* * *
Кэролин Уэллс оборудовала для себя рабочий кабинет на дому - большую комнату с просторным письменным столом, кушеткой, чертежной доской и конторским шкафом.
- У нее есть кабинет на работе, - объяснил Джастин Уэллс, - но, по правде говоря, свои творческие проекты она предпочитает разрабатывать здесь и всю свою личную почту тоже держит здесь.
Сьюзен уловила напряженность в его голосе.
- Письменный стол заперт? - спросила она.
- Не знаю. Я никогда к нему не прикасался.
Джастин Уэллс отвернулся, словно ему невыносимо было видеть стол, за которым еще недавно работала его жена.
Памела Гастингс положила руку ему на рукав.
- Джастин, подожди нас в гостиной, - предложила она. - Тебе здесь нечего делать.
- Ты права, мне нечего здесь делать. - Уже дойдя до двери, он обернулся. - Но я настаиваю на одном: я имею право знать, что вы здесь нашли, если найдете, что бы это ни было, плохое или хорошее, лишь бы оказалось полезным. Я могу считать, что вы дали мне слово? - спросил он грозно.
Обе женщины кивнули. Когда он вышел за дверь, Сьюзен повернулась к Памеле Гастингс:
- Давайте начнем.
Сьюзен осматривала стол, Памела взяла на себя шкаф с картотекой. "Что бы я чувствовала, если бы это случилось со мной? - спросила себя Сьюзен. - Дела моих пациентов можно не считать, они защищены по закону о врачебной тайне. Но что-то личное... Что бы я сама захотела скрыть от посторонних глаз, от обсуждения?"
Она тут же нашла готовый ответ: письмо, которое написал ей Джек, когда признался, что полюбил Ди. Кое-что из этого письма она помнила до сих пор: "Мне очень горько, что я причинил тебе боль. Я никогда не сделал бы этого умышленно".
"Давно пора сжечь это письмо", - решила Сьюзен.
Она чувствовала себя омерзительно, роясь в чужих вещах, словно подглядывала за женщиной, с которой так и не познакомилась. Она отметила, что Кэролин Уэллс присуща некоторая сентиментальность. В нижнем ящике лежали папки с делами, помеченные "Мама", "Джастин", "Пам".
Сьюзен просмотрела их и убедилась, что в них лежат поздравительные открытки, личные письма и фотографии. В папке, озаглавленной "Мама", она нашла свидетельство о смерти трехлетней давности. Из него явствовало, что Кэролин была единственным ребенком, а ее отец умер десятью годами раньше матери.
"Всего год спустя после смерти матери она рассталась с мужем и отправилась в круиз, - подумала Сьюзен. - Можно не сомневаться, что она была выбита из колеи, эмоционально уязвима и совершенно беззащитна перед любым, кто проявил бы к ней хотя бы видимость участия".
Сьюзен попыталась в точности припомнить, что рассказывала ее собственная мать о случайной встрече с Региной Клаузен на собрании акционеров. Что-то насчет того, как взволнована была Регина предстоящей поездкой и как она рассказала о своем отце, который умер, когда ему было всего лишь за сорок, а перед смертью признался дочери, что жалеет о так и не состоявшихся каникулах.
"Две уязвимые женщины, - подумала Сьюзен, закрывая панку. - Это уже не вызывает сомнений. Но здесь ничего полезного для нас нет". Она подняла голову и увидела, что Памела Гастингс уже почти закончила осмотр картотечного шкафчика с тремя ящиками.
- Как дела? - спросила Сьюзен. Памела покачала головой:
- Никак. Насколько я понимаю, Кэролин держала здесь мини-картотеку с текущими делами. Здесь есть личные заметки и пожелания клиентов, эскизы и фотографии законченных комнат, все в таком роде. - Тут она вдруг замолчала, нахмурилась и сказала: - Минуточку... похоже, вот то, что мы ищем. - В руках у нее была папка с названием "Сигодива". - Это теплоход, на котором Кэролин ездила в круиз.
Она перенесла папку на стол и подтянула себе стул.
- Будем надеяться, - отозвалась Сьюзен, и они обе склонились над скоросшивателем.
