- Почему же ты такой к нормальной жизни неприспособленный? - спросил Егор Весёлых. - Почему даже в магазин самостоятельно сходить не можешь?
- Папа с мамой и дедушка считают, что главное в жизни - учёба и только учёба. Добиваются, чтобы я стал абсолютно круглым отличником. Мне разрешают лишь учиться.
- Отлично учиться - дело, конечно, хорошее. А больше ничего от тебя мама с папой и дедушка не добиваются? А костёр разжечь в дождливую погоду можешь?
Выслушав предельно грустный рассказ Шурика о его школьной и домашней жизни, Егор Весёлых, недовольно покрутив свои огромные чёрные усы, воскликнул:
- Беру над тобой шефство, товарищ Шурик! Пусть родители и дедушка делают из тебя абсолютно круглого отличника, а я из тебя нормального здорового человека воспитаю! Как говорил мой любимый командир, старший лейтенант Синица, в здоровом теле мозги работают значительно лучше, чем в недоразвитом.
Бабушка Анфиса Поликарповна, открыв дверь, пошатнулась, спиной прислонилась к стене в коридоре и совсем тихо прошептала:
- Я отравилась, внучек… Я не выдержала и… и съела тарелку борща… Меня всю передергивало, но я ела и… и ела, чтобы не умереть от недоедания… Это кто с тобой? Опять какой-нибудь тренер? И этот попытается отравить меня?
- Никак нет, многоуважаемая Анфиса Поликарповна! - подкручивая свои огромные чёрные усы, громогласно сказал Егор Весёлых. - Я накормлю вас высококалорийной пищей. Разрешите проверить ваш борщ?
Он очень осторожно зачерпнул ложкой из кастрюли, ещё осторожнее втянул борщ в рот… проглотил… взглянул на бабушку Анфису Поликарповну… хмыкнул два раза… один фыркнул… опять хмыкнул да как расхохочется!
- Ох, насмешили… ох… насмешили… - сквозь смех выговаривал он. - Ох, комедия… вот это отравление… - Он с большим трудом перестал смеяться. - И не противно вам было есть?
- Просто ужасно. Но я была голодна и близка к очень глубокому обмороку от недоедания.
Егор Весёлых посолил борщ, попробовал, похохотал, ещё посолил и ещё похохотал, предложил:
- Вот теперь кушайте на здоровье. Относительно вкусный борщ.
- Какое вопиющее безобразие! - гневно возмутилась бабушка Анфиса Поликарповна. - Это всё твой Жорж, внучек! Он что, не знает, что пищу для человека следует обязательно солить? Да, Шурик, там тебе письмо от этого клетчато-полосатого.
Шурик развернул листок, исписанный крупным детским почерком:
ДАРАГИИ АНФЫЦА БАЛИКРПОВНА ИШУРИК МИНЯ ДЕРЬЖУТ ВБАЛНИЦЫ ЛИЧИТЬ БУДУТ КОЛЯ ИСЧЕС ФТЫКАЮТ МИНЕ НОВЫИЗ УБЫ АБИЗАТЕЛЬНО НАВИСТИТЕ МИНЯ
ЖОРЖ СВИНКИН
КОРМЯТ НИВАЖНО ИМАЛО
- Куда исчез дядя Коля? Куда? - печально и растерянно спросил Шурик. - Куда он мог исчезнуть? Зачем? Он же обещал прийти ко мне… А почему Жорж Робертович такой безграмотный? А вдруг он всё-таки никакой не футбольный тренер, а… - И он, пока Егор Весёлых готовил концентраты для варки, рассказывал ему о Жорже Свинкине.
- Проверим мы вашего тренера, - пообещал Егор Весёлых. - И дядя Коля твой никуда не денется. Если он даже и разбился, когда с поезда на полном ходу зачем-то прыгал, милиции это, конечно, известно.
- Всё это в высшей степени подозрительно, - наставительным тоном произнесла бабушка Анфиса Поликарповна. - Егор… как вас по отчеству?
