- Скажите, чем я могу еще помочь? Благодарю вас, что могу поучаствовать в вашем добром деле! - Мечты о шелковых платьях полностью выветрились из белокурой головки. Роза с уважением смотрела вслед пожилой даме, уходящей из магазина с одобрительной улыбкой на лице.
- Ах ты, сумасбродка! Ну зачем ты так много дала? - Китти едва не ахнула, увидев как три банковских билета быстро перешли из одних рук в другие.
- Если бы миссис Гарднер попросила отдать ей мою голову, я бы и ту отдала, - засмеялась Роза и, повернувшись к прилавку, спросила: - Какую же ты решила взять: желтую, белую, голубую? Гладкую или в рубчик?
- Я еще ни на чем не остановилась. Зато я точно уверена, что тебе нужно купить эту розовую прелесть. Как раз успеешь сшить до моей… гм! до моего бала, - Китти уже выбрала ткань для себя, но собиралась сначала посоветоваться с матерью.
- Нет, я не буду ее покупать. Я никогда не трачу больше запланированного, а теперь пришлось бы потратить - это ведь очень недешево. Пойдем отсюда, зачем терять время, если ты себе все уже выбрала? - Роза безмятежно двинулась к выходу, радуясь, что не нарушила двух своих принципов, которым твердо следовала до сих пор: во-первых, одеваться просто, а во-вторых, быть экономной, чтобы иметь возможность помогать бедным.
В новом году Розе довелось пережить сначала день разочарований, а теперь - день легких искушений. Проводив Китти домой, она отправилась посмотреть свои дома для бедных и исполнить кое-какие поручения теток. Пока она сидела в карете, дожидаясь, когда исполнят ее распоряжение, мимо проходил молодой Пэмбертон.
Это он, по словам Стива, "впал в уныние", отчаявшись добиться взаимности у нашего белокурого ангела, но все еще порхал мотыльком вокруг опаляющего света. Молодой человек единодушно признавался в обществе лучшей партией этого сезона, многие девицы стремились привлечь его внимание. Даже тетя Клара сделала Розе выговор за то, что та отказала ему. Это о нем девушка с таким уважением говорила дяде Алеку, потому что он не нуждался в богатстве невесты, его любовь была искренней. На какое-то время он исчез, и Роза надеялась, что его горе прошло, потому что сердце мужчины способно утешиться довольно быстро. Однако как только юноша увидел ее, он бросился к карете, с надеждой услышать хоть одно слово из ее уст. Розе стало понятно, что он не забыл ее. Конечно, девушка была слишком добра, чтобы встретить его неприветливо.
Пэмбертон был красивым молодым человеком. Из путешествия в Канаду он привез себе пальто, обшитое соболем, - предмет зависти всех его знакомых мужчин и восхищения женщин. Пока он ловил каждое движение глаз Розы, прохожие то и дело оглядывались на эту роскошную одежду и ее красивого обладателя. Как нарочно, в их направлении шел целый поток покупателей, среди которых попадались знакомые лица, они разглядывали эту сцену с многозначительными улыбками и понимающе кивали головами.
Роза была довольна, доставляя молодому человеку невинную радость общения, больше она ничем не могла его утешить. Впрочем, надо признать, что ее милосердие было не вполне бескорыстно; иначе зачем бы ей делать вид, что не заметила, как посыльный из магазина положил белый сверток на переднее сиденье. В глубине души ей хотелось подольше насладиться своим маленьким триумфом, ради которого многие девушки, не раздумывая, согласились бы пострадать от насморка. Но вскоре снежинки на плечах собеседника и быстро разгорающаяся надежда в глазах Пэмбертона напомнили Розе, что уже давно пора домой.
- Не хочу задерживать вас, начинается снег, - сказала она, надевая муфту, к величайшему удовольствию старого Джейкоба: долгий разговор, приятный юной деве, утомил голодного, продрогшего кучера.
- Разве идет снег? А мне казалось, светит солнце! - и увлеченный юноша, забывший обо всем на свете, нехотя возвратился к реальности.
