Затем из бочкообразной сумки появилась полевая офицерская фуражка и бинокль без одного стекла. На этом Женькины запасы исчерпались. Но марки, и какие марки, еще оставались в альбоме у Вовки.
- Дымовые шашки нужны?
- У нас есть, - стал собираться Вовка.
- А что тебе еще достать?
- Больше ничего не надо, - складывал снаряжение Вовка.
Хотя Женьке не удалось выменять оставшиеся марки, он был доволен.
- Вот дурак, - говорил он потом про Вовку. - За ерунду бестовые марки отдал.
На следующий день Вадик стоял перед строем в темно-зеленых, как у лейтенанта, брюках, заправленных в сапоги, в светло-зеленой с погончиками рубашке, из-под которой выглядывал парадный офицерский ремень. Ремень отяжеляла кобура с самодельным пистолетом. К левому боку прижималась офицерская сумка, а грудь закрывал огромный артиллерийский бинокль.
Ребята с удивлением смотрели на Вадика.
- Проводите занятие, - приказал лейтенант.
- Есть, - коснулся рукой фуражки Вадик и громким голосом: - Равняйсь! Смирно! Направо! - повернул строй и скомандовал: - Шагом марш!
- Молодец, хорошо, - тихо сказал ему лейтенант. - Видишь, я не ошибся в тебе. А это, - окинул он взглядом обмундирование Вадика, - ты хорошо придумал.
За малиной
В деревню к бабе Насте Вовка приехал поздно вечером. И когда после ужина она предложила постелить ему на сеновале, он страшно обрадовался. Сколько он читал о деревенских мальчишках, ночевавших на сеновале, а самому ни разу не приходилось. Но он даже представить себе не мог, какой будет эта ночь. С вечера его стали донимать комары. Потом несколько раз будили собаки. До рассвета его напугал ранний петух, а под утро разбудили коровы, уходившие на пастбище.
Утром бабушка долго тормошила внука. За завтраком его даже не радовали блины, сложенные стопочкой на большой тарелке. Хотелось спать. Вовка взял верхний блин и вяло пожевал. Потом вспомнил, что его ждет рыбалка, и отправился с удочками на речку.
…Поплавок притих на воде, и ничто, казалось, не могло потревожить его. Вовка смотрел, смотрел и уснул.
- Рыбак, рыбак! Спит… Наверно, городской, - услышал Вовка над левым ухом девчачий голос.
- Конечно, городской. Сразу видно, - на этот раз прозвенел справа голос мальчишки. - Вон и пескарю наскучило на леске болтаться.
Услышав про пескаря, Вовка мгновенно открыл глаза и дернул удочку. Точно, на крючке болталась заморенная рыбешка. Он с напускным достоинством снял с крючка свой улов и лишь потом неторопливо оглянулся.
Девочка и мальчик, оба худые и длинные, смуглые, с большими карими глазами, с любопытством рассматривали Вовку. Девочка была с косичками и чуть возвышалась над мальчиком. А в остальном они были очень похожи.
Вовка посмотрел на часы. Секундная стрелка замерла. Часы будто уснули. Еще зимой он решил заглянуть внутрь. Открыл крышку, потрогал механизм, и с тех пор часы ни с того ни с сего останавливались, и, чтоб заставить их тикать, приходилось долго трясти рукой.
- Ты, наверно, городской, потому и спишь, - предположил мальчишка.
- Хочу и сплю, а тебе какое дело? - приподнялся Вовка и на всякий случай сжал кулаки. - Катись отсюда, рыбачить не мешай.
Мальчишка тоже сжал кулаки.
- А ты здесь не командуй. Сейчас как дам в ухо!
- Мальчики, не надо, - попыталась вмешаться девочка.
- А в лоб хо? - шагнул вперед Вовка.
Деревенский, не ожидая такой прыти, отступил.
Вовка понял, что мальчишка струсил, и продолжал наступать:
- Я знаю самбо и сделаю из тебя котлету.
- Самбо? - приостановился мальчишка. - А каратэ?
- Немного, - соврал Вовка.
- А приемчик покажешь?
- Посмотрю, как будешь себя вести.
