Уж и не знаю, как это назвать - местью или кое-чем похуже. Но только Олег отправился - увы! - к Майке. Оправдание он себе придумал такое: мне же надо где-то пересидеть урочные часы.
Когда Олег побрел якобы "куда глаза глядят", он на самом деле побрел… к ближайшему автомату.
- Привет, Май, это я… К тебе можно заглянуть?
Голос он сделал такой неуверенный. Но внутри точно знал, что ему немедленно обрадуются. Что и случилось! Майка тотчас забыла и контрольную по химии, и вообще все на свете школьные обязанности. Она метнулась посмотреть, что там у мамы есть в запасе вкусненького, потом извлекла из личных тайников косметику для экстренных случаев, одновременно соображая, во сколько придет с работы мать… Да, господи, целый день впереди! Майка успеет и стереть губы, и отмыть тушь, и вообще сделаться примерной дочерью.
Но об этом ли надо сейчас думать, когда столько счастья впереди - неведомого и потому особенно волшебного!
Майка красилась и одновременно соображала, что ей надеть. Скинула халат, влезла в мини-юбочку и белую кофту с оборками на груди, надела красные колготки, мамины совершенно прелестные туфельки с открытыми пальцами, которые, правда, были немного велики. И стала ждать. К этому глаголу часто приставляют слова: "с нетерпением". На этот раз это было бы совершенно правильно.
И Майка дождалась наконец! В дверь позвонили. Она встала на цыпочки, посмотрела в глазок - Олег!
Распахнула дверь.
- Привет! - взяла Олега за руку, втянула в дом. - Ну, ты чего стоишь, как неродной? Раздевайся!
Однако Олег, едва вошел, и правда почувствовал себя "неродным"… Он отправился к Майке, потому что хотел этим… ну вроде как Лиде отомстить. Ты так поступила, а я за это с другой девочкой время провожу, иду к ней в гости. Ну и так далее.
Теперь он совершенно ясно видел, что это полная фигня… а если вам это слово кажется слишком грубым, то я могу сказать: полная чепуха. Олег смотрел на разодетую Майку, кстати, довольно-таки стройную и вообще симпатичную девочку. Но ведь это не имело значения: симпатичная она или нет. Ведь Олег ее… не любил. Ведь ему Лида Берестова нужна.
Олег улыбнулся, как бы выражая свою радость. Однако улыбочка получилась с каким-то излишним усилием, словно то были не губы, а тугой резиновый эспандер. Майка же ничего не замечала, или делала вид, что не замечает, или думала, что он просто стесняется начинать то, что все мальчишки делают, оставшись наедине с красивыми девочками: брать их за руку, заглядывать в глаза и с бьющимся сердцем надеяться, что, может быть, их потом поцелуют.
Но Майка вовсе не была такой девчонкой, которая кидается на шею даже пусть и такому отличному мальчику, каким был Олег (на ее взгляд, конечно). Она лишь засмеялась как-то особенно звонко. И в смехе этом было превосходство всякой красивой девочки над всяким покоренным ею мальчишкой, и еще в нем было какое-то отчаяние. А какое - Майка сама понять не могла.
- Ну пойдем же. Чего ты тут остановился!
И потащила его на кухню, опять за руку. Однако это прикосновение нисколько не волновало Олега, как его волновали, как заставляли умирать от счастья Лидины пальцы или даже самый простой взгляд, даже во время урока!
И тут он совершенно ясно понял, что делает не то, что пришел не туда… Олег представил, что Лида и Олька одни, без его защиты, встречаются с тем подонком, и немедленно его охватили стыд и страх.
- Ну, садись, чего ты стесняешься-то?
А Майка - ух ты, расстаралась на полную катушку! Стол кухонный был буквально уставлен яствами. Кусочки торта, - правда, позавчерашнего, но аккуратно и красиво разложенные в вазочке, клубничное, бабушкино, заповедное варенье, кофе растворимый и рядом только что открытая банка сгущенки, копченая колбаска, сыр… Майкина семья не была особенно богатой, и все здесь стоящее являлось довольно-таки редкими гостями на их с мамой столе.
