Я посмотрела на свой палец с колечком. На одно-единственное мгновение его зеленый блеск потускнел. Я увидела перед собой кусочек зеленого стекла в дешевой позолоченной оправе, расхожий сувенир.
Балерина переменила тактику.
- Это кольцо тебе подарил папа - значит, это самое замечательное кольцо на свете, и не важно, настоящий в нем изумруд или ненастоящий. А я говорю, что он настоящий. Такой же настоящий, как ты или я.
Я крепко ее обняла и еще раз посмотрела на колечко. Оно снова сверкало и переливалось зеленым блеском.
Когда я подошла к бабушке, Вите и Максику, бабушка уже хмурилась и смотрела на часы.
- Ты опоздала на две минуты. Идем, Максик хочет писать, нужно отвести его в женский туалет.
- Ты сбежала с моей Балериной! - насупилась Вита. - Но я все равно тебе оставила половинку пирожного.
Она облизала всю глазурь, но все-таки мне было приятно.
- А ты правда ходила на "Медвежью фабрику"? - спросила Вита, пока бабушка вытирала Максика и его промокшие штанишки. - Я смотрела с балкона, и, по-моему, я видела тебя на эскалаторе.
- Наверное, обозналась, - сказала я.
Как будто на свете так уж много толстых девчонок в тесных джинсах, с изображением феи на футболке и перчаточной куклой в виде оленихи на правой руке!
Мне не хотелось рассказывать Вите про ювелирный магазин. Слишком это было ужасно и стыдно. Да и не к чему. Я ведь так и не смогу отвезти всю семью в отпуск.
А вот бабушка смогла. В последний учебный день года бабушка заставила нас дожидаться чая, пока мама не придет домой с работы, и тогда заказала по телефону пиццу самого большого размера, откупорила себе с мамой бутылку вина, а нам поставила кока-колу.
- Что празднуем? - спросила мама.
- Начало летних каникул! - сказала я.
- Вот если бы поехать куда-нибудь… - сказала Вита.
- Поедем на море. Туда, где спиральный спуск, - сказал Максик.
- Тише, Максик, Вита. Вы же знаете, мы не можем никуда ехать, - сказала я.
- Нет, можем! - Бабушка открыла сумочку и достала оттуда маленькую стопочку билетов. - Все уже заказано. Мы поедем на неделю в Испанию, все впятером, будем жить в большом отеле у самого моря!
- А там есть спиральный спуск? - долбил свое Максик.
Вита завопила от восторга. Я тоже радостно завопила, но мне было как-то не по себе.
- Мама, а деньги-то откуда? - спросила наша мама с ошарашенным видом.
- Не бери в голову. Я просто вдруг почувствовала, что нам всем совершенно необходимо как следует отдохнуть, - сказала бабушка. - А теперь успокойтесь, дети.
Но мы не могли успокоиться. Мы бурлили и булькали от восторга. Вита заплясала по комнате, изображая нечто вроде испанского танца. Балерина тоже исполнила фламенко в воздухе. Я притопывала в такт. Максик забыл наконец про спиральный спуск и заскакал, как сумасшедший.
- Господи ты боже мой, вы мне перебьете весь мой… - Бабушка запнулась на полуслове.
Я посмотрела на шкафчик с коллекцией фарфора. Что-то с ним было не то. Маленькая леди в розовом платье с кринолином стояла на полке в гордом одиночестве, расправив свою пышную юбку. А где же продавец воздушных шариков, и русалочка, и детишки в белых фарфоровых ночных рубашках?
- Бабушка, твои статуэтки! - ахнула я.
- Их украли? - спросила Вита.
- Украли! - со страхом повторил Максик.
- Не говорите ерунду! - прикрикнула на них бабушка. - Я решила немного почистить у себя в шкафу. Они только пыль собирали без всякой пользы.
~ Ох, мама, ты так любила свою коллекцию! - сказала наша мама. - Ты ее продала, чтобы оплатить нам всем поездку. Какая ты добрая!
Мама крепко-крепко обняла бабушку. Мне невольно стало завидно. Я сама хотела оплатить нам поездку, даже готова была заложить свое колечко с изумрудом.
