Мозговал Йоль минут десять. Потом выдал: "Чувак, это же глаголица!" – "чо???" Вместо ответа Йоль кинул ссылку на статью о глаголице, которая была на Руси до кириллицы, то есть до того алфавита, который сочинили Кирилл и Мефодий, точнее, не совсем сочинили, а… Впрочем, сейчас это все было не важно. "Как же я сам не догадался! – расстроился Петя. – Мы же учили это, даже пример в учебнике был!" Он ответил Йолю: "спасибоще!!!!)))))", а Йоль ничего не написал в ответ, ушел с сайта.
Наверное, решил все-таки часок поспать пред школой.
Петя влез в поисковик и набрал "йоль". "Йоль – праздник зимнего солнцеворота" – подсказал "великий гугол". После самой длинной ночи дни начинали потихоньку увеличиваться, в мире возрождался "Солнечный Король, дарующий жизнь" и "сила в семенах и людях нарастала". "Прикольно!" – подумал Петя, еще погуглил и нашел аналогичный, но уже славянский праздник, "коляда". Решил взять себе такой ник, но передумал: получится, что собезьянничал.
Петя разложил перед собой послание деда, достал чистый лист, увеличил на экране табличку с глаголицей и стал заниматься расшифровкой. Ничего сложного в расшифровке не было. Дед написал письмо на обычном современном русском языке, просто использовал вместо наших букв старинные. Вот и все. "Дорогой Петя…"
Петя расшифровал первую фразу и победно взглянул на деда.
"Ну-ну…" – усмехнулся портрет.
– Я расшифровал! – прошептал Петя.
"Не ты, а твой друг", – поправил дед.
Крыть было нечем.
– Я бы тоже догадался, – все-таки возразил Петя. – Я бы вспомнил, мы это учили, только не подробно.
"Ну-ну", – вяло кивнул дедушка. По его интонации Петя понял, что дед в нем разочаровался.
– Ты больше не считаешь меня гением? – спросил Петя.
Дед внимательно смотрел внуку в глаза и молчал. Потом все-таки ответил: "Нет".
– Ясно, – вздохнул Петя и тоже надолго замолчал.
За окном мело. В спину дуло. "Странно, рамы новые, пару лет назад меняли, а так несет!" – подумал Петя. Но дуло, как оказалось, из приоткрытой форточки. Петя закрыл форточку и вернулся к портрету. Как осточертела эта бесконечная зима, эта бесконечная школа, эти Ксюши и Йоли, которые обскакивают тебя на каждом шагу и при этом, гады, еще и нормально к тебе относятся, не задаются, не задирают нос, ничего такого! От этого как-то еще тоскливее становится. И безнадежнее.
– Дед, а можно как-то…
"Что как-то?" – Дед опять посмеивался.
– Как-то исправить ситуацию с тем, что я не гений.
"Хэх… Как-то можно!"
– Как?
"Как Сима и Витя, например".
– Что? Какие еще Си… А, как в книжках, что ли? Да лана, ты что? Это же примитив и наивняк, старье!
"Это ты – примитив и наивняк, – беззлобно парировал дед. – "Да лана!"… Паришь в своих виртуальных мирах и ждешь, пока все хорошее само собой произойдет. А рецепт на самом деле один: пахать и пахать".
– И все?
"И все".
Петя отвернулся и стал смотреть в окно.
"Вообще-то не совсем все, конечно. Даже совсем не все. Но это первый шаг, в любом случае. Первый уровень, точнее".
– А потом?
"А это я тебе потом скажу".
– Когда?
"Когда ты с первым уровнем справишься".
Петя повернулся к портрету:
– А я пока не справился?
Портрет вздохнул:
"Да ты даже не начинал еще! Повторяю: как ты можешь с чем-то справиться или что-то выучить, если ты только мечтаешь, рассуждаешь, строишь планы, а потом ровным счетом ничего не делаешь, выезжаешь за счет других!"
– Я ни за счет кого не выезжаю!!! – вспыхнул Петя.
