С того места, где они стояли, вход в пещеру был почти не виден. Да, неплохое местечко они нашли для своего убежища. Интересно, где же они подыскали себе новое?
Видимо, мысль эта вызвала у Питерса довольно болезненную реакцию, потому что, взглянув на него, Манетти спросил:
– Ну и как тебе все это понравилось? Тяжко, наверное, было снова возвращаться сюда?
– Что и говорить, у меня сохранились и другие воспоминания. Получше, чем о том дне.
Он снова потянулся к фляжке и, достав ее, отвинтил крышку.
– Но на сей раз, Вик, попомни мои слова, это будет похлеще прежнего, и я боюсь, что еще до того, как все закончится, ты тоже захочешь присоединиться ко мне. А может, и в самом деле присоединишься.
И отхлебнул из горлышка.
14.20.
Эми посмотрела на сидевшую за кухонным столом Клэр и поняла, что правильно сделала, пригласив ее.
– Что-то ты плохо выглядишь, – сказала она. – Как у тебя со сном?
– Неважно. Особенно в последнее время.
Она потянулась к крохотной ручонке Мелиссы – та сразу же обхватила ее указательный палец, тогда как Эми ни на мгновение не прекращала процедуру кормления.
– Какая же она красивая, -сказала Клэр.
Эми почувствовала, что у нее начал побаливать сосок, а значит, через пару минут надо будет поменять грудь. Тем не менее она улыбнулась, поскольку Клэр сказала истинную правду: Мелисса и в самом деле была очень красивой девочкой. Мягкая розовая кожа, шелковистые, какие-то пушистые коричневые волосы и очаровательные карие глаза. Даже исходивший от нее запах,и тот был какой-то особый – смесь ароматов сладкого дыхания и теплой, чистой кожи.
Когда они приехали, девочка спала. Клэр и Люк на цыпочках прошли в спальню, и Клэр потом сказала, что полюбила ее буквально с первого взгляда. Даже Люк как-то весь просиял, словно это был" его собственная родная сестренка.
Клэр легонько убрала палец, и младенец тотчас же вцепился в материнскую грудь.
– Сегодня они намереваются вручить ему бумаги, – сказала Клэр.
– Пора бы уже.
– Куда там, только к понедельнику смогли отыскать его. Как выяснилось, он снова вернулся в офис Мэрион – делопроизводителем, юрисконсультом или кем-то там еще. Правда, теперь уже не партнером, но все же вернулся.
– Мэрион? К этойсучке?
– Сама не понимаю почему, но у меня такое ощущение, словно она готова сделать для него абсолютно все.
– Ты полагаешь, что они спят друг с другом?
– Даже и не знаю. Вообще-то Мэрион никогда не казалась мне тем типом женщины, которая станет утруждать себя романом с собственным партнером. На меня она всегда производила впечатление эдакой акулы-бизнесменши. Впрочем, всякое может быть. Как выяснилось, именно секретаршаМэрион нотариально заверила кредит.
– Ой! – вырвалось у Эми, но не после слов Клэр, а от прикосновений острых зубов Мелиссы к раздраженному соску.
Клэр чуть поморщилась, тогда как самой Эми стало даже смешно: можно было подумать, будто ребенок укусил не ее, а Клэр.
Она переместила Мелиссу к другой груди. Ребенок даже не заплакал. Поразительно, но в последнее время девочка вообще почти не плакала.
Клэр также облегченно улыбнулась, увидев, как младенец припал к материнскому соску.
Эми это показалось даже чуточку странным. Ведь она сама выкармливала Люка, разве не так? Ну разумеется, так, и потому прекрасно все помнила. Так почему же этот укус вызвал у нее столь неожиданное чувство брезгливости?
Впрочем, она тут же выбросила эту мысль из головы.
– Подожди-ка минутку, – сказала Эми. – Мне хочется во всем как следует разобраться. Ты сказала, что секретарша Мэрион нотариально заверила кредит, которым он намеревался покрыть свой долг фирме, так?
– Угу.
– Таким образом, получается, что сама Мэрион также знала про подлог? Они оба знали о нем?
– Выходит, что знала.
– Невероятно.
Девять месяцев назад, то есть чуть ли не за год до их разрыва, Стивен втайне от Клэр взял кредит размером более полумиллиона долларов – Эми уже не помнила точную сумму, – который должен был покрыть примерно половину исковой суммы, в судебном порядке взысканный с фирмы одним из ее бывших клиентов. Предполагалось, что остальную половину расходов фирма возьмет на себя.
Получилось так, что Стивен допустил серьезные нарушения в распоряжении средствами этого клиента. В прошлом за ним уже водились аналогичные прегрешения, но на сей раз чаша терпения начальства переполнилась и оно решило возложить всю ответственность на него одного.
