Из размышлений по дороге в школу
Ни черта подобного! Я имею на это полное право! И ребята будут за меня, а не за эту рыбу! Подумаешь, какой авторитет - отличница. Перед учителями она, может, и авторитет, а перед ребятами я авторитет. У меня дело в руках. Мне самому интересно, и всем интересно. А не то что с этой рыбой.
Видите ли, Люда Коровина "считает, что…". Считальщица какая! Да ничего она не может считать! Ей лишь бы поменьше делать, лишь бы каким-нибудь формализмом заниматься для отвода глаз.
Сборы - это же удавиться можно от скуки. Сама - Коровина, и сборы коровьи: жуём, жуём одно и то же… А чего ж? На честность так на честность. Всё скажу!
Нет, погоди! Если я так начну говорить, то сразу будет казаться, что я Коровину хочу переизбрать, а себя на её место… А я хочу себя на её место? Ничего я не хочу и не собираюсь даже! Если, конечно, меня сами ребята выберут, тогда другое дело! Надо так и начать: только не думайте, что я хочу, чтоб Коровину переизбрали из-за меня! Раз выбрали, значит, доверяете! И разговор окончен.
Нет, если я так скажу, то сразу станет понятно, что я именно хочу, чтоб меня назначили. И специально для этого всё дело затеял… Вот ёлы-палы! Я же не для того! А чтоб у нас следопытская работа лучше велась.
"Ребятам неинтересно этим заниматься!"
Не ври!
Ребятам интересно этим заниматься! А вот тебе не интересно. Потому что тридцатилетие Победы прошло. Никто больше тебе галочку за это не поставит.
Рыба хитрая!
Ладно, сегодня ты у меня получишь. Сбор существует для того, чтобы отстаивать свои взгляды, а не для того, чтобы под партой в морской бой играть.
История третья. Целебная порода
Сегодня классный час, по меткому выражению Князя Шуйского, не предвещал ни космических пришельцев, ни цунами, ни раздачи волшебных палочек. То есть, в переводе на общечеловеческий, это значило, что сегодня ругать сильно не будут и хвалить сильно не будут - не за что. И особенно интересного ничего не предвидится.
Тамара Густавовна расскажет, как у них дела с успеваемостью и "поведяемостью" (тоже княжеское словечко). Наверно, похвалит Лаврёнову, что сумела подтянуться, поговорит с Жужиной, которая подтягиваться не думает. В общем, тыр-пыр, восемь дыр. Вот и все дела.
Однако вышла ошибочка в Лёнькиных расчётах - оказалось кое-что! И именно как раз "космические пришельцы".
Вместе с Тамарой Густавовной в класс вошёл некто неизвестный. Возраст примерно на уровне восьмиклассника. Он стоял рядом с учительницей, но только по другую сторону стола.
Был этот пришелец одет как бы в военную рубашку, в синие нерасклёшенные штаны. На рукаве шеврон - звезда с неровными острыми лучами, на голове пилотка, на груди галстук.
Стоял такой весь подтянутый, спокойный… Внимательно оглядел шестой "В", словно что-то выискивая в его физиономиях - самых разномастных, самых разнокалиберных, самых разносообразительных и разносимпатичных. Но все они под внимательным этим взглядом как бы чуть повядали, опускали очи долу. Однако уже через секунду выстреливали глазами вслед непонятному взгляду.
Тамара Густавовна между тем говорила, что "у вас в районе, ребята, при Доме пионеров работает тимуровский штаб. И сейчас перед нами выступит его представитель Аркадий Моряков". Она, конечно, заранее знала о приходе этого Морякова, но - обычная её манера! - держала всё в тайне до последнего. Зачем это надо?
О тимуровском штабе шестой "В", ясное дело, слыхал. Было известно, что вокруг штаба группируется несколько отрядов, которые именуют себя ЧОН - части особого назначения. И принимают сюда не абы кого, а только людей проверенных. В своё время чоновцем хотел стать Дима Соколов - известная в шестом "В" сильная личность. Пришёл он в штаб. Ему говорят:
"Хочешь? Не возражаем. Первое задание будет тебе такое. В пятиэтажном доме по улице Болотникова - квартиры восемь, тридцать и двадцать шесть - живут старики. Надо ходить для них за продуктами".
"Сходить?" - уточнил Дима.
"Нет, ходить".
"Сколько же, интересно, я это должен делать?"
"Пока не изменится ситуация".
Не сказав ни да, ни нет, Дима ушёл; однако стиснул зубы - побывал в доме на Болотникова раза два. Потом сходил в штаб, доложился честь по чести. Ему сказали:
"Молодец. Продолжай".
