- Девочки, ой, девочки, - снова начала всхлипывать Ирка. - Что же делать-то? Делать-то чего?
- Чего-чего? - пробубнила я. - Если не хочешь в милицию звонить, так деньги искать надо.
- Верно, правильно! - оживилась Ирка и смахнула челку со лба. - Надо эти доллары проклятые найти, им отдать, Игорька забрать, а потом уже в милицию заявлять.
- Да, это разумно, - согласилась Ямаха, глядя на Ирку с сочувствием.
Конечно, я тоже жалела Ирку. Как бы мы ни завидовали ее туалетам, и ее отличному макияжу, и цвету лица, но все-таки когда у тебя пропадает брат - тут поневоле посочувствуешь.
- Где же он мог деньги эти спрятать? - стала размышлять вслух Ирка. - Интересно, а десять тысяч долларов - это какая должна быть пачка? Или может - чемодан?
- Смотря какими купюрами, - пожала я плечами. - Если однодолларовыми, то считай - десять тысяч бумажек. Вот возьми тетрадку, представь, что в ней на каждой странице по три доллара - вот такая вот стопка примерно и получится.
- Да-а, - процедила Ямаха. - Вряд ли он вез через границу все это в однодолларовых купюрах. Скорее всего это какой-то небольшой сверток с крупными банкнотами.
- Подождите-подождите, - потерла лоб Ирка. - От отца после поездки оставались какие-то бумаги, если он не забрал их с собой.
Тут она коршуном, спасающим своих детенышей, ринулась в другую комнату, где стоял большой сервант. Она открыла ящичек, выгребла оттуда на стол документы и стала в них разбираться.
- Так, это книжка расчетная, это дипломы старые, мое свидетельство о рождении… Смотрите, нашла - вот он ездил в Нидерланды, вот он декларировал, что провез… Пятьдесят шесть долларов, - с удивлением посмотрела на нас Ирка.
- А чего тут поразительного? - насупилась я. - Кто же в декларацию такие деньги будет включать? Там небось какой-нибудь налог нужно платить, или на учет возьмут еще в налоговой инспекции. Наверное, он их так, в кармане, провез.
- Вряд ли, - усомнилась Ирка. - Что-то на моего папу не похоже.
- Да, каждый из нас за десять тысяч долларов может, наверное, что-нибудь такое сделать, что на него похоже не будет, - вздохнула Ямаха. - Впрочем, я никогда таких денег-то и не видела.
- Хорошо, но где же он мог их тогда спрятать? - огляделась Ирка кругом. - Девчонки, ну пожалуйста, помогите мне! Может быть, вы найдете?
…Битых два часа рылись мы в Иркиной квартире. Осмотрели, казалось, все. Искали и в кухонных шкафах, и в мусорном ведре, и под ванной, и в туалетном столике, и даже в бачок унитаза Ямаха умудрилась заглянуть. Ну, конечно, письменные столы, комоды мы просмотрели сразу, однако ничего похожего на доллары не нашли. Потом перевернули все вверх дном в комнате Игорька. Там и до этого-то бардак был страшный, ну а после нас просто Мамаево побоище на свалке Куликовой. Однако и там никаких долларов мы не обнаружили.
Усталые, мы вернулись на кухню. Ирка поставила чай, зябко закуталась в шаль:
- Может быть, он не в квартире их спрятал?
- Не падай духом, мы еще не все тут осмотрели, - скептически огляделась я кругом. - А вдруг он их в люстру спрятал? Или, скажем, взял заднюю крышку у телевизора снял и туда этот пакет положил - там он спокойненько и лежит. Или еще, допустим, мог в библиотеке просто рассовать купюры между страницами книг. Или, скажем,…
- Ладно, - вздохнула Ирка. - Сейчас чаю попьем и снова искать будем.
Чаепитие наше было невеселым. Все-таки каждый осознавал, что дело серьезное, и никому из нас, конечно, не хотелось иметь к нему какое-либо отношение. Особенно нам с Ямахой. И угораздило же выйти гулять в такое время суток - тронулись бы в обход микрорайона чуть раньше или чуть позже и не влипли бы в эту историю. А теперь… Но не могли же мы бросить Ирку в самом деле! Это было бы уж совсем как-то не по-человечески.