- Ты отдала свои статуэтки в ломбард, да, бабушка? - спросила я.
- Что? - удивилась бабушка. - Нет, конечно. Я их продала в антикварный салон. Право же, Эм, откуда у тебя только берутся такие дурацкие идеи?
- Ничего они не дурацкие! Если вещь заложена, ее потом можно выкупить, когда у человека опять появятся деньги. Почему тебе обязательно нужно каждый раз говорить, что я дура?
- Эй, эй, прекрати, Эм. Не груби бабушке, тем более когда она сделала ради нас такое! - остановила меня мама.
Неделя проходила за неделей, и обещанная поездка уже не так меня радовала. Я должна была постоянно доказывать бабушке свою вечную благодарность. А бабушка этим пользовалась. Как только я начинала жаловаться, что меня заставляют мыть посуду, или спорила о том, что смотреть по телевизору, или запиралась в ванной, чтобы сочинять сказку про Балерину, бабушка принималась мне угрожать.
- Ты будешь мыть посуду, потому что я так сказала. Вита еще маленькая, она только все перебьет. Давай трудись, иначе не поедешь с нами!
- Мы не будем смотреть сериал "Полицейский", это вам не по возрасту. Если ваш папа когда-то в нем снимался, это еще не значит, что все остальные теперь обязаны мучиться. И не делай такое недовольное лицо, иначе не поедешь с нами!
- Что ты там опять запираешься, Эмили? Господи ты боже мой, выходи сейчас же из ванной! Следи за собой, барышня, иначе не поедешь с нами!
Я решила, что и не хочу никуда ехать. Останусь лучше дома одна, буду целыми днями лопать шоколад, и смотреть, что захочу, по телевизору, и перечитаю все книжки Дженны Уильямс, и спокойно допишу свою сказку про Балерину.
11
Я не осталась дома одна. Я поехала в Испанию вместе с мамой, бабушкой, Витой и Максиком. Как же это оказалось здорово! Окна многоэтажного белоснежного отеля выходили прямо на море. Наши две комнаты были на самом верху, и вот с этим возникли сложности. Узнав, что подниматься нужно в стеклянном лифте, Максик принялся визжать и брыкаться.
Бабушка рассердилась и стала его отчитывать. Максик рассердился еще больше и заорал на нее. Мама попыталась подкупить его конфетами. Максик моментально их умял, но в лифт входить все равно отказался.
- И что мы будем делать? Переться пешком на двенадцатый этаж? - спросила бабушка.
- Я пойду с ним по лестнице, - вызвалась я.
- Не говори ерунды, Эм. Ты и на один-то этаж подняться не можешь, сразу начинаешь пыхтеть и задыхаться, - сказала бабушка.
- Я не говорю ерунду, - сказала я сквозь зубы. - Пошли, Максик, я тебя отведу. Мы по этой лестнице бегом побежим, ага?
Мы взбежали бегом на второй этаж. Дальше дело пошло медленнее. Сердце у меня стучало, но я совсем даже не пыхтела и не задыхалась. Мы поднялись на третий этаж, на четвертый… Максик повис у меня на руке и еле волочил ноги.
- Давай, Максик, шагай, - уговаривала я.
- Не хочу. Я устал. - Максик плюхнулся прямо на ступеньку.
- Может, все-таки поедем на лифте?
- Нет!
- Значит, идем по лестнице или остаемся внизу. - Я нагнулась над ним, пощупала острые косточки, выпирающие на спине под футболкой. - Это что, крылышки? Точно! Они тебе помогут полететь. Давай, Максик, полетели, как Питер Пэн! Вжжик! Вжжик!
Мы "пролетели" еще пару лестничных пролетов, потом нам обоим пришлось присесть. Максик уткнулся головой в коленки.
- Очень тут высоко, - простонал он.
- Да уж, высоковато. Давай играть, как будто это гора, а мы альпинисты, карабкаемся на вершину. Там мы установим флаг, нас запишут на видео и покажут по телевизору.
- Как на папиных кассетах? - спросил Максик.
