Глава 5. "А МЫ ПРОСО СЕЯЛИ…"
В огород зашёл Митя Епифанцев, староста кружка юных мичуринцев. Митю сопровождал Алёша Прахов с сестрой Катей - белолицей, пухлой девочкой в нависшем на глаза белом платке. Катя больше всего боялась, как бы не загрубело от солнца её белое личико.
- Наш вам боевой салют! - Алёша потряс кулаком над головой и ухмыльнулся. - Замри, народ! Варя с Витькой встретились после разлуки… и закусывают кислыми яблоками.
- Алёшка! - Варя со смехом протянула ему яблоко. - А ты всё такой же… не переменился?
- Ему фамилия не позволяет: Прахов-Вертопрахов, - сказал Витя.
Митя Епифанцев подошёл к Варе, застенчиво пожал ей руку, расспросил о походе.
- А знаешь, я по делу к тебе. Насчёт просяного участка.
- А что такое? - насторожилась Варя.
- Запустили вы его.
- Как "запустили"?
- Это тебя надо спросить. - Митя хоть и был застенчив, но, когда нужно, умел говорить правдивые и резкие слова. - Ты у нас бригадир по просу. Твоя группа отвечает. На днях дед Новосёлов был на пришкольном участке. Я ему про делянки с просом поясняю: так, говорю, и так, испытываем разные сорта проса на предмет рекордного урожая. "Вижу, говорит, участок показательный. Показываете, как не надо за просом ухаживать?"
- Так я же, когда в поход уходила, Кораблёву делянки передала… - Варя растерянно обернулась к Вите: - Что случилось? Ты же мне обещал?
Тот пожал плечами:
- Ничего особенного… По-моему, с просом всё в порядке. Растёт себе и растёт.
- Лучше скажи: всё в беспорядке, - хмуро поправил Митя. - Просо растёт, а сорняки его перерастают.
- Ну, знаете, я не культиватор! - вспыхнул Витя. - Один за всех не переполешь.
- Один? - удивилась Варя. - А ребята? Нас же целая группа была.
- Ищи-свищи их!.. Кивачёв совсем из юннатов выбыл. Прахов в арбузную бригаду переметнулся - на сладкую культуру, а сестрица его всё больше на свой личный огород налегает: кабачки там у неё, фасоль, помидоры… Прямо сказать - подсобное хозяйство.
- Это к делу не относится, - обиделась Катя, ещё ниже спуская на лицо платок. - А ты, коль за бригадира остался, собирал бы нас почаще. А то знай гоняешь велосипед да на рыбалку ходишь! И с Ручьёвым повздорил.
- Почему повздорил? - спросила Варя.
- Да что о нём говорить! - отмахнулся Витя. - Такое выкинул… Всю вторую делянку погубил.
- Как - погубил?
- Вот так!.. Работать с нами не захотел, отделился… Участок запустил…
Варя растерянно заморгала глазами и зачем-то торопливо расчесала гребёнкой волосы.
- Вот это ребята! Спасибо вам! Удружили!.. - Потом вплотную подошла к Вите: - А тебе… тебе вдвойне спасибо!
- В чём дело, Варя? - искренне изумился Витя. - Ну, допустим, в просе сорняки. Немного больше, чем нужно. Так сейчас пойдём всё и выполем. Чего же расстраиваться!..
Варя пристально посмотрела на мальчика. Как он не понимает! Дело же не только в сорняках. Ведь он, когда Варя уходила в поход, дал ей слово, что на просяном участке всё будет в порядке. Какая же цена его слову?
Но ничего этого Варя не сказала, а только сунула в руки Вите клетчатую кепку: "Возьми свои яблоки!" - и, обойдя мальчика, как столбушок на дороге, пошла к калитке.
Витя с досадой вытряхнул из кепки яблоки и обратился к Кате Праховой:
- Хоть бы ты уговорила её! Куда она пошла, колченогая!
- Да что вы, Варьку Балашову не знаете? - вздохнула Катя, зябко пряча руки под кофту. - Она уж такая… Теперь никому не поклонится, одна всё просо выполет.
