- Кое-что знаем, не беспокойся! - сказал Ромка. - Например, сеять богатырскую рожь надо с весны, а не осенью. И вместе с ячменем или пшеницей. Это самое главное. Ну, может, еще какой-нибудь маленький секретик осталось найти…
- Ладно, ищите, - разрешил Слава. - Когда вырастет твоя богатырская рожь - скажешь. Так и быть, погляжу.
Глава ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
в которой клюквинцы делают как лучше
Весна в прошлом году немножко припозднилась. Зато потом надолго установилась теплая погода. Земля скоро оттаяла, прогрелась, и к посевной совхоз приступил точно в тот день, как было запланировано. Пятого мая.
К вечеру на голубой мачте возле совхозной конторы затрепетал на ветру новенький красный флаг, поднятый в честь Мишкиного отца, Василия Семеновича Белова, который посеял больше всех. С тех пор каждый вечер в совхозе подсчитывали, кто сколько гектаров засеял, и фамилию передовика писали мелом на красной доске, прибитой к мачте.
А на черной доске, установленной по другую сторону конторского крыльца, тоже каждый вечер писали мелом:
"ПОЗОР КЛЮКВИНЦАМ!
ОНИ ОПЯТЬ НЕ ЗАСЕЯЛИ НИ ОДНОГО ГЕКТАРА!"
Потому что так оно и было.
Хотя клюквинцы и не сидели сложа руки: трактора их день и ночь гудели в полях. Клюквинцы сеяли. Но не горох, не ячмень, как другие, а… удобрения. На других отделениях механизаторы заранее разбросали минеральные удобрения, кое-как, лишь бы поскорей. Куда много насыпали, а куда и совсем ничего не попало.
Раньше клюквинцы тоже разбрасывали удобрения, а теперь решили сделать как лучше. Как если бы совхозные поля были их собственным огородом. Они стали вносить удобрения в почву рядками, как семена. На это уходит больше времени, зато питательных веществ каждому растению достанется ровно столько, сколько ему требуется. А перед этим клюквинцы хорошо заборонили поля, разрыхлили верхний слой почвы, чтоб влага зря не испарялась.
Но хоть и не сидели клюквинцы без дела, а все равно ежедневно попадали на черную доску. Каждый день в Клюквину приезжал главный агроном, строго разговаривал с управляющим и требовал, чтобы клюквинцы НЕМЕДЛЕННО приступали к севу.
А клюквинцы отвечали всякий раз:
- Мы делаем как лучше.
Но Евгений Николаевич все равно требовал, чтобы они сеяли согласно плану и не подводили весь совхоз. Потому что, говорил он, если клюквинцы будут сеять согласно плану, то совхоз закончит посевную первым в районе. А клюквинцы знай твердят свое:
- Мы же делаем как лучше!
Глава ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
в которой Прометеев и Андрей Константинович приходят к согласию
Прометеев в эти дни просыпался раньше всех в деревне, запрягал лошадку и ехал осматривать поля. К его возвращению механизаторы уже были в сборе, и он говорил им, где и что нужно делать, и, если кто-то высказывал иное мнение, сообща решали, как сделать лучше. Ближе к вечеру Прометеев опять объезжал все поля и вот тогда брал с собою Ромку. Если, конечно, у Ромки к этому времени были приготовлены все уроки.
Однажды они дольше обычного задержались на "Сковородке", где предполагалось посеять отборный семенной ячмень. Кто-кто, а Ромка знал, что такой ячмень надо сеять в хорошо обработанную, хорошо удобренную и очищенную от сорняков землю.
Обработана "Сковородка" была на совесть. Сегодня должны были вносить здесь удобрения. А вот с сорняками не все ладно. Дело в том, что два года подряд на этом поле росла кукуруза, а междурядную обработку клюквинцы то ли забывали проводить, то ли просто ленились, ну и расплодилась здесь тьма-тьмущая всяких сорняков - и овсюг, и осот, и пырей, и сурепка, и мокрица и еще много всякой нечисти. Целый гербарий можно составить.