У нас дома были три кассеты с записями папиных ролей. Одна - настоящая роль со словами, из сериала "Полицейский". Вторая - сцена в толпе из сериала "Ист-Эндерс", там папа ничего не говорит, только улыбается и машет рукой. Третья - реклама мобильного телефона. От нее я каждый раз плакала, потому что вспоминала папу с мобильным телефоном в кухне на Рождество. Плакала, но все равно смотрела. После того как папа от нас ушел, я сначала смотрела все три ролика каждый день, по многу раз. И до сих пор я их смотрела по крайней мере раз в неделю. Мама и Вита тоже. Максик никогда не садился смотреть с нами, но он часто болтался поблизости.
Я обняла его.
- Это же все понарошку, Максик. На самом деле никто не будет нас снимать на видео. Но бабушка взяла с собой фотоаппарат, так что мы будем фотографироваться. Снимем тебя в шикарных новых шортиках и взрослой бейсболке, ага?
- М-м-м… - ответил Максик, не поднимая головы.
- Ты думаешь о папе, да, Максик? - спросила я шепотом.
Максик помотал головой, но я знала, что угадала.
- Папа посадил бы тебя на плечи и отнес наверх, да? А я не могу, Максик. Мне тебя просто не дотащить. Меня бы кто-нибудь понес! Но все равно мы поднимемся по этой гадкой лестнице, пусть бабушка знает, правильно?
- Правильно, - сказал Максик.
Он встал, согнул тоненькие ручки, как будто проверял бицепсы, потом обхватил меня и натужился.
- Ты что делаешь? Ой, щекотно!
- Я тебя понесу, - сказал Максик.
- Ой, Максик, какой ты лапочка! Только тебе в жизни не поднять такую здоровенную дылду, как я. Давай вот что, возьмемся за руки и будем по очереди тащить друг друга на буксире, хорошо?
Мы пошли дальше и скоро встретили маму - она побежала вниз посмотреть, не свалились ли мы в обморок по дороге.
Вита уже вовсю хозяйничала в спальне. Она захватила двуспальную кровать, разложила в шкафу свои футболки, шортики, платьице маленькой феи и наряд для дискотеки - по одному предмету на каждую полку. Да к тому же еще заявила, что Балерине тоже нужна отдельная кроватка.
Все-таки хорошо быть старшей сестрой - особенно такой большой, как я. Через две минуты Вита была полностью побеждена, подавлена и запросила пощады. Я распределила места в спальне по справедливости. Вите досталась половина двуспальной кровати и одна полочка в шкафу. Балерине все же досталась отдельная кроватка, потому что Максик стащил матрас на пол и радостно устроился там со своими обшарпанными медведями (нам пришлось тащить их всех с собой, уложив в большой пакет из прачечной).
У нас в номере была отдельная ванная. Мы покрутили краны - работают ли. Оказалось, что работают даже слишком хорошо. Мама, увидев нас, только засмеялась.
- Ничего! Раз уж вы все равно промокли, пошли в бассейн.
Бассейн был потрясающий - громадный бирюзовый прямоугольник с зелеными шезлонгами вокруг, а рядом - маленькое кафе на случай, если после купания захочется подкрепиться. Мы там проводили целые дни. Мама с бабушкой лежали на шезлонгах, мазались кремом для загара и читали толстые книжки в бумажных обложках, а мы с Витой и Максиком плавали по шесть раз в день. По правде говоря, Максик не плавал. Он лежал на животе в "лягушатнике", колотил ногами по воде и делал вид, будто плывет. Вита так расхрабрилась что полезла вместе со мной в большой бассейн только обязательно надевала надувные нарукавники и надувной круг на талию и визжала, если вдруг окуналась с головой. Только я одна умела плавать по-настоящему.
Я научилась плавать в школе. Это было такое мучение - все на тебя смотрят в купальнике и говорят разные гадости. Я ужасно стеснялась идти в общий бассейн при отеле, хотя мама купила мне новый синий купальник большого размера и утверждала, что я в нем выгляжу очаровательно.
- Ага, как очаровательный синий кит, - сказала я и печально посвистела, как делают киты.
Я думала, что все будут на меня таращиться, но там оказались еще двое или трое толстых детей, они бодро бегали в крошечных купальничках и плавках и ни капельки не смущались. Я решила, что тоже не стану думать о том, как я выгляжу, сбросила махровый купальный халат и прыгнула в воду.