После того как мы дважды выцедили чайник, поиски были возобновлены. Мы осмотрели все места, на которые указала я, перетряхнули всю библиотеку - книжку за книжкой, страничку за страничкой, умудрились даже посмотреть те места, где плинтуса отходили от стен, но опять-таки никакого намека на доллары не нашли.
- Может быть, он их спрятал в гараже? - сникла Ирка.
- А ключи у тебя есть? - оживилась Ямаха.
- Есть, как не быть, только там сигнализация какая-то мудреная, - пробормотала Ирка. - Я толком-то и не знаю.
- Ну, делать нечего - надо идти смотреть, - переглянулись мы.
- Ладно, - согласилась Ирка. - Сейчас, я только оденусь.
- Слушай, - вдруг осенило меня. - А откуда ты вообще узнала, что Игорька украли?
- Во дворе какой-то парень на роликах подъехал… Эх, - рассердилась Ирка и стукнула себя кулаком по коленке. - Если бы я сообразила за куртку его ухватить и прямо об асфальт шмякнуть. Небось, далеко потом не уехал бы на своих колесах. Кто-нибудь из взрослых, может быть, помог бы… Но так неожиданно все произошло, растерялась я.
- Подожди-подожди, как он выглядел?
Ирка нахмурилась, потерла рукой лоб и довольно подробно описала того парня: брюнет, лицо противное, наверное, еще не бреется, глаза колючие и какие-то испуганные, одет был в бейсболку козырьком назад, грязные голубые джинсы и кислотную куртку цвета "Последняя радость рейвера".
- Раньше ты его видела или нет? - спросила я.
- Нет, не припомню. Вроде бы что-то знакомое, с одной стороны, а вроде бы и нет. Но то, что он не из нашей школы, - это точно.
- Жалко, - натянула я куртку. - Приметы ты дала довольно точные, может, по ним кого и разыщем. А пока давай сходим в гараж, а потом мы с Ямахой еще по микрорайону прошвырнемся - может, засечем кого-нибудь похожего.
Мы вышли из Иркиной квартиры и направились во дворы, туда, где рядом с мощными, в два этажа, кооперативными гигантами притулились старые гаражи, сбитые из досок, крытые листовым железом, и новая генерация - небольшие гаражики - "бегемоты", или, как иначе их называли, "ракушки". Мы обошли островок грязно-серых "бегемотов", и Ирка стала возиться с большим ржавым амбарным замком, который висел на двери их гаража.
- Машина-то у вас какая? - поинтересовалась я.
- "Жигуленок", а какой модели, не знаю, - не разбираюсь я в этом, - шуровала в замке Ирка. - Сейчас вот замок откроем этот и еще другой, внутренний, и потом какая-то сирена включится - ну и шуму же будет!
- А как отец ее выключает?
- Не знаю, - прикусила губу Ирка. - Он входит и, по-моему, что-то слева отключает. Ну да, кажется, слева.
Двери гаража распахнулись, и не успели мы сделать и двух шагов, как, действительно, из гаража раздался жуткий рев Минотавра, заблудившегося в собственном лабиринте.
Мы быстро начали щупать руками стенку гаража с левой стороны, но ничего, кроме заноз в пальцы, не получили, потому что никакого выключателя там не было! А сирена орала пуще прежнего и, казалось, все громче и громче. Мы в панике бросились к правой стороне, но и там тоже ничего, кроме полочки, где валялись промасленные тряпки и какие-то гаечные ключи, не обнаружили.
Краем глаза я увидела, что прохожие, которые шли по другой стороне улицы, как-то подозрительно посматривают в нашу сторону. Но, слава богу, никто из них пока не подошел.
Вдруг из-за поворота вырулила "канарейка" с проблесковым маячком наверху. Двигалась она неторопливо, с чувством собственного достоинства, как хозяин рынка вдоль торговых рядов. Это был наш микрорайонный патруль. Услышав сирену, машина, будто задумавшись, притормозила, а потом решительно повернула в нашу сторону.
- Ирка, - сделала я страшные глаза. - Ну-ка быстро вспоминай, чего еще твой отец делал, когда в гараж входил, а то худо нам сейчас всем будет!