Тогда он подделал подпись Клэр на документах и продал их дом в Гринвиче, стоимость которого, за вычетом закладной, как раз и составила полмиллиона долларов.
В последнее время помощь от Стивена поступала крайне нерегулярно, и потому Клэр и Люк едва сводили концы с концами.
В итоге из фирмы он все же уволился, лишился своего партнерства и, похоже, столкнулся с какими-то новыми проблемами, о которых его бывшие коллеги то ли ничего не знали, то ли просто не желали распространяться на этот счет.
И ограничились лишь тем, что попросту аннулировали его кредит.
Таким образом сначала Стивен перестал посылать семье деньги, а потом и сам куда-то исчез.
Ко всему прочему он расторгнул договор об аренде их квартиры в Манхэтгене и отбыл в неизвестном направлении, не оставив даже адреса, так что на протяжении последних шести месяцев ни Клэр, ни Люк не получали о нем никаких вестей. Рождество и день рождения Люка прошли без главы семейства.
Зарплата секретарши не покрывала даже расходов по закладной за дом, не говоря уже о покупках одежды и продуктов.
Зато все кредиторы подняли страшный вой, обратив его, естественно, на Клэр.
Тогда как Стивена они не смогли даже разыскать.
Впрочем, история с заемом, как выяснилось позднее, оказалась отнюдь не единственной его махинацией. В прошлом году он проставил имя Клэр на налоговой декларации, в результате чего она только недавно узнала о том, что они задолжали Федеральной налоговой службе около четверти миллиона долларов.
Таким образом к общему вою кредиторов присоединились также голоса чиновников ФНС.
При этом их совершенно не интересовало, кто именно расписался на тех проклятых бумагах – речь шла о налогах, и они, соответственно, требовали от нее денег.
Одному лишь Богу было ведомо, что еще успел натворить этот деятель, так что Клэр оставалось только ждать очередного удара.
За какие-то несколько месяцев Клэр из состояния относительного финансового благополучия скатилась едва ли не до нищеты, не располагая никакими кредитами и успев залезть по уши в долги. Полумиллионный заем, закладная за дом, счета за газ и электричество, оплата кредитных карточек, траты на содержание машины – все свалилось на нее подобно снежной лавине.
В последнее время она даже перестала отвечать на телефонные звонки, поскольку в подавляющем большинстве случаев звонили именно кредиторы, а у нее уже не осталось денег на то, чтобы поставить на телефон электронную защиту от назойливых собеседников.
Эми и Дэвид ссудили ее деньгами на адвоката, который пытался разыскать Стивена, чтобы вручить ему исковые документы о расторжении брака. Недавно ему все же удалось напасть на его след и сделать все возможное, чтобы максимально снизить сумму предъявленных Клэр материальных претензий, вызванных махинациями мужа. Однако даже при самом благоприятном развитии событий с домом ей все же придется расстаться. Куда уж там, – сказал ей адвокат, – в лучшем случае она сможет отвоевать что-то около тридцати тысяч долларов, и только.
Клэр было тридцать семь лет, Люку – восемь, и обоим предстояло на тридцать тысяч долларов заново начинать отстраивать собственную жизнь. Для подобной цели сумма была явно недостаточной.
Эми прекрасно понимала, насколько потрясена Клэр. И до какой степени напугана.
Вот и сейчас исходивший от подруги страх, казалось, перебирался по поверхности стола и заползал ей на спину.
В последний раз она видела Клэр где-то месяца два назад. Восемь недель – в принципе, это был не такой уж большой временной промежуток, однако последствия пережитого в течение его напряжения оказались поистине разрушительными. От хронического недосыпания нежная кожа под большими карими глазами Клэр собралась в мелкие, похожие на трещины складки, а в длинных темных волосах залегла густая седина. Фигура Клэр, всегда такая подтянутая и стройная – даже после рождения Люка – как-то обмякла, обвисла, а сама она производила впечатление человека, слишком долго не имевшего возможности отдышаться.
Эми так хотелось обнять подругу, сказать ей, что все в конце концов наладится и будет просто расчудесно, хотя она прекрасно понимала, что на самом деле ничего чудесного ожидать не приходилось, и Клэр предстояла долгая, жестокая нервотрепка, а потому не стоило произносить пустых фраз.
Тогда Эми решила сделать самое лучшее, что было возможно в сложившейся ситуации – она протянула ей через стол Мелиссу.
– Вот, подержи немного, а я пока приготовлю еще кофе.
Мелисса улыбалась, взмахивала крохотными ручонками и восторженно хлопала на Клэр своими глазенками, которые с каждой секундой раскрывались все шире.
Клэр тоже улыбнулась и даже как-то просияла.