- Это уж совсем глупо! - вспылил Витя и вдруг решительно заявил: - Раз так, пошли, ребята, на участок! Мы это просо в один миг прополем… Варя, обожди нас!
Девочка уже распахнула калитку.
В этот момент, едва не сбив её с ног, в огород ворвались Колька с Петькой.
Заботливые руки уже одели их в чистые рубахи, лица были умыты, волосы подстрижены. Но всё в их облике говорило о том, что мальчишеское утро было полно бурных трудов и поисков.
Колька запустил руку за пазуху, вытащил пригоршню камней и протянул их Варе.
- Что это? - удивилась девочка.
- Камни… В школу, для коллекции! - пояснил Колька. - Мы их с Петькой в песчаном карьере нашли.
- Если мало, мы ещё принесём! - услужливо поддержал дружка Петька, в свою очередь извлекая из карманов несколько камней, и вполголоса высказал то, что, по-видимому, всё утро терзало мальчиков: - А хорошие это камни? Примет их Фёдор Семёнович для музея?
Кто знает, что это были за камни, но Варя решила не охлаждать ребячьего рвения:
- Обязательно примет… Просто замечательные! - Она бережно сложила камни в кучу около изгороди и, немного подумав, поманила Кольку и Петьку ближе к себе: - А теперь соберите всех пионеров. Срочно! По цепочке!
- Опять в поход? Да? Что-нибудь искать? - обрадовался Колька.
- Будем уничтожать злых недругов, биться не на живот, а на смерть, - таинственным шёпотом сообщила Варя. - Вооружайтесь до зубов!.. Берите тяпки, мотыги, лопаты!
Приятелям это пришлось по душе. Ничего так сильно не любили они на свете, как внезапные тревоги, розыски, шумные сборы, неожиданные приключения и тайны.
Проделав для разбежки сложный "ход конем" - два шага вперёд, шаг в сторону, - приятели помчались собирать пионеров, а Варя, решительно захлопнув калитку, пошла к дому.
Алёша поскрёб свой вихрастый затылок и дурашливо пропел:
А мы просо сеяли, сеяли!..
И не понять было - огорчён он всем случившимся или, наоборот, обрадован.
Глава 6. РАЗЛАД
А дело с просом началось вот с чего.
Весной среди юных мичуринцев разгорелись горячие споры. Каждому хотелось выращивать какое-нибудь необыкновенное, невиданное на высоковской земле растение: арбуз, дыню, кок-сагыз, земляной орех, амурскую сою или совсем уже редкостное - вроде коэнринции или ляллиманции. В спор пришлось вмешаться директору школы Фёдору Семёновичу. Он хотя и не был преподавателем биологии, но любил сельское хозяйство и помогал юннатам во всех их начинаниях.
Учитель собрал ребят и рассказал им легенду про одно растение, которое в умелых руках человека может давать урожай сам-пятьсот и больше. Но называлось это растение очень обыкновенно: просо.
- Но это гималайское просо? - спросил учителя Костя. - Или какой-нибудь китайский сорт?
- Да нет, самое обычное просо, наше, русское. То самое, из которого мы варим пшённую кашу.
- Так зачем же его выращивать? Просо без нас в колхозе сеют, - удивились ребята.
- Верно, сеют, - согласился Фёдор Семёнович. - Но вот рожь, скажем, или пшеницу любят у нас в колхозе, заботятся о них, а просо вроде пасынка. Заброшенная культура. Ну, и оно своими урожаями никого не радует… Вот вы и докажете, что и просо может приносить высокий урожай.
- А это как будет - по заданию колхоза или по нашему почину? - спросил Костя.
- Самое боевое задание, - подтвердил Фёдор Семёнович. - Об этом даже на правлении говорили. Сам председатель обратился с просьбой к школе.
Желание удивить колхоз высоким урожаем проса мало-помалу захватило юннатов из седьмого класса, и они создали небольшую группу, которую в классе прозвали "просяной бригадой".
Бригадиром выбрали Варю Балашову.
Просо посеяли на двух небольших делянках. Одна делянка находилась посередине пришкольного участка, другая - в дальнем углу, у самой канавы.
Молодые просоводы не жалели сил: землю разделали "под пух", пичкали её всяческими удобрениями, а девочки тайно даже пытались поливать посевы на делянке.