- Как ты думаешь, Рома, - спросил Прометеев, - что будет, если сейчас посеять семенной ячмень?
- Сорняки вперед взойдут и задавят его! - бойко ответил Ромка. - Никаких семян не получим.
- Верно, - похвалил его Прометеев. - Сорняки не оставят всходам ячменя ни влаги, ни пищи, ни солнечного света. Ложись, как говорится, и помирай.
Он присел на корточки и ребром ладони стал отгребать землю. И вдруг в глазах его появилось выражение злорадного торжества:
- Вот они, злодеи! Только-только проклевываются. Ну хитры!..
Приговаривая, он насобирал на ладонь целую щепотку черных овсюжных зернышек.
Ромка знал, что овсюг - из всех сорняков самый опасный и самый коварный. Недаром его называют зеленым пожаром полей. Мало того что семена овсюга созревают и осыпаются на землю раньше, чем у культурных злаков, они еще имеют специальное приспособление, с помощью которого ввинчиваются в почву на такую глубину, где им не страшны ни птицы, ни иссушающие ветры, ни трескучие морозы. А весной ведут себя и вовсе как разумные существа: таятся до поры до времени, караулят момент, когда поле засеют, и уж тогда пускаются в рост.
- Вы хитры, а мы еще хитрее! - сказал Прометеев, обращаясь к овсюжьему семени. - Мы все-таки дождемся, когда вы полезете из земли. Уже недолго осталось ждать…
И только он это проговорил, как на полевой дороге показался бежевый "уазик". Вот он с ходу притормозил, из него выскочил Андрей Константинович и напустился на Прометеева:
- Вы что тут делаете? Вам надо быть у посевных агрегатов! Почему это поле не засеяно? Где вся техника? Где люди?
- Люди и техника работают, - спокойно ответил Прометеев. - Сейчас сюда с "Лисьего хвоста" перейдут два агрегата с туковыми сеялками, будут вносить удобрения…
- Приказываю сегодня же посеять семенной ячмень! - топнул ногой директор.
Прометеев посмотрел ему прямо в глаза.
- Рано же сеять, - негромко, но убежденно проговорил он и протянул директору ладонь с овсюжьим семенем. - Еще дня три…
Андрей Константинович поглядел на семена овсюга, вытер платком лоб и снова поднял глаза на Прометеева.
- Да, денька три надо погодить, - сказал он. - А то и все четыре. Ячмень-то семенной. Я скажу главному агроному…
С тем и уехал.
Глава ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
в которой Прометеев принимает решение
Почти тут же из-за березового колка донеслось урчание тракторных моторов, а еще через минуту-другую на дорогу, опоясывающую поле, выползли оба трактора со сцепами сеялок. За рычагами первого трактора восседал Иван Алексеич, а за ним следовал Пашка Логинов, всего год назад кончивший сельское профтехучилище.
- Замучился я с ним, - сердито проговорил Иван Алексеич, вылезая из кабины трактора, и мотнул головой в сторону Пашки, чумазого длинноволосого парня в черном форменном бушлате. - С самого утра как на вожжах его держу. Только отвернись - уже понесся вскачь, и сеялки вот так мотаются, - ладонь Ивана Алексеича выписала зигзагообразную линию. - Это что за работа? Срам один! Ты, мол, на своем огороде такие же вензеля выписываешь? А у меня, говорит, своего огорода нет! Вот и толкуй с такими. Хоть ты, Васильич, приструни его! На футбол, вишь, надо…
Прометеев поманил Пашку указательным пальцем. Тот шустро выпрыгнул из трактора и подбежал пританцовывая. Камешек под ногу попал - послал его пинком через поле.
- С кем встречаетесь? - спросил у него Прометеев.
- Из "Пламени" приедут, - через губу процедил Пашка. - Тут, кажется, встретишься… А мне вот как надо: последняя игра!..
- Какой счет?
- Ничейный! В том-то и дело! Если правым нападающим поставят Гошку - все, труба. Он, когда волнуется, мажет напропалую. А сегодня вся игра будет на нервах, все будут психовать…
- А ты?
