Комната была обустроена так же тщательно, как цветочные клумбы. Желтые стены с белой отделкой, обтянутая красным дамастом софа, стулья. Небольшие столики, тщательно расставленные, как было сразу заметно любому наблюдательному человеку. На стенах писаные маслом пейзажи Калифорнии, все в золоченых рамах. Ничего дорогого, но всё на своих местах.
Остановившись перед обитым синим гобеленом креслом, Алиса Зогби повела бедром, указывая нам на красную софу. После того, как мы сели, она уселась в кресло, закинув ногу на ногу и смахнув со лба белую челку. Мы утонули в низких мягких подушках. Грузный Майло, провалившись гораздо ниже меня, неуютно заерзал.
Алиса Зогби сплела пальцы на колене. Ее круглое лицо, гладкое вокруг рта, у уголков глаз было покрыто сетью морщин. На ней был просторный свитер из голубого кашемира, синие джинсы, белые носки и белые замшевые шлепанцы. В ушах сверкали большие жемчужины, обрамленные серебром, а на грудь, повторяя все ее изгибы, спадала золотая цепочка с разноцветными необработанными драгоценными камнями. Пальцы были без украшений. На инкрустированном столике между нами стояла японская ваза с леденцами. Золотые и зеленые самородки - апельсиновые и мятные.
- Угощайтесь, - предложила Зогби, указывая на леденцы.
Несмотря на мрачное выражение лица, ее голос прозвучал легкомысленно.
- Нет, спасибо, - сказал Майло. - Рад, что вы согласились встретиться с нами, мэм.
- Все это так ужасно. У вас уже есть предположения, кто принес в жертву Элдона?
- Принес в жертву?
- Ну разумеется, - подтвердила она. - Это дело рук какого-то сумасшедшего фанатика.
Стиснув руку в кулак, она посмотрела на нее, затем снова разжала пальцы.
- Мы с Элдоном говорили об этой опасности, - продолжала Алиса Зогби. - О том, что какой-то лунатик захочет таким образом попасть на первые полосы всех газет. Элдон уверял меня, что этого никогда не будет, и я ему верила, но ведь это все-таки произошло, правда?
- Значит, доктор Мейт ничего не боялся?
- Элдону был неведом страх. Он сам распоряжался своей судьбой. Знал, что определить свой путь в жизни можно только не обращая внимания на обстоятельства. И Элдон был предан своему делу - он жил этим. Он собирался еще долго продолжать его.
Майло снова подвинул свою тушу, словно пытаясь остаться на плаву в море красного шелка. Однако при этом он лишь еще глубже погрузился в подушки и вынужден был пересесть на самый край.
- Но вы с ним все же говорили об опасности?
- Речь об этом завела я. В общих выражениях, так что я не могу указать вам на какого-то безумца. Вполне вероятно, это дело рук одного из тех калек, что окрысились на Элдона.
- "Продолжаем жить", - подсказал я.
- Точно, они.
- Вы говорили в общих выражениях, мэм, - уточнил Майло. - Но были ли у вас какие-то конкретные причины для беспокойства?
- Нет, просто я хотела, чтобы Элдон вел себя более осторожно. Но он не хотел и слышать об этом. Он просто не верил, что кто-то может замыслить против него недоброе.
- И о каких мерах предосторожности вы говорили?
- О самых простых. Вы были у него дома?
- Да, мэм.
- Тогда вы сами все видели. Это же черт знает что, туда мог зайти любой посторонний с улицы. И дело не в том, что Элдон был таким беспечным. Просто он не обращал внимания на окружающую обстановку. Таковы почти все гениальные люди. Вспомните Эйнштейна. Какой-то фонд прислал ему чек на десять тысяч долларов, а он его так и не обналичил.
- Доктор Мейт был гений? - спросил Майло.
Алиса Зогби изумленно уставилась на него.
- Доктор Мейт был одним из величайших мыслителей нашего времени!