- А мы сегодня за малиной идем. С нами пойдешь? - спросила девочка, увидев, что дело пошло на лад.
- Да, пойдем с нами. Меня Сашкой зовут, а ее Алкой, - уже по-дружески предложил мальчишка.
- А меня Вовкой, - протянул он руку мальчику, - Владимир Булкин, - чуть поклонился он девочке, отчего та весело прыснула.
- А мы знаем, к кому ты приехал. Ты живешь у бабы Насти. Мы за тобой в два часа зайдем. Мне нужно еще картошку помотыжить, а Алке в доме прибраться. Ну мы пошли. Пока! - махнул рукой Сашка.
- Покеда, - ответил Вовка и стал собирать удочки.
Около речки было прохладно, а в деревне жара заставила всех попрятаться в тень, и даже собаки ленились лаять на незнакомца из города. Только одна одинокая корова, которая почему-то не ушла со стадом, на солнцепеке у забора пощипывала траву.
"Отойдет или нет, - подумал Вовка и, не сворачивая, направился к ней. - Отойдет в сторону или не отойдет? Майка-то у меня красная. А вдруг бросится, тогда я, как тореадор, куда-нибудь увернусь, ну, например, перепрыгну через забор".
Он даже немного заволновался, но корова подняла на "тореадора" большие грустные глаза и, лениво повернувшись, перешла на другую сторону улицы, где из-под забора ощетинился пучок сочного пырея. Победа! И, гордо подняв голову, Вовка прошел мимо коровы.
Домов через десять он увидел собаку. Она забилась в тень бревен, сложенных во дворе, и часто дышала, высунув язык. Видимо, кто-то из ее родителей был овчаркой: уши на голове торчали уголками, а сама собака была толстая и коротконогая.
Он показал собаке язык, но она не среагировала. Тогда он гавкнул. Собака повела ушами и уставилась на него. Вовка протяжно залаял. Собака встала и зарычала: "Р-р-р-рав, р-р-рав!". Получился небольшой диалог. Вовка решил продолжить его и загавкал с еще большим удовольствием.
Собака разозлилась. Она лаяла, мотаясь на привязи вдоль проволоки, пробовала подскочить к забору и запрыгнуть на него, и, если бы не цепь с ошейником, ходить бы Вовке в рваных штанах.
- Пошто ее дразнишь? - услышал он за спиной. - Что она тебе сделала? И так жизнь у нее тяжелая в этом ошейнике, а ты ее еще озлобляешь.
- Да я… Я просто с ней беседую, - оглянулся Вовка и увидел седобородого старика в помятой соломенной шляпе.
- Эх ты, малец. Она ж беззащитна, - вздохнул старичок.
- Ничего себе, беззащитная. Да у нее вон какие зубы. Схватит - не рад будешь.
- Ничего ты, малец, не понимать. Нет у нее в голове такой изворотливости, как у тебя, вот потому и беззащитна. А в зубах не больно много силы-то, коль на ошейнике сидишь. И если сделает она чего, так не со зла. Правила жизненные такие у нее.
- Правила? - переспросил Вовка.
- Да, правила, - поддакнул старичок. - Не тронь ее, не надо… Иди себе…
"Чудной старикашка, - подумал Вовка. - Что, я ее палкой ударил?"
Но по дороге домой он уже не задевал собак и даже курицу попытался обойти, хотя та не поняла Вовкиного намерения и убежала во двор.
Дома он отдал пескаря коту, и тот отправился на крыльцо обедать. Вовка захотел погладить его, но кот вывернулся из-под руки и затрусил на улицу с рыбешкой в зубах.
Собаки у бабы Насти не было, а Вовке захотелось погладить кого-нибудь, и он подошел к поросенку.
Тот ел похлебку из широкой зеленой кастрюли. Мухи густо роились над ним. Поросенок часто вздрагивал и отгонял их.
- Боря, Боря, маленький, - засюсюкал Вовка, потом протянул руку и дотронулся до жесткой щетины. Борька от неожиданности шарахнулся в сторону и перевернул кастрюлю.
- Боится он чужих, - подошла сзади бабушка. - Я его купила большим, а прежние хозяева, наверно, не больно баловали. Пойдем обедать. Щи-то уж стынут. После обеда чем будешь заниматься?