- Садись, Олег. Давай я тебе кофейку наведу…
Так здесь говорили, в Чашкине. В других местах говорят: "Я тебе сделаю кофе" - а здесь говорили: "Наведу"… Олег заставил себя сесть. Почти что все стоящее на столе и Олегу доставалось только по праздникам… Нет-нет, Сильверы как раз зарабатывали нормально. По крайней мере, на хлеб с маслом и сыром у них хватало. Но цирковому артисту нельзя есть что попало. Только в самый редкий день - на Новый год, например, или там на Первое мая какое-нибудь.
Но сегодня у него не было праздника… Он понял в этот момент, что предал - и Лиду, и… Майку.
Чувствовать это было нестерпимо!
- Хочешь, фокус покажу, Май?
Она круто обернулась к нему и снова сделала весьма эффектный пируэт:
- Серьезно?!
- Только тебе надо выйти отсюда на три минуты…
Словно бы что-то промелькнуло в ее глазах, какое-то подозрение. Но тут же она улыбнулась - красивыми, хотя и крашеными, губами:
- Хо-ро-шо… Но смотри, если будет неинтересно!
Ускакала в комнату, закрыла за собой дверь. Олег посидел еще секунду, как бы решаясь на то, что собирался сделать. Встал быстро, пошел в прихожую - крохотнейшее помещение, из которого запросто можно было упасть в туалетную дверь, как царевичи падали в подземелье у злой принцессы.
Он уже надел куртку, и тут Майка открыла дверь… Три минуты явно не прошло. И не девчоночье позорное любопытство заставило ее высунуться. Это было предчувствие, нехорошее предчувствие: словно бы она уже что-то знала, только не верила себе!
Олег обернулся, держась рукой за входную дверь. Майка молчала. Сейчас куда лучше было бы, чтоб она крикнула ему что-нибудь. Но вот бывает в жизни девочек такие моменты, когда они вдруг становятся намного тебя старше, хотя ты вроде бы с ней одногодок. Тогда она смотрит на тебя… не с презрением, не с жалостью, а просто как на недоразвитого какого-то муравья.
Олег толкнул дверь и бросился прочь…
Но… облом, полный облом. Замок не пускал, словно бы хотел продлить позор… Олег подергал, покрутил всяческие его железки и колесики - без толку.
- "Собачку" направо, - сказала Майка.
Это не важно, что через пять минут она будет рыдать, будет проклинать свою несчастливую судьбину. Зато сейчас она сказала это спокойно - без презрения, без усмешки, без упрека. Просто посоветовала, как надо сделать.
И больше в этой книжке мы не увидимся с несчастливой и симпатичной Майкой… До свидания.
Жаль!
Олег выбежал на лестницу… Эх, варежки оставил! Нет, варежки были на месте. Он ничего не оставил там, кроме плохого воспоминания о себе. И мысль об этом его жгла!
Глава XXXVII
Голубчик, генерал отморозков
Выбежал на улицу… Куда теперь? В сквер этот - "имени памятника".
На автобусной остановке стояла старушка - в правой руке клюка, в левой - небольшой узелок, какие в жизни у людей почти не встречаются, только в мультфильмах. Но вот ему встретился!
- А скажите, пожалуйста, как попасть на Льва Толстого?
- А вот на автобус садись… Шестая остановка. Называется имени Петра Болотникова. И через дворы попадешь в сквер.
- В сквер?! - почти испуганно переспросил Олег.
- Да, - спокойно ответила старушка. - Это и будет улица Толстого.
Подползла затрепанная, вздыхающая черепаха-автобус. Олег вошел, оглянулся - странная старушка продолжала стоять на остановке. Хотя никакие другие автобусы тут не ходили. Только этот вот, тройка.
Тогда чего же она там стояла? Словно бы специально, чтоб Олегу дорогу рассказать.
И, приехав на нужную остановку, он сразу увидел коричневевшую в белом снегу тропку, которая уходила за дома. И сразу догадался: ему надо по ней! Побежал. "Опаздываем!" - так говорило ему сердце.