Поверить в это было как-то трудно после медицинского колледжа в Мексике, практики в забытой богом клинике и последующей работы исключительно с бумагами. Словно прочтя мои мысли, Алиса Зогби повернулась ко мне и сказала:
- Эйнштейну пришлось работать канцелярским клерком, пока мир не раскрыл его талант. Люди были слишком глупы, чтобы понять его. Разум Элдона никогда не переставал работать. Он прекрасно разбирался во всем - в естественных науках, в истории, в чем угодно. И в отличие от большинства людей, его не ослепляли условности личной жизни.
- Потому что он жил один? - предположил я.
- Нет-нет, я имею в виду совсем другое. Элдон не отвлекался на второстепенное. Готова поспорить, вы уверены, что его родители умерли в мучениях, и именно поэтому он решил посвятить свою жизнь борьбе за облегчение боли. - Она начертила в воздухе крест. - Вы ошибаетесь. И отец, и мать Элдона дожили до почтенных лет и спокойно отошли в мир иной.
- Возможно, как раз это и произвело на него впечатление, - сказал Майло. - Он увидел, как все должно быть.
Алиса Зогби опустила ногу на пол.
- Я пытаюсь втолковать вам, что Элдон мыслил мировыми масштабами.
- Он видел общую картинку.
Зогби с презрением посмотрела на него.
- Мне очень больно говорить о нем.
Она сделала это заявление спокойно, даже как бы бахвалясь. Лицо Майло оставалось непроницаемым. Я постарался последовать его примеру.
Зогби посмотрела на нас, словно ожидая какой-нибудь реакции. Вдруг нижние веки ее голубых глаз набухли, и по щекам пробежали два ручейка.
Слезинки стекли строго параллельно ее прямому тонкому носу. Зогби сидела совершенно неподвижно до тех пор, пока ручейки не достигли уголков губ, и только тогда вытерла их кончиками длинных тонких пальцев с ногтями, выкрашенными розовым блестящим лаком. Где-то в доме раздался бой часов.
- Я очень надеюсь, что вы найдете этого злобного ублюдка, убившего Элдона. Нельзя допустить, чтобы они остались безнаказанными. Это было бы самым страшным.
- Они?
- Он, они - не знаю.
- Что было бы самым страшным, мэм?
- Отсутствие последствий. Все должно иметь свои последствия.
- Что ж, - заверил ее Майло, - моя работа как раз состоит в том, чтобы ловить злобных ублюдков.
Зогби молча смерила его взглядом.
- Мэм, вы не можете ничего добавить?
- Хватит обращаться ко мне "мэм", хорошо? - сказала она. - Я чувствую себя неуютно. А насчет того, могу ли я вам чем-нибудь помочь? Разумеется, могу. Ищите фанатика - скорее всего, религиозного экстремиста. Вероятно, это сделал католик; они мне кажутся самыми опасными. Хотя я была замужем за мусульманином, и эти ребята тоже шутить не любят. - Подавшись вперед, она пристально всмотрелась в лицо Майло. - А вас как воспитывали?
- Если честно, мэм, я был с детства приобщен к католической религии.
- Как и я, - заметила Зогби. - Стоять на коленях, исповедуясь в грехах... Какой вздор! Мне жаль нас обоих. Свечи, орган и чушь, которую читают с амвонов старики-импотенты в забавных головных уборах - да, определенно, я бы искала католика. Или перерожденного христианина. Если брать шире, любого фундаменталиста. Ортодоксальные евреи тоже не подарок, но по сравнению с католиками они не способны к насилию. Наверное, их просто слишком мало. Но в общем все фанатики слеплены из одного теста: Бог на моей стороне, и я могу делать все что мне вздумается, мать вашу. Как будто Папа, имам или кто там еще придет на помощь, когда твой близкий будет корчиться в агонии, давясь собственной блевотиной. Вся эта болтовня насчет права на жизнь является омерзительной глупостью. Жизнь священна, но это не мешает подкладывать бомбы в клиники, где осуществляются аборты, и убивать врачей. С Элдоном расправились в назидание остальным. Ищите религиозного фанатика.
Она улыбнулась. Это никак не вязалось с ее гневной речью, поэтому она снова натянула на лицо строгое выражение.