- За малиной пойду.
- Вот и хорошо. Я вареньице сварю, в город отвезешь. Зимой оно любую простуду прогонит. У нас малины много. Целые заросли. А с кем, внучек, пойдешь-то?
- С Сашкой, у которого сестра Алка есть. Знаешь? Они за мной в два часа обещали зайти.
- А как же не знать? Знаю. Петра Сазонова двойняшки.
Ребята, как и обещали, с корзинками зашли ровно в два часа.
- А почему корзиночки маленькие? Или вы хотите мало набрать? Я ведро возьму, - сказал Вовка.
Дорога за деревней круто потянулась в гору. По обочинам покачивались будто в раздумье яркие полевые цветы. Нежно-фиолетовыми пирамидками поднималась над землей мята, из кустов выглядывали желтые цветки зверобоя, на длинных стебельках синими огоньками светились звездочки цикория. Правда, многих трав Вовка не знал и все время спрашивал:
- А это что? А это для чего?
И Алла, видимо подражая учительнице ботаники, с расстановкой объясняла:
- Вот душица, она нервную систему успокаивает. А еще она для банных веников нужна, чтобы лучше пахли. Меня отец всегда просит ее собирать. А вот зверобой. Видишь, у него цветочки на пчелок похожи. Самая хорошая трава. От девяноста девяти болезней.
Скоро они подошли к малиннику, в густых зарослях которого раскаленными угольками светились ягоды.
- Ну, начали, - взмахнул рукой Сашка. - Давайте, кто быстрее полную корзину ягод соберет.
- Давайте, - сказал Вовка и рванулся к зарослям.
Ягод было много. Они свисали со всех сторон. Вовка срывал их и бросал в ведро. Работал он старательно. Сначала в рот попадала только вторая ягода. Времени прошло много, а дно так и не было закрыто. Тогда Вовка твердо решил: есть только пятую. С этого момента тщательно отсчитывались четыре сладких малинки, а пятая торжественно поступала в рот.
Вдруг язык что-то обожгло. Да так сильно, что он выплюнул ягоду и долго тер язык о небо. Оказалось, разжевал зеленую букашку. Есть малину сразу расхотелось, и все ягоды полетели в ведро. Но все равно оно наполнялось очень медленно. Вовка бросал и бросал, а дно едва прикрылось. И странное дело, подойдешь к кусту - весь красный, все ягоды до одной оберешь, а в руке всего лишь горсточка. Да и кусты колючие страшно.
У Вовки на руках царапины до локтей протянулись, все пальцы в занозах, а собрано столько, что домой стыдно возвращаться.
У Сашки ягод было чуть побольше. У Аллы больше, чем у Сашки.
"Может, место плохое?" - подумал Вовка и решил перейти на край зарослей.
Малина здесь росла гуще, но ягод в ведре будто не прибавлялось. Они тянули за собой в гущу малинника, но здесь поднимались высоко над землей, и, чтобы их достать, приходилось вставать на носки и высоко тянуться.
Вдруг из куста ошалело вылетела маленькая птичка и, перепуганная, мгновенно исчезла.
"Вот бешеная", - раздвинул кусты Вовка и отпрянул в сторону. Ему показалось, что там змея. Оправившись от испуга, он осторожно заглянул в кусты и увидел гнездо, из которого, широко открыв желтый клювик, торчала головка птенца. Три других птенчика дремали рядом.
Настоящее птичье гнездо. Маленькие, живые, самые настоящие, не на картинке, птенцы. Хотелось смотреть и смотреть.
"Какие они худенькие, какие они миленькие. Трое спят, а этот, видно, хочет есть. На, маленький, на, хорошенький", - Вовка бросил шарик малины птенчику в клюв. Тот проглотил. Бросил еще. Птенец проглотил снова.
Вовке захотелось посмотреть птенцов поближе. Он взял гнездышко в руки. Птенцы проснулись и открыли клювики. Вдоволь насмотревшись, он поставил гнездо на место и, осторожно пятясь, вышел из зарослей. Солнце окатилось к горизонту и нежаркими лучами освещало лес, малинник и ворону на березе. Ворона, как показалось, внимательно смотрела в его сторону.