Увидел дырку в заборе, нырнул в нее и попал в сквер. Убитый, раненый и сражающийся революционеры были повернуты к нему спинами. И тут же Олег увидел шубу на снегу. Это была Олькина шуба!
Побежал к ней. А сам в прогал между бронзовой рукой и бронзовым огромным туловищем раненого человека увидел, как сестра его, родная двойняшка, идет на какого-то парня… Олег узнал его! И понял: почему Оля в этом цирковом наряде, - она сейчас выдает себя на него, за Олега.
Тут же неприятности с Майкой отлетели куда-то, захотелось подшутить. И он скинул куртку, стал надевать Ольгину шубу и шапку.
Но пока Олег это делал, началась драка. И драгоценная Олька уже оказалась в сугробе. Тогда с бизоньим ревом Олег выскочил из своей нечаянной засады…
По счастью рассуждать им было некогда. Потому что нокаутированный Стариканди зашевелился, полез в карман, стал надевать на перчатку тускло поблескивающий кастет.
- Олежка!
Но он и сам все видел, без Олькиного крика. Прыгнул на лежащего Старикова, придавил к земле. Лида подскочила, стала сыпать на физиономию юного бандита снег с сугроба… Это кажется ерундой, в общем-то: ну подумаешь, снег на физиономию. Но вы попробуйте когда-нибудь. Это вызывает у человека (и у вас в том числе вызовет) приступ дикого страха. Почти как если б вас в воду с головой окунали и не давали высунуться.
Стариков, такой любитель поиздеваться над другими, теперь заорал голосом, который просто лопался от трусости.
- Пленку давай! - сурово и без всякой жалости говорила Лида.
- Нету у меня!
- А деньги взял!
- Отпустите!
- Где пленка?!
И еще насыпала на него снегу. Тут Олег почувствовал, что этот Стариканди рвется из последних сил, что он готов себе руки-ноги переломать и вывихнуть, лишь бы спастись от удушающего снега… Хотя на самом деле никого этот снег не душил… И отпустил несчастного труса. Сказал мрачно:
- С места двинешься, опять зароем… Говори, где пленка!
Стариков долго и заполошно стирал с лица своего снег, отфыркивался И, показалось Ольге, вместе со снегом стирал слезы. По крайней мере, первые фразы он говорил именно со слезой в голосе.
- Нету у меня пленки… Все, привет! - И вдруг, посмотрев на Лиду, крикнул: - Она у Голубчика, понятно тебе?!
И по тому, как побледнела Лида, Ольга поняла: это очень плохое известие!
Разъяснения близнецы получили позже, из осторожных рассказов Лиды, а нам нет смысла тянуть и лучше понять суть вопроса в прямых и коротких словах.
Сама Лида не видела этого… Голубчика ни разу. Но отлично знала, кто он такой!
Сущность и внешний вид были прямой противоположностью его кличке. Некоторые человеколюбцы говорят, что нет плохих людей. Однако они есть. Встречаются. И, боюсь, вы их тоже встретите на своем пути, к сожалению.
Голубчик был одним из таких. Тут не стоит протяжные песни петь, почему он стал таким и кто его толкнул на худую дорожку. Факт, что по той дорожке Голубчик шел, нисколько не раскаиваясь, а даже, напротив, - очень довольный и "дорожным покрытием", и "видами", которые открывались в пути слева и справа.
Он был вор, и он был циничный тип. А если вам непонятно, что это такое "циничный", то посмотрите в словаре. По-простому же говоря, он был дрянь человек. Притом двадцати шести лет от роду.
Голубчик следил за своими "крысятами", как он выражался. И когда узнал, что Стариканди крутит с дочкой самого Берестова, то подумал, что здесь может выгореть серьезное дело. Во-первых, он приблизил к себе этого не очень умного и ловкого отморозка, быстро сделал так, что Стариканди стал нуждаться в его дружбе.
Он мог бы надавить и в принципе добиться того же результата, но Голубчик чуял тут слишком жирный кусок, а поэтому хотел, чтоб все было полностью "металлически". Чтобы этот щенок ни при каких обстоятельствах не сорвался у него с крючка!
