– Эта заносчивая мартышка! – пояснила им Форика. – В день, когда ей исполнилось тринадцать лет, она неожиданно потребовала, чтобы вся прислуга обращалась к ней на "вы", даже София, которая вытирала ей задницу тысячу раз, потому что синьора Офелия слишком брезглива, чтобы марать себе руки. Эта соплячка пожелала, чтобы все мы называли ее "синьориной", хоть сама носила еще короткие носки!
Диана и Дзелия обменялись взглядом: предостережение было ясно как день, на случай, если вдруг и им придет в голову подобная наглость. Диана подумала еще, уж не стала ли Сильвана в день своего тринадцатилетия "настоящей синьориной", что бы ни значило это выражение.
Форика, перемешивая грибы в сковороде, продолжала подбрасывать дров в огонь:
– И сейчас она вообще нос задрала, и лишь потому, что заимела себе в доме женишка!
Иметь в доме жениха, то есть быть официально помолвленной, что одно и то же, значило носить на пальце кольцо и ни в коем случае не выходить одной со своим Пьером Казимиром, а лишь принимать его дома (вот почему "в доме"), в гостиной в присутствии родственников или просто еще каких-то людей. И выходить с ним на прогулки всегда лишь в сопровождении Софии, которая шла за ней как тень, или какой-либо другой доверенной персоны по выбору родителей. И целоваться лишь тайком, в темных коридорах, за гардинами или в подворотне, в страхе, что кто-нибудь подойдет именно в этот момент. Диана не понимала, что в этом вообще хорошего – быть официально помолвленной.
До этого, когда она еще была свободна, Сильвана выходила одна и делала все, что ей вздумается, ни перед кем не отчитываясь. У нее тоже была карточка для кино, но после помолвки Командор предупредил всех контролеров ни в коем случае не пропускать ее в кинозал с "ним", чтобы они не целовались в темноте в последнем ряду. Так что, в этом Форика не сомневалась, эта "пройдоха" заходила в кино первой с какой-нибудь сообщницей подружкой, а Пьер Казимир после, платя за билет.
Сильвана училась в педучилище. Она должна была закончить его еще два года назад, но уже несколько раз проваливала экзамены, потому что ничего не учила и дерзила преподавателям.
– И еще потому, что она глупая, как гусыня, – вполголоса добавляла Мария Антония. Но Сильвана была красивой и элегантной, и ее мать закрывала глаза на все остальное.
Так что можно не удивляться, что после всего этого Диана и Дзелия вдвойне сгорали от желания познакомиться наконец с ней лично.
К обеду родственники поднялись к ним в квартиру. Галинуча еще в полдень изловила своих воспитанниц, увела их в комнату и привела в парадный вид. Локоны Дзелии сверкали, словно из чистого золота, и даже Пеппо был причесан, как положено, и надушен из пробного флакончика лосьона после бритья, который его хозяйка несколько месяцев назад стащила у Манфреди.
Диана чувствовала себя совершено нелепо в платье, вышитом по подолу ромбиком, словно у маленькой девочки, тем более что оно уже давно жало ей подмышками; с кружевным воротничком и двумя розовыми шелковыми бантиками в косах. И в очках. Так что ей не стоило пенять на Сильвану, когда та окинула ее в знак приветствия полусочувственным-полупрезрительным взглядом.
Сама кузина была одета по последней моде – узенькая талия, стянутая лакированным ремнем и как минимум тремя тюлевыми нижними юбками под пышной юбкой фасона солнце. Она была хорошо сложена, с пышной грудью взрослой женщины. Отяжеленные тушью ресницы и ярко-красная помада на губах вызвали яростный взгляд Командора, но не оставалось сомнений, что ей на это глубоко наплевать. Теперь единственным мужчиной, имевшим право осуждать ее внешний вид, являлся Пьер Казимир, а он с ума сходил от ее накрашенных глаз и алых губ, которые жадно целовали его в темноте подъезда каждый раз, когда она спускалась, чтобы проводить его на улицу. У Сильваны были проколоты уши (что мама Дианы находила вульгарным для девушки из приличной семьи), и она носила сережки в форме двух подвесок из коралла. И, конечно же, короткие волосы! Она едва бросила сквозь зубы небрежное "чао" Диане, словно они расстались лишь вчера вечером, и не потратила ни одного слова на восхваление красоты Дзелии. Ее внимательный и холодный взгляд напоминал насторожившуюся кошку, которая готова любыми средствами защищать от соперников собственную территорию.