Больше он в штабе не показывался и на Болотникова тоже.
И ему из штаба никаких вестей не было. Хотя в первый раз взяли и адрес и телефон. И записали фамилию. О своей попытке поступить в ЧОН Дима, естественно, никому не говорил. Так дело и заглохло.
А ЧОН между тем продолжал жить, то исчезая в мелких делах, то гремя на весь район. Последний раз чоновцы сверкнули этим летом. Вдруг пронёсся слух: объявилась компания неизвестных, которые воруют велосипеды.
Приезжает, например, человек в магазин за хлебом, ставит велосипед у входа. Возвращается через десять минут, а велика и след простыл. Человек, естественно, в слёзы - ищет-рыщет, родители мрачнее тучи, а какие понесознательней, и за ремень берутся.
Таким образом, кстати говоря, пострадал Колька Горелов, известный всему шестому "В" сочинитель детективов. Он даже одно время собирался писать на эту тему приключенческую повесть.
И вот взялся за дело ЧОН - человек двадцать сплочённых ребят. Всего неделя прошла - выловили ту четвёрку велосипедных бандитов. А куда им деваться было, некультурному мелкому жулью, когда у ЧОНа система, железный план операции!..
* * *
Представитель штаба Аркадий Моряков говорил кратко и ясно - только факты, безо всяких эмоций. Оказывается, в их микрорайоне живёт один бывший бульдозерист. Возводил плотины на Ангаре, на Енисее, строил Абакан-Тайшет - в общем, настоящий кадровый строитель. До недавнего времени работал на БАМе.
Спасая ценное оборудование, провалился вместе со своим трактором под лёд - в реку Лену. Сильно простудился. Дал себя знать застарелый ревматизм; теперь не может двигаться. Живёт с матерью. Надо помочь!
Такими вот, почти что неживыми фразами говорил этот представитель штаба. Но именно они как раз и доходили лучше всего.
- Сколько же ему лет? - спросила Тамара Густавовна.
- Сорок один.
- Господи! Какой ещё молодой!
И Моряков кивнул в ответ.
Маринка Оленина, для которой сорокалетние мужчины вовсе не были молодыми, невольно закусила губу: таким этот Моряков показался взрослым и серьёзным по сравнению с нею… Наискосок, через весь класс, Маринка со спрятанной внутри улыбкой поймала взгляд Генки Стаина. Он серьёзно кивнул ей: "Обязательно поможем, точно?"
- Ну, ребята, какое мы примем решение? - сказала Тамара Густавовна. - Люда, может, ты?
Коровина Люда, председатель совета отряда, круглая отличница, встала и уверенным, отличническим голосом начала:
- Я думаю, что наш отряд обязательно поможет и возьмёт шефство над экскаваторщиком товарищем Банкиным…
- Во-первых, не экскаваторщиком, а бульдозеристом! - громко сказал Соколов.
- А ты не перебивай! Когда тебе дадут слово…
- А я и не перебиваю. Я уточняю! - Дима встал. - И ещё я хочу спросить. Почему, когда надо кого-нибудь выловить, ЧОН берёт такие дела себе? А когда надо просто помочь, ЧОН отдаёт простым пионерам?
Шестой "В" ответил тем гудением, каким пчёлы встретили однажды нерасчётливого Винни-Пуха. И этим Винни-Пухом был Аркадий Моряков… Только Люда Коровина стояла на своём:
- Что ж ты? Помогать, значит, не думаешь?
Они всегда были с Соколовым в натянутых отношениях.
- Помогать я думаю. А всё-таки это неправильно!
- Дима! Ну о чём ты сейчас… - укоризненно начала Тамара Густавовна.
- Почему ж, вопрос правильный, - спокойно перебил её Аркадий Моряков. - Во-первых, когда мы кого-нибудь… - он взглянул на Диму, - "ловим", это для нас работа, а не игра. Во-вторых, мы делаем всё подряд, любое, что сейчас важнее. В-третьих, и это естественно, мы не можем доверить борьбу с хулиганами неподготовленным ребятам. Тебе, например.
- Может, я подготовленней вас.
- Не уверен!.. И в-четвёртых: мы, штаб, и не собирались просить заниматься этим делом весь ваш класс - у многих своей работы хватает. И мы вовсе не хотим, чтоб она из-за нас страдала. Здесь нужны человек шесть-семь, не больше. Но таких, кто действительно может и хочет. Понимаете, это всё абсолютно добровольно.
- Мы двое обязательно пойдём! - громко сказал Стаин и смутился: - Оленина Марина и я.
- Стаин Гена, тогда выходи к доске и пиши, - сказала Коровина. - И меня ещё прибавь.
