Но все переменилось.
Грязный двор, черный снег, истоптанный солдатскими сапогами. Один сарай приспособлен под казарму, другой под - столовую. Громкие команды и окрики. В вольерах, где когда-то держали тлю, теперь содержат людей. Облезлых доставляли сначала на этот перевалочный пункт, а потом везли дальше, во внутренние колонии.
Так выглядела ферма Селдор в это зимнее утро.
- Вольеры пустуют в ожидании следующего каравана.
Лео Блю добрался до Нижних Ветвей прошлой ночью после долгого путешествия по Дереву. Теперь он выслушивал объяснения одного из своих людей.
- Караван что-то запаздывает. Сейчас уже двадцатое декабря, но…
- Помолчи, - оборвал его Лео Блю.
Он рассматривал фасад старинного дома Ассельдоров, вырубленный в коре. Стоял перед ним, не двигаясь. Все вокруг застыли, ожидая, что он скажет. Лео Блю внушал непреодолимый страх.
Все знали его историю. Вернее, историю его отца, которого убили Облезлые на Главной Границе, когда Лео был совсем маленьким. И в душе Лео поселилась жажда мести, ставшая его наваждением.
Увидев, что патрон заинтересовался фермой, Гаррик, начальник гарнизона, отважился дать кое-какие объяснения:
- Дом принадлежит семье Ассельдор. Как вам известно…
- Замолчи, - повторил Лео. - Тебя не спрашивают.
Лео все знал и сам. Когда на ферме разместили казарму, семья жила в этом самом доме. В этот самый дом он приехал за Элизой.
Но теперь он вдруг увидел, как дом причудлив и красив. Покрывающие его шрамы говорили о том, как он стар.
Промелькнула стройная фигурка. Молодая женщина с ведром обогнула дом и поспешно исчезла за дверью.
- Это дочь Ассельдоров. Вы знаете, что…
- Знаю, - отрезал ледяным тоном Лео.
И провел рукой по бумерангу, как всегда, висевшему за спиной. Больше ни один звук не нарушал тишину.
Ассельдоры предпочли остаться в своем доме, хотя все их земли конфисковали. Им предлагали переселиться на другую ферму повыше, но они отказались. Солдаты терпели их присутствие. Семья жила охотой и сбором съедобных растений.
- Нечего им здесь жить, - заявил Лео. - Нечего мешать работам.
- Они не мешают, - подал голос один из солдат. - Они занимались музыкой. Но вот уже год, как Джо Мич запретил им играть.
- Красиво играли?
Солдат не ответил. Не мог же он сказать, что эта музыка вызывала у него слезы…
- Они могут прийти на помощь Облезлым, - предположил Лео Блю. - За ними нужно следить.
- Мы обыскиваем дом каждый вечер и - без предупреждения - три раза в неделю днем.
Лео Блю казалось, что этого мало. Он был перфекционистом. К тому же он знал, что один из сыновей Ассельдоров, Мано, находится в бегах. И внесен в зеленый список.
- А ночью? Обыскивайте дом и днем, и ночью. Это приказ!
В тот же день Лео Блю уехал.
Молодая женщина с ведром вбежала в дом, захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Это была Мая, старшая из дочерей Ассельдоров.
- Я больше не могу, - прошептала она.
Потом обтерла лицо рукавом, взяла ведро, поставила его у камина и заговорила веселым голосом:
- Я дома. Все хорошо. Ночью шел снег. Вокруг белым-бело. Наверное, скоро покажется солнышко. Возле Онессы мальчики нашли червяка. Половину законсервировали в меду. Из остального мы приготовим сегодня ужин. Мама с папой в дороге. Они будут здесь через час.
В комнате никого. С кем она говорит так весело и успокаивающе? Мая высыпала из ведра снег в большой котел, висевший на огне.
- Я растапливаю снег, - говорит Мая. - Собираюсь помыться. Что-то мне холодновато.
Странно было слушать, как девушка описывает каждый свой шаг, каждое движение.
Некоторое время спустя вернулись старшие Ассельдоры и заговорили точно так же, как дочь.
- Мы вернулись, - сообщил отец. - Я снимаю башмаки. У мамы на шарфе снег.
Если бы не нежность в голосе, можно было бы над ним посмеяться.
- Мо и Мило идут следом, - продолжал Ассельдор-старший. - Вот и они! Входят в дверь. На Мо шапка, которая мне не нравится.
- Далековато зашли, - подхватил старший брат Мило. - Но все же добрались до дома. Больше никуда не пойдем. У меня в мешке червяк и гриб. Мо положил гриб на стол. Мая достала нож и собирается помочь Мо.
Мо с сестрой делали в точности то, что говорил Мило. И на Мо в самом деле была старая рваная шапка. Мая принялась резать гриб на большие ломти, толщиной с руку.
Папа Ассельдор ушел в соседнюю комнату. Минуту помешкав, Мо, младший брат, тихонько последовал за ним.
Отец успел дойти до комнаты девочек - так по-прежнему называли кладовку, где давно уже хранили еду С тех пор как дом покинула младшая сестра Мия, старшая спала в общей комнате возле камина.
Папа Ассельдор перевешивал большой окорок кузнечика, который висел посреди комнаты, когда вошел Мо, закрыл за собой дверь и приблизился к отцу.
- Что случилось, сынок?
- Пора уезжать отсюда, папа. Здесь мы задохнемся. Пора покинуть Селдор.
- Всем?
- Да, - подтвердил Мо.
- Ты прекрасно знаешь, что не все могут покинуть Селдор.
- Я знаю даже больше. Знаю, что Селдор - дом твоего отца, папа.
- Плевать мне на дом, сынок. Дело не во мне. Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Если бы я мог, я бы давным-давно увез вас всех отсюда.
- Значит, из-за него? - уточнил Мо.
- Да, из-за него.
- Его тоже можно увезти. У меня есть идея.
В кладовую вбежал Мило.
- Идемте со мной! Скорее!
Отец с братом удивленно на него посмотрели.
- Идемте! Идемте! - настаивал Мило.
Они всё бросили и пошли за ним.
Мая стояла возле окна, держа в руках сложенный пополам листок бумаги.
- Его просунули под дверь. Посмотрите.
- Опять… - вздохнул Мо.
Он взял письмо и протянул брату.
На листке крупными буквами было выведено: "Девушке".
Мило развернул листок и громко прочитал:
- "Приходите за вольер в полночь".
Мило посмотрел на сестру.
- Пойду я и перережу мерзавцу горло.
- Лучше дочитай до конца, Мило!
- "Я хочу вам помочь. Я ЗНАЮ".
Отец забрал у сына письмо и прочитал при общем молчании:
- "Я ЗНАЮ".
В любой семье поинтересовались бы, что это он знает, но в семье Ассельдор никто даже не удивился. Ассельдоры знали такое, что никто, ни один человек на свете знать был не должен.
Ассельдор-старший сложил письмо. Подписи на нем, как обычно, не было.
Вот уже несколько месяцев Мая получала письма, адресованные "Девушке". Отец перехватывал послания, прежде чем дочь могла их увидеть. Но Мая Ассельдор нашла конверт с письмами под банкой с травяным чаем.
- Что это, папа?
- Это… письма.
- Кому?
- Написано "Девушке".
У мамы Ассельдор, которая знала о письмах, был очень смущенный вид.
Мая осведомилась у отца:
- Значит, ты у нас девушка?
- Я… я считал, что они адресованы твоей матери.
Галантность порой вещь полезная. Госпожа Ассельдор девушкой, конечно, не была. Она была красивой, полной сил женщиной и не стеснялась своих шестидесяти пяти лет.
Мая прочитала все письма. Они были пылкими и неуклюжими. В них говорилось о ее синих, как мухи, глазах, о ее светлых, похожих на вермишель кудрях. Писал поэт, по-другому не скажешь. В одних ей назначались свидания. В других приводились цифры. Автор перечислял свои сбережения, подводил итог красным карандашом и писал: "Как видите, я, можно сказать, богат. А богатство еще никому не вредило".
Письма продолжали приходить. Мая на них не отвечала.
На самом деле Мая была к ним не так безразлична, как всем показывала. Когда тебе двадцать, когда ты живешь с братьями и родителями, когда твою младшую сестру увез отважный молодой человек, то даже толстый клоп, пригласивший тебя на обед, хоть чуть-чуть да взволнует твое сердце.
Мия, самая младшая из Ассельдоров, уехала много лет тому назад. За ней приехал Лекс Ольмек, сосед по Нижним Ветвям. Все произошло за одну ночь. Теперь они жили вместе с родителями Лекса в каком-то тайном месте, далеко-далеко.