Костя решительно восстал против этого: колхозу не нужны растения-неженки!
Ребята поспорили, пошумели, но в конце концов согласились с Костей, который давно уже увлекался юннатскими делами и провёл на пришкольном участке немало опытов: он выращивал земляной орех, арбузы, дыни, прививал помидоры на картошку, наблюдал жизнь насекомых, птиц.
Как-то раз Костя вырастил на делянке корни кок-сагыза. Чтобы доказать, что это действительно каучуконосные корни, он выдавил из корней клейкий сок, смешал его с бензином и, приготовив таким образом клей, принялся заклеивать всем желающим худые калоши.
Костя мог часами сидеть на солнцепёке около цветущего арбуза или тыквы, наблюдая, какие насекомые летят на цветы этих растений, и никто не в силах был помешать ему. "Его хоть жги, хоть колёсами дави - с поста не уйдёт!" - говорили ребята.
Про Костю даже рассказывали, что он однажды чуть ли не целый километр полз на коленях за каким-то ничтожным жучком, чтобы выяснить путь его передвижения. И хорошо ещё, что жук быстро утомился и забрался в земляную норку, а то бы Костя мог ползти за ним невесть сколько.
Но на этот раз опытное просо не очень радовало Костю. Оно выглядело не лучше, чем в поле у колхозников.
Костя заявил юннатам, что если они и дальше так будут ухаживать за просом, то из их опыта ничего путного не получится.
- Ну, а как за ним ухаживать? Как? - расстроилась Варя. - Я вот и агронома спрашивала, и бригадиров, и Фёдора Семёновича перед отъездом в город - все говорят, что правильно ухаживаем.
- Может, оно и правильно, да толку мало, - стоял на своём Костя. - Раз уж по заданию колхоза работаем, так вот какое просо выгнать надо - по пояс! Чтобы ахнули все!
Витя Кораблёв, который записался в просяную бригаду только потому, что там работала Варя, от души рассмеялся:
- А по маковку не хочешь? Ох, и затейливый ты, Ручей гремучий!.. Всё-то тебе не по душе да не по сердцу!
И он принялся уверять юннатов, что просо растёт нормально и нечего им слушать Ручьёва.
Но Костя всё же настоял на том, чтобы послать письмо в Москву, Андрею Новосёлову, и спросить у него, как ухаживать за просом.
Сын конюха Тимофея Ивановича, бывший ученик высоковской школы, а теперь научный сотрудник Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина, Андрей Новосёлов охотно поддерживал с юннатами переписку, присылал им семена, давал советы.
Письмо Андрею было послано, но ответ почему-то задерживался.
Как-то раз Костя зашёл к деду Новосёлову, чтобы узнать, не было ли от Андрея какой весточки.
- Давненько сынок не писал, - ответил старик. - Похоже - срочное задание выполняет.
- Вот и нам Андрей не отвечает! Мы его насчёт проса спрашивали.
И Костя рассказал о неудачном юннатском опыте на пришкольном участке.
- А ты бы, Костюшка, по колхозам походил. Вот в "Заре", говорят, неплохое просо растёт, - посоветовал дед Новосёлов.
Мальчик отправился в Соколовский колхоз "Заря", но ничего поучительного там не обнаружил. Потом он побывал ещё в нескольких колхозах, и повсюду посевы проса выглядели не лучше высоковских.
Только в отдалённом денисовском колхозе "Реконструкция" Костя случайно обнаружил небольшую делянку с хорошо разросшимися стеблями проса. Он разыскал заведующего хатой-лабораторией, старика Свешникова, и принялся расспрашивать, как тот ухаживал за просом.
- Уход обыкновенный, - ответил Свешников. - Я только посеял его немного иначе. Вспомнил, как мой отец советовал: "Сей просо редко - попадёшь метко. Чтобы каждому стебельку просторно было". Я так и сделал. А оно, видишь, тоже небогато как выросло.
- Всё равно лучше нашего, - признался Костя. - И выше, и стебли сильнее… А мы вот не догадались так посеять.
Он вернулся домой вконец расстроенный. Как видно, их опыт с просом в этом году не удался. Придётся с будущей весны начинать всё заново. А жалко, что лето пройдёт впустую!