– Мелисса! – позвала она и принялась издавать звуки, которые обычно делают взрослые, когда держат на руках младенца. Мелисса отвечала ей радостным воркованием.
Пожалуй, ничто так не помогает встряхнуться, как вид трехмесячного младенца, – подумала Эми.
Разумеется, если это не происходит в четыре часа утра.
Ну довольно, хватит ныть, – сказала она себе. – Не так уж плохо все складывается.
Она вернулась с кофейником в руке.
– Люк там не набедокурит? – спросила Клэр.
– Все в порядке. Дэвид за ним присматривает. Да и потом, что с ним может случиться, когда вокруг только трава, деревья, да всякие жучки-паучки.
– А море здесь близко?
– Что-то около полумили. Ты опасаешься, что он может зайти так далеко?
– Да в общем-то нет. Он ведь практически незнаком с деревенской жизнью.
– Если хочешь, можем потом все вместе прогуляться – покажем вам местные достопримечательности. Скалы и утесы на мысу смотрятся просто потрясающе и даже загадочно.
– Вот уж к ним-тоему никак не следует приближаться.
– Ну, стоит ему только увидеть их, и я готова буду поспорить, что он станет вести себя с повышенной осторожностью.
Зазвонил телефон. Эми встала и сняла трубку.
Мелисса снова вцепилась в указательный палец Клэр и радостно заворковала.
Эми слушала голос в трубке, слишком изумленная, чтобы произнести хотя бы слово в ответ, хотя сказать можно было много чего.
Между тем голос в трубке все говорил и говорил, причем могло показаться, что этому вообще не будет конца.
– Одну минутку, – сказала Эми.
Подойдя к столу, она так и не смогла подавить появившееся на ее лице выражение крайней ярости. Ну что ж, по крайней мере, я постаралась сделать все, что от меня зависело.
Но как он посмел? -пронеслось у нее в голове. Она протянула руки к ребенку и сказала:
– Тебя.
Клэр изумленно посмотрела на нее.
– Это он, – сказала Эми. – Стивен. Он едет сюда. Сказал, что уже в пути.
14.43.
День для этого времени года выдался довольно теплый, хотя в воздухе уже заметно ощущалась постепенно накапливающаяся влага.
Дэвид и Уилл Кэмпбел по-прежнему находились в располагавшейся под верандой мастерской – откинув брезент, они внимательно изучали состояние строительного материала.
Люк также был с ними. Мальчик спросил разрешения Дэвида осмотреть содержимое его ящика с инструментами. Большая часть инструментов некогда принадлежала отцу Дэвида – из чего следовало, что в своей основной массе ими почти никогда не пользовались, – и Дэвид не видел оснований запрещать парнишке покопаться в железках. Через раскрытую дверь мастерской ему было видно, как тот снимает слои наждачной бумаги и отодвигает коробки с гвоздями и шурупами, чтобы добраться до лежавших внизу молотков, рашпилей и отверток. Дэвид заметил, что Люк внимательно прислушивается к их разговору, стараясь не пропустить ни слова, хотя большая часть из сказанного, судя по всему, оставалась для него пока совершенно непонятной.
Сейчас они стояли перед штабелем из двенадцатифутовых сосновых брусов и досок из южной сосны, которые планировалось использовать для укладки нижнего настила; дерево было основательно обработано и пропитано всевозможными составами, чтобы его не могли повредить ни сырость, ни всевозможные насекомые.
Уилл Кэмпбел был худощавым, длинноногим мужчиной лет пятидесяти, потемневшее от загара лицо которого было до такой степени изрезано морщинами, что со стороны могло показаться, будто он постоянно хмурится.
Он раздавил каблуком окурок "Пэлл-Мэлла" и изящным движением руки провел по кромке лежавшей перед ним доски.
– Добротный материал, – проговорил он.
В его устах это прозвучало как высшая похвала.
– Только не надо тянуть с установкой, – добавил он. – Стоит им один лишний день полежать на солнце, как они тут же начнут коробиться, а потом и вовсе станут похожи на трубочки для коктейлей. С ними такое случается. А вот это...
Он перешел к еще одному штабелю, гораздо больших размеров, чем первый – в высоту он был около четырех с половиной футов и где-то под четыре в ширину, сложенный уже из еловых и пихтовых брусов и досок разной длины. Это дерево предназначалось для каркаса всего здания, на который предполагалось настилать пол первого этажа.
– ...просто потрясный, -закончил он ранее начатую фразу.
– Потрясный? – переспросил Дэвид, которому никогда еще не доводилось слышать, чтобы Кэмпбел употреблял этот эпитет.
– Прекрасный отечественный материал, полученный прямо до Великих лесов. Лучшего дерева я, пожалуй, даже и не встречал. Прочное и добротное.