"Ах-ах! – воскликнул дедушка. – Шкатулку тебе нашла Вика, шифр подсказал Йоль, библиотеку разобрал папа, инглиш даст списать Ксюша. А остальное ты все сам, о да-а-а! Перевернул весь дом сам, не спорю!"
– Да пошел ты!!! – разозлился Петя и хлопнул портрет на стол фотографией вниз. – Портретище несчастное!
Потом бросился к форточке, распахнул ее и стал судорожно дышать холодом. Потом замерз, захлопнул форточку и принялся в волнении расхаживать по комнате.
– Тебя нет, ты – портрет. Ты – портрет, а я – псих, и не надо об этом никому говорить, так же как об Олеське. Все это бред, бред, ерунда! Нет океанов, островов, говорящих котов, сказок… В одном дед прав: надо заниматься делами. А не глупостями!
Петя решил немедленно заняться делами.
Какие могут быть дела в шесть утра, если учесть, что папа спит, шуметь-убирать всякие антресоли нельзя, а библиотека разобрана? Петя решил перевязать девятую стопку, которую папа не успел перевязать, а потом заняться подготовкой к контрольной. Инглиш – это реальное дело!
– А тебе я больше не верю, не верю, понял! – сказал он перевернутому портрету. – Не ве-рю! Ну, что скажешь в ответ?
Петя нашел веревку – искать не пришлось, моток лежал тут же, – и подхватил стопку, чтобы переложить ее с пола на диван. Глянул на верхнюю книжку и обомлел. Чуть всю стопку не рассыпал от изумления. Вверху лежал "Фома" Михалкова. "Ни дома, ни в школе, нигде никому, упрямо не верил Фома ничему…" Петя осел на пол и стал механически листать старенькую, потрепанную детскую книжицу. 1961 год, рисунки какого-то Узбякова… Как она могла тут оказаться, вместе с серьезными толстыми томами?
Петя облизнул пересохшие губы, выдохнул и пошел к письменному столу. Возвращаться было тяжело. Палас стал превращаться в песок. Ноги проваливались в барханы.
– Что конкретно я должен делать? – спросил он у вновь поднятого и установленного в вертикальное положение деда.
Портрет молчал.
– Я извиняюсь, я был не прав…
Портрет молчал.
– Ты хочешь, чтобы я сейчас что сделал? Коробки в прихожей убрал?
Портрет молчал.
– Письмо до конца расшифровал?
Портрет молчал.
– Мне надо инглиш выучить?
Портрет молчал.
Петя решил выучить английский, потому что в письме ничего интересного не было, судя по первым строчкам – общие фразы: "Я тебя люблю и надеюсь, что ты, когда вырастешь… мир прекрасен и бесконечен…" А убирать и будить весь дом сейчас тем более не стоило. Было уже почти семь утра.
"Петь, привет! Чем занимаешься?" – это Ксю.
"Не поверишь".
"?"
"Инглиш учу".
"О_о!!!"
"Ага".
"Здорово!"
"Ты уже все перевела?"
"Ага. Хочешь?"
"Ты монстр!!! Давай!"
"Ща… копирну…"
Пока Ксюша копировала свои переводы, Петя ругал себя за то, что вот опять он, получается, не сам, хотя мог бы, но…
В окне появился перевод – огромный кусок текста. За ним, довеском, сообщение: "чмоки!" И Ксюша исчезла. Петя тупо взирал на перевод и думал о чем-то своем. Потом сказал Ксюшиной аватарке:
– Дудки! Или сейчас, или никогда!
Вышел из контакта и стал переводить сам.
Портрет помалкивал.
12. Ёлка, которая пароход
Папа поднялся в десять двадцать. Петя обрадовался и побежал в туалет, опередив зевающего предка.
– Ну вот! – хмыкнул отец. – Меня ждал, что ли? Давай быстрее, а!
Петя не мог признаться, что действительно ждал, потому что дал себе слово не отрываться от инглиша, не заглядывать на другие сайты и не вставать из-за стола, пока папа не проснется.
– Все, пап, иди!
Папа покачал головой и пошел в туалет. А Петя пошел одеваться, потому что, пока в футболке и трусах корпел над переводом, совершенно продрог.