Ирка в панике стала теребить свой локон и бормотать:
- Ну как… Ну, он входил… входил, потом слева рукой что-то шарил, потом проходил прямо…
- Ну вот и иди, - говорю я ей. - Пошарь слева и иди прямо, может, наткнешься на чего.
Ирка так и сделала, прошла в глубь полутемного гаража и вскрикнула:
- Есть! Есть! Выключатель какой-то!
- Ну давай, - скомандовала я.
Она щелкнула выключателем. Тут зажегся свет, но сирена тем не менее не умолкла.
- Смотри внимательнее, - рыкнула я. - Я пойду попробую милиционерам зубы заговорить, а ты постарайся побыстрее заткнуть эту оралку.
Ирка двинулась еще дальше в глубь гаража и тут увидела небольшую красную кнопку, которая была вмонтирована внизу одной из полок. Она щелкнула этой кнопкой, и сирена тут же устало и простуженно закашляла и замолкла. Но милиционеры, скорее, видимо, от скуки, чем из любопытства, все-таки подъехали к гаражу. Один из них вышел наружу и, постукивая резиновым гуманизатором по своей здоровой, как теннисная ракетка, ладони, осведомился:
- Ну-с, барышни, по гаражам бомбим?
- Что вы, дяденьки, - залебезили мы. - Это просто подружку нашу, Ирку вон, отец послал сигареты из машины забрать.
- Ты чего? - шепнула еле слышно Ирка. - Мой отец не курит же вовсе.
Тем не менее я захлопала глазами и честным взором юной пионерки посмотрела в глаза милиционеру. Он подозрительно зыркнул на нас, заглянул в гараж и еще раз осведомился:
- А вы тут случаем бензином не кумаритесь?
- "Не кума…" чего? - поползли вверх брови Ямахи.
- Ну, - засмущался милиционер. - Бензин тут случайно не нюхаете?
- Что мы, дурочки, что ли, - хихикнула Ямаха, - бензин нюхать! Да и потом, мы здесь долго и не собираемся быть: потом этим самым бензином разить будет за версту - за день не отмоешься.
- Ну смотрите, - еще раз обернулся к нам милиционер. - Если что - обращайтесь.
Он сел в машину, хлопнул дверью, что-то сказал напарнику, тот загоготал, "канарейка", скрипнув тормозами, развернулась и неторопливо поехала прочь.
Ну и извазюкались же мы в этом гараже! Никогда бы не подумала раньше, что в таком маленьком пространстве можно держать столько всяких промасленных тряпок, канистр, инструментов, пружин, колес со стертым покрытием и прочих причиндалов, назначения которых, наверное, ни одна девчонка бы не поняла, включая и нас.
Мы самым тщательным образом обшарили весь салон машины. Ирка даже не поленилась заглянуть вниз - под днище. Но никаких пакетов, приклеенных скотчем или прикрученных веревками, там не обнаружилось. Совершенно упавшие духом, мы объединенными силами закрыли гараж и поплелись по дороге.
- Не нашли, не нашли, - в отчаянии сжимала кулаки Ирка.
- Да погоди ты переживать! - дотронулась до ее плеча Ямаха. - Поищи еще дома как следует. Наверняка они в каком-нибудь простом месте лежат, может быть, прямо на самом виду, а мы и не догадывались. Мы тебе завтра после школы позвоним сразу.
- Точно, позвоним, - кивнула я. - А ты пока подумай, не мог ли твой отец деньги еще куда-нибудь спрятать или, может быть, кому-нибудь отдать.
Всю ночь я не могла заснуть как следует: то какие-то кошмары снились, то вдруг казалось, что вот-вот - и я смогу догадаться, где Иркин отец спрятал пачку в десять тысяч долларов. Иногда приходили в голову самые дикие мысли, от которых нужно было то ли смеяться, то ли просто покрутить пальцем у виска и забыть. Уже перед самым подъемом мне приснилось, что Иркин отец запаял деньги в консервную банку, которая преспокойненько стоит сейчас в кладовке вместе с вареньями и всякими другими разносолами.