- Ты и так председатель! - крикнул Соколов. - А сказали: кто не занят.
- Ничего, я не белоручка.
- Не в белоручках дело. А просто, как что-нибудь новенькое, сразу Коровина тут как тут, чтоб прославиться.
- А тебе не стыдно, Соколов? - Люда покраснела.
Генка, который сам недолюбливал Соколова, вывел на доске фамилию Коровиной, и вопрос таким образом был решён.
Кроме этих троих, в тимуровскую группу записалась ещё Таня Полозова - очень спокойная и хорошая девочка. Училась, правда, ни шатко ни валко, но это в данном случае… Ещё Серёжа Петров - личность абсолютно бесцветная, то есть никак себя не проявляющая. Зачем он только записался?
- Для балласту! - тут же нашёлся Князь. - Эй! Постой, Семья. Меня тоже напиши. Номер шестой - Леонид Шуйский.
Паша Осалин (фамилия которого, естественно, давно уже была переделана в "Ослин"), известный чемпион второгодников, улыбнулся:
- Во законно получилось: Олень да Семья, Корова да Петру ха, Полозка да Князь - как раз трое на трое!
Класс расхохотался: ведь действительно выходило - три девчонки, три мальчишки! Черта под списком, таким образом, была подведена.
- А можно ещё одного человека? - вся красная, встала Нелька Жужина. Отвела набок чёлку.
- Кого это?
- Говорили же, что можно семь…
- Кого предлагаешь-то?
- Меня…
- Вот Жужелица непонятная! - покачал головой Князь. - Сиди уж ты, не рыпайся!
- А что такое? - спросил Аркадий Моряков.
- Колышница!
Аркадий промолчал.
Потом все ушли. Они остались вшестером, и ещё Аркадий.
- Теперь надо о командире подумать, - сказал он.
- Среди нас вообще-то председатель совета отряда. - Петров показал на Коровину. Он всегда старался держаться поближе к тому, кто сейчас сильней или главней.
Люда скромно опустила глаза.
- В принципе это не имеет значения, - сказал Аркадий.
Наступило то, что называется неловкая пауза…
Ну, а кого им было ещё выбирать? Стаин - полуновичок, Маринка - принцесса, Петров - медуза, Шуйский - слишком остряк, Полозова… никогда в жизни никаких должностей она не занимала. Вроде была только раз санитаркой в классе примерно втором.
Ну и вот. Кто остаётся? Одна Коровина Людка. Всё-таки признанный вожак.
Аркадий дал им устную инструкцию и ушёл. Была эта инструкция весьма краткой: познакомьтесь, осмотритесь, много не спрашивайте. А то обычно неопытные тимуровцы начинают: мол, что вам нужно да чем вам помочь, а люди этого не любят, тем более он мужчина. Старайтесь сами всё примечать и делать без лишних разговоров. Держитесь повеселей и поспокойней, через недельку приходите в штаб - доложите.
В тот же день они отправились к больному строителю. Потолклись перед дверью, пообзывали друг друга трусами, наконец позвонили.
Долго дверь оставалась закрытой, Семьянин уже потянулся звонить ещё раз, да вовремя посмотрел на Маринку, опустил руку. И правильно! Дверь вдруг открылась… Перед ними стоял человек в самой простой домашней одежде, с распахнутым воротом рубахи. Голова кудлатая, лоб упрямый, туго обтянутый смуглой кожей, глаза совсем не грустные, плечи широкие и вся фигура крепкая. Только не стоял он, а как бы висел между двумя больничными костылями.
- Здравствуйте! - сказал он. - Значит, это вы и будете?
Оказывается, ему обо всём уже сообщили из штаба. Ну и тем лучше!
Он разговаривал с ними как ни в чём не бывало. Шутил, улыбался, что вот каких красавиц к нему прислали. Но почему-то глядел при этом больше на Таню Полозову, а не на Маринку. Потом пришла его мама - такая ещё не очень старенькая старушка. Стали пить чай, и было непонятно, кто здесь тимуровцы и за кем надо ухаживать. Шуйский по этому поводу потом, естественно, острил, словно бы он был тут ни при чём. Но через дня три всё образовалось. Они уже знали, что нужно делать, где авоськи, а где посуда, без спросу брали веник… И только в одном деле ничем не могли они помочь этому хорошему человеку - Петру Петровичу Банкину: они не могли его вылечить!
Во время шуточек с Таней или во время шахматных партий с Лёнькой Шуйским нет-нет да и морщился дядя Петя. Говорил, словно сознаваясь в каком-то своём прегрешении:
- Вот же болят, заразы! Ну что ты будешь делать! - и ударял кулаком об кулак.
