* * *
Вдоль Лексингтон-авеню рядом со станцией метро работало великое множество ресторанов, кафе и забегаловок, но она побоялась пойти с ним туда, где существовала вероятность встретить кого-нибудь из своих учеников. Позже она задумается над природой своих опасений, над тем, почему уже тогда не захотела, чтобы кто-то видел ее в его обществе. Поэтому Сара отвела его на Вторую авеню в небольшой французский ресторанчик, где подавали великолепные рогалики и отличный кофе.
В заведении царила атмосфера уюта, какая бывает в теплом доме, когда за окнами лютует мороз. На вешалках прямо у входа вперемешку висели пальто посетителей, официанты расхаживали по-простому, в свитерах, в воздухе плавал аромат крепкого кофе и вкусной выпечки, а сквозь витрину толстого стекла можно было наблюдать за прохожими, спешащими мимо, согнувшись навстречу безжалостному ветру.
Они нашли свободный столик рядом с огромной медной кофеварочной машиной и заказали по кофе и по рогалику с шоколадной начинкой. Под курткой на нем оказалась голубая фланелевая рубашка, серый спортивный пиджак из твида и серые же, только более темного оттенка, слаксы. Сара в тот день надела свои, как она выражалась, "учительские обноски": темно-зеленый свитер, темно-коричневую шерстяную юбку и зеленые рейтузы. Обычно она ходила на работу в туфлях на каблуке. Сегодня, из-за непогоды, Сара остановила свой выбор на сапогах коричневой кожи с высокими, до колен, голенищами. Она сняла красную шапку и засунула ее в карман пальто. Красный шарф все еще укутывал ее шею. Он же даже на улице шел без головного убора. Они уселись по разные стороны маленького обшарпанного деревянного стола: голубоглазая блондинка и голубоглазый шатен.
Потом она скажет ему, что они неплохо смотрелись вместе. И задумается, приходила ли ей в голову такая мысль в день их первой встречи в Нью-Йорке.
- Итак, позвольте мне объясниться, - начал он, сделал паузу, дожидаясь ее кивка, затем продолжил: - Начну с того, что я не так уж часто бросаюсь с поцелуями на замужних женщин.
- Очень мило.
- Правда. Я обычно... веду себя очень сдержанно.
- Угу.
- Но в то утро... я не знаю... Просто... я не мог от вас глаз отвести весь предыдущий вечер, и когда...
- Эндрю, - остановила она его и, немного поколебавшись, добавила: - Мне не нужны ваши объяснения. Поверьте. Я не жду их, я не хочу их, я не прошу их.
- Вы хотите остаться одна, знаю.
- Я не одна, у меня есть муж.
- Я люблю вас, - вдруг выпалил он.
- О Господи! - Она бросила взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что никто не мог слышать его слова.
- Эндрю, - сказала она, опустив голос до шепота, - кажется, вы не понимаете, что я вам говорю. Я не кокетничаю с вами и никоим образом не хочу спровоцировать...
- Знаю.
- Тогда прекратите, хорошо? Прекратите, и все.
За столиком воцарилось неловкое молчание.
Они избегали глядеть друг на друга.
Сара отпила глоток кофе, отломила кусочек рогалика. Внутри был шоколад - густой, темно-коричневый и восхитительно вкусный.
- Вам нравится преподавать? - спросил он.
- Очень.
- Как прошел сегодняшний день?
- Отлично.
- Хорошо. Я очень рад.
- А как прошел ваш день?
- Очень хорошо, спасибо.
- Я так и не знаю, чем вы занимаетесь.
- Я гангстер, - ответил он с ухмылкой.
- Естественно, - ответила она.
- Вообще-то, я тот, кого называют инвестором на риске, - продолжил он, и улыбку на его лице сменило выражение, какое часто бывает у очень молодых людей, пытающихся произвести впечатление весьма серьезных и взрослых особ. - Я занят поиском предприятий, которым требуется вливание средств и дополнительное внимание, и подпитываю их до тех пор, пока они не начинают приносить мне хороший доход.
- Предприятия какого рода?