– Ты когда подскочил-то? – спросил отец.
– А ты когда лег?
– Да под утро почти, – признался отец. – Зачитался, честно говоря.
– "Фомой"?
– Каким Фомой?
– Там сверху на последней стопке лежал "Фома". Ну, который не верил нигде никому, его еще крокодил съел. Ты для Олеськи отобрал, да?
– Ты что-то путаешь, ничего такого я не отбирал.
– Отбирал. Ты детские книжки отобрал, а на их место засунул дедушкины папки по языкам и… и еще одну…
Папа пожал плечами:
– Ладно, крокодил! Давай тоже чего-нибудь съедим и двинем домой в Москву. Деда похоронили, царство ему небесное, дела сделали, документы благодаря тебе нашли… Пора домой.
Петя и сам понимал, что пора.
– Па…
– У? Яичницу будешь?
– Ага! Из двух яиц. И с сыром. Сыр есть?
– Из двух – для печени вредно, – возразил папа.
– Тогда – из трех! – засмеялся Петя.
Отец тоже улыбнулся.
– Ладно, раз вредно, давай из одного, но сыра побольше.
– Постели стелить не будем, – решил отец, доставая из холодильника сыр и яйца. – Я сюда через неделю вернусь, на девять дней.
– Я с тобой!
– Не, ты – на сорок.
– Ну па!
– Зато останемся на неделю, как раз на все твои каникулы. И посмотрим наконец город. А то стыдоба: тринадцать лет, а в Эрмитаже еще не был!
– И в Кунсткамере, – добавил Петя. – А там уро-о-ды! Хочу на уродов посмотреть!
– Посмотришь.
– А давай сегодня! Но папа не согласился. Он хотел успеть проехать как можно большую часть пути при свете.
Однако папиным планам не суждено было сбыться. Потому что как только Петя с отцом разделались с яичницей, оперативно засунули вывороченные коробки по местам и начали перетаскивать вещи в машину, на пороге нарисовалась опухшая от слез тетя Марина.
– Викуша пропала… – прошептала она и начала падать в обморок. – Помогите, люди добрые… Сереженька… Петя…
Сергей подхватил тетю Марину под локти или подо что попало и потащил в квартиру.
– Всех друзей обзвонила. Парню ее звонила… Ничего… Никто… Сумки нет… Двух, двух сумок… Вещей тоже…
– Каких вещей, ценных? – стал уточнять папа. – Что еще пропало? На ограбление похоже? Она с парнем не ссорилась? Вы его знаете? Выкуп у вас не требовали? Вы сами с дочкой вчера не ссорились?
– Не… Не… Не… Да… Не… Не ссорилась… – Тетя Марина еле успевала лепетать что-то в ответ. – Не надо милицию-полицию, ой, не надо!
Она разрыдалась.
– Почему не надо? – удивился папа.
– Не надо! – вдруг встал на сторону тети Марины Петя.
– Петенька! – заорала тетя Марина. – Петенька, ты что-то знаешь, Петя, помоги! Прости ее, если что, прости ради бога! Только помоги!
Петя вырвался и убежал в кабинет. Папа налил тете Марине валерьянки и пошел за Петей.
– Ничего я не знаю! – буркнул Петя. – Я инглиш учу, у меня контрольная!
– Петя!
– Ландан из ды кэпитал оф Грейт Британ!!!
– Петь…
– Мени пипл эври иер…
– Петь, я тебя прошу…
– Не видел я ее! Ясно?
– Хорошо, – вздохнул папа. – Учи инглиш. Позвони, пожалуйста, маме и скажи, что домой мы пока не едем. Надо найти ребенка.
– Вика – не ребенок!
– Если она убегает из дому, никого не предупредив и не отвечая на звонки, она – ребенок! – отрезал папа. – И я надеюсь, что ты, в отличие от Вики, человек взрослый и сознательный, никуда не убежишь и меня дождешься. Обещаешь?
– Обещаю! – буркнул Петя.
Папа пошел одеваться. Потом заглянул и добавил:
– Если вдруг будут какие-нибудь новости, звони немедленно!