Ведро было наполовину полным, но не это радовало. Сегодня он впервые увидел птенцов и решил пока об этом никому не рассказывать. А завтра и вообще до конца каникул ходить сюда и смотреть, как будут подрастать и набирать силу его подопечные. Это его тайна, и теперь Вовку нисколько не огорчало даже то, что Алла набрала малины больше, чем он.
По дороге домой Вовка рассказывал о городе, о своей школе, о секции самбо. Говорил и говорил, и все потому, что боялся выболтать свою тайну, а сам все смотрел и запоминал дорогу, чтобы завтра снова найти малинник.
На следующий день бабушка повезла его к родственникам в Песчаное - соседнюю деревню; потом они мотыжили картошку; за малиной удалось выбраться только через три дня.
Рано утром он взял кусок хлеба и с корзинкой отправился в заветное место. Тропа довела до малинника за двадцать минут. Он осторожно раздвинул кусты, но на этот раз птица не вылетела.
"Видно, за кормом полетела", - подумал он, подошел поближе и замер. Перед ним было в каплях холодной росы пустое гнездо.
"Где птенцы? Неужели птица перенесла их в другое место?"
И вдруг прямо над ним на березе каркнула ворона.
И тут он вспомнил, что где-то читал о воронах, опустошающих гнезда. "Это я показал птенцов воровке".
Он спустился по тропинке в деревню. Глаза наполнились слезами, джинсы намокли от росы, корзинка болталась в руке, но там не было ни одной ягоды.
Плата за вишню
Этот вечер для Вовки Булкина начался как обычно. Со своими новыми друзьями он сидел на скамейке заросшего колхозного стадиона и решал, чем заняться. Сашка предлагал поиграть в казаков-разбойников, но худой рыжий Вовка Миронов говорил, что они не маленькие и вообще лучше раков половить.
- Да ну, целый день на речке, надоело, - скривился маленький загорелый крепыш Женька. - Давайте лучше в футбол. Вон городской, - он указал на Вовку, - мячик притащил.
- А что, давайте, - слетел со своего места Вовка. Он еще недостаточно освоился и ждал, когда про него вспомнят. - Я могу на воротах и нападающим.
- Ребята, смотрите, - резко приподнялся Миронов. - Князь с дружками идет. Может, правда на речку?..
Вовка сразу почувствовал беспокойство ребят. О Князе - Кольке Щеглове - как о деревенском задире он услышал в первый же день. Коля учился в восьмом классе, был отличником, слыл лучшим математиком школы. Но Вовка представлял его почему-то здоровенным парнем с огромными кулаками.
- Что, драться будут? - повернулся он к Сашке.
- Если б драться! - серьезно ответил тот.
Мальчишки быстро встали и пошли. Вовке был непонятен этот страх, но оставаться одному не хотелось.
Далеко они не ушли. От компании Князя отделились три фигуры и быстро двинулись наперерез.
- Все, влипли, - сказал Миронов, - можно не торопиться.
Троица Князя быстро догнала их.
- Вы куда, ребята? - пробасил самый длинный с квадратным, будто грубо вырубленным лицом. - А Князь хотел вас вишней угостить.
- Да у нас своя дома есть, - ответил ему маленький Женька. - Нашел чем удивить.
- Такую не пробовали. Князь угощает, надо идти, - угрожающе придвинулся к нему верзила, приподнял за пояс и, несмотря на сопротивление, легко развернул в обратную сторону.
- Ну чего встали? Пошли! - подтолкнул он пацанов.
Мальчишки повиновались, Вовка тоже повернул к стадиону и почувствовал, что волнение других передалось и ему.
Компания Князя поджидала около скамеек. Вовка принялся искать глазами: кто же из них сам Князь. И решил, что это здоровенный парень с ведром в руке, у которого на желтой футболке усатый силач выжимал гирю. Но здоровяк повернулся к худому, прыщавому и шмыгающему носом блондину в зеленых велюровых брюках:
- Ну что, Князь, угощать их?