- Импорт, экспорт, перевозки, недвижимость, строительство и так далее. Я много чем занимаюсь.
- Интересно.
- Интереснее вас нет ничего.
- Ну что ж, пожалуй, мне пора, - сказала она.
- Почему?
- Потому что вы до сих пор не поняли...
- Я хотел бы поцеловать вас.
- Давайте позовем официанта.
- И снова начнем спорить, кому платить?
- Нет, на сей раз вы меня пригласили.
- Верно. Так могу я вас поцеловать?
- Нет.
- В таком случае... - И он наклонился через стол и поцеловал ее прямо в губы.
Потом она расскажет ему, что, как только он прикоснулся к ней губами, она сразу же сомлела. Она резко встала из-за стола.
- Прощайте, Эндрю, - бросила она, сорвала пальто с вешалки и, не задерживаясь, чтобы одеться, и не оглядываясь, выбежала на улицу. Он остался сидеть за столиком.
* * *
Два детектива, приставленные Майклом вести наблюдение за Эндрю Фавиолой, собрались в кабинете Уэллеса утром во вторник двенадцатого января. Они работали уже целую неделю, со дня возвращения Майкла с Карибского моря, но пока что рапортовать им было особо не о чем.
Джонни Реган, старший из двух и более опытный, сидел плечом к плечу со своим более молодым партнером Алексом Лаундесом. Оба чувствовали себя вполне свободно в кабинете Майкла - им уже не раз доводилось здесь бывать. Кроме того, вся обстановка в комнате располагала к раскованности. В юности мать Майкла вела с ним непрекращающуюся битву за то, чтобы его комната не напоминала мусорную свалку. Сейчас его кабинет уже не являл собой такую же помойку, как та комната его молодости; в конце концов, он с тех пор вырос. Но кабинет очень многое способен рассказать о человеке, который порой проводит в нем до двенадцати часов из двадцати четырех. Этого, казалось, никогда не касалась рука уборщицы. Причем он не был грязным или запущенным, наоборот, обстановка в нем производила впечатление организованного беспорядка.
Все три стола, стоявшие в просторной комнате, прогибались под тяжестью сложенных грудами бумаг. Вдоль окон, выходящих на Центральную улицу, лежали сборники законов и законодательных актов. В застекленном шкафу теснились тома прочей юридической литературы, а также стояли оправленные в рамку фотографии Сары и Молли. Там же нашлось место для сувениров с символикой различных правоохранительных организаций, с которыми ему доводилось в прошлом сотрудничать. Сувенирный нагрудный знак детектива, покрытый позолотой и голубой эмалью, - подарок от коллег - напоминал о его первом деле в Отделе по борьбе с организованной преступностью. На стене над шкафом висел вставленный в рамку университетский диплом, а рядом - свидетельство о присвоении Майклу степени доктора юридических наук.
В одном углу комнаты располагался телевизор с видеоплейером. На столе рядом с телевизором возвышалась стопка видеокассет - результаты многочисленных операций по слежению. Там же лежали усилитель частот, магнитофон и проигрыватель компакт-дисков. Диски и пленки с наклейками были небрежно разбросаны по столу вперемешку с маркерами и незаполненными бланками.
На стене справа от окна красовались фотографии банды Ломбарди - шестерых гангстеров, которых Майкл отправил за решетку пять лет назад, когда он только перешел в Отдел. В углу стояла вешалка с пальто и шарфом Майкла, а также черными куртками Регана и Лаундеса, в которых детективы работали сегодня утром. Черный зонтик лежал на полу рядом; две недели назад Майкл захватил его на работу.
- Первым делом, - рассказывал Реган, - мы обратились в дорожную полицию. Раз человек живет в Нью-Йорке, скорее всего у него есть машина и права.
С сигарой во рту, Реган больше всего походил на тренера по боксу. Коричневые брюки, золотистого цвета свитер с высоким горлом, животик, свисающий над брючным ремнем. Не слишком тщательно выбритые щеки. Будучи левшой, кобуру он носил под правой подмышкой.