У него ноги болели, не делаясь ни лучше, ни хуже, словно он их день и ночь держал на медленном огне. Да ещё погода ноябрьская не щадила его ни капельки.
Так-то подумать: при чём тут погода, когда человек безвылазно сидит дома. Но оказывается, ревматизм и через каменные стены и через двойные рамы её чувствует.
- Собаку бы, что ли, какую-нибудь достать! - сказал он однажды, досадливо усмехаясь.
- Какую собаку, дядя Петь? - улыбнулась Таня.
- Да так… - Он махнул рукой. - Ерунда это… В общем, говорят, собачий мех будто помогает от этого дела…
- Мех собачий?
- Ну да… - Он снова махнул рукой: - Врут, наверно. Тут уж лекарства никакие не помогают…
- А вы пробовали?
- Да всё, понимаешь ты, собака никак не попадается! - И он засмеялся.
На этот разговор никто, кажется, не обратил внимания. В самом деле, что это за лечение - собаками… Да, никто не обратил, кроме Генки. И однажды не поздним ещё вечером в квартире Олениных раздался телефонный звонок. Маринка, как всегда, первая схватила трубку: звонили-то чаще всего ей. И точно.
- Передаю по цепи, - услышала она Генкин голос, - срочность номер один. У меня.
И короткие гудки. Маринка недовольно дёрнула плечом: ладно, припомнится! Но всё же быстро набрала номер Шуйского:
- Здравствуй, Князь.
- Принцесса! Чем обязан?
- Передаю по цепи. Срочность номер один. У Стаина.
Потом она в спешном порядке, но всё же очень аккуратно надела шапочку, замотала шарф.
- Ма, на улице как?
- Ужас!
Не поленилась, натянула сапоги, хотя "молния" на левом была неисправная и всегда её злила…
Так, наверное, каждый из их шестёрки собрался - с некоторыми чертыханьями на этого Семьянина, который затеял какие-то встречи, когда давно уже пора было смотреть телевизор.
Однако ничего не попишешь - они сами разработали код звонков по цепи: Коровина - Петрову, Петров - Полозовой, Полозова - Стаину, Стаин - Маринке, Маринка - Князю, Князь - Коровиной. Было предусмотрено три степени срочности: два, один и ноль. Срочность номер один означала сбор через двадцать пять минут.
Цепью они пока не пользовались - просто не было необходимости. Лишь однажды Коровина устроила "учебный сбор", и они тогда здорово на неё ворчали, когда выяснилось, что это не по-настоящему, а для проверки.
Явились они все почти одновременно. Генка ждал их во дворе. Была уже настоящая зима. По крайней мере, снег лежал вполне по-зимнему, а во дворе даже успели залить каток. Именно к этому катку и повёл их Генка.
Надо льдом бледно горело штук пять фонарей. Несколько аккуратненьких девочек делали вид, что они фигуристки. А на другой стороне площадки мальчишки гоняли в хоккей. Но вместо шайбы у них был красный резиновый мячик. Они рубились двое на двое в одни ворота. И вратарём у них стоял… пёс!
Это был гвардеец на диво: хвост как помело, лапы и грудь богатырские, сам ростом с телёнка. Вратарь лаял весёлым басом, но когда мяч летел в ворота, успевал прыгнуть и отбить его здоровенной смеющейся мордой или схватить наглухо, как настоящий Третьяк.
- Потрясающая собачка! - беззаботно и радостно сказала Маринка.
- Для дяди Пети, - уточнил Серёжа Петров, который всегда, как известно, держал нос по ветру.
Маринка тревожно посмотрела на Стаина; тот сперва пожал плечами, а потом кивнул: мол, что поделаешь!..
- Эй, ребята! Чья бульдожка? - крикнул Шуйский.
Игра остановилась, потому что играли малыши, а спрашивали взрослые.
- Моя, - ответил парнишка, примерно так третьеклассник. - Только это не бульдожка. Это помесь знаете чего? Сенбернара! Они людей спасают от снега.
- От какого снега?
- Ну, когда кто-нибудь заблудится, - пояснил словоохотливый хозяин, - в буране или еще где-нибудь, они берут человека и приносят. Видите, какой здоровый!
- Кусается?
- Не! Он совершенно не кусается!.. Снелл, ко мне! (Пёс в два прыжка оказался рядом с хозяином. Они были почти одинакового роста.) Знаете, шерсть какая тёплая, попробуйте! - Парнишка чуть не по локти запустил руки в шерсть, пёс терпеливо вилял хвостом. - У меня когда руки замёрзнут, я всегда так греюсь. Это же целебная порода!
Насчёт целебности тот парнишка, наверное, приврал, но судьба пса была решена!