Петя кивнул.
Взрослые ушли.
Петя немедленно достал мобилку и позвонил Вике. Абонент был недоступен. Петя отправил ей эсэмэску и пошел доучивать инглиш.
– На этот раз я обещаю себе не вставать, пока полностью все не доучу! – прошептал Петя портрету, подумал и добавил: – Ну, разве что в туалет. И если позвонят.
Инглиш доучился примерно за час. Все-таки с основной частью задания Петя справился еще на рассвете. Вика не отвечала, точнее, эсэмэска до адресата не дошла. Петя вошел в "ВКонтакте" и стал искать Викину страничку. Страничка нашлась быстро. "Вика, тебя ищут твоя мама и мой папа! Ответь! Я им ничего не говорил!"
Отношение к Вике у Пети было неоднозначное. С одной стороны, она молодец: столько занимается, играет нормально, деду продукты таскала и вообще помогала, потом драгоценности вернула. Могла бы не вернуть ведь. "Я бы ни за что не вернул!" – подумал Петя. Это были плюсы. Но вот что она такая депрессивная, все время плачет, ходит то в кошках-елках, то в серых свитерах, это плохо. А что уехала отдыхать и слова никому не сказала – это совсем плохо, просто отвратительно. Мать тут с ума сходит, а они с отцом вернуться домой не могут. А эта тындра загорает где-нибудь в Египте!
– Но я обещал ее не выдавать и свое слово сдержу! – твердо заявил Петя портрету и добавил: – Даже если мне еще месяц придется тут безвылазно сидеть. Подумаешь! Буду сидеть и заниматься. Правильно?
Дед молчал. Пете показалось, что он одобрительно молчит.
– Буду делать все уроки подряд! – продолжил Петя. – Как в школе. Сорок пять минут занимаюсь, пятнадцать минут – перерыв. Начну с математики.
Но начал он все-таки с перерыва. Потому что дочитать-дорасшифровывать дедушкино последнее письмо было любопытно. Вдруг там не только про любовь и будущее, а еще про что-то.
Перерыв растянулся почти на полтора часа. Во-первых, письмо было длинное, во-вторых, отвлек Димон, сбежавший с физики. Полностью расшифровав послание деда, Петя немедленно написал Вике "ВКонтакте" и продублировал эсэмэской: "Елка плывет, пароход растет! Вика!!! Я разгадал загадку и написал тебе пароль! Теперь ты должна передать мне второе письмо деда! Не пропадай! Кроме того, я должен вернуть тебе драгоценности – дед в шифровке написал, что они – твои!!! Он собирался подарить их тебе по случаю поступления в консерваторию! Это правда! ОТЗОВИСЬ, КОГДА ВЕРНЕШЬСЯ С ОТДЫХА!!! Родители тебя все еще ищут. Я им ничего не скажу, не волнуйся!!!!))))"
Вика отозвалась не сразу. Петя успел сорок пять минут позаниматься математикой, пятнадцать – отдохнуть, сорок пять – пытался разобраться с физикой, между делом ответил на два папиных звонка и три маминых. И только после физики и перед литературой, заглянув в "ВКонтакте", Петр увидел от нее два сообщения. Первое – очень длинное, второе – совсем короткое. Первое такое:
"Привет, Петя! Ты правильно отгадал пароль, значит, сумел прочесть письмо. Я не знала, что еще написано в письме, знала только пароль. Про драгоценности это для меня новость. Спасибо большое тебе и дяде Пете! Но я пока не поступила в консерваторию и вряд ли смогу куда-нибудь поступить, потому что я не уехала отдыхать, а ушла из дому. Так что эти драгоценности я, наверно, не заслужу. Так что пусть вы на них лучше будете лечить Олесю. Теперь мне надо найти работу, чтобы снимать квартиру. Домой я не вернусь, если хочешь, можешь передать это "тете Марине", но лучше не передавай. Я ей потом сама позвоню, когда устроюсь. За второе письмо не переживай. Оно у меня. Я тебе передам его, когда доберусь до Москвы. Все будет ок. На мобилку, которую я тебе дала, не звони, я выбросила симку в мусор прямо около нашего подъезда".
