- Классная машина! - похвалила Маша.
- Бывают лучше, - буркнул Вадик, распахнув перед ней заднюю дверцу.
Из нутра джипа, обтянутого белой кожей, веяло прохладой. Маша замешкалась, а Вадик ждал, когда она сядет, чтобы прикрыть за ней дверцу, и это было как в кино про не нашу жизнь. "Ты, девочка, входишь в дом Темирханова, и тебе придется жить по моим законам", - вспомнила Маша. Такие, значит, законы: дня на два она гостья босса, и ей полагается ездить на заднем сиденье, а Вадику - открывать для псе дверцу.
Глава VIII
КВАРТИРА ЗА ТРИ МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ
Смотреть на одинаковые многоэтажки за окном было неинтересно, и Маша стала нажимать все кнопки в миллионерской машине. А кнопок хватало. Раз - и запел моторчик, из спинки переднего сиденья поползло вверх темное стекло. Это чтобы водитель не видел и не слышал, что творится позади него на белокожем диванчике. Та же кнопка вернула стекло на место. Другая заставила играть невидимые колокольчики, и под их звон из подлокотника вылезла хрустальная пепельница.
Вадик неодобрительно поглядывал в зеркальце, по молчал.
- Чего вы с Маликом не поделили? - спросила Маша.
- Ты же слышала: я ему не "началник". Он всю педелю валял дурака и сейчас пойдет с грузчиками в нарды играть. А получает больше, чем я.
- Почему?
- Потому что они с боссом из одного тухума, - ответил Вадик.
- А тухум - это город или деревня?
- Род. Хотя, если считать по-нашему, они не родственники. То ли прадедушка Малика был женат на вдове двоюродного дедушки босса, то ли дядья их поменялись кинжалами - что-то в таком духе. - Вадик вильнул рулем, объезжая водопроводный люк, и заключил: - Тут, чтобы разобраться, в горах надо жить. А русский человек шиш догонит эту тему.
- Ну и не связывайся с Маликом, - посоветовала Маша.
- А я и не связываюсь. Мне за босса обидно: разведут его эти рахат-лукумы. Их ведь много, а он всем помогает, - горестно вздохнул Вадик.
- Завидуешь, - сказала Маша.
- Я?! - вспылил Вадик. Помолчал и признался: - Есть немножко.
Впереди, возвышаясь над соседними домами, сверкал многоэтажный "карандаш" с островерхой стеклянной крышей. За оградой из стальных прутьев плотно стояли аккуратные голубые елочки.
Вадик остановился у ворот, и сейчас же из будки высунулся охранник в камуфляже. Он осмотрел номер джипа, сам джип от крыши до колес, Вадика за рулем и Машу на заднем сиденье. Потом охранник спрятался, и с полминуты ничего не происходило.
- Номер в списке ищет, - заметил Вадик. - Ну и язва! Знает же, чья машина.
Наконец ворота стали распахиваться. Язва-охранник за стеклом своей будки даже не кивнул Вадику.
Джип въехал во двор, обогнул дом и остановился у парадного входа с двумя широкими лестницами. Между ними на мраморном цоколе красовалась львиная морда; изо рта у нее лилась вода. У морды было брезгливое выражение. Казалось, что внутри сидит лев и хочет вырваться, но голова у него не проходит и дыру, и льву остается только глядеть на прохожих и плеваться.
К джипу торопились двое охранников. В нескольких шагах они рассмотрели знакомый номер и остановились. Под их взглядами Вадик с Машей поднялись по лестнице.
Стеклянная дверь сама отъехала в сторону. За ней был зимний сад с пальмами, золотыми рыбками и сложенном из камней мелком бассейне и живыми попугайчиками в клетках. Под самым большим попугаем, положив локти на письменный стол, сидел четвертый охранник. Попугай был красно-синий, размером почти с курицу. Он ел дольку яблока, по-человечески держа ее лапой. От его кривого клюва в яблоке оставались ровные вырезы, как будто сделанные кусачками. Попугайская голова чуть-чуть не доставала до верха клетки, а хвост упирался в дно, и нарядные алые перья растрепались на кончиках.
- Ему же тесно, - пожалела попугая Маша.
- Еще как! - с непонятным удовольствием подтвердил охранник.
- Привет, Сашок, - Вадик пожал ему руку и представил Машу: - Гостья босса. Она денька на два, так что дай ей ключ. И мне дай, а то у меня стащили в поезде сумку со всеми делами.
- У тебя?! - изумился Сашок, глядя снизу вверх на внушительную фигуру здоровяка.
- Да нам подмешали в чай какой-то дури, - стал оправдываться Вадик, и у них завязался долгий и приятный обоим разговор. Вадик заново переживал схватку с ворами, а Сашок его поучал: когда, мол, охраняешь клиента, нельзя брать из чужих рук даже сигарету, а не то что чай.
Маша про себя удивилась: разве Вадик охранял Темирханова? Они же просто ехали вдвоем… Нет, вспомнила она, все-таки охранял. Темирханов в туалет - Вадик следом, встанет в коридоре и смотрит по сторонам. Пока ехали в поезде, он только дважды упустил босса из виду: когда тот пошел в ресторан с Дедом и когда Настенька допрашивала Темирханова, а потом самого Вадика. И в Москве он боялся оставить босса: уходил искать машину - оглядывался… Странно, а в Сочи на вокзале Вадик не осторожничал. Ждал себе у вагона, между прочим, с чемоданом Темирханова, - значит, они успели встретиться или приехали вместе.
Попугай выковырял из яблока семечко, раскусил и сквозь прутья клетки метко сплюнул шелуху за шиворот охраннику.
- Не при рогами! - сказал он, заметив, что Маша смотрит. Голос у попугая был глухой и шипящий, как в старом громкоговорителе. Маша разинула рот. А попугай добавил: - Порву, как бобик грелку! - и с невинным видом выщипнул клювом что-то у себя под мышкой.
- Вот за это и сидит. Перевоспитывается, - заметил Сашок и протянул Маше картонную карточку с коричневой магнитной полоской. - Это ключ от лифта. Будете уезжать - сдайте.
Ключ от лифта окончательно потряс Машу. Дворцовые лестницы, фонтаны, охранников, пальмы и даже говорящего попугая она видела раньше, хотя и не в одном месте сразу. Но лифт с ключом, да еще с таким, электронным, - это всем фишкам фишка!
- Зачем в лифте ключ? - шепнула она Вадику, отойдя от Сашка и попугая.
- Чтоб чужие не катались.
- А разве охрана пропустит чужих?
- Чем больше систем безопасности, тем лучше.
На стене у лифта вместо обычной кнопки была коробочка со щелью. Вадик сунул в щель свою карточку, провел сверху вниз, и на коробочке зажглась зеленая лампочка, а двери лифта распахнулись.
В большущей зеркальной кабине Маша еще раз полюбовалась незнакомкой в "сафари". Она сама раньше не замечала, что уже такая взрослая.
Что-то мелодично звякнуло, и лифт остановился. Оглядываясь на свое отражение. Маша первой вышла из кабины и чуть не столкнулась с человеком в узких блестящих плавках. В остальном он был голый, как статуя: бритая голова, безволосая грудь в каплях пота, по-женски глянцевые босые ноги. Человек занес над головой черную пудовую гирю, ухнул, и гиря в его руке полетела вниз! Маша спряталась за Вадика.
- Сосед, - равнодушно сказал здоровяк и, не здороваясь с голым, повел Машу за собой.
Вокруг, блестя металлом и черной кожей сидений, громоздились тренажеры. Стояла штанга на подставке и отдельно - красные блины для нее. Было светло и жарко; яркий дневной свет падал откуда-то сверху. Маша подняла голову - вот это да! Стеклянная крыша, как в теплице.
- А какой у Ахмед Рашидыча может быть сосед? Гут миллионерская коммуналка, что ли? - спросила она, оглядываясь на голого. Тот продолжал с уханьем размахивать гирей.
- По этажу сосед. Банкир, и фамилия у него подходящая: Прибытков. У нас на этаже две квартиры, а холл общий. Вообще здесь должен быть зимний сад, - Вадик показал на стеклянную крышу. - А Прибытков повернутый на физкультуре: в гости придет - и то мнет в руке мячик, пальцы развивает. Ну и уговорил босса: "Ахмед, устроим спортзал, ты у меня за месяц похудеешь…" Они тогда дружили.
- А сейчас поссорились?