Но папка, казалось, не содержала никакой ценной информации. В ней лежали только такие вещи, которые люди хранят на память о круизах: рекламный проспект с маршрутом, ежедневные информационные бюллетени с корабля, программки ежедневных мероприятий, сведения о ближайших портах.
- Бомбей, - сказала Памела. - Там Кэролин села на теплоход. - Оман, Хайфа, Александрия, Афины, Танжер, Лиссабон - вот пункты причаливания теплохода.
- Кэролин чуть было не сошла с теплохода в Афинах, чтобы перелететь в Алжир с загадочным незнакомцем, - напомнила Сьюзен. - Взгляните на дату. Теплоход должен был пристать в Танжере 15 октября. На следующей неделе исполнится ровно два года с того дня.
- Она вернулась домой 20-го, - пояснила Памела Гастингс. - Я точно помню, потому что это день рождения моего мужа.
Сьюзен проглядела бюллетени, в которых описывались предлагаемые экскурсии. Последний был озаглавлен: "СХОДИ НА ВОСТОЧНЫЙ БАЗАР В СТАРОМ АЛЖИРЕ".
"Это строчка из песни "Ты мне принадлежишь", - вспомнила Сьюзен. Потом она заметила надпись карандашом на последней странице. Она наклонилась, чтобы разглядеть еле заметные буквы: "Уэн, "Палас-отель", 555-0634".
Она показала запись Памеле.
- Думаю, мы можем не сомневаться, что Уэн - это тот самый мужчина, с которым у нее была назначена встреча, - тихо сказала она.
- О боже! Значит, это его она сейчас зовет?
- Я не знаю. Вот если бы фотография, которую она обещала мне показать, была сейчас здесь! - воскликнула Сьюзен. - Наверняка она ее здесь и держала.
Она осмотрела стол, словно ожидая, что снимок вот-вот материализуется по ее воле. Потом взгляд упал на обрезок ярко-голубого картона рядом с парой маникюрных ножниц.
- У Кэролин есть прислуга? - спросила она.
- Да, она приходит утром по понедельникам и пятницам. С восьми до одиннадцати, насколько мне помнится. А что?
- Кэролин позвонила мне на студию незадолго до полудня. Давайте молиться, чтобы...
Не закончив фразы, Сьюзен потянулась под стол за мусорной корзинкой и со вздохом сожаления вывернула ее на ковер. Обрезки голубого картона разлетелись в разные стороны. Среди них она обнаружила фотографию с неровно отрезанным краем.
Сьюзен подняла ее и осмотрела.
- Это ведь Кэролин снята с капитаном судна?
- Да, это она, - подтвердила Памела. - Но зачем она ее разрезала?
- Могу предположить, что Кэролин хотела послать только часть фотографии - тот край, где был случайно запечатлен мужчина, подаривший ей бирюзовое кольцо. Она не хотела быть замешанной. Не хотела, чтобы ее опознали.
- А теперь фотография пропала, - вздохнула Памела.
- Может быть, она и пропала, - возразила Сьюзен, складывая вместе обрезки картона, - но взгляните вот на это. Название лондонской фирмы, обслуживающей круизы, напечатано на обратной стороне, и если у них хранятся негативы, я получу негатив с этой фотографии. Я получу его, Памела! - возбужденно воскликнула она. - Вы хоть понимаете, что мы, возможно, на пути к опознанию серийного убийцы?
71
Нэт Смолл даже слегка удивился тому, насколько велика его тоска по другу, соседу и коллеге Абдулу Парки. Всего три дня назад, в понедельник утром, увидев, как Парки подметает тротуар у своего магазинчика, он в шутку пригласил его перейти с метлой через улицу и прибраться заодно возле "Темных радостей".
Парки улыбнулся своей кроткой, застенчивой улыбкой и ответил:
- Нэт, ты же знаешь, я бы с радостью сделал для тебя все, что угодно, но где уж мне с моей метлой разгребать твою грязь!