- Проще простого - Егорович.
- Так вот, Егор Егорович, почему этот безграмотный Жорж не посолил борщ? Нарочно?
- Вряд ли. А вот как вы не догадались? Неужели вы не знаете…
- Если бы я знала все, - довольно насмешливо перебила бабушка Анфиса Поликарповна, - то я бы не сидела с вами здесь на кухне, а заседала бы в академии наук. Егор Егорович, а ведь Шурик, сам того не сознавая, попал в весьма и весьма сложное и даже небезопасное положение. На руках у него, можно сказать, беспомощная бабушка, а окружают его совершенно подозрительные личности. Один - безграмотный тренер, другой - вратарский поп или поповский вратарь, я уже запуталась.
- Он не поп! - возмутился Шурик. - Он бывший поп! Теперь он - перспективный вратарь! Каких ещё не бывало!
- Постой, постой, - сурово проговорил Егор Весёлых. - Вот это новость! Действительно, бывший настоящий поп?
- Да, действительно, - упавшим голосом отозвался Шурик, - он был попом, но полюбил футбол. Он жить не может без футбола. Он поступает на работу и в команду.
- Вот зто новость, - почти мрачно повторил Егор Весёлых, задумчиво покрутил свои огромные чёрные усы и снова принялся резать лук. - Да ведь такого ещё не бывало и быть не может! Или он не поп, или… А вдруг он что-нибудь вроде шпиона со специальным заданием? А? Вдруг его забросили в наш футбол… точно, точно! - Он громко расхохотался. - А что? Перед началом матча обе команды молятся, тем самым демонстрируя, что верят не в федерацию футбола, а в несуществующего господа бога! Перед ударом по воротам - молитва! Удачно обвёл защитника - остановись, поблагодари господа! Это же, товарищи, собьёт ритм игры, снизит скорости!
- Нет, нет, если молитва поможет точнее бить по воротам, я бы не возражала, - не очень уверенно призналась бабушка Анфиса Поликарповна. - Вот рассказывают, например, что иногда некоторые футболисты неприлично выражаются, так уж пусть лучше молятся. Главное - поднять результативность форвардов и избавиться от бледных ничьих.
- Простите, простите, - очень оскорблённо проговорил Егор Весёлых, - а, собственно, на каком основании вы, извините, берётесь рассуждать так, простите, авторитетно о футболе?
- На телевизионном основании. Шайбу я не вижу, бегают в хоккее так быстро, что я уследить не могу и ничегошеньки не понимаю. Хоккей смотрю - старость свою чувствую. То ли дело - футбол! Пока они от своих ворот до ворот соперника добредут, я спокойненько успеваю чайку на кухне попить.
- Ну, знаете… - Егор Весёлых столь яростно покрутил свои огромные чёрные усы, словно собирался их оторвать. - Слишком много на себя берёте. Футбол - любимая игра миллионов.
- И миллионы, Егор Егорович, разлюбить могут, если их доверия не оправдать! И зря вы на меня, дорогой, сердитесь. Я ещё ничего, я ещё терпеливая. А вот одна подруга моя из-за неудач нашего футбола с горя свистеть научилась. Ну, прямо, как мальчишка! Сидит, бедная, перед телевизором одна и свистит! Ее уже два раза на домовой комитет вызывали, участковый её, горемыку, навещал. А она всё свистит и свистит… Как только футболистам не стыдно!
Егор Весёлых жарил лук и молчал, потом заговорил:
- Да я и не сержусь на вас. В чём-то вы безусловно правы. Как сказал однажды мой любимый командир, старший лейтенант Синица, если тебя обозвали дураком, ты на всякий случай всё-таки подумай об этом… Просто я горячо верю в большое будущее нашего футбола. И все его недостатки считаю временными. Но вот с попом надо разобраться. Не нравится мне эта история и то, что в неё Шурика впутали. Поп - он поп и есть, хоть бывший, хоть какой. Раньше-то он людей обманывал. Почему бы ему и сейчас этим не заниматься?