- Мудрые люди говорят, что свет надо носить в себе, - ответила Роза, отделываясь общими фразами.
Лицо Пэмбертона слегка помрачнело, и он тяжело вздохнул:
- Если бы я мог… - и с признательной улыбкой прибавил: - Благодарю вас, что подарили мне немного своего времени.
- Я всегда рада вам, - Роза протянула руку, безмолвно прося прощения за то, что так долго его задерживала.
Молодой человек молча пожал протянутую руку и отошел, так и не раскрыв свой зонт. На лице его блуждало присущее всем влюбленным выражение, так что не одна пара женских глаз провожала его с сочувствием.
- Как я могла столько его задерживать! Ведь все это не из жалости к нему, а из-за глупого тщеславия. Получается, мне хотелось себя показать перед знакомыми. Вот и вознаградила себя за то, что не купила это дорогущее платье. Ах, Господи! Какая я бесхарактерная и глупая, несмотря на все старания! - мисс Кэмпбелл не переставала упрекать себя до самого дома.
- Вы зачем явились в такую ужасную погоду, молодой человек? - спросила Роза, стряхивая снег с Джеми, пришедшего к ним вечером.
- Мама послала вам новую книгу, помните, вы хотели прочесть? А на погоду я никогда не обращаю внимания! - заявил мальчик, снимая пальто и озаряя прихожую улыбкой на круглом и румяном, как красное яблоко, лице.
- Как замечательно! Книга сегодня очень кстати. Я все ломала голову, чем бы заняться, - сказала Роза, когда Джеми уселся на нижнюю ступеньку лестницы, безуспешно пытаясь стащить с ног резиновые калоши.
- Вот возьмите… Нет… Да… Кажется, я забыл ее, - Джеми шарил по карманам с выражением совершенного отчаяния. - Я мигом сбегаю домой, хотите? Мне так досадно!
- Ну ладно, не огорчайся! Придумаю что-нибудь другое. Как у тебя озябли руки! - Роза добродушно стаскивала с мальчишки калоши, а Джеми сжимал кулаки и что-то с досадой бормотал себе под нос.
- Вы, право, слишком добры. Я забыл книгу, пока натягивал эти противные калоши. Маме нужно, чтобы я носил их, ей бесполезно говорить, что они прилипают к туфлям, как смола!
- Чем бы нам заняться? - спросила Роза, когда он окончательно разделся. - Читать мне нечего, зато я могу с тобой поиграть.
- Хотите, я научу вас играть в мяч? Вы ловите очень хорошо для девушки, а вот бросаете плохо, - и Джеми, пошарив в своем бездонном кармане, неожиданно вытащил оттуда мяч и ловко погнал его по зале.
Конечно, Роза согласилась. Они весело носились по гостиной, пока у нее не потемнело в глазах и страшно не устали пальцы. Заметив это, ее маленький наставник остановил игру:
- Что за удовольствие играть, если вы все смотрите в окно и поминутно промахиваетесь. Я уж лучше почитаю про капитана Немо.
Получив позволение, он забрался на диван, скрестил ноги и, не сказав больше ни слова, погрузился в "Двадцать тысяч лье под водой".
От нечего делать Роза взяла в руки французский роман, который Китти забыла в карете среди свертков. Усевшись в свое любимое кресло, она принялась читать так же увлеченно, как и Джеми. За окнами тем временем выл ветер и стеной падал снег.
Целый час ничто не нарушало тишины в доме. Тетушка Изобилие дремала наверху, а доктор Алек работал у себя в кабинете, - по крайней мере, так думала Роза. Вдруг приближающиеся шаги заставили ее поспешно бросить книгу и вскочить с перепуганным лицом - точно как в детстве, когда ее заставали за шалостью.
- Я испугал тебя? Что же ты сидишь так близко к открытому огню? Так можно обжечь лицо, - и доктор Алек выставил перед камином огнеупорный экран.
- Благодарю вас, дядя, я не заметила, что тут жарко.
Она беспокойно кинула быстрый взгляд на книгу, брошенную в кресло, и покраснела еще сильнее.