Второе сообщение было такое:
"Теперь уже не нашего".
Петя увидел, что Вика онлайн, немедленно забыл о предстоящей сорокапятиминутной литературе и застрочил:
"Ты еще в Питере?"
"Ты где?"
"Камни из тубуса все-рно твои!!!"
"Вика!!!!!!"
"Вика не уходи давай встретимся!!! Я передам тебе камни, а ты мне – письмо! Ты где?"
Вика читала его воззвания и не отвечала.
"Вика ты дожна паступать!!!! Ты здорово играешь вопще круто".
"Я правду"
"Говорю"
"Дед же не ошибался ты хнаиш"
На "хнаишь" Вика не выдержала, написала:
"?"
"Знаешь в смысле"
"а…"
Наконец-то монолог превратился в какой-никакой диалог.
"Ты сейчас где?"
"В кафе"
"В каком?"
"Какая разница? ты не знаешь. Тут рядом с метро"
"С каким метро?"
"С пролетаркой"
"Сиди там я еду!!!"
"Ты что, не надо!"
"Как кафе называется?"
"Не скажу"
"Я тебя и так найду"
"Не надо зачем ДУРАК СИДИ ДОМА!"
"Сама ДУРА, мне надо камни тебе передать, они твои"
"Нет я же не поступила"
"Поступишь"
"Нет!!!"
"Да!!!!"
"Ты меня не найдешь, я ухожу!!!! Уже ушла!!!!"
"СТОЙ!!! а второе письмо??? Ты мне должна"
"Я тебе потом передам"
"Хочу сейчас"
"Ну и хоти"
"ТЫ ДЕДУ ОБЕЩАЛА!!!"
Вика молчала секунд пятнадцать. Потом написала:
"Кафе "у камина", это рядом с метро Пролетарская"
Потом добавила:
"Только камни пока не вези, ладно?"
Петя написал в ответ:
"Ладно"
Потом посмотрел на деда и добавил:
"А тебе деньги нужны? Я могу одолжить, это мои, не папины, я на акваланг собираю, но до лета еще…((("
Вика ничего не ответила, тогда Петя написал:
"Жди меня!!!"
И выключил ноут.
Папе он позвонил, сбегая по ступенькам мимо лифта, в котором когда-то жил тигр:
– Пап, есть новости. Хорошие, но тете Марине пока не говори. Я нашел Вику.
Послесловие
Вика поступила в Московскую государственную консерваторию имени Петра Ильича Чайковского. У этой милой девушки, ни капельки не похожей на Бабу-ягу, всего две странности: ее мутит при виде икры, и она ненавидит пингвинов. Через месяц она собирается выйти замуж за молодого человека, с которым познакомилась на детской елке. Вика на ней подрабатывала Снегурочкой, а ее будущий муж – отгадайте кем. Правильно, отгадали! Свадьбу молодые будут устраивать скромную, но родителей с обеих сторон уже пригласили.
Петя еще учится в школе, он собирается вернуться в Санкт-Петербург и поступать там. Родители и учителя его отговаривают, считая, что отличнику и победителю самых разных олимпиад лучше поступать в МГУ. Петя прислушивается к ним и пока раздумывает. Времени на раздумья у Пети – целый вагон. Или пароход.
Олеська собирается идти в школу. Она вполне здорова, уже умеет читать, а пишет пока только печатными буквами. Вот это она написала сама, специально для окончания этой истории:
ПОКА!
…Эта повесть посвящается мальчишкам Роме и Теме, а также девушке А., которая попросила никогда не называть ее имени. Роме – потому что он мой сын и потому что он придумал острова, океаны и много-много чего еще. Талантливой девушке А. – потому что она когда-то стащила у своих соседей почти-пингвинов, а потом поступила в почти-консерваторию и рассказала мне о себе такое, о чем никогда никому не рассказывают. А Теме – потому что именно он, вдохновившись моими "Сказками Синего Сумрака", однажды нарисовал и подарил нам с Ромкой удивительный перевертыш. Вот такой:
