История о девочке, которой очень одиноко. Всегда и везде она оказывается третьей лишней. И дружить с ней никто не хочет. Единственный, кто всегда её понимал, это старший брат Уилл. Но и он в последнее время ищет уединения. А все потому, что однажды в гостях у бабушки он узнал о себе нечто такое, что теперь не даёт ему покоя.
Бедной Фиалке (так зовут героиню повести) ничего другого не остаётся, как погрузиться в свой придуманный мир, мир фей из книг её любимого писателя и художника Каспера Грёзы.
Содержание:
-
ГЛАВА 1 1
-
ГЛАВА 2 3
-
ГЛАВА 3 5
-
ГЛАВА 4 7
-
ГЛАВА 5 9
-
ГЛАВА 6 10
-
ГЛАВА 7 12
-
ГЛАВА 8 13
-
ГЛАВА 9 15
-
ГЛАВА 10 18
-
ГЛАВА 11 20
-
ГЛАВА 12 23
-
Примечания 26
Жаклин Уилсон
Полночь
Дорогой К. Г.!
Сегодня мама с папой идут на вечер с танцами. Я никогда в жизни не была на танцах, если не считать школьных дискотек, а они просто ужасны. Я думала, может быть, хоть Уилл подойдёт поболтать со мной. Я понимала, что танцевать со мной он не станет, хотя дома мы, бывало, отплясывали как сумасшедшие. Но в школе Уилл делает вид, будто вообще знать меня не знает. Да и дома он теперь часто ведёт себя так, словно мы с ним незнакомы. Это после того, как он узнал. С тех пор все у нас переменилось.
Интересно, Вы ходите на балы? Я просматриваю все газеты и светскую хронику в мамином журнале "Хелло!" - вдруг попадётся что-нибудь про Вас. Я так обрадовалась, когда прочитала, что Ваша "Полночь" получила приз "Книга года" на каком-то там шикарном издательском мероприятии. Целую неделю сразу после школы мчалась к книжному магазину "W.H.Smith's", надеялась увидеть Вашу фотографию. Но на снимке оказалась женщина с длинными белокурыми волосами, она держала в руках вашу книжку и приз в виде громадного золотого пера от авторучки. Это Ваша жена? Или подружка? Она очень красивая. Повезло ей.
С любовью,
Фиалка
Из книги Каспера Грёзы "Волшебный народец"
Дитя-подменыш
Феи могут похитить ребёнка у любящих родителей,
а вместо него подсунуть дитя-подменыш.
Потомки коварных, эльфов часто бывают
злобными, капризными, своенравными,
невероятно жадными и прожорливыми.
ГЛАВА 1
- В ы точно уверены, что справитесь? - спросила мама.
- Все будет нормально, - успокоил её папа. - Идём, а то сейчас таксист начнёт скандалить.
- Номер отеля не потеряли? - не унималась мама. - Я положила его у телефона, на всякий случай. Конечно, если действительно что-то случится, сразу же звоните в полицию.
Я сказала:
- А толку-то? Они все будут с вами на балу.
Папа показал зубы в дурацкой улыбке. Вместо повседневной тёмной безрукавки с брюками и белой рубашки на нем была такая же тоскливая выходная форма - костюм в мелкую фактурную полоску и плоёная сорочка. Обыкновенный пристёгивающийся галстук он заменил на обыкновенный галстук-бабочку. Прицепил и парадное выражение лица - ни дать ни взять бравый полицейский, мистер Плод - розовый, жизнерадостный, с квадратной челюстью.
- Идём, Айрис, не тяни.
- Лучше было бы завезти их к твоей маме…
Она умолкла, судорожно перевела дух. Все мы знали, что к бабушке больше нельзя.
- Надо было нанять няню на сегодняшний вечер, - смущённо пробормотала мама.
Я сказала:
- Мам, мы уже не малые дети.