Ассельдоры-старшие не сожалели о замужестве дочери, хотя и скучали без нее. Мия давно любила Лекса, а мужественный и отважный Лекс - Мию. Ее семья знала: Мие лучше в объятиях Лекса, чем в стенах Селдора.
Но загадочный воздыхатель Маи сочувствия ни у кого не вызывал. Когда-то дедушка Ассельдор говорил дочерям: "Глупцы не убивают, но все равно опасайтесь их, потому что они непременно захотят на вас жениться". Автор писем явно был из этой породы.
- Сегодня в полночь я пойду к вольерам, - решила Мая.
Уговорить семью оказалось делом нелегким. Мило сердито расхаживал по комнате. Мо точил охотничий нож. Однако родители вынуждены были признать, что в письме чувствуется какая-то угроза и было бы полезно узнать поточнее, что за всем этим кроется.
Стемнело рано. Семья ждала, когда во дворе фермы стихнут шаги.
- Наконец-то, - сказал отец, не отходивший все это время от окна.
И на всякий случай загородил окно куском фанеры. Мо снял с крюка в камине котелок. Плеснув водой, загасил огонь.
- Огонь погашен. Мо убрал котелок с супом. Идем?
Семья по-прежнему играла в странную игру, проговаривая каждое свое движение. Мая погасила все лампы. Оставила только зажженную свечу на столе. Братья наклонились к камину и убрали заслонку у задней стенки.
- Выходи! Стемнело. Ты можешь выйти, Мано!
Вот уже три года Мано Ассельдор жил за камином. Три года он не видел дневного света. Три года выходил только ночью, бродил по дому, мылся, ел и на рассвете возвращался в свое убежище, полное золы и копоти.
Его спрятали здесь после того, как он сбежал вместе с Тоби Лолнессом с фермы, где Джо Мич разводил долгоносиков. Мано думал, что проведет в убежище всего несколько недель, но тут у них отняли землю, разместили на ней гарнизон, взяли под контроль все входы и выходы, а дом постоянно обыскивали с чердака до подпола. Мано попал в зеленый список, куда вносили тех, за кем охотились с особым пристрастием.
У паренька, который вылез из камина, был взгляд мотылька и черные от сажи щеки. Он распрямился и принялся растирать руки и ноги.
Было похоже, что он приходит в себя после спячки.
- Днем я вас не слышал, - наконец проговорил он.
- Ты же знаешь, сынок, что иногда мы выходим на несколько часов. Нам нужно добывать себе пропитание, - ответила мать, крепко обнимая его. - Но мы никогда, никогда тебя не оставим.
- Я вас долго не слышал, - повторил Мано.
Мило похлопал младшего по плечу:
- Вот увидишь, мы вытащим тебя отсюда, - пообещал он.
- Вы уходите…
- И всегда возвращаемся и говорим с тобой, как только мы дома.
- Пользуйся ночной порой, - посоветовал отец. - Ночью они не приходят.
Глядя, как Мано ест, все наперебой снова рассказывали ему, что случилось за день.
А потом наступало молчание.
Мано никогда ничего не рассказывал.
Мая шла вдоль стены. Ей очень хотелось, чтобы снег был скрипучим и она могла услышать чужие шаги, но вокруг царила безмолвная темнота. Мая пересекла дорогу, миновала изгородь и оказалась возле бывшего парка мхов.
Когда-то в этом парке росло больше тридцати разновидностей ползучего мха. Один цвел в первый день Нового года, на другом появлялись очень вкусные зеленые стручки, третий благоухал карамелью. Теперь же вся кора была вытоптана и кое-где виднелись только лишайники.
Наконец Мая добралась до вольера и продолжила путь вдоль сетки.
- Обернитесь!
Мая обернулась на голос, отдавший приказ. Прямо в лицо ей бил слепящий свет фонаря.
- Что вы тут делаете?
Глаза Маи долго привыкали к свету. Она с трудом рассмотрела стоявшего перед ней человека. Это был Гаррик, начальник гарнизона.
- Вы не имеете права выходить ночью, - заявил он.
Поглядев на него, Мая поняла: письма писал он.
Не было сомнений, что автором писем был Гаррик. Она вспомнила, как несколько раз во дворе фермы ловила на себе его пристальный взгляд. Оказавшись с ним лицом к лицу, ей сразу захотелось убежать, но нужно было выяснить, что же он все-таки знает.
- Добрый вечер.
Она старалась быть милой и приветливой.
Гаррик опустил фонарь.
- Решила немного прогуляться, - прибавила она.