Так что проснулась я утром с головой, гудящей, как Курский вокзал во время летнего прилива пассажиров. Все было бы ничего, но у нас в этот день должна была случиться контрольная по алгебре. А тут черепушка раскалывается, да еще и к самой контрольной я, скажем так, была "не совсем готова".
Путаясь в вещах, я огрызалась на маманины реплики о том, что я, как всегда, встаю слишком поздно и поэтому не могу позавтракать как следует, а из-за этого не учусь так, как учатся другие дети… От этих "так как", "потому что", от бесконечных причинно-следственных связей у меня голова разболелась еще больше. Теперь понятно, почему утром, когда у мамани не слишком хорошее настроение, я собираюсь в школу со скоростью Гагарина, пролетающего по орбите, с тем, чтобы как можно скорее съесть какой-нибудь бутерброд и выскочить из квартиры…
Естественно, о сменке из-за такой спешки я вспомнила только около школы. Да-да, как это ни смешно, в нашей школе до сих пор и от малышей, и от старшеклассников требовали сменку. Сама завуч школы - сухая, похожая на упрямую козу с острыми рогами и злым глазом, - курировала этот вопрос. Каждое утро, как броневик Ильича, стояла она у порога школы на страже интересов родного учебного заведения и его чистоты.
Чтобы хоть как-то отвадить ее лазить по чужим сумкам, я еще вчера положила в свой рюкзак подушечку с иголками. Завуч наша имела обыкновение запускать руку в портфели и самолично шарить там на предмет сменки, а также вещей, строжайше запрещенных в нашей школе, к которым относились пистолеты и газовые баллончики всех систем, сигареты и косметика.
Заранее жалея свои измученные нервы, я осторожно открыла рюкзак и положила подушечку с иголками на самый верх. Не подумайте, что я такая садистка, но просто завучиха наша могла достать кого угодно - и меня она достала!
У ворот школы я пристроилась к очереди, которая гуськом продвигалась ко входу. Было такое ощущение, что все мы хотим попасть на концерт каких-нибудь "Иванушек Интернешнл" и потому занимали здесь очередь с утра. Но делать было нечего, я покорно плелась вслед за затылком какого-то мелкого младшеклассника и наконец оказалась нос к носу с нашей завучихой.
Звали ее за глаза Анкой-пулеметчицей - именно такую кликуху приклеили к ней еще в незапамятные времена. Сложилось прозвище, вероятно, из-за того, что завучиха отчитывала учеников, не утруждая себя подбором слов и - с бешеной скоростью. За долгие годы педагогического труда обличительные тирады сложились у нее в хорошо отрепетированную и злобную цепочку слов: "Если вы думаете, что вам здесь будет позволено хулиганил безобразничать, то вы глубоко ошибаетесь, потому что здесь школа, а не дискотека, и потому здесь надо учиться, а не выделывать фортеля. А тот, кто не хочет учиться, а желает выделывать фортеля, может получить справку и выкатываться отсюда хоть сегодня же…"
Анка-пулеметчица испепелила взглядом того самого младшеклассника, который брел впереди меня, сказала, чтобы он завтра вызвал в школу своих нерадивых родителей, что положили его обувь в грязный холщовый мешок. Мелкий кивнул и испуганной трусцой бросился к раздевалке. Настала моя очередь предъявлять сменку. Я смело сдернула рюкзак с плеча, но развязывать его не стала.
- Тэк-с, что тут у нас? - наклонилась над моими вещами Анка-пулеметчица и стала рыться в них, будто в опавшей лесной листве в поисках гриба-боровика. Вскоре ее вопль возвестил о том, что своего "боровика" она нашла.
- Что это? - завизжала она, глядя, как из ее сухого указующего перста вытекает малюсенькая капелька крови.
- Кровь, гемоглобин, - меланхолично ответила я.
- Что у тебя в сумке?! - завопила Анка-пулеметчица.
- Ножи, кастеты, автоматы, - пожала я плечами.
Анка-пулеметчица от такой наглости осеклась, но даже не на секунду, а всего лишь на миг:
- Сегодня школа обойдется без тебя, - отчеканила она. - А пока иди домой, подумай о своем поведении и без родителей не возвращайся.