- Раз уж речь зашла о грехах, - продолжала Зогби. - Самым страшным грехом является лицемерие. Ну почему, черт побери, мы не можем освободиться от того дерьма, которым нас кормили в детстве, и научиться мыслить самостоятельно?
- Условный рефлекс, - сказал я.
- Это удел низших животных. Считается, мы лучше.
Майло достал блокнот.
- Известно ли вам о каких-либо конкретных угрозах в адрес доктора Мейта?
Этот прямой вопрос, от которого сразу же повеяло полицейской рутиной, очень не понравился Зогби.
- Если такие и были, Элдон мне не говорил о них.
- А его поверенный, Рой Хейзелден - вы с ним знакомы?
- Мы с Роем встречались.
- Мэм, у вас есть какие-нибудь предположения по поводу того, где он может быть? Нам никак не удается с ним связаться.
- Рой постоянно мотается с места на место, - ответила она. - У него по всему штату разбросаны прачкоматы.
- Прачкоматы?
- Автоматические прачечные в крупных торговых центрах. Этим он и живет. От того, что Рой делает для Элдона, практического толку никакого. К тому же, это разогнало почти всех его клиентов.
- Вы давно знакомы с Хейзелденом и Мейтом?
- С Элдоном я впервые встретилась пять лет назад. С Роем чуть позже.
- У мистера Хейзелдена могут быть какие-то причины не отвечать на наши звонки?
- Спросите об этом его самого.
Майло улыбнулся.
- Пять лет. Как вы познакомились с доктором Мейтом?
- Я некоторое время следила за его карьерой. - Настал ее черед улыбнуться. - Когда я впервые услышала о нем, мне показалось, что вспыхнул яркий прожектор: наконец кто-то решил встряхнуть мир, заняться давно назревшим. Я написала Элдону письмо. Как пишет девчонка-подросток любимому артисту. Сообщила, что восторгаюсь его мужеством. Я тогда принимала участие в деятельности одной группы гуманистов. С работы ушла - точнее, меня ушли. И я решила, в конце концов, найти что-нибудь стоящее.
- Вас уволили из-за ваших взглядов? - спросил я.
Зогби повернулась ко мне всем телом.
- Что в этом удивительного? - резко ответила она. - Я работала в клинике и не боялась говорить о том, что нельзя было замалчивать. И это злило ослов, занимавших руководящие посты.
- В какой клинике?
- В "Майлосердии", в Пасадине.
Католическая больница.
- Уход из этой дыры был самым светлым событием в моей жизни, - продолжала Зогби. - Я основала клуб "Сократ", но не теряла связи с "Мировой гуманистической пехотой", своей предыдущей группой. Мы устраивали конференцию в Сан-Франциско, а Элдон как раз одержал очередную победу в суде. И я подумала: кто может быть более достойным кандидатом на то, чтобы выступить с программным заявлением? Он ответил на мое приглашение очаровательной запиской, в которой выражал свое согласие. - Ресницы опустились и снова поднялись. - В дальнейшем мы с Элдоном стали все чаще встречаться - как личности, никакого секса, поскольку вы все равно задали бы этот вопрос. Мы общались духовно. Я приглашала Элдона на ужин, мы с ним беседовали обо всем, что нас волнует. Я угощала его домашней едой. Возможно, единственная приличная пища, которую он пробовал.
- Доктор Мейт нисколько не заботился о еде? - спросил Майло.
- Подобно большинству гениев, Элдон совершенно не обращал внимания на повседневные нужды. Я замечательно готовлю, и мне казалось, это самое меньшее, что я могу сделать для великого наставника.
- Для наставника, - повторил Майло. - Он вас чему-то учил?
- Он был моим духовным руководителем! - Она ткнула в нас пальцем.
- Прекратите терять время на меня и ловите этого ублюдка!
Откинувшись назад, Майло, уступая силе тяжести, потонул в перинах.
- Итак, вы подружились. Похоже, вы были его единственной знакомой женщиной...
- Элдон не был голубым, если вы к этому клоните. Просто он был разборчив. Давным-давно он был женат, но вскоре развелся. Этот опыт его многому научил.
