- Мы бы с Софьей Николавной там вдвоем не поместились. Но я, кстати, сразу поняла, что это номером ошиблись. Помнишь, я тебе еще сказала? И как-то успокоилась. Даже стихи начала сочинять.
- Во врать-то, - фыркнул Димка.
- Ничего и не вру. Я в туалете стихотворение сочинила.
- Ну прочти.
- Ой, нет, - смутилась Орешкина. - Оно глупое.
- Прочти, Катюша, - поддержала Димку Софья Николаевна. - Вдруг ты у нас второй Пушкин.
- Ну хорошо, - согласилась Катька. - Слушайте.
И она прочла:
Я стихи простые эти Сочинила в туалете!
Глава XXXIII Ночь, полная шорохов
На другой день, поздним вечером, в гости к Лике пришел Ромка.
- Здравствуйте, Ирина Сергевна, - вежливо поздоровался он с Ликиной матерью, когда та открыла ему дверь. - А Лика дома?
- Здравствуй, Роман, - ответила Ирина Сергеевна. - Разумеется, дома. Она же у нас болеет. Целую неделю в школу не ходила. Теперь придется наверстывать.
- А я как раз и хотел объяснить Лике новый материал.
В прихожей появилась Лика.
- Здравствуй, Лика, - тоже вежливо поздоровался с ней Орешкин. - Как ты себя чувствуешь?
- Уже получше. Только еще немного кашляю. - И Лика покашляла. - Кха-кха… кха-кха…
- Доченька, зачем ты вышла в прихожую, - заволновалась Ирина Сергеевна. -
Здесь же сквозняк. Веди гостя к себе. А я вам сейчас чай принесу.
Ребята прошли в Ликину комнату.
- Долго мне еще болеть? - спросила Лика.
- Можешь выздоравливать, - ответил Ромка. - Сегодня ночью все станет ясно… - И он рассказал Соломатиной о вчерашнем обыске в 510-м номере и о записке, состоящей из трех слов: "В воскресенье. Ночью. Целую".
- Так что Гоша отпадает, - закончил рассказ Орешкин.
Лика усмехнулась.
- Самое смешное, - сказала она, - что вчера я слышала Гошин разговор по телефону. И он сказал точно такую же фразу: "В воскресенье, ночью. Целую".
- Вот чертова чертовщина, - повторил Ромка любимое выражение Леши Толстико-ва. - Получается, что и Виглянский ночью в сейф полезет?
- А может, эти слова не имеют отношения к сейфу.
- Может, и не имеют, а может, и имеют. Придется нам ночью и за Гошей следить.
- Нам? - повторила Лика. - Ты собираешься здесь ночевать?
- Естественно. Я и фонарик прихватил. - Ромка показал Лике фонарик.
- А как я маме все объясню?
- Ничего не надо объяснять. Мы сделаем вид, будто я ушел. А затем я спрячусь под твоей кроватью. Или вон в шкаф залезу, - кивнул Орешкин на зеркальный шкаф.
Так они и поступили.
Немножко поболтав и выпив чай, который им принесла Ирина Сергеевна, ребята вышли в прихожую.
Ромка громко сказал:
- До свидания, Лика. Лика громко ответила:
- До свидания, Рома.
Потом они на цыпочках побежали в Ликину комнату, и Соломатина закрыла дверь на задвижку.
С этой минуты Орешкин переходил на нелегальное положение.
- Если мама нас застукает, она черт-те что подумает, - шепотом сказала Лика.
- Да уж, - ответил Ромка и вкрадчиво добавил: - Лика, а помнишь, ты обещала меня поцеловать? - Он произнес эти слова вроде бы в шутку, а сам так и замер в ожидании ответа.
- Ты хочешь, чтобы я тебя сейчас поцеловала?
- Да.
- Тогда зажмурь глаза. А то я стесняюсь. Орешкин крепко зажмурил глаза. "Наконец-то…" - с восторгом подумал он.
Тук-тук-тук - раздался стук в дверь. Ромка стремительно нырнул под кровать.
- Кто там? - спросила Лика.
- Это я, - послышался голос Гороховой-Даниловой. - Ты уже спишь, зайчик?