И оба они душевно посмеялись. Во вторник утром Нэт опять увидел Парки с метлой возле магазинчика: на этот раз он подбирал с тротуара рассыпанный каким-то сопляком попкорн. И на этом все кончилось: больше он не видел Парки живым. Нэт почувствовал себя задетым, убедившись, что полиция и пресса уделяют слишком мало внимания смерти Парки. Да, конечно, об убийстве упомянули в городских теленовостях, даже на секунду промелькнуло на экране изображение его лавчонки, но, так уж случилось, что в тот же самый день был арестован крупный мафиозный авторитет: вот ему и досталась вся шумиха. А смерть Парки никого не взволновала - они назвали это "преступлением, предположительно связанным с наркотиками", на том и успокоились.
За прошедшие с тех пор два дня магазин "Сокровища Хайяма" приобрел заброшенный вид. "Можно подумать, он простоял закрытым много лет, - с горечью заметил Нэт. - Даже табличку "Сдается" уже успели повесить. Еще, не дай бог, кто-нибудь из конкурентов сюда въедет. Только этого мне и не хватало".
В четверг вечером Нэт закрыл магазин в девять, но перед уходом поменял кое-что в витрине. Выглянув через стекло на улицу, он вспомнил, как во вторник около часа дня тот разряженный хлюст смотрел на эту самую витрину, а потом пересек улицу и вошел в магазинчик Парки. "Может, все-таки стоило рассказать о нем полиции, - подумал Нэт, но тут же одернул себя: - Нет, это была бы пустая трата времени. Тот тип небось заскочил и выскочил из лавочки Парки, как чертик из табакерки". Нэт по опыту знал, что такой пижон скорее будет рыться в тех товарах, что предлагают в "Темных радостях", а не в "Сокровищах Хайяма". Товар Парки предназначался исключительно для туристов, а тот хлюст ну уж никак не походил на туриста.
Нэт улыбнулся, вспомнив забавный сувенир, врученный ему Абдулом в прошлом году: толстого маленького человечка с головой слоника, сидящего на троне.
- Ты хороший друг, Нэт, - сказал Парки со своим странным певучим акцентом. - Я сделал это специально для тебя. Это Ганеш, бог с головой слона. Есть легенда. Его отец, бог Шива, случайно отрубил Ганешу голову, когда ему было пять лет, а когда его мать потребовала, чтобы он приставил ее обратно, Шива по ошибке дал ребенку голову слона. Когда мать начала жаловаться, что теперь ее сын станет изгоем из-за своего безобразия, отец сказал: "Я сделаю его богом мудрости, процветания и счастья. Вот увидишь, его будут любить".
Нэт знал, что Парки вложил много старания в эту маленькую фигурку. Как и все, что он делал своими руками, фигурка была инкрустирована бирюзой.
Нэт Смолл редко поддавался сентиментальным порывам, но теперь он вернулся в кладовую, вытащил бога-слона и поместил его в витрину в память о своем убитом друге, развернув таким образом, чтобы хобот слона указывал на магазинчик Парки. "Оставлю его там, пока кто-нибудь не возьмет в аренду магазинчик Парки, - решил он. - Это будет что-то вроде памятника славному маленькому человеку".
Гордый собой за благородный поступок, Нэт Смолл запер магазин и ушел домой. Ему было грустно, но он подбадривал себя мыслью о том, что, может быть, помещение магазина арендует булочная. Это было бы не только удобно для него, но чертовски полезно для бизнеса.
72
Дональд Ричардс предупредил свою экономку Рину, что у него есть планы на ужин, но потом, не желая ужинать в одиночестве, позвонил Марку Гринбергу, своему старому другу и коллеге-психиатру который оказывал ему профессиональную помощь в первое время после смерти жены. По счастливой случайности, вечер у Гринберга оказался незанятым.
- Бетси собралась со своей матерью в оперу, - сказал Марк, - а я отпросился.
Они встретились в ресторане "Кеннеди" на Пятьдесят седьмой улице в Западном районе. Гринберг, ученого вида мужчина под пятьдесят, дождался, пока им не подали коктейли, и сказал:
- Давно мы с тобой не говорили как доктор с пациентом, Дон. Как дела?