- А, пришел ежегодник? Дай-ка взглянуть на минутку, там обещали напечатать одну статью, - он наклонился к креслу за книгой.
- Нет дядя, я читала… - и, не называя заглавия, Роза подала ему книгу.
При взгляде на обложку доктору сразу стал понятен виноватый вид и пылающие щеки племянницы. Он слегка поморщился, но не смог сдержать улыбки, наблюдая детское замешательство на лице двадцатилетней девушки.
- И как тебе это? Интересно?
- О да! Я как будто оказалась совсем в другом мире и забыла обо всем.
- Думаю, мир этот все же был не слишком хорош, раз ты так смутилась, когда тебя в нем застали. Откуда она у тебя? - с неодобрением косясь на книгу, спросил дядя Алек.
- Мне так хотелось ее прочесть. Помните, еще в Риме о ней много говорили, вы ее читали. И я подумала, что тоже могу…
- Я прочел ее, чтобы знать, годится ли она для тебя.
- И решили, что не годится, раз не дали мне?
- Да.
- Тогда я не буду ее дочитывать. Но, дядя, я не понимаю, что в ней такого плохого? - разочарованно сказала Роза. Она успела дочитать до середины, с головой погрузившись в бурные страсти. Роман казался ей необыкновенно увлекательным.
- Ты можешь не понимать, но разве ты не почувствовала, что ее не стоит читать? - серьезно спросил доктор Алек.
Роза поднесла ладони к пылающему лицу, задумалась на минуту, затем подняла глаза и сказала чистосердечно:
- Я не знаю, не могу объяснить. Но, наверное, что-то в ней есть дурное, потому что я покраснела и вздрогнула, когда вы вошли.
- Именно, - доктор был очень доволен ответом воспитанницы.
- Но, право, я не нахожу в ней ничего предосудительного. Она написана замечательным слогом, знаменитым автором, а герои до того естественны, как будто я в действительности их встречала.
- Надеюсь, что нет! - произнес доктор, поспешно захлопнув книгу, словно боясь, как бы оттуда не выскочили сомнительные личности.
Роза засмеялась, но продолжала оправдываться: ей ужасно хотелось узнать, чем кончится эта захватывающая история, но она ни за что не стала бы читать без разрешения.
- Я и прежде читала французские романы, вы мне их сами давали. Правда, немного, но самые лучшие. Значит, я могу судить, что хорошо, а что плохо. Если бы этот был плохим, он бы мне не понравился.
Вместо ответа дядя снова взял книгу, перелистал несколько страниц, подал ее Розе раскрытой и предложил:
- Прочти страницу или две громко и переведи их. Тебе же это понравилось, попробуй снова.
Роза повиновалась и бойко перевела страницу, стараясь точнее передать все выражения на хорошем английском языке, затем продолжала читать медленнее, затем стала пропускать некоторые фразы. Наконец она совсем смолкла и покраснела до корней волос.
- В чем дело? - спросил дядя, который все время серьезно наблюдал за ней.
- Некоторые фразы не поддаются переводу, в английском языке они сильно искажаются. По-французски они звучат неплохо, а вот по-английски - резко и неблагозвучно, - Розе было обидно, что она не смогла доказать свою правоту.
- А, моя дорогая! Если красивые фразы нельзя перевести на честный английский язык, то мысли, которые они несут, не должны попадать в твою невинную головку. Это ключевая глава всей книги, - если ты дочитала до нее и не нашла ничего предосудительного, значит, автор слишком хорошо владеет пером. Талантливому человеку непростительно заворачивать зло в разноцветные фантики и тем самым делать его привлекательным для неискушенных душ.
Он умолк на минуту, затем прибавил, с беспокойством глядя на Розу, все еще склонившуюся над книгой:
- Дочитывай, если хочешь, но помни, моя девочка: то, что можно читать в сорок лет, вредно в двадцать. Нужно быть крайне осторожной в выборе пищи для воображения, иначе можно смертельно отравиться.