Тут я сделала удивительное открытие. Оказывается, я хорошо плаваю! В школе я плавала только в ширину бассейна, а здесь стала плавать в длину. Стоило мне расслабиться и немножко привыкнуть, как я поняла, что могу проплыть не останавливаясь очень-очень долго и к тому же быстрее всех других детей, даже быстрее некоторых взрослых!
В школе нас учили плавать только брассом. Мне захотелось освоить какой-нибудь другой стиль. Я увидела, как один симпатичный папа учил своего сына плавать вольным стилем, но мальчишка был плаксой вроде Максика, он все ныл, что вода попадает ему в нос. Я не могла вспомнить, умеет наш папа плавать или нет. Вот бы он был с нами и учил меня, стоял бы рядом со мной, весь такой стройный и загорелый, с мокрой косичкой, прилипшей к коричневой спине.
Я стала повторять движения, которые тот папа показывал малышу. Он заметил, как я машу руками, словно ветряная мельница, и дрыгаю ногами.
- Вот-вот, детка! Ты все правильно делаешь! Просто отлично! Согни чуть сильнее пальцы, вот так.
В итоге он стал учить меня, а его сын Эдвард играл в мяч с нашим Максиком. Ни тот ни другой не могли поймать мячик, зато оба с удовольствием бегали за мячом.
Папа Эдварда сказал маме с бабушкой, что я настоящая русалка и мне бы нужно серьезно учиться плаванию. Мама меня обняла и сказала, что она мной гордится. Бабушка спросила напрямик, имеется ли у Эдварда мама, и была явно разочарована, узнав, что мама всего лишь ушла за покупками.
- Жаль, жаль, - сказала бабушка. - А я подумала, что вы прекрасно подошли бы моей дочери!
- Мама! - зашикала на нее наша мама, мучаясь от унижения.
Мама с бабушкой потом поругались из-за этого, когда мы ели мороженое.
- Перестань, пожалуйста, подыскивать мне женихов! Я же со стыда сгорю. Да и не нужно мне это.
- Нет смысла зря потратить свою жизнь в надежде, что Фрэнки вернется, - сказала бабушка.
- Он вернется, вернется, вернется, - одними губами прошептала я Вите.
Вита кивнула и беззвучно повторила то же самое.
Я пересчитала вишенки в своей порции сандэя. Одна - вернется. Две - не вернется. Три - вернется. Четыре - не вернется. Пять - ВЕРНЕТСЯ! Я засунула все пять вишенок в рот и чуть не подавилась, и маме пришлось хлопать меня по спине.
- Не набрасывайся так на еду, Эм. А сколько калорий в этом мороженом? Как же твоя диета? - спросила бабушка.
- Мама, успокойся! У нас все-таки отпуск! - сказала мама.
- Ну хорошо, хорошо. Просто жаль все бросать, когда только-только появился какой-то результат.
- Ты о чем, бабушка? - спросила я.
- Ты уже заметно похудела, солнышко, - сказала мама.
- Правда?
Я осмотрела себя. По-моему, я была еще очень даже китообразной.
Вроде живот чуточку меньше выпирает… Неужели это потому, что я перестала тайком жевать конфеты? Одной шоколадкой в день меньше… Ну, двумя или даже тремя - разве это так уж много значит? А ведь я удерживалась благодаря тому, что копила деньги на отпуск. Я не смогла оплатить маме поездку, зато я могу угостить ее обедом.
- Я всех приглашаю на обед в ресторан! - гордо объявила я.
- Зачем нам в ресторан? - спросила бабушка. - Мы обедаем в отеле, все уже оплачено.
- Я хочу вас угостить, - объяснила я. - Хочу порадовать маму. Смотрите, у меня куча денег! Я их мигом обменяю на евро и заплачу за всех.
Я полезла в рюкзак, переворошила кофточку, пляжное полотенце, "вьетнамки", тетрадку со сказкой про Балерину и три мои любимые книжки Дженны Уильямс и в самом низу откопала толстый конверт, в котором звякали золотые монеты. Я встряхнула его, как бубен.
- Господи ты боже мой, Эм, ты что, ограбила игральный автомат? - ужаснулась бабушка.