Стариканди не хотел посвящать Лиду в те дела, с которых он "имел копейку". Пакеты, которые он принимал у людей на вокзале, а потом передавал кому следует, Лиду не должны были касаться. Но Голубчик приказал, чтоб они ее касались! Притом, что Лидка и сама рвалась в бой.
Дальше вдруг Голубчик сказал ему… приказал фотографировать Лиду, - в общем, делать, как говорится, на нее компромат. Этого Димка совсем не хотел… Странно сказать, но он не хотел Лиду предавать, она ему нравилась по-настоящему. Тут Голубчику и пригодилось, что он прежде на Стариканди не давил. Теперь же так даванул, что из юного рэкетира только масло потекло пополам с соплями!
Сидя в углу, Стариканди утирался после суровой обработки, а Голубчик по-отечески учил его уму-разуму. Говорил, что никогда такая кукла не будет по-настоящему его, что она позабавится Димкой и бросит… если, конечно, вовремя не посадить ее на крючок.
Стариканди не верил ему, не мог поверить, потому что помнил о тех пяти поцелуях, которые… впрочем, это никого, никогошеньки не касается!
В общем, Димка противился Голубчиковым планам, сколько вытерпел… А потом, конечно, сломался. Да такого и пацана не было, который смог бы устоять против Голубчиковых "доводов".
Даже и не сказать, как ему было противно этим заниматься - фотографировать моменты, когда Лида общалась с "людьми из поезда".
А потом оказалось, что Голубчик-то был прав! Это когда Димка увидел, что Лиде надоело с ним, что она уходит… И ее, конечно, было бы не достать, если б не эти карточки, которые Стариканди сделал по приказу Голубчика.
Но оказалось, Димка неправильно понял своего "пахана". Он собирался просто припугнуть Лиду этими фотографиями, чтобы она вернулась. Но Голубчик в два счета его убедил: надо девочку привязать, чтобы она никогда и никуда больше не дернулась!
И вот Лида узнала, что должна заплатить за негативы тысячу. Начались ее мучения и все, о чем вы уже знаете. И когда в доме ее отца… "случился пожар", бандюк легко догадался, кто это сделал. Потому что знал от Стариканди: денег Лиде взять неоткуда, а Лида их вдруг нашла… после пожара!
- Так где же все-таки пленка? - спросила Ольга.
- Где-где?.. В Караганде! - ответил Стариканди со злостью. Вынул из кармана конверт, протянул его Лиде.
Было что-то в этом движении такое, что заставило Ольгу…
- Стоп-стоп-стоп! - крикнула она Лиде, которая собиралась взять конверт. - Одну минуточку.
Она выхватила из кармана своего клоунского пальто коробочку для фокусов… А у циркачей всегда что-нибудь такое, разэдакое лежит в кармане: если номер вдруг не получается и надо отвлечь зрителя, цирковой артист начинает занимать публику… вот такой, например, коробочкой. Кладем в нее шарик, закрываем, потом открываем - шарика нет… А там просто двойное дно.
Но сейчас Оля использовала коробочку совсем в других целях. Приставила ее к глазам, открыла, закрыла, открыла, закрыла.
- Очень интересные получатся кадры для нашего друга Голубчика!
Димка отбросил конверт, словно там сидел скорпион. И с ходу завопил:
- Во-первых, ты ничего не докажешь!
Но понял, что это не та стратегия. Кинулся на Ольгу, чтобы завладеть "фотоаппаратом". Однако мы уже знаем, что Оля была исключительно ловким и подвижным человеком. Да тут еще и братец бросился на перехват. Через секунду они уже валялись в снегу.
- Прекратите драку! - сказала Ольга ледяным, под стать погоде, голосом. - Тебе, Дима, это не поможет! Твое спасение - перейти на нашу сторону… это понятно?
Олег, который отпустил Димку и, поднимаясь со снега, слушал сестрицу, испытывал, по правде говоря, довольно-таки сильное удивление: ай да Олька!
Втайне он всегда считал себя главным в их… "тандеме". Но теперь видел, что это далеко не всегда так. Вот сейчас, например. Ведь именно Ольга все повернула, и вдруг они оказались победителями, а Стариканди - чуть ли у них не в услужении!