– А что такое Великие леса? – спросил Люк. Мальчик стоял в дверях магазина с массивным молотком в руке – инструмент был явно тяжеловат для него, однако он хотя и довольно неуклюже, но все же продолжал вколачивать им невидимые гвозди.
– А ты среди них и находишься, сынок, – ответил Кэмпбел. – Это как раз один из таких лесов. Разумеется, здесь, на побережье, где постоянно дуют ветра, вид у него довольно непривлекательный, но все же это именно то самое. Зато от Бангора и выше тянется территория самых настоящих Великих лесов. Старый, строевой лес. Красная ель, черная ель, белая ель, кедр. Реки, озера, протоки. Кстати, в них при желании можно поймать форель, а если повезет, то и вспугнуть медведя или лося.
– А вам доводилось это делать?
– Случалось.
– Вот бы на медведя посмотреть! – Люк сделал широкий замах, явно представляя себе, как опускает молоток на медвежий череп.
Кэмпбел рассмеялся. – Это ты медведя так? Боюсь, не получится.
– А вот и получится.
– На коротких дистанциях медведь бегает быстрее автомобиля, а стартовая скорость у него еще выше. А ты, сынок, машину обогнать сможешь?
Люк наморщил лоб и явно задумался над только что полученной информацией.
– А если бы я стоял чуть поодаль и оттуда наблюдал за ним? Например, в бинокль.
– Ну так, пожалуй, можно, – с улыбкой кивнул Кэмпбел. – Конечно, почему бы нет?
– Посмотри-ка вон на ту полку, – сказал Дэвид. – Прямо у тебя за спиной.
Люк вошел в мастерскую. Дэвид заранее прикинул, что мальчик вполне сможет дотянуться до нужной полки. Для своего возраста он был довольно высоким парнишкой, с худыми и длинными, как у матери, руками. Мужчины стояли и наблюдали за тем, как он подошел к полке, потянулся и принялся шарить по ней рукой. Что-то нащупав, спросил:
– Можно?
– Ну конечно, – кивнул Дэвид.
Бинокль также был отцовский – старый и не особенно сильный, он, тем не менее, пребывал во вполне рабочем состоянии.
Люк закинул на шею кожаный ремешок, с грохотом опустил молоток в ящик с инструментами и поднес окуляры к глазам.
– Знаешь, как наводить на резкость? – спросил Дэвид.
Люк покачал головой. Дэвид подошел и показал ему, что надо делать.
– Видишь, сначала получается как бы два изображения. Тогда ты переламываешь обе половинки бинокля, придвигаешь их ближе к переносице, либо, напротив, отодвигаешь от нее, и тогда оба изображения сливаются в одно. Только одно. А потом начинаешь крутить это колесико, чтобы то, что тебе хочется рассмотреть, казалось четким и резким.
Люк попробовал, нацелив бинокль на Кэмпбела.
– Эй! – с улыбкой окликнул он мастера.
– Ну как, получается?
– Ага!
– Ну и порядок.
Мальчик направил окуляры на поле и снова подкрутил колесико.
– Колоссально!
Похоже на то, что наша Черепашка снова обрела друзей,– подумал Дэвид. Ему было интересно, кто из персонажей компьютерной игры нравится Люку больше – Микеланджело или Донателло. Сам он лично склонялся в пользу Леонардо, хотя и признавал, что в Черепахах тоже есть своя сила и прелесть. Хотя бы в качестве противовеса тому же Серому Черепу.
– Ну как, нравится игрушка?
– Ага!
– Ладно, разрешаю тебе попользоваться им на время.
– А на какое время?
– До тех пор, пока находишься здесь.
– А потом мне придется отдать его обратно?
– Посмотрим.
Люк с надеждой взглянул на него, и Дэвид подумал, что в этом возрасте в детях пока не особенно проявляется дух собственника.
– А можно я осмотрю через него окрестности?
– Действуй.
Он побежал мимо дубов в сторону поля, затем остановился, обернулся и навел окуляры на окна дома. Кэмпбел закурил, и они некоторое время смотрели вслед мальчику.
– Похоже, славный мальчуган, – заметил мастер.
– Так оно и есть.
– Я вообще-то против детей ничего не имею, – сказал Кэмпбел. – Так что, если когда мы начнем работать, он будет крутиться где-нибудь поблизости, возражать не стану. Иногда парню бывает даже полезно почувствовать свою полезность.
– Особенно когда у него есть кое-какие проблемы.
– Проблемы?
Дэвид ни словом не обмолвился в разговоре с Кэмпбелом ни о самом Люке, ни обо всей этой истории с Клэри Стивеном. Только сказал, что Люк его крестник и что Клэр некоторое время поживет у них.