Мама ходила на работу пять дней в неделю, иногда и шесть, если в парикмахерской не хватало персонала, а по четвергам, в день вечерних покупок, она работала до десяти часов вечера. У них в парикмахерской действительно красили волосы во все цвета радуги. Мы с Витой просто умоляли маму покрасить нам волосы в химически-розовый цвет, или в голубой, или в фиолетовый, но она только смеялась над нами.
Второго января мама вышла на работу. Я осталась дома с Витой, Максиком и бабушкой. Я достала новенький подаренный дневник и задумалась над первой чистой страницей. Подумав десять минут, я написала: "Виделась с папой". Еще подождала, кусая шариковую ручку Потом захлопнула дневник. Мне что-то не хотелось ничего больше писать.
День тянулся, и тянулся, и тянулся. Я не могла дождаться, когда вернется мама. Она задержалась дольше обычного. Я даже разволновалась. Может быть, это значит, что мама с папой зашли куда-нибудь после работы выпить и поговорить. Может быть, прямо сейчас, вот в эту самую минуту, папа говорит маме, что совершил ужасную ошибку. Потом он ее поцелует - так, как целовал Сару. Они придут домой вместе, обнявшись, наши мама и папа.
Я так и кинулась к двери, когда услышала, что ключ поворачивается в замке. Мама стояла на пороге одна. Лицо у нее было серое от холода, на щеках виднелись потеки туши, похожие на след от улитки.
- От ветра глаза слезятся, - сказала она, утираясь ладонью.
- Ты видела папу? - спросила я тихо, чтобы бабушка не услышала.
Мама покачала головой. Она закрыла глаза, но слезы все равно текли из-под ресниц. Я обняла ее.
- Он придет на работу завтра, - сказала я.
Но он не пришел. Ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра. Он отключил мобильный телефон. Мы никаким способом не могли с ним связаться.
- Мне необходим его адрес. Мало ли, вдруг что-нибудь случится? - сказала мама. - Эм, ты не помнишь, где живет эта Сара? Как называется улица?
Я думала изо всех сил, но так и не смогла вспомнить. Я тогда была такая несчастная и расстроенная, что ничего вокруг не замечала. Я даже не помнила, на какой станции мы вышли, хотя мама принесла схему метро, чтобы мне помочь. Я разглядывала схему, пока разноцветные линии не слились в одно размытое пятно. Все эти названия ничего мне не говорили.
- Проклятье, Эм, ну почему ты такая бестолковая? - рассердилась мама.
Я заперлась в уборной и наплакалась от души. Я сама понимала, что я бестолковая и ни на что не гожусь. Я вертела на пальце свое изумрудное колечко. Было бы оно волшебным, я бы мигом наколдовала папу.
Я не понимала, как я могла так злиться на папу в Новый год. Почему не захотела поцеловать его на прощание? Сейчас все бы отдала, лишь бы только поцеловать его.
Я знала, что Вита чувствует то же самое. Она весь день была непривычно тихая, сидела, свернувшись калачиком, с Балериной в руках. Вечером без возражений легла в постель и как будто сразу заснула, но, проснувшись ночью, я услышала, как кто-то всхлипывает. Я подумала, что это Максик, выбралась из постели и подошла к его лежбищу. Он устроился среди своих медведей и сладко сопел. Всхлипывание доносилось из моей кровати.
- Вита! - позвала я шепотом. - Ты плачешь?
Она ревела, спрятав голову под подушку. Балерина была надета у нее на руку, словно большая мохнатая варежка.
- Эй, вылезай оттуда, задохнешься.
Вита отвернулась от меня, закрываясь рукой со стыда.
- Все нормально, Вита. У тебя платки носовые есть?
- Все кончились, - икнула Вита.
- Подожди, я тебе туалетной бумаги принесу.
Я снова выскользнула из кровати, оторвала длинную розовую ленту "Андрекса" и на цыпочках вернулась обратно.
- Это ты, Эм? - крикнула мама из спальни. - Ты хорошо себя чувствуешь?
- Да, мам, все нормально, - ответила я шепотом.
Мне не хотелось, чтобы мама беспокоилась. Судя по голосу, она тоже только что плакала.