- Собираюсь ложиться, тетя Лиза. - Лика открыла дверь. - А что вы хотели?
- Я буквально на секунду. Завтра же воскресенье. Ты случайно не знаешь, по воскресеньям Музей истории Петербурга работает?
- Работает, тетя Лиза.
- Спасибо, зайчик. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Соломатина закрыла дверь. Орешкин вылез из-под кровати.
Они опять сели друг напротив друга.
- Ну, так… - сказал Ромка.
- Зажмурь глаза, - сказала Лика. Ромка зажмурил. Он чувствовал теплое Ли- кино дыхание. Вот сейчас…
Тук-тук-тук - снова раздался стук в дверь. Орешкин шмыгнул под кровать.
- Кто там? - спросила Лика. На сей раз это был Виглянский.
- Лика, извини, я на минутку. Я вот что хотел. Мы же договорились с твоими друзьями завтра на яхте покататься. Но ты ведь болеешь. Может, перенесем прогулку на следующую неделю?
- Я уже выздоровела, Гоша. В понедельник в школу иду.
- Значит, ничего не отменяется?
- Да, не отменяется.
- Ну и отлично. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Виглянский ушел. Ромка вылез из-под кровати.
- Мне уже как-то нервенно, - сказала Лика.
- Я закрываю глаза, - сказал Ромка. И он закрыл глаза.
Только Лика собралась его поцеловать…
Тук-тук-тук - постучали в дверь.
"Вот блин горелый", - выругался про себя Орешкин любимым выражением Димки Мо-лодцова, в третий раз оказавшись под кроватью.
В пяти сантиметрах от своего носа он видел ноги Ирины Сергеевны в атласных тапочках.
- Доча, я хотела тебя спросить. Этот мальчик, что сейчас приходил… Роман, кажется?..
- Да, Рома Орешкин.
- У тебя с ним какие отношения?
- Дружеские, мама.
- А что это значит?
- Это значит, что мы с ним дружим.
- А-а. Поняла. Спокойной ночи, дочка.
- Спокойной ночи, мама.
Ирина Сергеевна вышла из комнаты.
Ромка вылез из-под кровати. Ни ему, ни Лике больше целоваться не хотелось. Настрой пропал.
Дождавшись, когда в квартире все улягутся, ребята тихонько вышли в коридор и на цыпочках прокрались в кладовку, которая находилась напротив кабинета Соломатина.
- Ну и темень, - прошептал Ромка. - Мы ж ничего не увидим.
- Зато услышим, - прошептала Лика. - Если шорох раздастся справа, значит, идет Гоша. Если слева - то тетя Лиза. Их комнаты в разных концах квартиры.
Притаившись в кладовке, ребята стали ждать. Прошел час. Буратино не было. Прошел еще час. Буратино не было. Прошел третий час…
И тут…
- Кажется, кто-то идет, - возбужденно зашептала Лика. - Слышишь?..
Орешкин прислушался. Да, кто-то крадучись шел по коридору. Только было не понятно, слева он шел или справа.
- Вроде слева, - сказал Ромка.
- Вроде справа, - сказала Лика.
Пока они гадали, шорох переместился в другой коридор, который вел в прихожую.
- Куда это он?
- В прихожую.
Чуть слышно звякнула дверная цепочка. И все стихло.
- Ушел, что ли? - не понял Ромка.
- Пошли посмотрим.
Они прокрались в прихожую. Орешкин зажег фонарик. Предохранительная цепочка с дверей была снята.
- Ушел или не ушел? - никак не мог понять Ромка. - Вы ночью дверь на цепочку закрываете?
- Когда как, - ответила Лика.
Ромка направил луч фонарика на вешалку.
- Посмотри, вся одежда на месте?
- Да вроде вся, - посмотрела Лика. - Но сегодня на улице тепло, можно и без…
- Тихо, - перебил Орешкин и выключил фонарик.
По коридору опять кто-то крался. Скрипнула дверь.
Ребята тихонько вернулись в кладовку, из кабинета доносился едва уловимый шорох.
- Сейф открывает, - прошептал Ромка. - Открывай, открывай. Ключик-то сломан.
Вскоре неизвестный понял, что сейф ему не открыть.