- В Нью-Йорке и графстве Нассау поиски не принесли результатов, поэтому мы взялись за Коннектикут и Джерси. В Джерси - ничего, но вот в Коннектикуте Алексу удалось кое-что раскопать. Впрочем, расскажи сам, - повернулся он к партнеру.
Алекс Лаундес, зловещий, как уличный кот. Длинный и тощий, с жесткими волосами грязно-белого цвета и светло-голубыми глазами, которые, однако, казались серыми, в синих джинсах, черном свитере и черном же кожаном пиджаке. От его левой брови тянулся шрам. Он утверждал, что получил его в схватке со сбрендившим наркоманом. На самом же деле в десятилетнем возрасте он упал, катаясь на роликовых коньках, и ударился головой о бордюр. Майкл знал истинное положение вещей, потому что как-то раз Алекс разоткровенничался с партнером, а Реган растрезвонил дальше. Весь отдел знал, что эта парочка не слишком-то ладила между собой. Странно, что никто из них ни разу не попросил поменять себе напарника. Возможно, потому, что вдвоем они неизменно добивались потрясающих результатов.
- Мы выяснили, что по адресу Крэдл Рок-роуд, двадцать четыре, Стонингтон, штат Коннектикут, за неким Эндрю Фавиолой зарегистрирована "Акура Легенд-купе", - объявил Лаундес.
- Потрясающе, - язвительно прокомментировал Майкл.
- Там находится дом его отца, - пояснил Алекс.
- Который там больше не живет, - добавил Реган.
- И никогда жить не будет, - заверил Лаундес.
- Мы предположили, что сынок тоже нашел себе другое пристанище, - продолжал Реган. - По крайней мере, мы три вечера вели наблюдение за домом, и "акура" ни разу не появилась.
- Когда вы там были?
- В конце прошлой недели. На наш взгляд, если ты живешь в Коннектикуте, когда еще приезжать домой, как не на выходные? Снег, деревья, все такое. Но им там и не пахнет.
- У него есть водительские права? - спросил Майкл.
- К тому-то я и клоню, - ответил Реган. - Были, но его трижды задерживали за превышение скорости и в итоге лишили прав. Судя по всему, сейчас он обходится без них.
- Тогда как же он ездит на "акуре"?
- А может, он на ней и не ездит. Может, именно поэтому он не навещает мамочку по выходным.
- Какой адрес записан в его водительском удостоверении?
- И здесь нам не повезло. Удостоверение ему выдали в Калифорнии, когда он там учился. Какой-то адрес на Монтане. Название, словно из вестерна, а на самом деле - обыкновенная улица в Лос-Анджелесе.
- Лишили прав его тоже в Калифорнии?
- Да.
- Когда?
- Восемь лет назад.
- Что?!
- Вот так-то.
- И все это время он разъезжал без прав?
- Похоже, что так.
- И ни разу не обращался в полицию Нью-Йорка по поводу новых?
- Нет.
- И в Коннектикуте тоже?
- Нет.
- Мафия, - коротко бросил Лаундес. - Он может покупать фальшивые права десятками.
- Иными словами, мы до сих пор не знаем, где он живет?
- Абсолютно верно.
- А раз мы не знаем, где он живет, мы не можем установить за ним слежку.
- Естественно.
- А как насчет парковки в неположенном месте?
- Я послал запрос и жду ответа, - кивнул Реган. - Если он все-таки ездит на "акуре", должен же он иногда из нее выходить. А наш друг не из тех, кто свято соблюдает правила дорожного движения.
- Три превышения скорости, - вставил Лаундес.
- Он наверняка оставляет машину там, где ему удобно.
- Когда мы получим ответ?
- Ну ты же знаешь эту публику. Станут они из-за нас напрягаться.
- Давай потеребим их еще разок, - предложил Майкл.
Реган взглянул на часы.
- Самое время, - заметил он и направился к телефону. - Алекс, ты не помнишь, какой у них внутренний номер? У Отдела нарушений правил парковки?
- Два-три-ноль, - ответил Лаундес.
Реган нажал на кнопки. Майкл включил громкую связь. На противоположном конце провода раздался один гудок, два, три...