- Солнышко, ты копила карманные деньги! Несколько месяцев ничего не тратила! - Мама обняла меня изо всех сил. - Ну хорошо, милая моя, самоотверженная девочка, сегодня ты всех нас угощаешь.
Весь день мы загорали и плавали, а вечером переоделись во все самое нарядное. Я надела единственное платье, которое мне нравилось - темно-зеленое шелковое платье свободного рубашечного покроя. Мама заплела мне волосы и перевязала зеленой бархатной лентой. На пальце у меня сверкало колечко с изумрудом. Вита тоже вся сверкала в своем любимом наряде для дискотеки, а Балерине повязали на рожки розовые ленточки. Максик надел бейсболку задом наперед и категорически отказался заправлять рубашку в шортики, поэтому выглядел очень круто (по крайней мере, так ему казалось). Мама надела белое платье с серебряным поясом и свои замечательные серебряные босоножки.
Бабушка высмеяла нас и сказала, что не станет возиться с переодеванием, но в последний момент бросилась к себе в комнату и спустилась, одетая в розовый кружевной топик, розовые босоножки на каблуках не хуже маминых и черные джинсы, которые папа подарил ей на Рождество. Она их с тех пор не надевала ни разу. Мы и не знали, что она взяла их с собой.
- Что уставились? - спросила нас бабушка сварливо, но все-таки не удержалась и усмехнулась краешком губ. Она и губы накрасила розовой помадой!
- Какая ты красивая, бабушка! - сказала Вита.
- Прямо как тетя! - сказал Максик.
- Спасибо тебе, Максик, большое! Выходит, обычно я выгляжу как дядя? - спросила бабушка и сделала вид, что замахивается на него.
- Он хочет сказать, что ты выглядишь как роскошная красотка, - сказала мама. - Эй, сегодня мой вечер! Ты что же, решила меня затмить? Ты просто как будто мне не мама, а сестра. - Тут мама улыбнулась мне. - А ты такая взрослая и шикарная в этом зеленом платье, Эм, ты тоже как будто моя сестра.
Было ужасно приятно видеть маму такой веселой и оживленной. Белое платье подчеркивало ее загар. У меня даже дух захватило от мысли, что это я устроила ей праздник.
Но когда мы пришли по набережной в город, мне стало немного не по себе. Мы никак не могли найти, где бы поесть. Попадалось много закусочных с гамбургерами и чипсами и со специальными меню на английском, но там было немножко шумно и тесно, и бабушка стала фыркать по поводу туристов, которым не хватает ума попробовать экзотическую местную кухню.
Ближе к рыбному рынку стало больше ресторанчиков, где в витринах лежали на блюдах кальмары и осьминоги со скользкими извивающимися щупальцами и громадные рыбины со страшными мордами. Бабушка тут же примолкла, потому что такая кухня была для нас всех чуточку слишком уж экзотической.
Мы добрели до шикарных районов и нашли нормальный ресторан с белыми льняными скатертями, цветами на столиках и официантами во фраках.
Я уцепилась за мамину руку:
- По-моему, здесь замечательно, мам!
- Погоди минутку. Давайте посмотрим на меню, - сказала мама.
Я вытянула шею, чтобы заглянуть в меню, которое заслонял какой-то толстый дядечка в синей рубашке. Оно было написано по-испански, но цены понять было можно. У меня даже сердце застучало. Я-то думала, что я жуть какая богачка, а оказывается, денег у меня не хватит даже на обед для одного, не то что для пяти человек.
- По-моему, в этом пижонском ресторане ужасно неуютно, - быстро сказала мама. - Мне совсем не хочется туда заходить.
- Куда же мы все-таки пойдем? - спросила бабушка, глядя на часы. - Можно вернуться в отель. Закуски мы, конечно, уже пропустили, но, если поторопимся, успеем к главному блюду.
- Я могу обойтись сладким, - сказала Вита.
- Сладкое! Хочу сладкого! - Максик многозначительно потер себе живот.
- Тише, дети, мы все получим и сладкое, и главное блюдо, но сегодня мой вечер! - сказала мама, подталкивая Виту с Максиком, чтобы они не загораживали дорогу толстяку в синей рубашке.