Теперь образовалась новая коалиция - довольно-таки странная и неожиданная. С большим удивлением они смотрели друг на друга: елы-палы, дескать, как же это такое могло получиться?
А вот получилось, представьте себе. В жизни еще не такие фокусы иной раз происходят…
Первой, как ни странно, опять нашлась Оля:
- А знаете что, поехали все к нам. Сядем, чаю попьем, все обсудим!
Стариканди несмело посмотрел на нее и кивнул.
Глава XXXVIII
По дороге в акулью пасть
Поездка на Лидином джипе, а потом питье чая в доме у Сильверов, казалось бы, приятное дело. Но… полностью безрезультатное. С точки зрения пользы.
Во взрослых делах это называется "подписали протокол о намерениях". Так бывает, когда люди на переговорах ничего не добились друг от друга, но поскольку признаваться в этом неохота, то вот и сочиняют такую бумагу. Но ведь из намерений, как говорится, шубы не сошьешь!
Нужен был план действий. А как его разработаешь, если между ними такие отношения. Стариков согласился помогать исключительно из-под палки, а еще сорок минут назад он чуть не нокаутировал Ольгу, а Олег чуть не нокаутировал его самого.
Дальше. Лида и Олег: они как бы не ругались, но в то же время и… не помирились!
Так что, выходит, зря это Ольга затеяла… Лида поднялась, словно хотела произнести речь:
- Знаете… Мне пора. - Она посмотрела на Стариканди. - Ты идешь?
- Но ты помнишь про наш уговор? - Ольга в упор посмотрела на Димку.
- Да помню, помню, - ответил он неохотно. И двинул к выходу вслед за Лидой.
- Довольно-таки фиговская история, - сказала Ольга, когда гости ушли. - Вроде победили, а победы не чувствуется!
Однако на следующее утро они поняли, что не только не победили, а… тут вообще как бы живыми остаться!
На большой перемене у Лиды в кармане зателебомкал мобильный. Они как раз сидели с Ольгой в креслах под пальмой и ели мороженое. Спокойно Лида раскрыла трубку, спокойно сообщила, что она слушает.
И тут лицо ее стало меняться… Ольга ни разу не видела, чтобы люди вот так бледнели, буквально на глазах. А потом зеленели!
Невольно Ольга положила Лиде руку на плечо, потому что хотела как-то помочь ей:
- Ну что там такое, Лида?
- Все, я пропала! - Из ее глаз выкатились две очень крупные слезы, поползли по щекам - правая впереди, а левая чуть сзади. - Он сказал, чтобы я пришла к нему!
- Кто? - спросила Оля. Но сама уже и так знала: Голубчик!
Звонил, как нетрудно было догадаться, Стариканди. Он по их приказу продолжал играть роль верного прихвостня. Да Димка, собственно говоря, прихвостнем и был.
И вот теперь Голубчик приказывал Лиде прийти к нему. Для душевного разговора!
- Я не пойду туда, Оля! Пусть он что хочет делает, а я не пойду!
Но это был, конечно, не выход. Идти надо, что там толковать…
- Я боюсь, пойми. Я там сделаю все, что он скажет!
Еще две слезы выпали из Лидиных глаз… Она, конечно, была сама во всем виновата - бесспорно. Да что ж теперь говорить. Ольге очень жаль стало эту девочку, у которой, кажется, все было. Буквально все. А счастья не было.
И вдруг она сказала - неожиданно для себя:
- А он тебя видел?
- Кто?
- Ну, этот, Голубчик?..
- Н-нет… А зачем мне с ним?.. Дал в упор его не знаю!
- Тогда… Хочешь, я за тебя пойду?
А в голове уже начал раскручиваться план…
И вдруг: эх, все-таки он ее видел - на карточках, которые потом Стариканди предъявил Лиде. И Оля сказала:
- Не, Лид, ничего не выйдет! - и стала виновато объяснять почему.
- Да, понятно… - Лида безнадежно махнула рукой. - Прямо повеситься…