- Чему?
- Элдон мне не рассказывал. Я видела, что он не хочет об этом говорить, и относилась к его желанию с уважением. Итак, вам больше от меня ничего не нужно?
- Давайте поговорим о тех выходных, когда был убит доктор Мейт. Вы...
- Вы хотите узнать насчет фургона? Да, это я взяла его напрокат. Я уже не раз так делала, потому что когда в агентство приходил сам Элдон, иногда возникали проблемы.
- С ним никто не хотел связываться.
Зогби кивнула.
- Значит, - продолжал Майло, - в ту ночь, когда доктор Мейт был убит, он собирался помочь очередному путешественнику.
- Полагаю, дело было именно так.
- Он не говорил вам, кому именно?
- Разумеется, не говорил. Элдон никогда не обсуждал со мной свою врачебную практику. Он просто позвонил мне и сказал: "Алиса, завтра мне будет нужен фургон".
- Почему он не говорил с вами о своей работе? - спросил Майло.
- Этика, детектив, - с преувеличенным снисхождением произнесла Зогби. - Каждый больной вправе рассчитывать на конфиденциальность. Элдон же был врач.
Зазвонил телефон - где-то далеко, там же, где били часы.
- Думаю, мне лучше взять трубку, - сказала Зогби, вставая. - Наверное, это пресса.
- Журналисты уже связывались с вами?
- Нет, но, уверена, обязательно свяжутся, узнав, что я вернулась.
- Как они могли узнать об этом, мэм?
- Пожалуйста, не будьте наивными, - усмехнулась Зогби. - У прессы есть свои каналы.
Танцующей походкой она вышла из гостиной.
Потерев лицо, Майло повернулся ко мне.
- Как ты полагаешь, Мейт ее трахал?
- Она не поленилась упомянуть о том, что их отношения были исключительно платоническими. Потому что мы обязательно спросили бы ее об этом. Так что ответ на твой вопрос скорее положительный.
Вернулась Алиса Зогби. Ее лицо было мрачным.
- Все-таки пресса? - спросил Майло.
- Ничего хорошего - звонил мой бухгалтер. Меня хочет проверить налоговая инспекция - каково, а? Я должна подготовить бумаги, так что если у вас больше ко мне ничего нет...
Она указала на дверь.
Мы встали.
- Вы занимаетесь альпинизмом ради удовольствия? - спросил Майло.
- Я гуляю по горам, детектив. Прогулки на большие расстояния по пологим склонам, чтобы не встретить никаких питонов и прочей дряни.
Она смерила Майло взглядом, красноречиво говорившим: "Перестаньте двигаться, и можете считать себя мертвым". Это живо напомнило мне слова Ричарда Досса, произнесенные шесть месяцев назад: "Отдыхать я буду только после смерти".
- А доктор Мейт вел активный образ жизни?
- У него постоянно работал мозг. Но мне никак не удавалось уговорить его заняться своим здоровьем. Однако какое это имеет отношение...
- Значит, вы не имеете понятия, кому доктор Мейт собирался помогать в те выходные, когда он умер?
- Нет. Я же вам уже говорила, что мы не обсуждали его пациентов.
- Я спросил вас потому...
- Вы считаете, его убил путешественник? Это же абсурд.
- Почему, мэм?
- Мы говорим о смертельно больных, детектив. О калеках, беспомощных, страдающих болезнью Лу-Герига, о людях на последней стадии раковых заболеваний. Откуда у них найдутся силы? И зачем это им? А теперь, пожалуйста, оставьте меня.
Зогби нервно постукивала ногой по полу. Вообще после телефонного разговора она стала какой-то дерганой. Впрочем, вполне вероятно, что такую реакцию может вызвать предстоящее общение с налоговым инспектором.
- Еще кое-какие детали, - спросил Майло. - Почему вы обратились в Тарзану, в агентство "Авис"? Так далеко от дома доктора Мейта?
- Именно поэтому, детектив.
- Не понял?