Дверь снова скрипнула. Ребята навострили уши. Начиналось самое главное. В какую же сторону сейчас пойдет Буратино? Направо или налево?..
И вдруг раздалось громкое хлопанье крыльев.
- Сникер-р-сы! Пампер-р-сы!.. - заорал на весь коридор Франсуа.
Орешкин чуть не заплакал от досады.
- Чертов попугай, - злым шепотом сказал он. - Упустили из-за него Буратино… Упустили…
- Да ничего не упустили, - зашептала в ответ Лика. - Все хорошо, Рома. Тот, кто ушел из квартиры, скорее всего, утром вернется. А значит, он не Буратино. А тот, кто остался, - Буратино.
Ромка мигом успокоился.
- Верно. Пошли за прихожей наблюдать. На сей раз наблюдательный пункт был у них на кухне.
Они все продумали: когда неизвестный откроет входную дверь, его сразу можно будет увидеть в свете горящей на лестничной площадке лампочки (ребята специально посмотрели, горит ли эта лампочка; лампочка горела).
…И вновь потянулись минуты томительного ожидания. Прошел час, второй… У ребят уже слипались глаза. Вдруг Орешкину показалось, что стукнула дверь. Он понял, что спал. Лика тоже спала, положив ему голову на плечо.
- Лика. Спишь? Соломатина вздрогнула.
- Ой, прости, Рома. Уснула.
- Да я и сам дрых. Черт. Вроде кто-то вошел.
- Точно?
- Мне показалось - дверь стукнула.
- Может, тебе это приснилось?
На лестничной площадке раздались шаги. В замочную скважину вставили ключ.
- Идет, идет, - заволновался Ромка. Ключ дважды повернулся в замке.
Кто же сейчас войдет? Горохова-Данилова или Виглянский?.. Виглянский или Горохова-Данилова?..
Дверь открылась. И Ромка увидел незнакомого мужчину.
- Папка! - Лика бросилась к мужчине и повисла у него на шее.
Да, это был Юрий Владимирович Соломатин!
Глава XXXIV Отец Варений
Воспользовавшись тем, что Лика с отцом пошли в глубь квартиры, Орешкин, недолго думая, выскочил на лестничную площадку и, сбежав по ступенькам, отправился домой.
Было шесть часов утра.
А в десять часов Ромке позвонила Лика. Она рассказала, что ее отец решил сделать им с матерью сюрприз, приехав из Брюсселя без предварительного звонка.
Но настоящий сюрприз был в другом: Виглянский и Горохова-Данилова оказались в своих комнатах.
- Представляешь, Рома, - говорила Лика. - Кто же тогда ушел?
- Кто-то из них и ушел. А потом вернулся. А мы ушами прохлопали.
- Думаешь?
- Уверен. Я же тебе сказал, вроде дверь стукнула.
- Н-да. - Лика помолчала. - И что теперь?
- Димычу надо все рассказать. Посмотрим, что он скажет.
- Вот блин горелый, - сказал Димка, когда Ромка ему все рассказал (Молодцов с Толс-тиковым пришли к Орешкиным спустя час после Ликиного звонка). - Лопухнулся ты, Ромыч, вместе с Соломатиной. Эх, мне надо было идти. Уж я бы не проспал.
Ромка виновато вздохнул.
- И что теперь? - повторил он Ликин вопрос.
- Будем продолжать наблюдение, - твердо ответил Молодцов. - Наступает самый ответственный момент. Интуиция мне подсказывает: сегодня ночью Буратино попытается вскрыть сейф.
- Но ведь Соломатин приехал, - напомнила Димке Катька.
- Это Буратино не остановит. Наоборот, подтолкнет к быстрым действиям. - Молодцов заходил по комнате. - В общем, вечером я иду к Соломатиной. И если Буратино полезет в сейф, возьму его на месте преступления.
- Как это - возьмешь? - опешил Леша.
- Элементарно, Толстый. - Димка достал из кармана газовый баллончик. - Видал? Парализующий газ. Вырубает на тридцать минут. За это время я звоню отцу, он приезжает с группой и арестовывает Буратино. Финиш.
- А может, прямо сейчас все рассказать дяде Грише? - предложила Катька. - Зачем тебе, Дима, рисковать?