- Ага, - перешел на шепот Вадик. - Прибытков женился, а жена ему привезла из Харькова тестя с тещей. Им тесно стало на двухстах метрах, и Прибытков ка-ак вцепился в босса: продай ему квартиру, и все тут! А боссу неохота переезжать. Он в эту квартиру вломил три миллиона баксов.
- Серьезно? - не поверила Маша.
- Прикинь: по семь тысяч за квадратный метр, а этих метров тут - заблудишься. Да отделка. Одна библиотека чего стоит: шкафы - мореный дуб, стены - мореный дуб, потолок - и то мореный дуб. Сделано в Англии точно по размеру комнаты, привезено сюда и установлено тамошними мастерами. А теперь что - ломать?
Дверь в квартиру караулила еще одна коробочка со щелью, только из этой выглядывал голубой объектив видеокамеры. Вадик нажал на кнопку, и в коробочке затилиликало.
- А наши карточки тут не годятся? - спросила Маша.
- Нет, наши только для лифта.
Не успел он договорить, как тилиликанье оборвалось. Из-за двери выскочило что-то маленькое, вертлявое, оттолкнуло Машу и повисло у Вадика на шее:
- Вадька! Вадюлище паршивый! Я без тебя соскучилась!
Розка, поняла Маша. Как и говорил Вадик, дочка миллионера была здорово похожа на отца, разве что худая и без лысинки. Не обращая внимания на Машу, она вскарабкалась Вадику на плечи и поддала пятками:
- Н-но, лошадка!
У лифта лязгнуло железо - это банкир-молодожен Прибытков бросил гирю. Он глядел на Розку. Наверное, думал о своих будущих детях.
А Розка, управляя Вадиком за уши, описала круг и въехала за дверь. Там сразу же что-то разбилось. Войдя за ними, Маша первым делом заметила раскачивающуюся люстру с одним плафоном. Осколки второго валялись на полу.
- Эх, все равно другой такой не купишь! - Розка сшибла уцелевший плафон и, пришпоривая Валика пятками, умчалась за угол.
Маша осталась одна. Дверь квартиры за три миллиона долларов сама захлопнулась у нее за спиной.
Прихожая здорово напоминала танцкласс: такая же большая и с зеркальной стенкой. На узорчатом паркете валялись осколки плафонов, и больше ничего вокруг не наблюдалось - ни вешалки, ни галошницы. Маша постеснялась разгуливать в ботинках по миллионерскому паркету и стала ждать, удивляясь, почему в огромной прихожей нет хотя бы табуретки.
Из глубины квартиры чуть слышно доносились Розкины вопли и тявканье мелкой собачки (наверное, той, которую стригла Маринпетровна). Потом все звуки оборвались, - похоже, кто-то закрыл дверь. Маша засекла время по своим новеньким часам. Она чувствовала, что начинает ненавидеть Розку.
Через шесть с половиной минут раздался грохот, как будто уронили что-то не меньше тумбочки. С гиканьем и топотом ворвалась Розка на взмыленном Вадике и заскакала по прихожей. Здоровяк виновато поглядывал на Машу, но молчал, а Розка не глядела на нее совсем. Эти молчаливые скачки продолжались с минуту. Маша готова была сгореть со стыда, хотя стыдиться должна была Розка. Разве так принимают гостей?
Потом вошла женщина с крошечным седым той-пуделем на руках. Эта вообще заметила только стекла на полу.
- Жанна! - крикнула она и ушла, оставив дверь открытой.
В банкирском спортзале уныло ныли пружины - Прибытков занимался на каком-то тренажере. И вдруг нытье оборвалось, а потом пружины завизжали часто-часто. Ага, Прибытков заметил соседку. Рисуется.
Маша и сама во все глаза глядела вслед женщине. Конечно, это была Маринпетровна - Марина Марчук, "Мисс Черноморочка" десятилетней давности. Сейчас Маша дала бы ей "Мисс Вселенную", а уж она-то разбиралась в женской красоте.