Пашка попрыгал на одной ноге, потом на другой и сказал:
- Я умею собраться. Без меня нашей команде труба…
- Ну, когда так, - понимающе усмехнулся Прометеев, - найдем тебе подмену на тракторе. Иди пока работай.
Пашка, мгновенно просияв, сорвался с места, но Прометеев его остановил и, подойдя, спросил доверительным тоном:
- А ты во время работы не мог бы так же вот… собраться? Чтоб трактор у тебя не вилял, а шел по линеечке?
- Наверное, могу! - ответил Пашка. - А чего? Надо попробовать.
Когда его агрегат заехал в поле, Иван Алексеич сел в свой трактор и уже из кабины спросил:
- Кем ты его собрался заменить? У нас ведь теперь каждый при своем деле.
- Вот и хорошо, - улыбнулся Прометеев. - Значит, управляющий может себе позволить пару часов на тракторе поработать. Я ведь дипломированный тракторист с пятилетним стажем! - и спросил у Ромки, словно советуясь: - Поехали дальше по полям?
Глава ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
в которой Прометеева хотят уволить с работы
Еще в дороге, возвращаясь на центральную усадьбу, Андрей Константинович начал одумываться, а когда вошел в свой директорский кабинет и уселся в свое директорское кресло, то готов был волосы на себе рвать с досады. Он не понимал, как так могло случиться, что он разрешил Прометееву еще на три дня задержать сев. Он вызвал главного агронома и спросил:
- Тебе, случаем, не приходилось иметь дела с гипнотизером?
Евгений Николаевич несколько удивился такому вопросу, но виду не подал.
- Приходилось, - сказал он. - Как-то в институт пригласили одного гастролера. Только меня ему не удалось усыпить, как ни старался. Вы, говорит, не поддаетесь гипнозу. А на другого только глянет и вот так сделает, и тот уже готов, засыпает… - Евгений Николаевич перегнулся через стол и, пристально глядя директору в глаза, легонько стукнул его по лбу согнутым указательным пальцем.
Андрей Константинович вздрогнул, но не заснул.
- А дальше он что делает?
- Что хочет. Одному скажет: "Вам холодно", и тот начинает ежиться, потирать руки. Другому: "Вы сидите за столом, а перед вами ваши любимые кушанья", и тот ест и хоть ложку все мимо рта проносит, а причмокивает с наслаждением…
- Все во сне?
- Ну да. А иначе не получится.
"Но я-то не спал, когда с Прометеевым разговаривал!" - подумал про себя Андрей Константинович.
На другой день он заболел. Должно быть, от переживаний. Целую неделю он не вставал с постели, и обязанности директора совхоза все это время исполнял Евгений Николаевич. Его прямо было не узнать, таким он стал важным, надутым и неприступным.
Он решил исправить оплошность, которую непонятно как допустил Андрей Константинович, и через два дня вызвал Прометеева для проработки.
- Вы срываете посевную кампанию! - гневно стукнул он кулаком по столу. - Вы подводите весь совхоз! Другие отделения уже заканчивают сев зерновых культур, А ВЫ ЕГО ЕЩЕ И НЕ НАЧИНАЛИ! Безобразие! Вы не управляющий, а тряпка! Я вас уволю!
- Не сегодня-завтра на полях появятся всходы сорняков, - спокойно сказал Прометеев. - Надо еще немного подождать.
- Вы и так на две недели опаздываете! - ничего не хотел слушать Евгений Николаевич. - НЕМЕДЛЕННО ПРИСТУПАЙТЕ К СЕВУ!
Но Прометеев продолжал упрямо стоять на своем.
- Мы ни на один день не опаздываем, - сказал он. - У нас все рассчитано. Чтобы посеять зерновые культуры, нам потребуется три дня. Мы посеем их в самые лучшие сроки.
Евгений Николаевич привстал с директорского кресла и, нависая над столом, раздельно, четко проговорил:
- Никто еще не управлялся с севом за три дня! Никто!
- А мы управимся, - сказал Прометеев и стал протирать очки.