Я забралась под одеяло и хотела вытереть Вите лицо.
- Отстань! Я сама! - сказала она со злостью.
Когда она закончила вытираться, сморкаться и хлюпать носом, я рискнула ее обнять. На этот раз она не вырывалась.
- Бедненькая Балерина, ты всю ее промочила, - сказала я, пощупав игрушечную олениху. - Ну что, больше не плачешь?
- Я стараюсь удержаться, но как подумаю про папу, и как я его не слушалась, и вот теперь он сердится на меня, оттого и не приходит…
- Чепуха какая! Папа никогда не сердится, тем более на тебя, Вита. Ты же знаешь, ты у него любимица.
- Ничего подобного! - сказала Вита, но в голосе ее слышалась надежда.
- Тебя все любят, - вздохнула я.
Вита шмыгнула носом от удовольствия.
- Высморкайся еще, - посоветовала я и оторвала ей еще кусок туалетной бумаги.
Она хотела утереть нос лапкой Балерины.
- Успокойся, принцесса Вита, - сказала я голосом Балерины. - У всех бывает иногда плаксивое настроение. Дай-ка я вытру тебе носик. Вот так. Хочешь, скажу секрет?
- Какой? - спросила Вита.
- Я тоже люблю тебя больше всех. Ты такая хорошенькая, не то что эта толстая зануда или глупая мелкая сосиска Максик.
Вита захихикала.
- Ага, он и правда глупая мелкая сосиска, - сказала она и запнулась. - Эм все-таки немножко хорошенькая. У нее чудесные волосы.
- И еще у нее чудесный характер, если она соглашается терпеть такую вредную сестричку, как ты, - сказала я.
- В следующий раз, когда папа придет, я буду себя вести хорошо, - шмыгнула носом Вита. - Только пусть не приводит с собой эту Сару!
- Она ужасная, - согласилась я. - Папа, наверное, с ума сошел, что она ему нравится больше мамы.
- Когда я выйду замуж, я не позволю своему мужу от меня убежать, - сказала Вита.
- А я вообще не выйду замуж, - сказала я. - Слишком уж легко ошибиться. Я буду жить одна, сама по себе, буду каждый день есть свои самые любимые вкусности и ложиться так поздно, как только захочу, буду целыми днями читать, и сочинять сказки, и рисовать, и чтобы никто мне не мешал и не воспитывал, и чтобы ни о ком не нужно было заботиться.
- А тебе не будет одиноко? - спросила Вита.
- У меня будет добродушная собака и кошечка, которая будет сидеть у меня на коленках. И сестричка Вита будет ко мне приезжать в гости верхом на оленихе по имени Балерина, а с ней - ее добрый послушный муж и шесть очаровательных дочек. И братец Максик будет приходить ко мне в гости, а с ним - его высокая храбрая жена и шестеро мелких глупых мальчишек, так что я не заскучаю, можешь не беспокоиться.
- А мама будет приходить к тебе в гости?
- Конечно! Я повезу ее в отпуск и буду смотреть, чтобы ей было хорошо.
- А папа?
- Папа тоже будет ко мне приезжать, - сказала я. - Он сделает фантастическую карьеру в Голливуде, прославится, разбогатеет, у него будет собственный домик на берегу океана. Мы поедем к нему, будем купаться и загорать, и нам будет хорошо-хорошо!
- Хорошо-хорошо… - пробормотала Вита и вдруг затихла - она уже спала.
Я еще долго лежала без сна и пыталась рассказывать себе сказки. У меня получалось придумывать достаточно убедительные сказки, чтобы утешить Виту, но гораздо труднее оказалось запудрить мозги самой себе. Я тихонечко забрала у Виты Балерину и заставила ее погладить меня по голове пушистыми лапками.
- Гляди веселей, подружка Эм! - сказала Балерина. - Не вздумай плакать. Выше нос, улыбайся, вот умница! А теперь закрой глазки, устраивайся поуютнее и спи-засыпай. Глазки закрывай… Поскорее засыпай…
Поскорее заснуть у меня не получилось. Засыпала я до-олго, а проснулась очень рано. Я решила насыпать себе кукурузных хлопьев и позавтракать в одиночестве с книжкой. Я как раз перечитывала "Элси-бродяжку" Дженны Уильямс. Элси - отличная девчонка, хотя шутки у нее кошмарные. Я прекрасно понимала, каково ей приходилось - постоянно присматривать за младшей сестрой и братцем.