- Чувствую тягу к перемене мест, - улыбнулся Ричардс. - Полагаю, это добрый знак.
- Я прочел твою книгу, она мне понравилась. Расскажи, зачем ты ее написал.
- Вот уже второй раз за два дня мне задают этот самый вопрос, - заметил Ричардс. - Ответ очевиден: тема меня заинтересовала. У меня был пациент, у которого пропала жена. Он чуть с ума не сошел. А два года назад, когда ее тело было найдено, он наконец-то смог вернуться к нормальной жизни. Оказалось, что она ехала в машине и сорвалась с дороги в озеро. Ее смерть стала результатом роковой случайности. Женщины, о которых я пишу в книге, стали жертвами злого умысла. Смысл книги в том, чтобы предупредить женщин об опасности и научить их избегать обстоятельств, чреватых бедой.
- Это что, акт искупления? Все еще винишь себя в смерти Кэти? - тихо спросил Гринберг.
- Мне самому хотелось бы верить, что я уже начинаю от этого избавляться, но оно до сих пор иногда накатывает на меня и бьет со страшной силой. Марк, ты уже не раз слышал от меня эту историю. Кэти не хотела ехать на эти съемки. Ее подташнивало. Потом она мне заявила: "Я заранее знаю, что ты скажешь, Дон. Это несправедливо по отношению к другим - отказываться в последний момент". Я вечно ее критиковал за эту привычку менять планы в последнюю минуту, особенно когда речь шла об обязательствах по работе. Что ж, в тот раз она меня послушалась, и это стоило ей жизни.
Дон Ричардс отпил большой глоток из своего стакана.
- Но Кэти не говорила тебе, что она может быть беременна, - напомнил ему Гринберг. - Ты уговорил бы ее остаться дома, если бы знал, что ее подташнивает по этой причине.
- Нет, она мне ничего такого не сказала. Это я сам потом стал вспоминать и сообразил, что у нее была задержка в шесть недель. - Дон Ричардс пожал плечами. - Мне до сих пор бывает плохо, но все постепенно налаживается. Мне скоро стукнет сорок - что ни говори, а все-таки рубеж. Может быть, это поможет осознать, что пора расстаться с прошлым.
- Может, съездишь в круиз? Хотя бы ненадолго. Мне кажется, это еще один важный шаг, который тебе следовало бы предпринять.
- Честно говоря, я скоро собираюсь съездить в круиз. На будущей неделе в Майами я заканчиваю рекламную кампанию по распространению своей книги и уже подыскиваю для себя подходящий круиз.
- Вот это хорошие новости, - одобрительно кивнул Гринберг. - Последний вопрос: ты с кем-нибудь встречаешься?
- У меня было свидание вчера вечером. Сьюзен Чандлер, психолог. Она ведет ежедневную радиопередачу по будням, а также частную практику. Очень привлекательная и интересная леди.
- Надо ли это понимать так, что ты собираешься встретиться с ней снова?
- Я бы сказал, у меня на нее большие виды, Марк, - улыбнулся Дон Ричардс.
* * *
Вернувшись домой к десяти часам, Дон Ричардс спросил себя, не позвонить ли Сьюзен, и решил, что еще не слишком поздно.
Она подняла трубку на первый же звонок.
- Сьюзен, у вас сегодня был грустный голос. А как сейчас? Как вы себя чувствуете?
- Да вроде бы лучше, - ответила Сьюзен. - Я рада, что вы позвонили, Дон. Я хочу кое-что у вас спросить.
- Конечно.
- Вы много раз ездили в круизы, верно?
Ричардс вдруг заметил, что стискивает аппарат рукой.
- Верно. И до свадьбы, и после. Мы с женой оба любили море.
- И вы часто бывали на "Габриэль"?
- Да.
- Я ни разу в жизни не была в круизе, поэтому прошу вас проявить терпение. Насколько я понимаю, на судах действует фотографическая служба. Они много снимают.
- Конечно. Это очень прибыльное дело.
- А не знаете ли вы, они хранят в деле негативы с уже прошедших круизов?
- Понятия не имею.