Она торопливо чмокнула меня в щеку. От неё непривычно пахло знойными духами "Джорджо" - мама купила их в аэропорту, в duty-free, когда мы ездили в отпуск. Вообще-то мама у нас совсем не такая, но сегодня она очень старалась соответствовать, надела "Вандербра", чтобы создать эффектную ложбинку в вырезе своего облегающего чёрного платья. Слишком облегающего. Когда она направилась к выходу, мне даже были видны очертания её трусиков. Мамочка скорее умрёт, чем наденет стринги.
Хотя мне ли говорить? Я-то ношу детское белое хлопчатобумажное бельё, а будь мамина воля, пришлось бы вообще ходить в беленьких носочках. Она со мной обращается так, будто мне не тринадцать, а три года!
- Уилл? Проводи нас, мы уходим! - позвала мама.
Уиллу пятнадцать лет, скоро будет шестнадцать. Уилл - мой брат. И не просто брат. Он мой лучший друг и мой самый страшный враг.
В первый раз я улыбнулась ему, когда мне было шесть недель от роду. В полгодика я постоянно тянулась к нему, просилась на ручки. Сама я ничего этого, конечно, не помню. Знаю по маминым рассказам, но наша мама всегда говорит только правду. То есть… Это мы так думали.
Все-таки я помню себя довольно рано. Помню, как сидела в коляске, а Уилл, присев на корточки, устраивал для меня целое кукольное представление. Мы разыгрывали сказку. Я была Златовласка, хотя волосы у меня чёрные, а медведя у нас было не три, а всего два. Большой Урчальник - медведь Уилла, и мой медведь - Маленький Урчальник.
Уилл в то время ещё не учился в школе, но он умел сочинять пьесы и готов был разыгрывать их целыми часами. Нет, на самом деле вряд ли часами и едва ли это были настоящие пьесы. Он просто заставлял Большого и Маленького Урчальников отплясывать передо мной, причём один из них урчал роскошным басом, а другой очаровательно поуркивал тоненьким голоском. Только и всего, но на ковре вдруг вырастал настоящий дремучий лес, а Большой Урчальник и Маленький Урчальник по-настоящему вышагивали вокруг меня на мягких лапах. Я протягивала руку, гладила их мохнатые бока и чувствовала их медовое дыхание.
После того, как Уилл пошёл в школу, мама иногда пробовала играть со мной. Это была банальная игра: "Смотри, вот Большой Урчальник, а вот Маленький Урчальник". Мишки оставались обыкновенными потёртыми плюшевыми игрушками с выпученными стеклянными глазами и вышитыми ротиками. Но стоило Уиллу вернуться домой, как они дружно поводили носами и начинали приветливо урчать. Совершенно очевидно - дело было в магии.
Ещё в раннем детстве Уилл владел не только белой, но и чёрной магией.
- Вот погоди у меня, Филька, - говорил он, если подозревал, что я оттяпала себе самый большой кусок пирога или не в свою очередь покаталась на наших общих качелях.
Ожидание - вот что было страшнее всего. Уилл всегда умел точно рассчитать момент. Обычно он выжидал, пока нас не уложат спать, а после пробирался в мою комнату.
- Большой Урчальник очень рассердился на тебя, - шептал мне брат в самое ухо. - Сейчас он откусит тебе нос! - И Уилл больно щипал меня за нос. - Он разорвёт тебя на кусочки своими острыми когтями! - Уилл царапал мне руки. - Он раздавит тебя своей толстой попой!
И Уилл плюхал Большого Урчальника мне на голову, изо всех сил придавливал игрушечного медведя к моему лицу.
Я вырывалась и пронзительно кричала. Прибегала мама.
- Бедненькой Фиалке опять приснился страшный сон. Я принёс Большого Урчальника, чтобы ей было уютнее, - как ни в чем не бывало заявлял Уилл.
Можно было бы показать маме распухший нос и расцарапанные руки, но я не осмеливалась. Мама так ничего и не узнала.