- Прекрасно! - с торжеством воскликнул Евгений Николаевич, снова удобно устраиваясь в директорском кресле. - ЗНАЧИТ, ЗА ТРИ ДНЯ? Прекрасно! Значит, клюквинцы закончат сев ОДНОВРЕМЕННО с другими отделениями? И СОВХОЗ СМОЖЕТ РАПОРТОВАТЬ О ДОСРОЧНОМ ЗАВЕРШЕНИИ СЕВА ЗЕРНОВЫХ КУЛЬТУР? Прекрасно!..
- Но мы не можем начать сев, пока не появятся всходы сорняков! - возразил Прометеев, надевая очки и вглядываясь Евгению Николаевичу в глаза.
Но Евгений Николаевич и глазом не моргнул.
- Вы начнете сеять НЕМЕДЛЕННО! - проговорил он, отчеканивая каждое слово. - Иначе Я ОТСТРАНЮ ВАС ОТ РАБОТЫ! Через три дня клюквинцы ДОЛЖНЫ ЗАКОНЧИТЬ сев зерновых! ИНАЧЕ…
Выйдя из директорского кабинета, опечаленный Прометеев сел в тележку и поехал смотреть поля. День клонился к вечеру. Безоблачное небо было чуть замутнено дымкой. Парило. Видно, солнце за день хорошо прогрело почву - овсюг тронулся в рост. Попер так, что завтра поля сплошь зазеленеют, и тут только успевай борони. Хитер овсюг, но против бороны совершенно беззащитен, чуть пошевели его, и он уже не жилец.
"Значит, завтра прямо с утра…" Прометееву бы порадоваться, что кончилось ожидание и можно действовать. А он еще больше опечалился. Ведь Евгений Николаевич приказал завтра с утра сеять. Значит, чтобы спасти урожай от сорняков, придется нарушить приказ. И тогда его, Прометеева, отстранят от работы. И тогда…
Глава ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
в которой на помощь Прометееву приходят пенсионеры
В Клюквиной, на машинном дворе, Иван Алексеич и Пашка Логинов готовили к выходу в поле посевные агрегаты - чистили, смазывали, регулировали. А в дальнем углу, под навесом, звено пенсионеров ремонтировало гусеничный трактор, который еще позапрошлой осенью перевернулся на мосту вместе с пьяницей трактористом. Тракториста похоронили, а трактор как поставили тогда под навес, так он и простоял тут до недавних дней с помятой кабиной и сбитым на сторону радиатором. Недели три назад к Прометееву пришли три старика и заявили, что это никуда не годится, чтобы трактор стоял и ржавел, когда его очень даже можно отремонтировать. Прометеев пообещал старикам, что трактор будет отправлен в мастерские на ремонт, но старики - а все трое когда-то были знатными механизаторами - решительно запротестовали: "Еще чего, в мастерские! А мы на что?" И в тот же день принялись за дело.
Сейчас, придя на машинный двор, Прометеев рассказал механизаторам о своем разговоре с Евгением Николаевичем. Задумались механизаторы. Не дело, конечно, по сорнякам сеять. Но и Прометеева жалко: а ну как и впрямь отстранит его Евгений Николаевич от работы за невыполнение приказа! И себя жалко: как же они будут без Прометеева!..
Пока они думали, пенсионеры залили в трактор солярку и стали заводить. Самый старший из них, Лука Федотыч, похожий на седого негра, весело крикнул Прометееву:
- Готовьте сеялки - будет у нас третий агрегат! И экипаж в сборе, - показал он на своих товарищей-пенсионеров.
После этого он рванул рычаги, и трактор, лязгая гусеницами, попер прямо к воротам. Остальные пенсионеры вприпрыжку побежали следом. Потом они по очереди обкатывали трактор на пустыре, и видно было, как неохотно, шумно споря и упираясь, уступали они друг другу место за рычагами. Трактор работал как зверь.
Прометеев посмотрел, посмотрел и, когда старички вдоволь накатались, подошел к ним и что-то сказал. Те сначала зашумели, руками размахались, но понемногу успокоились. Потом поставили трактор на место и разошлись по домам.