Весной и осенью в Сочи приезжают иностранные Дома моды. Тогда Машина мама не спит, питается одним кофе и круглые сутки берет интервью у заграничных моделей - для сочинского телевидения, для радио, для газет. Она везде нарасхват, потому что свободно говорит по-шведски, по-английски и немного хуже по-французски. Маша сколько раз бывала с мамой за кулисами, где второпях, не замечая друг друга, переодеваются модели - мужчины и женщины. Некоторые бродят в одном белье, чтобы не помять одежду. Им не стыдно. У них такая работа - показывать себя.
Только, если честно, показывать многим нечего. Маша видела, как из обычных девчонок в джинсах делают красавиц. Причешут, подмажут, оденут в платья с разрезом, поставят коротконогих на каблуки, загримируют прыщик под родинку - и готово. А Марина Марчук (то есть уже Темирханова) и без грима годилась на обложку модного журнала. Было странно и обидно, что у такой красавицы родилась похожая на чертенка Розка.
Дверь закрывалась медленно - у нее вверху был механизм вроде двух медных кастрюль с длинными ручками. Маша видела, как Маринпетровна, дожидаясь лифта, стоит с пустым, как будто сонным, лицом. Наверное, это было специальное лицо для глазеющих дураков, потому что Прибытков яростно скрипел пружинами, как будто просил: "Ну, посмотри на меня!"
Потом дверь захлопнулась.
- А это что за дрянь?! - услышала Маша и обернулась. Палец сидевшей на Вадике Розки указывал на нее!
- Это гостья босса, - сказал Вадик, виновато улыбаясь Маше, мол, такая уж эта Розка, не обращай внимания.
Маша поняла, что прожить два дня в миллионерской квартире будет непросто. Может, позвонить Настеньке - пускай отправляет ее малой скоростью в Сочи?
- Ты что молчишь, дрянь?! - требовательно спросила Розка.
"От дряни слышу!" - завертелось на языке у Маши. Но тут появилась Жанна и расчетливым ударом веника съездила по спине сразу и Розке, и Вадику.
- Дрянь, ты чего дерешься? - удивилась дочь миллионера.
Жанна молча показала веником на осколки плафонов и стала подметать. Лицо у нее было немолодое, а фигурка подростковая, как у Малика. Маша подумала, что, наверное, она тоже из одного тухума с боссом.
- Пойдем, дрянь, - позвала притихшая Розка.
- Я в ботинках, дрянь, - ответила Маша, и Розка не обиделась.
- Да хоть в валенках, Жанка приберет, - сказала она и, наклонившись с Вадика, по-мужски протянула Маше руку. - Роза.
- Мария, - представилась Маша, отвечая на пожатие Розкиной цепкой лапки.
- Балалайка тебе. Даже две. Пойдем, я квартиру покажу. - Розка пришпорила Вадика, и он тронулся шагом.
Маша пошла рядом, раздумывая, что могут означать эти две балалайки. Кажется, она прошла какое-то Розкино испытание.
Глава IX
РОЗКИНО НЕСЧАСТЬЕ
На Машин взгляд, миллионерская квартира была устроена не по-хозяйски. Охотничья комната с головой носорога на стене и ружьями в стеклянной витрине, курительная комната с трубками и сигарами в шкафах - зачем?! Или каминный зал: высотой в два этажа, длиной с вагон. В самый раз для концертов ансамбля песни и пляски. А в камине хоть открывай буфет с прохладительными напитками - все поместится.
По длинной стене зала тянется балкончик с резными перилами. Справа и слева к нему ведут лестницы. С балкончика можно войти на второй этаж квартиры, в спальни, ванные и туалеты. Этого добра тут навалом. Можно подумать, что семья Темирхановых только и делает, что спит, моется и сидит на горшке. И в гости к ним ходят для этого. Причем для гостей, которые приходят ненадолго, есть отдельный туалет на первом этаже, а для гостей, которые остаются ночевать, - туалет и ванная на втором.
В некоторые комнаты Розка едва заглядывала, не слезая с Вадика, и коротко говорила Маше:
- Библиотека. Половина книг на английском, половина на русском, но фиг поймешь, а медицинскую энциклопедию от меня запирают.
Или:
- Здесь Жанка, здесь кухня. Захочешь ночью лопать - буди Жанку. Она ключ от холодильника прячет.
Холодильник запирался от Ахмед Рашидыча. Днем он приказывал домашним не давать ему есть после восьми вечера. А по ночам шарил на кухне, надеясь разыскать ключ от холодильника или хоть морковку. Но Жанна запирала от него все, кроме минеральной воды. Был случай, когда она забыла на столе пакет муки, а миллионер заварил из нее клейстер и сломал.