На кухне за столом сидела мама в ночной рубашке и пила чай. Мы обе так и подскочили. Мама пролила полчашки на подол своей черной нейлоновой рубашечки.
- Мам, прости! Я не хотела тебя пугать, - затараторила я, испугавшись, что она опять на меня рассердится.
- Ты не виновата, Эм, - сказала мама. - Ну иди сюда, моя радость. Не бойся. Прости, что я все время на тебя кричу.
Она промокнула ночную рубашку салфеткой и усадила меня к себе на колени. Я, наверное, ее совсем придавила, но она не жаловалась. Мама обняла меня и стала укачивать, как маленькую.
- Моя Эм, - сказала она. - Что бы я без тебя делала? Мы с тобой много пережили в этой жизни, малыш. Ты помнишь своего настоящего папу?
- Чуть-чуть, - ответила я осторожно.
Мне не хотелось вспоминать.
- Каждый раз, как он наорет на меня или ударит, ты прибегала и заставала меня в слезах. Ты обнимала меня своими пухленькими ручками и уговаривала не плакать, помнишь? Ты всегда обо мне заботилась, Эм. А теперь ты заботишься еще и о Вите с Максиком.
- Значит, я не совсем бестолковая?
- Ох, молчи! Как я могла такое ляпнуть? Прости, моя родная. Слушай, а хочешь, пойдем сегодня со мной в Розовый дворец? Ты будешь мне помогать, да?
Я пришла в восторг от такого приглашения. Мы с мамой пошли на работу, а Вита и Максик остались дома с бабушкой.
Мне очень нравилась Виолетта, хозяйка парикмахерской "Радуга". Она была уже старенькая, как наша бабушка, но красила волосы в сумасшедший розовый цвет и втискивала свое полное тело в малюсенькие девчоночьи наряды. И носила туфли на высоченном каблуке, хотя к концу рабочего дня она обычно их сбрасывала и шлепала в одних чулках. Она сделала вид, будто не узнала меня.
- Ты, верно, наша новая ученица, да, дорогая? Добрый день! Я очень рада, что ты будешь работать у нас. Давай-ка найдем для тебя спецодежду.
Она обрядила меня в просторный синий халат. Он мне доходил до щиколоток, ну и что? Я закатала рукава и стала мыть раковины и подметать пол. Когда к маме пришла первая клиентка, я сполоснула ей волосы после шампуня, обернула вокруг шеи чистое полотенце, подавала маме щетку и расческу, а пока мама красила ей волосы, я сварила кофе. Это было очень здорово, особенно когда клиентка дала мне два фунта на чай! Я даже сначала не поняла, шутит она или всерьез.
Я показала деньги Виолетте и спросила, нужно ли положить их в кассу.
- Нет, моя дорогая, что за глупости! Это твои деньги. Между прочим, ты их заработала. Ты отличная работница, такая старательная! Всегда приходи с мамой, если только в школе не будет занятий.
Я радостно улыбнулась Виолетте.
- А где же твой папочка? Его волшебный магазинчик все время закрыт. Он что, вообще не вылезает из постели?
Улыбка сползла у меня с лица. Я с тревогой оглянулась на маму.
- Ах, Ви, ты же знаешь, какой он, этот Фрэнки, - сказала мама легким тоном.
- Да уж, знаю.
Виолетта покачала головой и внимательно посмотрела на маму, сощурив глаза. Потом взяла из кассы три монеты по одному фунту.
- Держи, Эм, это твоя зарплата. Так что теперь у тебя пять фунтов, правильно? Иди-ка ты погуляй по Розовому дворцу, присмотри себе что-нибудь хорошенькое на эти денежки.
Я поняла, что она нарочно меня отсылает, чтобы без помех поговорить с мамой насчет папы. Я посмотрела на маму. Мама мне кивнула. И я побрела гулять по универмагу, сжимая в кулаке пять монет. Немножко побренчала ими, стараясь почувствовать удовольствие от того, что могу потратить столько денег. Все эти деньги - мои. Я не обязана делиться с Витой и Максиком. Это мне, а не им заплатили за работу.