Благодаря ее положению самой младшей в семье до этого дня Сильване всегда предоставлялось за столом почетное место по правую руку от хозяина дома. Сегодня же ее место занимала серебряная салфетница Дзелии, привезенной из Лоссая, и по левую сторону сидела Диана.
Последняя с удовольствием отказалась бы от этой чести. Но как объяснить кузине, что это не они выбрали себе место и что не имели ни малейшего намерения соперничать из-за сомнительной привязанности старого грубияна? Едва завидев Сильвану, Диана оставила все свои надежды на возможную дружбу. Но она надеялась, что, если уж им придется жить под одной крышей, каждая из них просто пойдет своей дорогой, не мешая друг другу.
Но столкновение произошло еще раньше, чем Диана смогла к нему подготовиться.
Глава шестая,
в которой Командор решает изменить завещание
Когда были поданы равиоли под особенным соусом Марии Антонии, тетя Лилиана взялась расспрашивать Диану об ее успехах в школе, и та была настолько неосторожна, что похвалилась своими отличными оценками и с удовольствием рассказала, что очень любит читать, не замечая при этом полупрезрительной улыбочки кузины. Но тетя не только заметила ее, но и прикрикнула на Сильвану:
– Хорошо бы тебе взять с нее пример, синьорина. И сдать наконец выпускные экзамены. В училище, небось, твоя физиономия всем порядком надоела.
– Подумаешь! – фыркнула в ответ Сильвана. – Нужны мне эти экзамены! В следующем году я выхожу замуж, и Пьер Казимир не желает, чтобы его жена работала.
– А если Пьер Казимир тебя оставит? – вырвалось у Дианы. (Если бы за мгновение до этого она прикусила себе язык, было бы намного лучше, но ведь именно эти слова без устали повторяла Аурелия: образование важно и для женщины, потому что быть светской дамой и ничего не делать – это, конечно, замечательно и очень приятно, но если ты вдруг останешься вдовой или старой девой, то никто о тебе не позаботится.)
Сильвана налетела на нее, как рассерженная кобра:
– Расскажи об этом своей мамочке, очкашка! Ей и тому вору, что оставил вас всех без гроша в кармане, и если бы не дедушка, вы уже давно бы просили на улице подаяние!
Ответить на это было трудно, и Диана лишь униженно склонила голову. Но Дзелия почувствовала себя обязанной защитить мать.
– Мама не виновата, если Манфреди…
– Ах неужели? А кто же еще? Кто выбрал себе этого прохвоста в мужья? Вот совпадение, как раз твоя мамочка, эта спесивая ханжа, которая была довольна лишь тогда, когда вращалась в высшем обществе! Сначала она как следует обчистила дядю Дарио и потом на наши денежки пошла на базар и выбрала себе женишка под стать – нищего джентльмена, лощеного красавчика – охотника за приданным…
– Сильвана, прекрати, – простонала вполголоса тетя Офелия.
– И не подумаю! Да что она о себе думает, эта маленькая оборванка, что благодаря ее белокурым волосам и тому, что дед сжалился над ними и взял их к нам в дом, она может отдавать мне приказания?
– Какие приказания?.. – удивленно переспросила Дзелия.
– Да заткнись ты, соплячка! И не смей больше брать за стол эту вонючую тряпку… Меня тошнит лишь от ее вида! – Она имела в виду Пеппо.
– Это не тряпка, это плюшевая обезьяна, – робко вступилась за сестру Диана.