- Ну хорошо. У вас случайно не сохранились фотографии, сделанные на борту "Габриэль"? Я вам сразу объясню, что мне нужно: я хочу узнать название фирмы, которая обслуживает - или обслуживала - "Габриэль".
- Я уверен, что у меня сохранились фотографии с кораблей, на которых мы плавали вместе с Кэти.
- А вы не могли бы проверить? Я была бы вам очень признательна. Я могла бы спросить у миссис Клаузен, но мне не хочется беспокоить ее по такому поводу.
- Не кладите трубку.
Дональд Ричардс положил трубку на стол и подошел к шкафу, где он хранил фотографии и разные мелочи на память о своей женитьбе. Он снял с верхней полки коробку с пометкой "Круизы" и вернулся с ней к телефону.
- Подождите минутку, - попросил он Сьюзен. - Если что-то сохранилось, то это в коробке, которую я сейчас осматриваю. Я рад, что говорю сейчас с вами. Ворошить прошлое бывает очень тяжело.
- Это верно. Именно этим я занималась в квартире Джастина Уэллса, - сказала Сьюзен.
- Вы были у Джастина Уэллса? - Дон Ричардс даже не пытался скрыть удивление в голосе.
- Да. Я думала, что смогу ему помочь.
"Больше она не скажет об этом ни слова", - понял Ричардс. Он нашел то, что искал: пачку фотографий в рамочках ярко-голубого картона.
Самая верхняя запечатлела их с Кэти за столиком на борту "Габриэль". У них за спиной виднелось большое панорамное окно, обрамлявшее погружающееся в океан солнце.
Ричардс вынул фотографию из рамки и перевернул. На обратной стороне был напечатан адрес с приглашением делать повторные заказы. Твердым голосом он прочел эту информацию Сьюзен.
- Вот это называется - повезло, - воскликнула Сьюзен. - Та же компания занималась фотографированием на теплоходе, на котором плыла Кэролин Уэллс. Возможно, мне удастся получить копию снимка, который она собиралась послать мне.
- Вы хотите сказать, фото мужчины, который подарил ей кольцо с бирюзой?
На этот вопрос Сьюзен ответила уклончиво:
- Полагаю, мне не следует проявлять чрезмерный оптимизм. Скорее всего, они не хранят негативы так долго.
- Послушайте, на будущей неделе меня не будет в городе, я отправляюсь в последний перегон рекламной поездки по распространению моей книги, - сказал Дон Ричардс. - Я уезжаю в понедельник, но мне бы очень хотелось увидеть вас до отъезда. Как насчет второго завтрака, обеда или ужина в воскресенье?
- Давайте остановимся на ужине, - засмеялась Сьюзен. - В воскресенье днем я занята.
Несколько минут спустя Дональд Ричардс повесил трубку и какое-то время просидел у стола, перебирая фотографии, оставшиеся на память о путешествиях, в которые они с Кэти ездили вместе. Ему вдруг показалось, что это было очень-очень давно.
Очевидно, назрели перемены. Он знал, что пройдет еще неделя, и он сумеет похоронить навсегда мучительные воспоминания о прошедших четырех годах.
73
Сьюзен взглянула на часы у себя на запястье. Было уже около одиннадцати. Позади длинный день, а впереди, увы, слишком короткая ночь. Меньше чем через шесть часов ей предстояло встать и заняться телефонными звонками.
Четыре часа утра в Нью-Йорке - это девять утра в Лондоне. Именно в этот час она намеревалась позвонить в компанию "Оушен круиз пикчерз" и спросить, нельзя ли заказать фотографии, сделанные на "Габриэль" и "Сигодиве" во время тех круизов, когда плыли Регина Клаузен и Кэролин Уэллс.
Хотя было уже поздно, она решила принять душ - хотелось смыть накопившуюся за день усталость. Она долго стояла под горячей водой, окутанная облаками пара, потом энергично растерлась, обмотала махровым полотенцем влажные волосы, надела ночную рубашку и халат и, чувствуя себя спокойнее, прошла в кухню, чтобы сварить чашку какао и выпить его в постели. "Это будет последний пункт в повестке долгого дня", - сказала она себе, заведя будильник на четыре часа утра.