Несколько дней Костя не показывался на просяной делянке, отсиживался дома и упорно что-то обдумывал.
Варя к этому времени ушла с пионерами в поход и ухаживать за просом поручила Вите Кораблёву. Он начал с того, что созвал всю "просяную бригаду" на прополку.
Явился и Костя. Он предложил вместе с сорняками вырвать половину кустов проса.
- Простору им нет, растениям… Задыхаются они, - пояснил он.
Ребята удивились, а Витя пренебрежительно отмахнулся:
- Начинаются фокусы! Много ты понимаешь, агроном участковый!
- А ты послушай, что Свешников из Денисовки говорит…
- Дай тебе волю, Ручей гремучий, ты наломаешь хворосту! - И Витя заявил, что ухаживать за просом будут по старой инструкции.
Но Костя не успокоился. Однажды утром Кораблёв застал его на второй просяной делянке, что находилась в дальнем углу пришкольного участка. Мальчик безжалостно прореживал посевы проса.
Витя вышел из себя. Он закричал, что не позволит Ручьёву самоуправничать и губить на делянке посевы.
- Уходи прочь! Я бригадир… я отвечаю!
Витя забежал сзади, изловчившись, схватил Костю за плечи и потащил с делянки.
- Не тронь лучше! - вырвался тот.
Витя побежал за юннатами.
Когда они собрались, Костя уже успел проредить почти всю делянку.
Ребята ахнули: вырванные из земли хорошо прижившиеся стебли проса валялись в куче вместе с сорняками.
- Смеётся над нами Ручьёв! - возмутился Витя. - Мы работали, старались, а он повырывал всё с корнем!
Юннаты обвинили Костю в озорстве, в неорганизованности и других смертных грехах. Они грозили исключить его из "просяной бригады".
В спор вмешался староста юннатского кружка Митя Епифанцев. Он сказал, что Костя Ручьёв излишне погорячился, но он прав: юннат потому и юннат, что он всегда ищет новое, придумывает, испытывает. И пусть Костя заканчивает опыт с просом по-своему: удастся - хорошо, не удастся - он из этого извлечет серьёзный урок.
Юннаты переглянулись: Митя, пожалуй, ловко придумал! Вот теперь Костя сам себя и высечёт. Кому же не ясно, что с делянки, где вырвана половина посевов, хорошего урожая не получишь!
- Пусть отвечает, коли так, - согласился Витя. - Можем вторую делянку навечно закрепить за Ручьёвым. А осенью мы ещё поговорим о его дисциплине…
С этого дня Костя стал работать один. Он попытался перетянуть на свою сторону Пашу Кивачёва и Васю Новосёлова, но те отказались.
- Замутилось у нас всё. Больше шума, чем дела. Отпишусь, я, пожалуй, из юннатов, - сказал Паша. - Давайте лучше в колхозе работать. Там дела поважнее.
И Костя согласился с приятелем. В бригадах шла трудовая страда. Каждый день ребятам находилась какая-нибудь работа: то они бороновали пары, то пололи хлеба, то сушили и сгребали на лугу сено.
На уход за опытным просом у Кости не хватало времени. Прореженная делянка всё гуще зарастала сорными травами.
Костя понял, что из его опыта ничего дельного не получится, махнул на делянку рукой и больше не показывался на пришкольном участке.
Глава 7. НА "КАТЕРЕ"
Всё утро Колька Ручьёв пропадал неизвестно где. В полдень он прибежал домой, выпил наспех кружку молока, отрезал ломоть хлеба, прихватил из чугунка пяток картошек в мундире и принялся засовывать их в карман.
Костя тоненько присвистнул. Нет, так дело не пойдёт! Что же поделаешь, если нет у них теперь ни отца, ни матери. Но обед есть обед, и он должен проходить не хуже, чем в других семьях, - чинно, неторопливо, в положенное время.
Да и к тому же, зачем он сегодня утром старался, готовил щи из свежей капусты, бегал к соседке то за советом, то за луком? Смешно, в самом деле, обедать одному, самому себе подливать щей из чугунка, самого себя угощать и похваливать!