Разобрав почту на журнальном столике, он забрал Ежегодник, чтобы почитать научную статью, и отправился к себе. Впрочем, доктор с большим интересом прочел бы мысли, которые наполняли юную головку в соседней комнате.
В доме вновь воцарилась тишина, которую время от времени прерывал Джеми, азартно прыгая по дивану, когда у Жюля Верна в иллюминатор заглядывала не в меру любопытная каракатица или знаменитая подводная лодка капитана Немо выходила победительницей из невероятной схватки сразу с двумя судами. Немного спустя раздался звонок, и доктор вышел узнать, кто пришел, - это оказался посыльный к тетушке Изобилие. Возвращаясь к себе через гостиную, дядя Алек заметил на камине четырехугольный пакет.
- Что это такое? - спросил он, взяв пакет в руки.
- Роза просила занести это к Китти Ван, когда я пойду домой. Я сегодня забыл принести ей роман от мамы, ну уж это поручение я исполню немедленно, - ответил Джеми, не отрываясь от книги.
Мальчик прочитал всего треть объемистой истории о капитане Немо, поэтому доктор Алек сильно сомневался, что Джеми в ближайшее время сумеет "немедленно" исполнить поручение Розы. Он взял пакет, положил его в карман и вышел из комнаты, довольно сказав самому себе:
- Добродетель, конечно, иногда остается без вознаграждения, но только не в этот раз. Я уж постараюсь!
Роза тем временем, пытаясь как-то развлечься, задремала над своей читаной-перечитаной старой книжкой. Через полчаса она встрепенулась и вдруг обнаружила рядом с собой новый роман, который ей обещала тетя Джесси.
- Милый мальчик! Пойду поблагодарю его, - проговорила она вполголоса, совершенно пробудившись и вскочив с места в веселом настроении.
Но не успела, потому что в эту минуту заметила дядю, стоящего перед камином и греющего руки. Видно было, что он только что пришел с улицы.
- Как эта книга здесь очутилась? - спросила она подозрительно.
- Кто-то ее принес.
- Кто-то? Ах, дядя, зачем вы так беспокоились, чтобы исполнить мое желание? - она схватила его озябшие руки в свои и нежно, и с упреком перевела взгляд от лица дяди на снежные вихри за окном.
- Я забрал у тебя отравленные французские конфетки, но взамен принес кое-что получше. Вот здесь все чистый сахар: услаждает сердце, равно как и язык, не оставляя дурного привкуса.
- Как вы добры! Я этого не заслуживаю. Я стараюсь, но не могу устоять перед соблазном. Дядя, я положила книгу на камин, а сама все время думала: "Взгляну одним глазком, чем она закончится". Боюсь, в конце концов я бы не устояла, если бы вы ее не унесли, - Роза подняла дядины руки и кротко спрятала в них лицо, словно кающееся дитя.
Но дядя Алек поднял опущенную головку за подбородок и, заглянув в открытые, наполненные слезами глаза, сказал с такой любовью, что его слова навсегда запечатлелись в памяти девушки:
- Милая моя девочка, я готов вынести вьюгу пострашней, лишь бы сохранить твою душу чистой, как снег. Эти мелкие искушения исподволь точат нашу душу, если не следить за собой, не молиться и не противостоять соблазнам, какими бы ничтожными они ни казались.
Кому-то доктор Алек мог показаться чересчур придирчивым, но Роза чувствовала его правоту. В этот вечер, молясь перед сном, она прибавила еще одну короткую молитву, прося защиты от трех тяжких искушений для богатой, хорошенькой, романтичной девушки: от расточительности, кокетства и чтения романов.
Глава XII
На балу у Китти
Роза надела на праздник свое старое светло-голубое шелковое платье, несколько освеженное облаком тонкого кружева, и тихонько вздохнула с сожалением, оглядывая себя в зеркале. Радостная улыбка вернулась к ней, когда она приколола к груди букет незабудок, присланный ей Чарли через одного старого немца-садовника. Итак, Принц приглашен сопровождать ее - часть желаний исполнялась. Все это время Чарли благоразумно не возвращался к состоявшемуся между ними разговору, не пытался давать новых клятв и обещаний, вообще держал себя, как образцовый джентльмен. Розе нравилось его теперешнее состояние, тем более что, стараясь исправиться и загладить свою вину, он был задумчив, молчалив, исполнен чувства собственного достоинства - все вместе делало его неотразимым.