Выдавая такие семейные тайны или показывая что-нибудь особенное, вроде Маринпетровниной пудреницы с бриллиантами, Розка ждала, что скажет Маша. А потом ставила отметки: "балалайку тебе" или "фиг тебе на воротник". Балалаек Маша заработала с десяток, а фигов - два. Один был пустяковый, а второй заслуженный. Маша опять стала вериться перед зеркалом. Маленькая некрасивая Розка смотрела с завистью, и Маша поняла, что дразнит ее. Тут бы и отойти от зеркала, а Маша уже нарочно показала Розке язык. И получила в награду "фиг на воротник".
Но балалаек все равно вышло больше, и Розка объявила Вадику;
- А она ничего себе дрянь. Гармошку ей с колокольчиками.
В ответ Маша сказала (тоже Вадику):
- А я боялась, что она совсем дура. Седло ей с бубенчиками.
И они с Розкой засмеялись и пошли выбирать Маше спальню. Вадик, увидев, что они поладили, сразу же засобирался по делам. Ему надо было заказать обед и купить мобильник для Темирханова.
- Я в Курск хочу позвонить, - спохватилась Маша. - Только не знаю, куда - в справочную или в милицию. Нужно Деда разыскать.
- Нет проблем, - ответил Вадик. - У босса в Курске деловые партнеры, они в два счета твоего дедушку найдут. Я им позвоню.
Вадик ушел, но еще долго не мог выбраться из квартиры. Его поймала Жанна и стала что-то горячо втолковывать не по-русски. Маша с Розкой слышали за приоткрытой дверью спальни ее хлопотливое бормотание и ответы здоровяка: "Конкретно… Конкретно…"
- Он что-нибудь понимает? - спросила Маша.
- Не-а. Просто не убегает, а Жанка и рада. Мы с мамой ее тоже не понимаем, а Малик слушать не хочет. Надо же ей выговориться.
- А почему имя у нее французское?
- Это наше имя, горское: Жаннат. А я - Разият.
- Как же она в Москве живет, если по-русски не понимает?
- А она дальше универсама почти не ходит. День-1И считать умеет, вот и живет… Пойдем в бесильню, - позвала Розка.
- А это что такое?
- Увидишь.
Бесильня была набита мягкими игрушками. И стены мягкие, как ватное одеяло, и дверь, а на полу толстенный ковер и маленький батут посередине. Ори, включай музыку, скачи - никому не помешаешь и ничего не сломаешь.
Розка с Машей разлеглись на ковре.
- Мне бы такую комнату, - сказала Маша, подтягивая под голову вместо подушки мехового мамонта.
Розка лениво крутила хвост тигренку. Ростом он был почти с нее.
- Фиг тебе на воротник. Не люблю, когда завидуют.
- Я не завидую. Я хотела сказать, мне бы такую комнату, когда я была помоложе.
- А сейчас неинтересно? - отшвырнув тигренка, Розка ловко вскочила на батут и подпрыгнула. Макушкой она чуть-чуть не достала до потолка. - Побеситься неинтересно?
- Иногда интересно, - призналась Маша. - А так я больше люблю наряжаться, компьютер и пистолет. И ногти красить.
- Скучно быть взрослой. - Розка еще раз взлетела до потолка и приземлилась рядом с батутом на большущего красного зайца. - У, переросток! Это папкины бизнесмены дарят. Одних мишек восемь штук. Никакой фантазии.
- Просто им все равно, - заметила Маша. - Я как приду к маме на работу, так все тащат мне одинаковые шоколадки из буфета. Еще никто не спросил, чего я хочу, - может, жвачку или пирожок. Они же дарят эти шоколадки не потому, что меня любят, а потому, что я дочка Маргариты Незнамовой.
- Ух ты! - удивилась Розка. - Маргариты Незнамовой? Журналистки, которая в Сочи по телеку?
- Ага, и по телеку, и в газетах. Только мы теперь будем Алентьевы, как папа и Дед.
- Она, что ли, замуж вышла?
- Вышла, давно. Один раз она уже была Алентьевой, а потом стала Незнамовой.