- Всё можно сделать очень просто, - печально сказал Шурик. - Надо вам с ним встретиться, и всё сразу станет ясно. Дядя Коля - очень хороший человек.
Тут из больницы принесли ещё одну записку, исполненную крупным детским почерком:
ЕСТ СЛУХ ПОПОВ НИКОЛАЙ НЕДНА ЕМУ НИПАКРЫШКИ ПАСТУПИЛ ВКОМАНДУ ЛИСПРОМХОЗА ШУРИК БЫСТРО КМИНЕ
ЖОРЖ СВИНКИН
ПРИНЕСИ КОЛБАСУ ТУТ КОРМЯТ САМНИТЕЛЬНО
- Пожалуй, надо к нему сходить, - прочитав записку и задумчиво покрутив свои огромные чёрные усы, сказал Егор Весёлых. - Вот доварим кашу, заправим её жареным лучком и отправимся.
Попробовав кашу из концентратов, бабушка Анфиса Поликарповна пришла в такой неописуемый восторг, что спросила прямо-таки с благоговением:
- Где вы овладели этим искусством?
- Армия всему научит, - скромно, но с достоинством ответил Егор Весёлых. - Теперь немедленно в больницу.
- Значит, вы в больницу, а я одна?! А вдруг явится этот вратарский поп? Я уже заранее холодею от страха.
- Не волнуйтесь, - успокоил её Егор Весёлых. - В больницу отправлюсь я один. Да, да, Шурик, так будет лучше и удобнее. Ты жди своего вратаря, а я займусь этим прыгуном с поезда. Зовут его…
- Жорж Робертович Свинкин.
- Даже имя его не внушает доверия. Но, как говорил мой любимый командир, старший лейтенант Синица, имя нам выбирают родители, а глупости мы делаем самостоятельно. Одному солдату он сказал: беда твоя не в том, что зовут тебя Веллингтон, а по фамилии ты Чурбак, а в том твоя беда, что над мозгами своими ты мало работаешь… Итак, в путь, к Жоржу Свинкину!
- Дядя Егор, он ведь есть просит!
- Ну и что? - невозмутимо отозвался Егор Весёлых. - Пусть просит. Вот у меня дома кот есть. Зовут его, кстати, Жоржик. Так он всё время есть просит.
- Дядя Егор, но ведь то кот, а…
- Кот, по крайней мере, хоть мышей изредка ловит, - сказал Егор Весёлых серьёзно, - а ваш Жоржик ещё неизвестно чем занимается. С ним я быстренько разберусь. А попа твоего бывшего мне надо в воротах посмотреть. Всего один ударчик - и всё будет ясно. Вперёд! Ждите меня!
- Я предчувствую, что никакого отдыха у меня здесь не получится, - проговорила бабушка Анфиса Поликарповна. - Нам грозит попадание в какую-то историю.
- Мы в неё уже попали, - весело ответил Шурик.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Жорж Свинкин выдаёт себя за государственного футбольного тренера и мечется в поисках вратаря Попова Николая
Есть такое выражение: лежать в больнице. По отношению к Жоржу Свинкину будет точнее сказать: бегать по больнице.
Как только он там появился, так и забегал по всем кабинетам, и все врачи, и все медсестры за ним забегали. Ведь он сказал:
- Я работаю гошударштвенным футбольным тренером! Моя команда пошлежавтра играет не где-нибудь, а в Мошкве, на штадионе в Лужниках. Матш будет траншлироватьша по телевижору. Меня немедленно шледует привешти в нормальный вид! Как можно быштрее вштавить жубы!
Представьте себе, уважаемые читатели, поверили Жоржу Свинкину и старательно приводили его в порядок, хотя это было не так уж и просто. Клетчатый пиджак и полосатые брюки тут же унесли в химчистку, купили новые полуботинки, вставили зубы, все ссадины и ранки залепили пластырем.