– Этого еще не хватало! Три обезьяны из Лоссая за семейным столом! Четыре вместе с вашей мамочкой, – бросила Сильвана. Было очевидно, что она намерена поссориться.
– Мы… – начала было Диана прерывающимся от подавленных слез голосом. Но она так оскорбилась, что даже не знала, что сказать. Неожиданно на помощь ей пришел Командор.
– Довольно! – громовым голосом прорычал он, отодвигая стул и бросая на стол салфетку. – Дзелия и Диана мои внучки, такие же как ты, потаскушка, и если ты еще хоть раз посмеешь…
– Папа! Что за выражения! При детях! – возмущенно воскликнула тетя Лилиана.
– Какие дети? – прогремел Командор, начисто забыв о "новых Серра" и глядя на Сильвану, словно желая испепелить ее на месте.
– Я! Я ребенок! – весело напомнила Дзелия, которая, в отличие от старшей сестры, нисколько не испугалась, наоборот, вся эта суматоха лишь развеселила ее. К тому же она обрадовалась возможности выучить парочку "выражений", которыми потом могла бы воспользоваться в школе против особенно вредных одноклассниц. "Потаскушка", должно быть, означало нечто похожее на "индюшка" или, например, "хрюшка". И почему только тетя Лилиана так раскричалась?
И тут резким жестом, который до этого Диана видела лишь в кино и не верила, что в жизни такое тоже возможно, Командор схватил за край белую накрахмаленную скатерть и сдернул ее со стола. Все содержимое – полные тарелки, блюда, вилки, ножи – полетело на пол с оглушительным грохотом.
Галинуча, прислуживавшая за столом в белых перчатках и чепчике, едва успела подхватить Дзелию со стула и прижать к своей груди.
– Ничего, радость моя, ничего страшного. Командор просто шутит.
Но Командор и не думал шутить. Он схватил Сильвану за плечи и гневно вытолкнул за дверь. Все остальные встали, не смея посмотреть друг другу в глаза, кто-то пытался очистить салфеткой пятна томатного соуса с одежды.
– Папа, успокойся… ну что такого произошло? Ты же знаешь, как ведут себя подростки… – произнес дядя Туллио.
– Вот именно, знаю! По-свински, если никто не преподаст им урок в нужный момент. – После чего угрожающе повернулся к тете Офелии: – Если твоя дочь еще хоть раз позволит себе так выражаться об Астрид…
– Но, Командор, вы же сами постоянно плохо отзываетесь о ней и критикуете, и говорите, что…
– Я могу говорить все, что хочу. Вы – нет. Астрид живет в моем доме, и вы обязаны относиться к ней с уважением. Все, от первого до последнего, ясно? А если кому это не по душе, то он может хоть завтра собирать чемоданы, я никого не держу!
Диана подумала, что она лично, если бы с ней так говорили, ушла бы немедленно, не дожидаясь завтра. Но Форика объяснила ей, что не только они, из Лоссая, но и "другие Серра", и "синьорина Лилиана" тоже полностью зависят от старика. Конечно, они не платили ему за аренду квартиры, но и принадлежала она не им. Они ездили на отцовском автомобиле. Дядя Туллио, который выучился на бухгалтера, работал администратором кинотеатров, но ничего не делал по своему усмотрению, а лишь выполнял приказы Командора. И дочь-вдова уж никак не смогла бы позволить себе жить как "синьора" в просторной квартире и с двумя служанками и ездить каждый год на курорты на свою скромную пенсию. Как ни крути, а двое детей Командора, хотя им уже почти стукнуло по пятьдесят, все еще были "детьми" и, нравилось им это или нет, должны были выносить причуды старика.
– Да какие там чемоданы, папа? Никто не собирается никуда уходить. Вечно ты делаешь трагедию из мелочей, – примирительно произнес дядя Туллио. – Вот увидишь, у тебя еще инфаркт случится от всех этих страстей… И все из-за чего? Из-за глупой детской ссоры. Форика, где лекарства Командора?