Папа часто поглядывал искоса на Уилла, но подозрительность - это у него профессиональное. Он уже тогда недолюбливал Уилла. Мы все совершенно точно это знали, только вслух никогда не произносили.
У нас в семье о многом не говорили вслух.
А теперь Уилл с нами почти не разговаривает. Приходит домой из школы, делает громадный бутерброд и уходит наверх, к себе в комнату. И сидит там весь вечер. Сначала мама приносила ему ужин на подносе, но папа заявил как-то, разве она служанка собственному сыну? Сам-то он обращается с ней как со служанкой, но это же совсем другое дело. Так что Уилл дожидается, пока они усядутся смотреть десятичасовые новости, тихонько прокрадывается на кухню и разогревает себе здоровенную пиццу или целый пакет замороженных картофельных чипсов.
Я пробовала приходить в это время на кухню, но он и со мной не разговаривает. Спросишь о чем-нибудь - буркнет "да" или "нет", но сам разговор ни за что не начнёт.
Я так больше не могу! Однажды я попробовала взять его за руку. Он не шарахнулся от меня. Просто как-то странно посмотрел на наши соединённые руки, будто на посторонний предмет. У меня рука так и упала, словно дохлая рыба, и я поскорее отодвинулась от него.
- Уилл! - надрывалась мама. - Уилл, пожалуйста, спустись!
Она чуть ли не умоляла его.
Я думала, он так и будет сидеть в своей комнате, но тут на лестнице прозвучали его шаги. Медленно, не спеша, он все-таки спустился, пересёк холл, вошёл в гостиную.
- Ах, вот и ты, - бодро сказала мама. - Присмотришь за сестрой, хорошо?
Уилл молча уставился на неё. Он успел снять школьную форму и теперь был в просторной серой рубашке, мягкой чёрной безрукавке, джинсах и босиком. На шее - нитка мелких серебряных бус. Чёрные волосы торчат дыбом, будто он нарочно их растрепал. Лицо бледнее обычного - белая кожа кажется даже чуть-чуть зеленоватой.
Большинство девчонок в школе влюблены в Уилла. И даже некоторые мальчишки.
- Вот как, мы теперь и бусы носим? - съязвил папа.
Уилл и ухом не повёл. Смотрел только на маму.
- Сейчас у мальчиков такая мода, - быстро проговорила мама. - Уилл, ты сегодня остаёшься за главного.
- О'кей, - кивнул Уилл.
Вздох облегчения всколыхнул мамин бюст, подпёртый парадным лифчиком. Она улыбнулась Уиллу:
- Присмотришь за Фиалкой?
- Не волнуйся, все будет хорошо.
- Умница, мальчик мой, - сказала мама.
Раньше она постоянно говорила это Уиллу. Но уже давно мы такого не слышали. Уилл дождался, пока родители окажутся у входной двери, и буркнул:
- Я не твой мальчик.
Он произнёс это тихо, но мама услышала, я знаю. Наступила долгая пауза. Потом она ещё раз повторила: "До свидания!" Её голос звучал грустно и потерянно. Мне стало её жалко.
- До свидания, мам! - крикнула я ей вслед.
- До свидания, Фиалка. До свидания, Уилл. До свидания, мои дорогие.
- Черт побери, что за трогательное прощание, - сказал папа. - Пока, дети. Ложитесь спать пораньше. Незачем сидеть до полуночи. Мы вернёмся очень поздно. Танцы закончатся в час, но, наверное, разговоры затянутся ещё на какое-то время.
- Ага, и ещё ты с дружками раздавишь бутылочку-другую виски, - чуть слышно произнёс Уилл.
Они уже вышли за порог. Мама снова крикнула: "До свидания!" - словно печальная птица, которая знает одну-единственную песню.