- Уже разошлись по домам, - предположил Лаундес.
- Как, в полпятого? - возмутился Реган.
- Отдел нарушений правил парковки, Кантори.
- Позовите, пожалуйста, сержанта Хендерсона.
- Кто его спрашивает?
- Детектив Реган, окружная прокуратура.
- Секундочку.
Реган выразительно передернул плечами. Они подождали.
- Хендерсон слушает, - раздался голос из динамика.
- Сержант, с вами говорит детектив Реган. Я вчера звонил вам по поводу "акуры", которую разыскивает Отдел по борьбе с организованной преступностью. С коннектикутскими номерами.
- Ну и?..
- Сейчас рядом со мной сидит заместитель начальника Отдела. Его очень интересует, удалось ли вам что-нибудь выяснить?
В трубке наступило молчание.
- На самом деле у нас тут включена громкая связь, - добавил Реган.
- Здравствуйте, сержант, - вступил в разговор Майкл. - Моя фамилия Уэллес, я помощник окружного прокурора. Как наши дела?
- У нас сейчас уйма работы, - промямлил Хендерсон. - Выходные, сами понимаете.
- Прекрасно понимаю, - согласился Майкл. - Поверьте, мне очень бы не хотелось вас торопить, но дело не терпит отлагательств.
- Ни одно дело не терпит отлагательств, - сухо заметил Хендерсон.
- Не сомневаюсь. Но тем не менее не могли бы вы подстегнуть свой компьютер и выяснить, проходила ли у вас когда-нибудь интересующая нас машина? Вы нам очень помогли бы.
- Напомните мне номера.
Хендерсон перезвонил через десять минут.
- Голубая "Акура-купе" тысяча девятьсот девяносто первого года, зарегистрирована в Коннектикуте, декоративный номер с надписью "ФАВ - ДВА", владелец Эндрю Фавиола, проживающий по адресу: штат Коннектикут, Стонингтон, Крэдл Рок-роуд, двадцать четыре.
- Она, - подтвердил Реган.
- Четырнадцать штрафов за парковку в неположенном месте начиная с сентября прошлого года. Что именно вам нужно?
- Места парковок.
- Четыре рядом с рестораном "Ла Луна" на пересечении Пятьдесят восьмой и Восьмой.
Майкл кивнул.
- А остальные?
- В разных районах Манхэттена и Бруклина.
- Как они записаны?
- По номерам ближайших зданий.
- Около которых стояла машина? - уточнил Реган.
- Да.
- Повторения есть? - спросил Майкл.
- Что вы имеете в виду?
- Он парковался где-нибудь чаще одного раза?
- Нет, все адреса разные.
- А улицы?
- Минуточку.
Последовала длинная пауза.
- Да, три адреса по одной улице.
- Название улицы?
- Точнее, авеню.
- Хорошо, какая авеню?
- Бовери. На Манхэттене. Но адреса отстоят друг от друга довольно далеко.
- Мы могли бы на них взглянуть?
- Дайте мне номер вашего факса, - сказал Хендерсон.
* * *
Квартира располагалась над лавкой портного на Брум-стрит, всего лишь в двух кварталах от Бовери. Лавка находилась на первом этаже здания. Три следующих были переделаны в трехэтажную квартиру. С улицы случайный прохожий увидел бы обычный четырехэтажный доходный дом из кирпича, покрытый грязью и сажей по меньшей мере столетней давности. Внутри же находилась роскошная квартира, состоявшая из прихожей и гостиной непосредственно над лавкой, кухни и столовой на следующем этаже и спальни на последнем, оборудованная и обставленная по высшему разряду. Отец Эндрю поручил работы по перепланировке одной из своих собственных строительных компаний, и те постарались на совесть, так как отлично понимали, от кого исходил заказ.