- Мы заметали за собой следы. На тот случай, если кто-то что-нибудь заподозрит и откажется иметь с нами дело. Вот почему я выбрала "Авис". Мы постоянно меняли агентства проката. Перед этим был "Гертц", а до того "Баджет".
Быстро подойдя к двери, Зогби распахнула ее и снова начала постукивать ногой.
- Забудьте о том, что это был путешественник. Никто из пациентов Элдона не стал бы делать ему ничего плохого. Кроме того, как правило, им нужна помощь, чтобы добраться до отправной точки путешествия...
- Чья помощь?
Длительное молчание. Улыбнувшись, Зогби скрестила руки на груди.
- Нет, в это мы не будем вдаваться.
- Тут были замешаны другие? - настаивал Майло. - У доктора Мейта были помощники?
- Гм, ничем не могу вам помочь - даже если бы хотела. Потому что мне ничего не известно. Да я и не хотела вдаваться в детали.
- Потому что доктор Мейт никогда не обсуждал с вами подробности своей практики.
- А теперь, будьте добры, уходите.
- Скажем так: у доктора Мейта были сподвижники...
- Говорите что вам угодно.
- Почему вы так уверены, что один из них не поднял на него руку?
- А зачем? - Она рассмеялась. Резко. Слишком громко. - Никак не могу заставить вас понять: Элдон был гений. Он не стал бы доверять первому встречному. - Поставив ногу на порог, она проговорила раздельно, отмечая каждое слово взмахом пальца с безукоризненно ухоженным ногтем: - Ищите фанатика, безумца.
- А как насчет фанатика, выдававшего себя за сподвижника?
- О, пожалуйста, не надо. - Еще один громкий смешок. Руки Зогби с растопыренными пальцами взлетели вверх. Она тотчас же уронила их. Последовало несколько неуклюжих движений, никак не вязавшихся с грацией танцовщицы. - Я больше не могу отвечать на ваши идиотские вопросы! Мне очень тяжело!
Вернулись слезы. Но уже не симметричные ручейки. Настоящий поток.
На этот раз Зогби принялась поспешно вытирать их.
Мы повернулись, и за нашими спинами громко захлопнулась дверь.
Глава 8
Сев в машину, Майло оглянулся на особняк.
- Ну и гарпия.
- Ее поведение изменилось после звонка, - заметил я. - Может быть, это действительно была налоговая служба. Или нашу Зогби расстроило то, что пресса ею до сих пор не заинтересовалась. Впрочем, возможно, позвонил кто-то, работавший с Мейтом, и посоветовал держать язык за зубами.
- Значит, у доктора Смерть были собственные маленькие эльфы?
- Зогби только что прямо не подтвердила их существование. Что приводит меня к любопытному предположению: сегодня утром мы говорили о том, что убийца заманил Мейта в Малхолланд, выдав себя за путешественника. А что если это был тот, кого Мейт знал, кому доверял?
- Эльф, ставший "плохим"?
- Эльф, примкнувший к Мейту, потому что ему нравилось убивать. Затем он решает, что курс обучения закончился. Пора забирать практику себе. В эту гипотезу укладывается то, что убийца разыгрывал из себя врача, забрал черный саквояж Мейта.
- Значит, мне можно не гоняться за фанатиками-католиками и ортодоксальными иудеями, так? Старушка Алиса пришлась бы ко двору в Третьем Рейхе. Алиби у нее железное - авиакомпании подтвердили, что она действительно летала в Непал и Амстердам. - Майло похлопал ладонью по приборной панели. - Сообщник, восставший против учителя... Мне просто необходимо повидаться с Хейзелденом, выяснить, какие бумаги у него хранятся.
- А что насчет именной ячейки в банке? - предположил я.
- Ничего. Пока мы не обнаружили и абонентских ящиков. Похоже, Мейт постоянно заметал за собой следы - с этим приходится сталкиваться, когда преступник становится жертвой.
- А может быть, это добавляло интриги. К тому же, у Мейта действительно были враги.
- В таком случае почему же он не был более осторожен? Зогби права насчет его беспечности. Он совершенно не заботился о личной безопасности.