Я пошла к прилавку с футболками и осмотрела вешалку, где висели маечки по пять фунтов. Мне понравилась фиолетовая футболка, на которой была вышита кошечка с блестящими глазами, но там еще были какие-то слова.
- Возможно, твоим родителям она не понравится. Надпись не очень приличная, - сказал продавец по имени Мэнни. У него самого на футболке были очень неприличные слова. - Может быть, у твоего папы найдется для тебя футболка с феями.
- Может быть, - согласилась я.
Я целую вечность простояла у прилавка с косметикой "Фруктовые губки", перебрала все пробнички с лаком для ногтей - фиолетовым, серебряным, темно-синим. Ногти у меня так коротко обкусаны, что я смогла только мазнуть по разочку на каждый разным цветом. Я намазала губы образцами помады, а ресницы - тушью.
- Ты просто красавица, Эм, - сказал мне Стиви, хозяин косметического прилавка.
Я думаю, это он пошутил.
- Слушай, а где Фрэнки? Мне позарез нужно ему рассказать, что со мной случилось на Рождество. Хочу с ним посоветоваться. Это было лучшее Рождество в моей жизни! А вы хорошо повеселились?
- У нас были замечательные подарки, - ответила я сдержанно.
- Дети! - сказал Стиви. - Только о подарках и думают.
Я не стала с ним спорить. Прошлась по этажу до "Алмазного фонда", тихонько провела пальцем по висящим в ряд ожерельям, так что они зазвенели. Анжелика только засмеялась. Она всегда очень хорошо ко мне относилась, разрешала примерять любые украшения. Я нацепила себе на руку все зеленые браслеты, до самого локтя.
- Все в одной гамме, да? - сказала Анжелика, отводя длинные волосы с лица.
На ней самой было столько браслетов и колец, что она звякала при каждом движении.
- Ага, под цвет моего колечка с изумрудом. - Я гордо показала ей кольцо.
- Ой, какая прелесть! - Анжелика взяла меня за руку, повернула так и этак, любуясь камнем. - Это твоей мамы?
- Нет, мое собственное. Папа подарил мне на Рождество, - похвасталась я.
- Папа у тебя замечательный, - вздохнула Анжелика. - Его магазинчик все время закрыт. Он собирался прийти сегодня? Я тут подумала, не купить ли мне большую фею для витрины. Как ты думаешь, найдется у него подходящая?
- Наверное, найдется. Я ему скажу, когда увижу, - сказала я и удрала.
Я прошла через весь этаж, перегнулась через белые поручни и заглянула в папину темную "Волшебную страну". Звезды на потолке тихонько светились. Одинокая гирлянда волшебных огоньков мигала красным светом, синим, янтарным, изумрудно-зеленым. Феи в полутьме казались бледными призраками. Крылышки у них обвисли, волшебные палочки бессильно опустились.
- Хочу, чтобы папа вернулся, - прошептала я. - Исполните мое желание, феи.
Я зажмурилась и представила, что все феи до единой взмахнули волшебными палочками - большие куклы-феи, и крошечные феи-украшения, и все феи на открытках и плакатах, и резные феи из розового мыла и ароматических свечек, щекастые феи-младенцы с кукольных чайных сервизов, и чудесные нарисованные феи в книжках Каспера Грёзы.
6
Я очень нервничала перед началом занятий в школе. Папа все еще не вернулся. Я не знала, нужно ли все рассказать моим лучшим подругам - Дженни и Ивонне.
Мы не так уж давно дружили. Я пошла в эту школу, когда мы переехали к бабушке. Было ужасно тяжело привыкать к новым одноклассникам. Поначалу они меня вообще за человека не считали. Я была просто Жиртрест, Обжора, Бегемотиха и Тумба.
Однажды в прошлом в году папа пришел встретить меня после уроков и услышал, как меня обзывают. Он сделал вид, будто ничего не заметил, но в понедельник утром сунул мне в портфель целую горсть крохотных серебристых феечек.
- Их не очень хорошо раскупают, - сказал папа. - Может быть, ты захочешь подарить их кому-нибудь из особо близких подружек?