Здание стояло на перекрестке двух улиц. Двери лавки выходили на Брум-стрит, а ее стеклянные витрины - еще и на Мотт-стрит. Со стороны Мотт-стрит имелась еще одна деревянная выкрашенная синей краской дверь. Около нее висели табличка с адресом по Мотт-стрит и черный почтовый ящик, на котором золотой вязью было выведено: "Картер и Голдсмит. Инвестиции". За дверью начиналась лестница, ведущая на первый этаж квартиры. В квартиру можно было попасть еще и через лавку - по другой лестнице, которая заканчивалась в гостиной рядом с камином. Как верхняя, так и нижняя двери в квартиру запирались на одинаковые замки. Единственный ключ от обоих хранился у Эндрю.
Он всегда парковал машину на первом попавшемся месте. На боковые улочки Маленькой Италии и Чайнатауна соваться, как правило, не имело смысла, но ему довольно часто везло на Бовери, рядом с каким-нибудь из многочисленных магазинчиков. Затем он проходил пешком два-три, а иногда шесть и больше кварталов до лавки портного на Брум-стрит. Золоченые буквы на витринах, выходящих на Брум-стрит и на Мотт-стрит, гласили:
ЛУИ ВАККАРО
ХИМЧИСТКА
МОДНОЕ АТЕЛЬЕ
ПОДГОНКА
Маленький колокольчик над дверью звонил всякий раз, когда кто-нибудь заходил в лавку. В эту дождливую, промозглую и хмурую пятницу колокольчик звякнул особенно по-уютному, предвестником влажного тепла мастерской. В дальней комнате шипели и жужжали гладильная и вязальная машины. Луи сидел рядом с витриной, выходящей на Брум-стрит, с дешевой незажженной сигарой в зубах и, подняв очки на лоб, нажимал ногой на педаль швейной машинки, близоруко щурясь на кусок материи, выползавшей из-под иглы. Слева от него в глубине лавки рядами висели в ожидании заказчиков готовые костюмы.
- Здравствуй, Эндрю! - воскликнул он, вставая, и быстро положил сигару на маленькую пепельницу рядом с машинкой. - Come vai?
- Спасибо, отлично, - улыбнулся Эндрю и обнял старика.
Луи был одет в безрукавку поверх белой рубашки и в брюки в мелкую полоску. Брюки он сшил себе сам. Так же как и спортивную куртку, которую Эндрю надел сегодня под дорогой и модный плащ. Седые волосы всегда торчали у Луи в разные стороны, да и сам он вечно выглядел каким-то помятым. Эндрю подозревал, что брился старик только раз или два в неделю, да и то из-под палки.
- Я нашел для тебя отличную ткань, - объявил Луи. - Получится превосходный костюм. Хочешь взглянуть?
- Не сейчас. Я жду дядю Руди, - ответил Эндрю и посмотрел на часы. - Когда он придет, сразу же попроси его подняться наверх, ладно?
- Конечно. Ну и погодка, а?
- Кошмарная.
- В куртке не мерзнешь?
- Совсем не мерзну, - улыбнулся Эндрю и распахнул плащ. - К тому же она очень красивая.
- Верно, - скромно согласился Луи.
- Так я подожду наверху.
- Я передам ему.
- Как поживает Бенни?
- Сам спроси, - передернул плечами старик.
Его сын гладил в задней комнате.
- Ненавижу эту чертову работу, - выпалил он тут же.
- Ты отлично гладишь, - заметил Эндрю.
- Нашел бы ты мне что-нибудь, - взмолился парень.
Долговязый и тощий, с вечно взлохмаченными, как у отца, волосами, только пока еще не седыми, а иссиня-черными, он тоже носил очки. Стекла у них запотели от пара. Работал Бенни в нижней рубахе белого цвета и в темных брюках. Белые носки, черные туфли. Побриться ему тоже бы не помешало. "Яблочко от яблони", - подумал Эндрю.
- Я на все согласен, - продолжал канючить младший Ваккаро. - Хоть на стройку, хоть в доки, хоть за руль грузовика - все что угодно. Я сильнее, чем кажусь, Эндрю, честное слово.
- Я знаю. Но...
- Я худощавый, но крепкий.
- Я знаю. Но что станет делать без тебя твой отец?
- Вся беда в том, что я ненавижу глажку. Просто ненавижу.
- А он знает?
- Понятия не имею.