Старик принял свои лекарства и закрылся у себя в комнате. Но перед этим громогласно объявил, что завтра же пойдет к адвокату и изменит свое завещание, ибо не намеревается оставить ни гроша этой глупой и невоспитанной грубиянке Сильване.
Тетя Лилиана велела прислуге убрать с пола и постелить чистую скатерть, после чего они снова, как ни в чем не бывало, уселись за стол, доедать жаркое с картофелем. Было очевидно, что на вилле "Верблюд" подобные сцены случались не редко. Диана не знала, успокаивает ли ее это или, наоборот, волнует. Интересно, как отреагировала бы мама?
Глава седьмая,
в которой выясняется, кто же этот ангел с луком
Серрата, вилла "Верблюд"
20 СЕНТЯБРЯ, первый школьный день.
Дорогая Тереза,
представляешь, оказывается голый ангел, который целится в меня с потолка, это совсем не ангел, как думали мы с Дзелией, то есть не католический ангел из тех, что порхают вокруг Богородицы, а один из античных богов и зовут его Купидон. Это объяснила мне Приска Пунтони, моя одноклассница. Она прекрасно разбирается в мифологии и знает чуть ли не наизусть все древние мифы (и о моем имени тоже). Сегодня после обеда она пришла на виллу "Верблюд", чтобы помочь мне с уроками (ну не то чтобы помочь, я тебе объясню все позже).
Этот Купидон на вид кажется ребенком лет двух-трех, но он бог любви. Странно, что греки сделали его таким малышом, ведь детям обычно до любви нет никакого дела. Причем все остальные боги – взрослые и, представь себе, должны ему подчиняться. У Купидона есть одна дурная привычка – он стреляет своими стрелами куда попало, без разбора, или даже нарочно, чтобы позлить, и тот, в кого попадает стрела, хочешь не хочешь, а вынужден влюбиться в того, в кого решит этот Купидон. И вот и начинается путаница, ревность, разные осложнения и даже войны, порой чуть ли не бесконечные. Если поищешь в словаре мифологии твоего отца, то обязательно найдешь все эти истории.
Естественно, я не хочу иметь у себя над кроватью такого хулигана. Я даже предложила Дзелии поменяться комнатами, но она уже привыкла к своему вулкану, который отражается в воде, несмотря на то что мама говорит, что это больше подходит для дешевой пиццерии. Тогда Приска помогла мне передвинуть кровать, и теперь я сплю под Большой Медведицей, которая вроде бы безопасна.
Приска – отличная девчонка, хотя иногда ей нравится покомандовать, но не беспокойся, нет никакого риска, что она станет моей лучшей подругой. Прежде всего потому, что моя лучшая подруга – это ты, и я никогда не нарушу нашей клятвы. И потом, у Приски уже есть своя лучшая подруга Маффей Элиза. Но преподавательница литературы не позволяет им сидеть за одной партой и говорит, что они слишком много болтают, и поэтому всегда рассаживает их по разным концам класса.
Сегодня утром, когда я входила в класс, меня всю трясло от волнения. Я представляла себе, что все сразу же начнут меня рассматривать, как невиданное чудовище, и шептаться. Но никто не обратил на меня никакого внимания. Я не знала, куда мне сесть: во всем классе было лишь одно свободное место – за последней партой рядом с мальчишкой, и мне пришлось волей-неволей идти туда, и со стыда я чуть не провалилась сквозь землю. Он тоже весь побагровел как помидор.
Мы с ним единственная смешанная парта на весь класс – он тоже пришел последним и в классе у нас нечетное число девочек и мальчиков: нас девятнадцать, а их пятнадцать. Так что выбора нет.
Я боялась, что буду единственной из класса, кто ходит в очках, но, к счастью, это не так: еще две девочки и три мальчика носят очки, и никто не называет их очкариками. И косы тоже не только у меня: они есть еще у двух девочек. Но я единственная, кто носит и косы, и очки.