Оглядев себя в зеркале, Жорж Свинкин показал на три разноцветные шишки и приказал:
- Убрать!
- Никак невозможно, - ответил главный врач, - надо просто ждать, пока они сами рассосутся.
- Да-да, - глубокомысленно протянул Жорж Свинкин, - отстает ещё медицина от требований трудящих.
- Ся, - добавил главный врач.
- Чего - ся?
- Трудящихся.
- Вполне возможно, - великодушно согласился Жорж Свинкин и с удовольствием пощёлкал металлическими зубами, ещё не подозревая, какие злые шутки они сегодня с ним сыграют. - Знаете, у меня в команде необыкновенный вратарь. Супер. Люкс. Звезда. Попов Николай. Кстати, из здешних мест.
В это время как раз принесли вычищенный и отремонтированный костюм. Облачившись в клетчатый пиджак и полосатые брюки, Жорж Свинкин вертелся перед зеркалом, довольный и гордый, и не сразу расслышал растерянный голос главного врача.
- Простите, простите, как вы сказали? Попов Николай? Футболист?
- Да, да. А что?
- Буквально за час до вас, до вашего появления здесь, Жорж Робертович, футболист Попов Николай проходил у нас медицинскую комиссию. Он направлялся в команду "Леспромхоз".
- Кар… кар… кар… - Жорж Свинкин от неожиданности и злобы никак не мог справиться со своими новыми зубами, заикался и щёлкал ими, но уже без удовольствия… - Кар… каррррье… рист! - наконец-то вырвалось у него. - Карьерист! За длинным рублём погнался! А у меня игра в Ленинграде!
- В Москве, вы говорили.
- И в Москве, и в Киеве, и в Тбилиси… У нас плотный календарь игр. Европа нас ждёт не дождётся, а этот кар… кар… Ну, достанется ему от меня! Он у меня ещё поп… поп… поп… ляшет! Не уйти ему от меня!
Отправив Шурику записку, Жорж Свинкин бегом вернулся в кабинет главного врача, спросил:
- А этот кар… а этот кар… а этот негодяй Попов Николай …шишек у него не было? Физиономия у него в порядке была?
- Прекрасно выглядел. Отличная спортивная форма.
Яростно и скрипло прохрипев что-то нечленораздельное, Жорж Свинкин выскочил из кабинета, пробежал по коридору, вдруг остановился, громко пощёлкал в негодовании зубами, справедливо решив, что бежать-то ему некуда и незачем. Значит, негодяй Попов Николай с поезда не прыгал! Тогда почему же прыгал он, выдающийся тренер!
- Нет, нет, вы объясните мне, - чуть не закричал он, неизвестно к кому обращаясь, - объясните мне, почему я прыгнул на полном ходу с поезда вслед за негодяем Поповым Николаем, а он, оказывается, не прыгал? Ерунда какая-то получается, чепушистика… А может быть, он просто удачно прыгнул? Но если уж он так хотел увидеть Шурика Мышкина, то почему отправился в леспромхоз? Почему? Почему?.. Да по-то-му! Всё, всё, всё теперь мне ясно!
И через несколько секунд Жорж Свинкин был уже на улице. Он разгадал гнусный замысел этого негодяя Попова Николая! Разгадал! Неважно, прыгал он или не прыгал с поезда на полном ходу. Важно и подло то, что, пока его, тренера, и его костюм чистили и ремонтировали, вратарь этот вредный успел, конечно, встретиться с Шуриком Мышкиным! И они обо всём договорились! Вот, вот! Три шишки на голове огромные, а соображает голова-то ох как здорово!
Но - стоп, стоп, стоп… Куда ты бежишь, Жорж Робертович? Ясно, что к Шурику Мышкину. А зачем? Узнать, видел ли он негодяя Попова Николая? Так ведь Шурик Мышкин и соврать может что угодно! Эх, Жорж, Жорж, как ты оплошал! Всю жизнь всех обманывал - прекрасно получалось, а тут…
- Та-а-а-акси-и-и-и! - не своим голосом, можно сказать, завопил Жорж Свинкин и бросился к машине с клеточками. - Плачу во все четыре стороны! То есть в оба конца! То есть с обратом! Мне срочно в леспромхоз!