- О молодежи надо заботиться. Я их сам угощу, - неожиданно тонким голосом ответил белобрысый. И Вовка сразу успокоился, видя, как щедро Князь стал зачерпывать горстями вишню и протягивать ее ребятам. Вишня была крупная, сочная, такую Вовка, наверное, никогда не ел.
- Мы взяли с дачников налог, - фальцетом продолжал Князь. - Сами понимаете, они выращивают вишню далеко не в общественных целях. А ведь на этой земле хлеб мог расти. - И он сделал длинную паузу, артистично подняв руку над собой. - Вот мы и решили взять с них налог за использование земли. И ко всему прочему помогли убрать урожай. А за помощь надо платить, - и он опять артистично развел руками.
"А что, неплохой парень, - подумал Вовка. - Смешной, не жадный, угощает всех. И что его так боятся?"
Вишню никто не брал.
- Что, никто не хочет? - улыбаясь, спрашивал Князь. - Жалко выбрасывать, вкусная, а мы уже наелись.
- Дай мне, - попросил Миронов.
- Дай уехал в Китай, - с улыбочкой пропел Князь. - За ум и труд сладкое дают. Давай вприсядочку. Хорошо спляшешь, вишенку получишь. Начинай, повесели нас!
Миронов растерянно оглядывался, не зная, что делать.
- Ну что же ты вишенку не зарабатываешь? - ехидно спрашивал Князь. - Какой ленивый! Плохо тебя родители к труду приучали. Давай, давай, а я тебе подыграю. А-та-та, а-та-та, а-та-та-та-та, - стал он припевать и прихлопывать в ладоши.
- Как надо, так и приучали, - слабо огрызнулся Миронов.
- Не хочешь, не надо. Чуть позже станцуешь, - спокойно пожал плечами Князь и заговорщически подмигнул своим.
Только теперь Вовка начал понимать, почему все так панически боялись Князя. Он увидел, как униженно покраснел Миронов, как стыдливо опустились головы его новых друзей и как самодовольно, с издевкой подхихикивала компания Князя.
- Ну, что же вы, вишенки хотите, а отрабатывать не собираетесь? Нехорошо. Ну кто что умеет? Может, Женечка, ты?
- Нет, мне домой надо, - забеспокоился маленький Женька. - Отец сказал, пораньше прийти.
- Как, просто так уйдешь? Ишь, вишенки откушал, а отрабатывай дядя за тебя. Ты мальчик крепенький, покажи, сколько раз от земли отожмешься, двадцать или двадцать пять?
Женька сжал кулаки и часто задышал.
- А ты, Женечка, не волнуйся. Не волнуйся и кулачки свои цыплячьи не сжимай. Не надо быть таким сердитым. Прошлый раз тебя Мерин раскрасил, зря ручонками махал.
Мерин, верзила, заставивший мальчишек вернуться на стадион, встал между Женькой и Князем.
"Если такой вмажет, - подумал Вовка, - запросто челюсть сломает".
- А коль хочется силушкой помериться, то вон, пожалуйста, с городским. Он самбистик, говорят.
Вовка встрепенулся. Холодная волна пробежала по его спине. Теперь добрались до него. И он почувствовал, как загорелись его щеки, как застучало сердце. Наступало знакомое состояние. Именно такое бывало с ним перед схваткой на ковре.
- Он хоть и самбистик, в чем я немного сомневаюсь, но ты, Женечка, покрепче будешь. Куда ему на магазинном искусственном молочке, которое из пакетов делают.
Дружкам шутка понравилась, и все весело загоготали.
- А ты, Женечка, парное молочко любишь. Это все знают. И сейчас бежишь молочка попить.
Женькины глаза покраснели, он часто задышал и исподлобья уставился на Князя.
- Да, Женечка, тебе с ним не совладать. Маленький, молочко на губах еще не обсохло.
Еще немного, и Женька налетел бы на обидчика с кулаками. И Вовка представил, чем бы это кончилось. Не успеет он сделать шаг, как Мерин врежет ему. А потом не докажешь, что Женька не виноват, ведь начал-то он, а Мерин дружка защищал.
Сейчас Вовка больше всего на свете ненавидел бледную красноносую физиономию Князя. И он почувствовал, что если не решится, то…