У Приски Пунтони короткие черные волосы, она расчесывает их на косой пробор и закрепляет приколкой, которая вечно падает. Кроме Элизы у нее есть еще одна закадычная подружка Розальба Кардано, она тоже из нашего класса. У них обеих тоже короткие волосы. Если бы только мама позволила и мне остричь косы!
Школа находится недалеко от виллы "Верблюд", минут пять пешком. Утром меня провожала Мария Антония – я же не знала дорогу, но обратно я уже пришла сама. А за Дзелией всегда ходит Галинуча, потому что та еще слишком маленькая.
Дзелия в восторге от своего нового класса. Представь себе, она уже завела себе кавалера: тот сидит за первой партой. И это после того, как он дернул ее за волосы и обрызгал водой в туалете! Я в ее возрасте не была такой глупой и знала, как держать мальчишек на расстоянии.
Моего соседа по парте зовут Паломбо Лоренцо, и он родом с континента. Все лицо в веснушках, да еще и краснеет как помидор всякий раз, когда к нему обращаются преподаватели. И на год младше, потому что перескочил пятый класс.
Среди девочек нашего класса многие тоже перескочили пятый: все те, что ходили в начальную школу в один класс с Пунтони и Маффей. Одна из них – дочь маминой подруги Звева – видела бы ты, что за красавица! Черные волнистые волосы, зеленые глаза и такой пышный фартук, что он похож на бальное платье. Мама наказала мне подойти к ней, познакомиться и сказать "Я дочь Астрид Мартинец". Чтобы подружиться. Но я стесняюсь. И вообще, я пока не знаю, нравится ли мне она, эта Звева. Приска Пунтони, например, терпеть ее не может. Она говорит, что их вражда началась еще с начальной школы.
На завтра нам не задали никаких уроков, потому что у некоторых еще нет всех учебников. Но Пунтони все равно предложила зайти ко мне после обеда, чтобы рассказать, что они проходили в прошлом году, и показать свою тетрадь с заданиями на летние каникулы. Видела бы ты ее тетрадь с сочинениями! Толще, чем любая книга, и исписанная до последней странички. И список книг, которые она прочла за лето, кажется бесконечным, и среди них книги для взрослых, толстенные, как например "Отверженные" Виктора Гюго. Зато я намного чаще, чем она, ходила в кино, и у меня четыре полных альбома с фотографиями актеров, тогда как она не закончила даже один.
Приска Пунтони рассказала мне о наших преподавателях: она знает их с прошлого года, и сказала мне быть настороже с учительницей литературы, потому что, если не угодишь ей с самого начала, то этого уже никак не исправить. Приску, к примеру, учительница терпеть не может и говорит, что она задирает нос и всегда желает выделиться, потому что та в первый день прошлого года пришла в школу без фартука и в брюках. Но это не ее вина, ее одела так мама, поскольку они только что вернулись из отпуска на континенте и еще не успели купить школьную форму. Всего лишь один день! И еще преподавательница не любит ее из-за того, что Приска, тоже в прошлом году, написала в сочинении, будто, когда вырастет, хочет стать писательницей. Учительница сказала, что она чересчур самонадеянна и что, когда вырастет, сможет зарабатывать себе на хлеб самое лучшее работая стенографисткой.
Еще Приска посоветовала мне никогда не писать правды в сочинениях – лишь повторять другими словами то, о чем говорится в школьных учебниках. И чтобы я не дай бог не проговорилась, что мне нравится ходить в кино, потому что учительница считает, будто кино – это не культура. Наверняка она тоже (преподавательница, не Приска) думает, что Командор – это выскочка и невежа. Будем надеяться, что она не станет придираться ко мне лишь из-за того, что я его внучка.
Приске ужасно понравилась вилла "Верблюд". Она сказала, что опишет ее в романе. И что хотела бы показать ее Элизе и Розальбе. Хоть бы Командор не рассердился, если приглашу их всех вместе!