Дверь захлопнулась. Мы остались одни. Я посмотрела на Уилла. Он - на меня своими блестящими темно-зелёными глазами. Я думала, он сразу направится к себе, но он стоял на месте и не сводил с меня глаз. Я попробовала его пересмотреть, но первой отвела взгляд. Принялась, как дурочка, рассматривать нашу скучную гостиную в бежевых тонах, потом снова взглянула на Уилла.
- Что такое? - Сердце у меня гулко застучало.
- Я просто стараюсь подчинить тебя своей воле, - сказал он.
Я хихикнула:
- Да ну тебя!
- Ничего не "да ну", крошка Фиалка. Я нынче за главного, ты забыла?
Уилл подошёл к дивану, обитому коричневым вельветом. С той стороны, где обычно сидит мама, чистенько, рядом с подушкой аккуратной стопочкой сложены несколько журналов, программа радиопередач и книжка Мейв Винчи. С папиной же - обивка протёрлась до блеска, на сиденье вмятина от его увесистого зада. Уилл скривил губы:
- Я рад, что он не мой отец.
- Уилл, мне очень жаль. Бабушка такого наговорила… Она ненормальная. И дура. Зачем только родители скрывали от тебя? Они тоже ненормальные.
- Что ты понимаешь! Это же здорово. Самый лучший подарок: я не принадлежу к этой поганой семье.
- Нет, принадлежишь. Все равно ты мне брат.
- Ничего подобного, тупица! - Он схватил меня за руку, перевернул, чтобы стали видны жилки. Приложил к ней своё запястье. У него вены были значительно ближе к поверхности, нежные, голубоватые. - Другая кровь!
- Голубая кровь.
- Дурная кровь!
- Ненавижу бабушку!
- А я её обожаю! Полоумная старушенция перевернула всю мою жизнь. Только дождусь, когда мне исполнится восемнадцать, и свалю отсюда на фиг.
- Будешь разыскивать свою настоящую маму?
- Какая мне от неё радость? Несчастная наркоманка, которая отказалась от собственного ребёнка. Нет уж, спасибо! Не надо мне больше никаких родителей. Я и один прекрасно обойдусь.
Я сказала:
- Ты не один. Я от тебя не отстану, буду везде с тобой, как приклеенная.
Уилл посмотрел на меня и вдруг засмеялся.
- Отлично, маленькая мисс Притт! Ладно, пошли поедим.
- Вместе?
- Если хочешь, можешь отнести свою порцию на улицу и поужинать за углом, а я устроюсь вот тут.
Уилл сел в мамино кресло, перекинул ногу через подлокотник.
- Тут что-то вроде пирога с рыбой - мама достала из морозильника. Будешь? Ещё есть овощи, ну и тому подобное. Пойду приготовлю?
- Зачем нам эта гадость? Будем есть пиццу! - сказал Уилл.
- По-моему, пицца кончилась.
- А доставка на что?
Уилл снял телефонную трубку и заказал большую пиццу "Палас" с полным набором приправ, две порции чесночного хлеба, две большие кока-колы и целую коробку мороженого - шоколадного, клубничного и ванильного.
Я только рот раскрыла. У него же нет денег! Вот уже несколько недель папа не давал ему наличных на карманные расходы и даже конфисковал социальную книжку, на которую откладывались деньги в строительный фонд. Я попыталась прикинуть, сколько осталось в кошельке у меня. Даже и пяти фунтов не наберётся. В портфеле ещё бренчало по углам мелочи приблизительно на один фунт, но это и все.
- Номер кредитной карты? Конечно, конечно. - Уилл без запинки отбарабанил номер и срок действия. Потом положил трубку на рычаг и улыбнулся во весь рот. - Ужин прибудет через двадцать минут, Фиалочка.
- Ты что, назвал выдуманный номер?
- Да нет, это номер отцовской карточки. Он как-то оставил бумажник на кухонном столе. Там было полным-полно двадцатифунтовых бумажек, но ведь надо знать нашего папочку - они у него небось все сосчитаны, да ещё и помечены специальными невидимыми чернилами. Стащить кредитку - заметит. А вот номер запомнить - пара пустяков.