- Колька, стоп! - голосом, не допускающим возражений, приказал Костя и загремел заслонкой у печи. - Обедать будем все вместе. Сейчас Сергей придёт.
- Так я же сытый! - взмолился Колька. - А потом, мне и по делу бежать надо.
Костя насмешливо оглядел братишку: удивительно, до чего деловой человек стал этот Колька! Один вид чего стоит - рубаха измазана землёй, руки зазеленились.
- Ты что, Колька, в команду пластунов записался? Или за горохом к кому-нибудь лазил?
- Такими делами не занимаюсь, - обиделся братишка. - Я, можно сказать, ваши грехи покрываю.
- Какие ещё грехи? - Костя застыл с ухватом в руке.
- Да, да… Запустили своё хваленое просо, а мы поли за вас, гни спину!
- Меня это теперь не касается, - нахмурился Костя.
- Понятное дело: загубил вторую делянку и носа к юннатам не показываешь. Выдохся, все пары вышли!
- Это кто говорит так? - Костя грозно шагнул к брату.
- Витя Кораблёв говорит. - Колька на всякий случай подался поближе к двери. - Вот погонят тебя из юннатов, будешь знать!
Решив, что брат наголову разбит его доводами и теперь не посмеет силой усаживать за стол, Колька шагнул к двери.
- А обедать всё равно будешь! - настойчиво сказал Костя.
Колька готов был возмутиться такой несправедливостью, но тут в избу вошёл старший брат, Сергей, рослый, скуластый парень с крупными чертами лица.
- Как на катере? - Сергей снял пиджак, повесил его на гвоздь у двери и, оставшись в одной линялой матросской тельняшке, мельком оглядел избу. - Вижу, вижу: полный порядок. И команда вся в сборе. Тогда свистать на обед. Корми, Костя!.. А ты, Микола, полей мне. Не в службу, а в дружбу.
Скрепя сердце Кольке пришлось покориться.
Захватив ведро с водой, Сергей вышел в проулок, снял тельняшку.
Колька лил брату на шею студёную воду и обдумывал, как бы это половчее пожаловаться на Костино самоуправство. Но на руках Сергея, опушённых золотистыми волосами, так молодо и легко играли и перекатывались желваки мускулов, что мальчик невольно засмотрелся.
"Сильный он у нас… морячок! - с уважением подумал Колька. - Кого хочешь поборет и морским узлом завяжет".
Он потрогал тугой бицепс на правой руке Сергея и вздохнул. Когда же у него будут такие мускулы?
Да и вообще, старший брат у них деловой, серьёзный, таким можно только гордиться. Во время войны Сергей был бравым старшиной первой статьи на торпедном катере "Удалой", заслужил три боевых ордена и пять медалей, а сейчас он работает председателем правления колхоза.
Только брат почему-то редко вспоминает о своей матросской службе, а всё больше рассказывает Косте и Кольке о том, что у них в колхозе к Новому году будет пущена в ход электростанция, начнёт работать свой радиоузел, появятся три грузовые машины…
Спору нет - это, конечно, хорошо, но нельзя же забывать и про боевые дела на фронте!
Что до Кольки и Кости, то они могли часами рассказывать приятелям о наградах Сергея, о его матросской службе, о подвигах торпедного катера "Удалой" и просто о море. В их представлении оно было картинно-синим при солнце, фиолетовым - вечером, свинцовым - в бурю. Опасной, тяжёлой, но вечно солнечной, вольной казалась им жизнь на море.
Не желая, чтобы матросская слава брата так скоро забылась, Костя с Колькой поддерживали её, как могли, - старую бревенчатую избу с резными наличниками на окнах называли "катер" и по всякому поводу старались объясняться на морском языке: по утрам не будили друг друга, а "свистали побудку"; пол не мыли, а "драили палубу"…
Умывшись, Сергей с братьями сел обедать. Он достал книжку, положил её на край стола и зачитался. Щи он ел, не глядя в тарелку.
Колька решил созорничать - отодвинул тарелку в сторону, и Сергей, точно слепой, долго шарил ложкой по столу. Братишка прыснул в кулак.
- Не балуйся, Микола! - погрозил ему пальцем Сергей, обнаружив проделку.