Глава ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
в которой клюквинцы выкладываются до последнего
Весь следующий день Евгений Николаевич звонил в клюквинскую контору. Хотел узнать, как выполняется его приказ. Но телефон там весь день не отвечал. Потому что управляющий с самой зорьки работал в поле на том самом тракторе, который отремонтировали старички пенсионеры. Уничтожал сорняки.
А с вечера того же дня на поля вышли все три посевных агрегата. Работали ночь напролет. Первым остановился Иван Алексеич:
- Не могу больше, отдохнуть надо!
Прометеев тоже с непривычки едва держался на ногах.
Один Пашка храбрился:
- Если собраться, то еще часика три-четыре можно поработать!
С того дня, как его команда с разгромным счетом выиграла у футболистов "Пламени", Пашку будто подменили, он так и рвался к работе. Вот и сейчас заупрямился.
Но тут из леска неожиданно выскочили старички пенсионеры в промасленных комбинезонах. Бросились к тракторам. Пашку Лука Федотыч чуть не силой вытащил из кабины.
- Чур, уговор! - напомнил старичкам Прометеев. - Ваша смена - четыре часа.
- Совсем за детей нас принимаешь, - проворчал Лука Федотыч, берясь за рычаги. - Шел бы спать, не терял время!..
К вечеру третьего дня клюквинцы засеяли зерновыми культурами последнее поле. Оставалась еще кукуруза, но эту теплолюбивую южную культуру даже по плану полагалось сеять в самом конце мая.
Глава ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
в которой Иван Алексеич находит выход из безвыходного положения
Как следует отоспавшись после двух бессонных ночей, Прометеев с Иваном Алексеичем вышли посидеть на крылечке, поговорить о предстоящих делах. А дел у крестьянина в летнюю пору всегда хватает. Посевная кончится, оглянуться не успеешь, как уже и сено пора косить.
- А богатырскую рожь когда будем сеять? - спросил Ромка.
- Да в этом году, пожалуй, ничего не выйдет, - сказал Прометеев с некоторым смущением. - Ни одного свободного поля не осталось. Негде ее сеять. Понимаешь? - и развел руками.
- Сами обещали! Так нечестно!
- Верно, обещал, - не стал отпираться Прометеев. - Но ведь ты слышал, что сказал главный агроном. Он не разрешил сеять богатырскую рожь, а я не сумел его переубедить.
- Но вы же обещали! - Ромка ничего не хотел понимать. - Так нечестно! - и сердито отвернулся от Прометеева.
- Ну будет тебе, будет, у нас с тобой еще все впереди, - Прометеев дотронулся рукой до Ромкиного плеча. - Не заметишь, как год пройдет, а уж в следующем году…
Ромка дернул плечом. И тут Иван Алексеич сказал:
- Не дергайся, дай подумать! Кажется, есть выход. Забыли мы про одно полюшко. С пятачок оно правда, но для опыта, я думаю, сойдет. Это вот где: за речкой, у самого болота…
- А я и не знал, что за речкой есть поле! - удивился Прометеев и принес из комнаты схему, на которой были изображены все клюквинские поля. - Вот и здесь его не нарисовали!
- Все правильно, - кивнул Иван Алексеич. - Когда рисовали эту схему, оно уже считалось выбывшим из севооборота. С прошлой весны, как мост через речку снесло паводком, на тот берег можно попасть только вброд. Трактор с плугом еще переедет, а с сеялкой туда не сунешься…
- А мы его засеем! - воспрял духом Прометеев и, поставив на схеме кружок, в том месте, куда ткнул пальцем Иван Алексеич, написал мелкими печатными буквами: "Опытное поле".
Тут же они с Иваном Алексеичем договорились, что съездят завтра туда на тракторе и на месте обсудят, как лучше подготовить это полюшко к посеву богатырской ржи.
- Я тоже хочу поехать! - затрясся от нетерпения Ромка.
- Тебе в школу завтра! - напомнил ему Иван Алексеич.