Женя.
Он еще совсем молодой был. И тоже любил поспорить. Он только по молодости лет не догадывался, с кем имеет дело. Да и я, признаться, Алешкину "провокацию" гораздо позже раскусил.
Стрела короткая, - вынес свой приговор Алешка.
Сам ты короткий! Это, между прочим, не просто экскаватор. Это - комбинированная машина. Она знаешь сколько операций делает? Не знаешь, то-то! Поставлю вместо ковша крюк - вот тебе и подъемный кран. Заменю крюк корзиной, будет тебе подъемник для ремонта осветительных мачт. И эвакуатор.
Какой вакуатор?
Ну, вдруг, скажем, где-нибудь, не дай бог, пожар. Тогда я поднимаю стрелу с корзиной к окошку, и люди в ней спокойно спускаются вниз.
Алешка скептически хмыкнул и повторил:
- Мачты… краны… корзины… Вакуаторы… Стрела-то короткая, не достанет.
- Эх ты! Стрела, между прочим, телескопическая. Я ее могу знаешь на сколько раздвинуть? Хоть до двенадцатого этажа.
Ну, до двенадцатого не надо, - задумчиво проговорил Алешка. - Мне бы и до четвертого хватило.
А у вас что, - засмеялся дядя Женя, - лифт в доме только до третьего ходит? Давай помогу.
Алешка внимательно посмотрел на него своими ясными глазами и сказал:
А что? Покатаемся?
Залрбсто.
А это не опасно?
Не, там, в. корзине, страховочные устройства есть.
Я учту, - важно сказал Алешка, чем опять вызвал улыбку на лице дяди Жени. - Вы только потом не отказывайтесь. Детям нельзя врать, - поучительно добавил: - Если им что-то пообещал, нужно обязательно выполнить.
Этот хитрец все на свою пользу может повернуть.
Мы попрощались с новым знакомым и пошли домой.
Добытый телефон нам не помог. Он либо глухо молчал, либо отзывался противным голосом Игоряшки:
- Але-е!
Конечно, если бы мог, Ростик уже давно бы позвонил, а раз не звонит, значит, его к телефону не подпускают. Или отключают аппарат. И из квартиры Ростика не выпускают.