- Так потом все равно узнает, когда будет подводить баланс.
- Через месяц, а то и позже. Кого волнует такое далёкое будущее? Давай, Фиалка, жить сегодня и сейчас.
Так что мы умяли огромадную пиццу на двоих, заели чесночными булочками, запили все кока-колой и дочиста выскребли ложкой коробку с мороженым. Уилл уступил мне клубничное - знает, что это моё любимое.
Так чудесно снова быть вместе! Я откинулась на спинку дивана в полном блаженстве.
- Ох, мой живот! Кажется, он сейчас лопнет!
- Ты похожа на Маффи, - сказал Уилл.
Маффи - это его ручная шиншилла. Она жила у него пять лет, и он её любил больше всех на свете. Уилл никогда не ласкался к родным, даже ко мне или к маме, зато мог просиживать часами с Маффи на коленях. Почти не сажал её в клетку. У неё была привычка закапываться под подушку или под матрас, так что никогда нельзя было спокойно плюхнуться на кровать - вдруг шиншиллу раздавишь? Уилл утверждал, что она приучена делать свои дела в определённом месте, но неприятности все-таки случались. Я старалась особенно не скандалить, нечаянно усевшись на её твёрдые маленькие какашки.
Наверное, Уилл страшно горевал, когда она умерла, но в то время у нас уже были разные спальни, так что наверняка ничего сказать не могу. Мама с папой объявили нам, что мы должны поселиться отдельно.
- Уилл уже большой. Не нужно постоянно врываться к нему в комнату, - сказала мама.
- Нет, нужно!
- Не говори глупостей. Ему необходимо иногда побыть одному. И тебе тоже. Понятно?
Они не смогли бы нам помешать, но Уилл теперь и сам часто стремился к уединению. Если я шла за ним, он орал, чтобы я отцепилась. Без него мне было очень одиноко.
- Уилл, может, тебе завести другую шиншиллу? Или ещё какую зверушку?
- Нет, спасибо. Другую мне не надо.
- Значит, клетка Маффи так и стоит у тебя в комнате?
- Угу.
- Наверное, странно выглядит - пустая клетка…
- Это у тебя комната странно выглядит. С тучей порхающих феечек! Они так и висят на потолке?
- Конечно, - ответила я.
- Какие там феи? Ворона, Стрекоза, Роза… Кто ещё?
- Неужели ты забыл?! Ты ведь тоже с ними играл! Пошли, я тебе напомню.
Я потянула Уилла за руку, и он поднялся за мной в мою комнату.
Перешагнул через порог и улыбнулся.
- Да, да… - сказал он, глядя снизу вверх на четырнадцать фей, подвешенных к потолку. Поднял руку, чуть-чуть подтолкнул фею Лунный Луч, и она закачалась, трепеща крылышками, будто на самом деле летит.
Это была моя первая удачная фея. Как только мне подарили книгу сказок, я попыталась скопировать иллюстрации Каспера Грёзы, но мои смешные тряпичные изделия ни капельки не были похожи на его чудесные рисунки. Толстенькие, кривобокие, с глазами-пуговицами и волосами из шерстяных ниток.
А потом наша соседка, старенькая мисс Ланг, научила меня шить по-настоящему, показала разные стёжки. Она подарила мне на Рождество специальный набор для шитья - маленькую тряпичную куколку с уймой одёжек. Меня не очень-то интересовали тряпичные куклы, но по её образцу я смогла смастерить для себя фею. Я долго изучала изображение феи Лунный Луч в книжке и очень-очень старалась воспроизвести её как можно точнее.
Она была из белого шелка, хотя этот материал очень сложно шить - он такой скользкий! Подол её платья я украсила крохотными жемчужинками. Сделала крылья из пёрышек кремового цвета и длинные белые кудри из ваты, ниже колен. Фея получилась не совсем такая, как в книжке, но все-таки гораздо лучше, чем её кособокие сестрички.