- Риск - благородное дело! - бодро ответил Молодцов и подошел к телефону. - Надо Соломатиной звякнуть: предупредить, что вечером зайду.
Но не успел он дотронуться до трубки, как раздался звонок. Это звонила Лика. Она сказала Димке, что Виглянский приглашает ребят покататься на яхте.
- Мама, папа и тетя Лиза тоже поедут, - сообщила Лика.
- Твой же отец только что из Брюсселя вернулся.
- Ну и что? Папа с удовольствием согласился составить нам компанию. Они с Гошей уже поехали в яхт-клуб. В сауне посидеть. И мы сейчас туда едем.
- Хорошо, - сказал Димка. - Мы тоже приедем. Где этот яхт-клуб?
- На Петровском острове. - Соломатина назвала адрес.
И ребята отправились на Петровский остров, в яхт-клуб.
На причале они увидели Лику с родителями и Горохову-Данилову с Франсуа. Попугай, как всегда, сидел у старушки на плече.
- Он у вас не улетит? - спросил Леша.
- О нет. Франсик у меня послушный мальчик.
Попугай защелкал клювом и быстро закивал головой, словно бы соглашаясь с Елизаветой Аркадьевной.
У Юрия Владимировича Соломатина было красное после сауны лицо.
- Наслышан, наслышан, - с улыбкой сказал он, пожимая руки ребятам. - Дочка мне про вас все уши прожужжала.
У причала покачивались яхты. Гошина яхта "Лика" была самая большая и самая красивая. Вскоре появился и Гоша, тоже с распаренным после сауны лицом.
- Ну что, пиратская команда! - еще на подходе к причалу закричал он. - Все в сборе? Прошу на борт. Сейчас снимаемся с якоря.
И, прыгнув на палубу, Виглянский начал ловко поднимать и настраивать паруса. Через пять минут парусная яхта "Лика" вышла из гавани в Финский залив.
- Юнга! - громко позвал Гоша.
- Я здесь, капитан! - привычно вступила в игру Лика.
- Приказываю взять на себя управление пиратским бригом!
- Есть взять на себя управление пиратским бригом! - звонко откликнулась Лика, занимая место на кокпите.
- Курс - Остров сокровищ!
- Прелестно, прелестно. - Елизавета Аркадьевна, приставив ладонь "козырьком" к глазам, смотрела на галдящих за кормой чаек. - Мы в самом деле поплывем на остров, Гоша?
- Уи, мадам, - по-французски ответил Виглянский. - Я знаю очень живописный островок. Мы устроим там пикник.
- Что ж ты раньше, Гоша, не сказал?! - воскликнула Ирина Сергеевна. - Я бы взяла с собой массу вкусных вещей.
- Не волнуйся, Ира. У меня в камбузе полным-полно всякой вкуснятины.
- А какой именно? - сразу заинтересовался Толстиков.
- Секрет. Когда причалим к острову - все увидите и все попробуете.
Погода была отличная. Светило солнце. День скорее напоминал июльский, чем майский. Небольшие волны плавно приподымали судно и, прокатываясь под днищем, так же плавно опускали его вниз.
Ирина Сергеевна и Елизавета Аркадьевна удобно устроились на палубе в шезлонгах. Юрий Владимирович, облокотясь на поручни, рассказывал женщинам о Брюсселе. Лика управляла яхтой. А Димка, Ромка, Катька и Леша, на время забыв о том, что Гоша - один из подозреваемых, лазили за ним по всей яхте, с интересом слушая Гошины пояснения: где что находится и как что называется.
Белоснежная "Лика" резво бежала по волнам.
Впрочем, ее ход скоро замедлился, а затем и вовсе прекратился. Потому что прекратился ветер. Паруса безжизненно повисли, и яхта закачалась на зеркальной глади залива.
- А это называется полный штиль, - объяснил Виглянский. - Так что придется нам на время лечь в дрейф. - Он хитро подмигнул ребятам. - Ну, молодежь, давайте соревноваться, кто быстрей доплывет до берега и обратно.
Это предложение особых восторгов не вызвало. Никому не хотелось лезть в холодную весеннюю воду.