"Господи, счастье-то какое!" - подумала я, сваливая с крыльца.
Я бы, конечно, пошла домой, сообщила все своим родителям, они, как обычно, целую неделю пытались бы выбрать время для того, чтобы прийти в школу, и в конце концов и сама Анка-пулеметчица, и мои родители забыли бы об этом инциденте. Но, к сожалению, в тот день в школу мне нужно было попасть обязательно - мы с Ямахой договорились обменяться мнениями по поводу Иркиного дела.
Осторожно прокравшись вдоль стены школы и прячась за кустами, как юный разведчик, намеревающийся разбомбить фашистский склад, я добралась до замазанного масляной краской окна туалета. Приподнявшись на цыпочках, я постучала туда кулаком.
Гомон, который слышался с той стороны, мгновенно умолк, потом кто-то глянул на меня через маленькую, проскобленную в краске дырочку, и рама, скрежеща, отворилась.
- Тебе чего? - выглянула в окно Людка из 10-го "Б".
- Ничего, - сказала я. - Руку дай.
Людка оглянулась и, не заметив ничего подозрительного, сунула мне свою лапу. Сразу было видно, что она занимается дзюдо с шестого класса. Не успела я ойкнуть, как она втянула меня в окно, поставила на пол и быстро закрыла раму.
Причину ее торопливости я поняла, как только оказалась внутри. Девчонки из старших классов перед первым уроком так усиленно вентилировали легкие "Мальборо" и "Кэмелом", что у меня защипало в глазах.
Выскочив поскорее из туалета, я, оглядываясь, чтобы случайно не напороться на Анку-пулеметчицу, помчалась на второй этаж в кабинет математики. Я лелеяла смутную надежду увидеть Ямаху до того, как в класс войдет наша алгебраичка по прозвищу Беспределыцица.
Имечко это ей присвоили не только в связи с тем беспределом, который она иногда устраивала на уроках, но и еще потому, что она до самозабвения любила тему, которая касалась пределов. О самих "пределах" череда выпускников школы мало что помнила, но их преподавательница врезалась им в память до конца жизни.
В тот день мне беспредельно не везло, потому что, как только я зашла в класс и огляделась в поисках Ямахи, мне положила руку на плечо Беспределыцица и ласковым тоном анаконды, которая приглашает кролика зайти к ней в пасть погостить, сказала:
- Ну что же ты, Наташенька, стоишь в дверях? Проходи, садись.
"Вот влипла", - грустно подумала я, продираясь к своей парте. А тут еще наш местный псих Колька Киселев по прозвищу Кисель прижал меня к стенке и, горя безумными глазами, пыхтя прямо мне в лицо, дурным голосом заорал:
- Пифагоровы штаны во все стороны равны! Ну а если не равны, то это вовсе не штаны!
- Да иди ты, придурок, в Сандуновские бани! - отпихнула я его. - То же мне - "цирк уехал, клоуны остались!"
Брякнувшись на свое место, я раскрыла рюкзак, сунула туда руку и заорала от боли. Ну надо же, как я могла забыть убрать свои иголки подальше! Да-а, пока на своей шкуре не испытаешь библейскую мудрость о том, что "не делай другому того, чего не желаешь себе", следовать ей не будешь!
Тряся окровавленным пальцем, я покосилась на Беспределыцицу и со слезами в голосе пролепетала:
- Ой, а я руку порезала! Так больно! Мне в медпункт надо!
На первое мое обращение Бесцределыцица даже не отреагировала, но когда она увидела на моей руке кровь, то подошла поближе, спустила свои очки со лба на нос, потом двинулась к своему столу и из древней тетрадочки вынула промокашку.
- Ничего страшного! - глянула она на мой палец еще раз. - Писать контрольную тебе это не помешает.
- Ладно-ладно, - пробурчала я. - Вот умру я прямо здесь, в кабинете математики, а вас потом обяжут надгробный памятник тут ставить или хотя бы мемориальную табличку.
- Ох, Юнусова, - вздохнула Беспределыцица. - Если бы от этого умирали, здесь бы уже весь пол был мемориальными табличками выстлан.
- В два слоя, - злобно добавила я.