Тетя Клара не могла поехать на бал, потому что за пару часов до выезда нанесла на лицо модный крем, чтобы освежить лицо, - и вдруг покрылась ужасной сыпью. Конечно, после этого ей осталось коротать время в одиночестве да любоваться роскошным бархатным платьем, разложенным на постели.
К величайшему удовольствию Розы, сопровождать ее на бал вызвалась тетя Джесси. Мать четверых мальчишек в светлосером платье, с убором из дорогого кружева на все еще роскошных волосах выглядела, по словам Арчи "прелестной гвоздикой". Арчи гордился матерью и был предан ей, как возлюбленный.
- Ты намерен ухаживать за мной, пока не вернется Фиби? - сказала она смеясь, когда он принес букет пунцовых роз, чтобы оживить ее скромный наряд.
Не было матери счастливее миссис Джесси, когда она сидела рядом с миссис Джейн. Последняя соблаговолила явиться на вечер в строгом черном платье, с пунцовыми астрами в прическе, и наблюдала за пестрым весельем с непроницаемым лицом. Обе женщины следили глазами за своими сыновьями с материнской гордостью - и не без оснований: мало кто из присутствующих мог похвастаться такими замечательными детьми. У каждой были свои представления о воспитании, и вот годы терпеливых трудов принесли свои первые плоды: их сыновья обещали стать честными людьми, на радость и утешение добрых матерей.
Миссис Джесси смотрела на трех своих старших сыновей с любовью и одобрением. Высокий, статный Арчи был довольно сдержанным юношей, но в каждом его движении ощущалось сердечное внимание и уважение к людям, что редко встречается в нынешних молодых людях и служит верным доказательством хорошего воспитания. "Кадеты", как называли себя Уилл и Джорджи, тоже блистали здесь во всем великолепии, но при этом испытывали жесточайшие мучения от узких сапог и стоячих воротников. Жаловаться они могли только друг другу, перебрасываясь словами между танцами, когда можно было стоять неподвижно, вытянув головы из накрахмаленных удавок, которые подпирали уши и докрасна растирали лица. Быстро истекали минуты отдыха, и два спартанца вновь бросались танцевать, перенося свои муки с непринужденными улыбками.
Парочка сыновей миссис Джейн являла собой настолько странный контраст, что даже суровая мать не могла удержаться от улыбки, глядя на них.
Стив был неотразим, хоть сейчас под венец: элегантный костюм, безукоризненно белая рубашка, безупречные перчатки. Его переполняли гордость и счастье; в танцах он мог выразить всю глубину своих чувств и с упоением кружил свою партнершу в вихре вальса.
Китти, похожая на счастливую маленькую цыганочку, не сдерживала своих чувств. Ее ровная смуглая кожа эффектно оттенялась ультрамодным ярко-красным туалетом, а черные волосы отчаянно завивались в мелкие кудри. Главным ее достоинством была молодость, и девушка очень гордилась тем, что в свои девятнадцать лет уже трижды получала предложения руки и сердца.
Китти и Стив, проносясь по залу, вызывали теплые улыбки даже на лицах чопорных холостяков и угрюмых старых дев. Что может быть прекрасней счастливых жениха и невесты, особенно таких молодых и веселых!
Второй сын миссис Джейн, Мэк, со спущенными на нос очками, снисходительно смотрел на счастливого Франта: так старый ньюфаундленд наблюдает за прыжками щенка терьера. Стив, проходя мимо, шепотом давал брату короткие наставления. Мэк терпеливо выслушивал их и забывал через минуту. Он стоял у стены, засунув руки в карманы, оживленная толпа вызывала в нем желание философствовать. Иногда он улыбался про себя собственным странным фантазиям, иногда хмурился, услышав неприятный разговор, иногда с удовольствием провожал глазами чье-то милое личико.