Гоша быстро разделся до плавок и вскарабкался на поручни.
- Тогда я один искупнусь! - Он красиво нырнул в воду. И тут же вынырнул, отфыркиваясь. - Ах, хороша водичка!
- Вылезайте скорей! - крикнула ему Катька. - Простудитесь!
- Гоша не простудится, - сказал Соломатин. - Он у нас морж. Эта вода для него даже слишком теплая.
Виглянский, мощно загребая руками, поплыл к берегу.
- Неужели доплывет? - с сомнением произнес Ромка, глядя на едва виднеющийся берег.
- Доплывет, - уверенно ответила Ирина Сергеевна. - И назад приплывет. Гоша - отличный пловец.
Горохова-Данилова, вновь приставив ладонь к глазам, посмотрела на небо.
- И чего он над нами кружит? - сказала она. Ее слова относились к вертолету, который уже третий раз пролетал над яхтой.
Виглянский уже почти скрылся из виду. Надо было долго всматриваться в блестевшую на солнце воду, чтобы увидеть его голову.
Толстиков отправился на камбуз; ему не терпелось поглядеть на вкусные вещи, приготовленные Гошей для пикника.
Остальные ребята присоединились к Ирине Сергеевне и Елизавете Аркадьевне - тоже стали слушать рассказ Соломатина о Брюсселе.
Когда Юрий Владимирович закончил, заговорила Горохова-Данилова.
- Дамы и господа, - с шутливой торжественностью произнесла она. - Можете меня поздравить. Я вышла замуж.
- Как - замуж?! - воскликнула Ирина Сергеевна. - Когда?!
- На позапрошлой неделе, Ирочка. Здесь, в Петербурге. И не только вышла, но еще и обвенчалась в Александро-Невской лавре.
- Айда тетя Лиза! - захлопала в ладоши Ирина Сергеевна. - Главное - никому ни слова! Все тайно!
Старушка довольно улыбалась.
- Я обожаю тайны. Это так романтично - тайно выйти замуж.
- И кто же ваш благоверный? - спросил Соломатин.
- Священнослужитель. Его зовут отец Варений.
- Валерий? - переспросила Лика.
- Нет, зайчик. Варений. От слова "варенье".
Димка и Ромка напряженно замерли. А Катька медленно спросила:
- А где вы с ним познакомились?
- О, это тоже очень романтическая история, - принялась рассказывать Елизавета Аркадьевна. - Мы с ним знакомые детства. И еще тогда любили друг друга. Но так случилось, что мои родители эмигрировали во Францию. И мы с Варением вынуждены были расстаться. С тех пор прошло много-много лет. И вот я приезжаю сюда, иду в лавру и вижу священника. И сердце мне тотчас шепнуло: это он, мой возлюбленный Варений.
- Вот, значит, какая у вас была "подруга"! - смеялась Ирина Сергеевна.
- Да, именно такая, - смеялась и Горохова-Данилова.
Мальчишкам между тем было не до смеха. Они растерянно переглянулись.
А Елизавета Аркадьевна продолжала:
- Варений тоже сразу меня узнал. Мы обвенчались. И начался наш медовый месяц. Ах, как все было прелестно. Я говорила вам, что иду в Эрмитаж и филармонию, а сама спешила на свидание к любимому. Мы даже номер сняли в отеле "Санкт-Петербург"…
- А номер-то зачем? - удивлялась Ирина Сергеевна. - Там же очень дорогие номера.
- Ирочка, что такое деньги в сравнении с любовью? - ответила романтическая старушка. - В этом номере мы оставляли записочки, в которых назначали друг другу свидания.
- Но ведь можно было просто позвонить по телефону и договориться о свидании, - сказал Соломатин.
- Ах нет, Юрочка, - жеманилась Елизавета Аркадьевна. - Я ненавижу телефон… А записочки - это так романтично. Я чувствовала себя молоденькой барышней из восемнадцатого века…
- А что вы писали в этих записках? - спросил Димка (у него даже голос сел).
- Ой, да всякую ерунду, - щебетала Горохова-Данилова. - "Сегодня вечером. Целую", или "На том же месте, в тот же час. Целую", или "В воскресенье. Ночью. Целую".