- Таких не берем! - испуганно отказался шофер, увидев отремонтированную физиономию и три разноцветные огромные шишки на лысой голове.
- Я государственный футбольный тренер! - скрипло прохрипел Жорж Свинкин. - У меня послезавтра игра в Европе, а вратарь сбежал в леспромхоз!
Поездка для шофера была очень выгодной, но зато пассажир был очень уж подозрительный.
- Я хорошо, отлично, замечательно, я распрекрасно тебе заплачу! - упрашивал Жорж Свинкин, и когда шофер собрался было согласиться, у тренера отказались повиноваться челюсти. - Этого кар… кар… кар… кар!!! - И лишь когда машина испуганно скрылась за поворотом, у Жоржа Свинкина вырвалось: - Каррррье… риста…
Ни одного таксиста не смог уговорить Жорж Свинкин: все они боялись его внешнего вида. А если к этому добавить хриплый, скрипучий голос, заикание, щёлкание металлическими зубами, то в поведении шоферов не было ничего непонятного.
Но, уважаемые читатели, Жорж Свинкин и не думал сдаваться. Он должен был во что бы то ни стало попасть в леспромхоз и вытащить оттуда негодяя Попова Николая!
Внезапно Жорж Свинкин, как ему показалось, обнаружил свою главную, но вполне поправимую ошибку, из-за которой у него сейчас ничего не получается. Ведь он элементарно голоден! И заикается он не только потому, что зубы ему вставляли второпях и плохо подогнали, но и потому, что от голода он плохо владеет своим организмом, в том числе и головой.
Вбежав в ближайшее кафе, Жорж Свинкин взял поднос, уставил его тарелками, подошёл к кассе, чтобы расплатиться, и…
И карманы оказались пустыми! В них не было ни единого рубля, ни единой копеечки!
Даже малюсенькой булочки не мог купить Жорж Свинкин!
Он стыдливо оставил поднос и, шатаясь, вышел на улицу. Такого удара судьбы тренер несуществующей команды, конечно, не ожидал. Ведь с деньгами пропали и его документы, и паспорт этого негодяя Попова Николая…
Силы разом оставили Жоржа Свинкина. Он с очень неимоверным трудом устоял на ногах, скрипнул стальными и золотыми зубами и переждал, когда пройдёт головокружение. Было у бедного одно только желание: лечь бы вот тут на асфальт и лежать, не двигаясь, ни о чём не думая, ничего уже больше от судьбы не ожидая… И зачем только пошёл он в повара, официанты, зачем возомнил себя тренером? Торговал бы сидя газированной водой - никаких забот, чего ещё надо? А тут… Жорж Свинкин чуть не зарыдал от горя, обиды и голода, но сдержался и нетвёрдыми шагами двинулся искать дорогу в леспромхоз.
Именно сейчас, уважаемые читатели, мне совершенно необходимо сообщить вам об одном весьма и весьма серьёзном обстоятельстве, хотя иные из вас и не любят, когда авторы их поучают, ибо полагают себя и без того достаточно умными.
А я и не собираюсь вас поучать. Просто мне хочется совсем ненадолго остановить повествование и поделиться с вами некоторыми соображениями. Авось да они вам пригодятся. Я ведь намеренно описываю мытарства Жоржа Свинкина самым подробным образом. И делаю это вовсе не для того, чтобы только рассмешить вас, уважаемые читатели. Мне надо показать вам, что иногда плохие люди действуют с такой силой, с таким самопожертвованием, с такой настойчивостью, каких порою не хватает хорошим людям на самые добрые дела. Ясно? Тогда поехали дальше. Нет, нет, это не шутка, сейчас действительно поедем.