Гаррик молчал. Мало кто из мужчин сумел бы обрести дар речи, глядя на прекрасную Маю: в пушистой шубке, она прислонилась спиной к вольеру, держась рукой в митенке за сетку. Она потупилась, словно пойманная беглянка, но тут же подняла глаза и посмотрела прямо на Гаррика. От ее взгляда он пошатнулся. Гаррик был без ума от Маи.
- Вы ничего мне не скажете? - осведомилась она.
Он пробормотал нечто невразумительное. Мая с трудом разобрала:
- Ты придешь еще?
- Может быть. Если вы скажете то, что хотели сказать.
- М-м-м…
Гаррик знал, как сильно рискует. Он обнаружил, что Мано прячется в доме Ассельдоров, и должен был сообщить об этом Лео Блю. Промолчать - значило подвергать смертельной опасности собственную жизнь. Но легкое дыхание Маи склонило его к молчанию окончательно.
- Приходи повидать меня завтра, - произнес он наконец.
И тут в потемках послышались звуки рожков. Раздался крик:
- Прибыли! Последний караван охотников! Наконец-то!
Гаррик двинулся было в сторону ворот, как Мая сделала шаг к нему.
- Скажите же то, что хотели!
В потемках то тут, то там загорались факелы. Гаррик почувствовал, что Мая схватила его за плащ. Он хотел высвободиться. Но она держала крепко. Гарнизон между тем просыпался.
- Скажите же! - настаивала Мая.
- Идите домой.
- Я прошу вас…
Гаррик остановился и прошептал:
- Ваш дом… Его теперь будут обыскивать и по ночам…
Мая выпустила из рук грубую ткань плаща. Начальник гарнизона повторил:
- Приходите завтра.
Мая со всех ног поспешила к ферме. Она пробиралась, согнувшись, стараясь проскользнуть незамеченной, ведь к вольерам уже шли солдаты. Они громко переговаривались:
- Девять пленников. Последний караван. Облезлые пробудут у нас три дня.
Мая вбежала в общую комнату, оглядела всех - родителей, Мо, Мило - и повернулась к Мано. Язык у нее словно прилип к гортани, она не решалась выговорить то, что должна была сказать. Она тяжело дышала, меховой воротник поднимался и опадал. Наконец она набралась решимости.
- Они будут обыскивать дом еще и ночью. Ты больше не сможешь выходить, Мано.
Мано будто окаменел, а потом закричал так отчаянно, что его крик пронесся по всей округе.
Услышав страшный вопль, солдаты, ждавшие последний караван с пленниками, поспешили к ферме. Они взломали дверь и ворвались в комнату.
Им открылась странная картина. Старший сын Ассельдоров Мило лежал посреди комнаты. Сестра обтирала ему лицо. Родители стояли возле него на коленях. Младший брат Мо разжигал в камине огонь.
- Он упал, - проговорил отец сочувственным тоном.
- Упал, - подтвердила мать со слезами на глазах.
Солдаты не поленились и облазили дом сверху донизу. Гаррик стоял в дверях, заложив руки за спину.
Этой ночью они ничего не нашли.
Мано, съежившись в комочек, замер в своем убежище за камином.
7
Нижние ветви
Лео Блю всегда путешествовал в одиночестве. Он ел один. Спал один. Жил один. Единственным человеком, чье присутствие он терпел, был Минос Арбайенн. Этому человеку Лео Блю доверял. Арбайенн появился, когда Лео только начал борьбу с Облезлыми, и представился как друг его отца, Эля Блю. Арбайенн ненавидел Травяное Племя, которое убило Эля Блю. И хотел вместе с Лео охранять Дерево от опасных Облезлых.
Для ненависти у Арбайенна были и другие причины. Он чувствовал себя виноватым. Последнее путешествие Эля Блю было на его совести. Это была его идея. Не будь Арбайенна, Эль Блю не вышел бы за пределы ствола, не пересек Главную Границу в тот злосчастный день, когда его убили. Но об этом Арбайенн не сказал Лео Блю ни слова.
Лео ценил гордого Арбайенна. Знал, каким искусным охотником на бабочек он был. Но однажды Арбайенн, измученный угрызениями совести, решил взяться за оружие, стать воином и, отринув страх, перед жестокостью и насилием, воевать против Облезлых. Свой красивый разноцветный костюм он сохранил, и его повсюду принимали за охотника на бабочек, которым он был когда-то.
Шелковую сетку Арбайенн сменил на боевое оружие.