Он знал, что у меня нет подруг - ни близких, никаких. Феи были предназначены для подкупа. Я сомневалась, что это поможет. Для меня в них было волшебство, но другие девочки, может быть, презирали такие детские игрушки.
Я решила, что оставлю их томиться в портфеле вместе с моими тайными утешительными батончиками "Марс" и "Гэлакси", но одна фея выпала, когда я полезла за домашней работой, и Дженни ее подняла.
Дженни сидела за партой впереди меня. У нее были блестящие, гладко причесанные черные волосы, ярко-синие глаза и розовые щеки, в точности как у деревянной голландской куколки. Мне всегда нравилась Дженни. Она любила читать, и в портфеле у нее всегда была припрятана книжка. Иногда она читала на уроках математики, держа книжку под партой. Математика ей давалась плохо, как и мне, но она как будто не переживала по этому поводу. Физкультура ей тоже не очень давалась. На бегу щеки у нее становились пунцовыми, руки и ноги не гнулись, точно деревянные. Она никогда не участвовала в командных играх вроде футбола и не прыгала через скакалку во дворе на переменах. Дженни любила забраться на кирпичную ограду возле сарая с велосипедами, сидеть, болтая ногами, и читать книжку. Мне всегда хотелось тоже сесть рядом с ней и читать книжку, но тут была одна маленькая проблема. Ивонна.
Лучшая подруга Дженни. Она и правда была маленькая, Дженни всего только по плечо - худенькая девочка с копной рыжих кудряшек. Ивонна, по-моему, не особенно увлекалась чтением. Она не сидела на стене рядом с Дженни, а стояла на руках у стены, так что всем были видны ее ножки-спичечки и белые трусики. По всем предметам она училась ни шатко ни валко, зато по математике - просто блестяще, и везучая Дженни постоянно у нее списывала.
У Дженни с Ивонной было не так уж много общего, но они дружили еще с детского сада, поэтому не приходилось рассчитывать, что они когда-нибудь поссорятся и я стану лучшей подругой Дженни.
Они меня не обижали, как некоторые другие. Они были так заняты друг другом, что меня почти и не замечали. До того дня, когда Дженни подняла с пола мою фею.
- Ой, смотри! Какая хорошенькая… Откуда она у тебя, Эмили? - спросила Дженни, поставив фею себе на ладонь.
- Она из "Волшебной страны", - ответила я.
Дженни посмотрела на меня. Я страшно покраснела - вдруг она подумала, что я имею в виду настоящую Волшебную страну?
- Так называется отдел в Розовом дворце, возле рынка, - сказала я быстро. - Там мой папа работает, когда не занят в театре.
- Он такой с длинными волосами? - сказала Ивонна. - Ага, я, кажется, видела его как-то по телику. Я его видела в сериале "Полицейский". Так это твой папа, Эмили?
- Да. То есть отчим.
Ивонна сделала гримасу:
- Угу, у меня тоже отчим. Терпеть его не могу.
- Нет, мой папа замечательный, - немедленно ответила я.
- Классная у него работа. - Дженни осторожно подбросила фею и снова поймала. - Смотри, она летает!
Я сказала:
- Хочешь, возьми ее себе.
- Что, поиграть, на весь день?
- Нет, насовсем.
- Ой, Эмили! Правда? Вот здорово!
- Везет тебе, - сказала Ивонна с завистью.
- Хочешь, я тебе тоже подарю?
Я сунула руку в портфель. Мне не очень хотелось дарить фею Ивонне. Дженни мне нравилась гораздо больше, но не могла же я оставить Ивонну без подарка.
- Ой, здорово! Спасибо! Это у меня будет талисман на удачу, - сказала Ивонна.
- Эм, а ты читала книжки Дженны Уильямс? - спросила Дженни, снова подбрасывая фею.
- Еще бы, это моя самая-самая любимая писательница!
- Читала "Когда пробьет двенадцать"? Эти феи точно такие, каких мастерила Лили в этой книжке.
- Знаю, потому я их и люблю. - Я судорожно соображала, что бы еще сказать. - А какая книжка Дженны Уильямс тебе больше всего нравится, Дженни?