Инспектор внимательно оглядел их.
- Тем лучше, - сказал он. - Как раз поговорим…
Но на лицах всех, находившихся в комнате, казалось, было написано: "О чем еще говорить?… Какой может быть от этого толк? Нам не слова нужны, а дела, настоящие дела". Только лицо мальчика как будто выражало надежду и доверие.
- Итак, расскажите-ка мне, - начал инспектор, - что-нибудь о вашем ребенке… Какие у него склонности… какие вкусы?.. Было ли что-нибудь такое, что особенно интересовало его, особенно волновало, чему бы он отдавал особенное предпочтение?
- Да ведь ребенок же! - упавшим голосом промолвила мать. - Ему все интересно…
- Не совсем так, гражданка, - спокойно заметил инспектор. - И у детей есть, как и у взрослых, свои интересы… Конечно, они несколько отличаются… Одни, например, ужасно любят ходить в кино… Другим же больше по душе цирк… Есть дети, для которых сходить в цирк - это верх блаженства… Вы не припомните, просил ли он вас о чем-нибудь - скажем, сводить его куда-нибудь?
- Нет, не было такого! - быстро ответила мать.
- Не спешите, подумайте… Может, о чем-нибудь совсем незначительном… Пусть это будет самая что ни на есть мелочь - скажите, не стесняйтесь…
- Он хотел, чтобы мы сводили его к медведям! - сказал вдруг Захарий.
- В зоопарк? - быстро взглянул на него инспектор.
- Да, туда… где медведи…
- Когда это было?
- Точно не знаю… Дней десять, наверное, будет…
- Он очень настаивал? Умолял?
- Нет, не особенно. Один раз, помню, за обедом сказал: "Папа, давай сходим к медведям…"
- Когда вы водили его туда в последний раз?
- В прошлом году…
- Часто он просил вас об этом? Или так - время от времени?
- Не помню, чтобы он еще раз просил… - со вздохом ответил столяр.
- А-а-а, просил, просил! - возразила его жена - Помнится, даже не раз…
- А волновался ли он при этом, умолял?
- Да не особенно… Вспомнит, попросит, a потом и забудет. Месяцами не говорит об этом…
- И ни о чем другом он вас не просил?.. Скажем, в цирк сходить…
- Да он ни разу не был в цирке - как же будет проситься туда, - уныло - ответил отец. - Как-то все не могли собраться… Ну, к медведям-то ходили… В кино были с ним несколько раз… Вот, пожалуй, и все…
- А на футбол?
- У, на футбол я его чаще водил… Но он там порядком скучал, даже брать его не хотелось…
Инспектор задумался.
- Значит, вы не замечали у него каких-нибудь особенных склонностей? - спросил он, все еще не теряя надежды.
- Он очень любит разбирать, - произнес неуверенным голосом Захарий. - Это его слабость…
- Разбирать? Что разбирать?
- Все, что ему подвернется… Будильник какой-нибудь… Электрические приборы…
- М-да! - произнес далеко не весело инспектор. - Кем он мечтал стать?
- Инженером, - как-то не очень уверенно ответил отец.
- Не инженером, а извозчиком! - подал голос молчавший до сих пор Зарко. - Извозчиком или шофером… Он мне говорил: "Лучше всего, Зарко, быть извозчиком, весь день катаешься…"
Инспектор впился в него своими серыми глазами.
- А видел ли ты, чтобы он вертелся возле легковых машин, грузовиков?.. Чтобы садился в кабину и просил шоферов покатать его?
Мальчик задумался.
- Нет, не видел, - ответил он тихо.
- И никто не замечал за ним этого?
- Никто! - сказал Пиронков.
Инспектор вздохнул.
- И когда вы его посылали что-нибудь купить, он очень задерживался или же быстро возвращался?
- Задерживался, - с горечью ответила мать. - Иногда даже подолгу…
- Так… А знаете, где он чаще всего останавливался, на что больше всего терял время?
Все умолкли - этого никто не знал. Инспектор опять задумался.
- У детей разные характеры, - заметил он. - Некоторые из них послушны - что им велишь, то и делают… Другие - упрямы и своенравны… Эти порой способны такое натворить, что просто диву даешься, как только они могли додуматься до этого…
- Нет, наш послушный! - скорбно проговорила мать. - Очень даже послушный… На весь день можешь его оставить одного дома - не выйдет, пока не вернусь…
- А часто и подолгу вы оставляли его одного?
- Иногда… когда в баню ходила… Ну, а иначе он всегда со мной.
- Озорничал ли он?
- А какой ребенок не озорничает, товарищ? Ведь это же ребенок, без этого он не может…
- Когда он озорничал, вы наказывали его, били?
Женщина заметно смутилась.
- Без этого не обойтись… - вздохнула она. - Всегда найдется за что шлепнуть ребенка…
Инспектор посмотрел на нее в упор.
- Есть разные матери! - сказал он. - Одни шлепают - так, для острастки… Другие же бьют крепко, по-настоящему… Прошу вас, будьте со мной откровенны и скажите мне правду.
Мать покачала головой.
- Нет, я его больно не била… Так только, легонько шлепну…
- А в тот самый лень, когда он исчез? Били ли вы его, обидели ли чем-нибудь?
- Нет! - ответила мать. - Он был очень весел, все с кошкой возился…
- Ну а с кем он играл, с кем водился?.. Был ли у него такой приятель, с кем он часто виделся, о ком часто вспоминал?
Женщина задумалась.
- Да вроде с Пешко он больше всего дружил… Да, с Пешко, сынишкой Фанки… Одногодки они…
- Так… - кивнул инспектор. - А теперь я хочу, чтобы вы мне ответили на один очень важный вопрос. Только не торопитесь отвечать, а прежде хорошенько подумайте… Вопрос такой: видел ли кто из вас в последнее время, чтобы ваш ребенок разговаривал где-нибудь с каким-нибудь взрослым человеком? Или чтобы он рассказывал вам что-нибудь о каком-нибудь взрослом человеке? Прошу вас, хорошенько подумайте…
Инспектор откинулся на спинку стула, не сводя глаз с присутствующих. Было видно, что все они усиленно и добросовестно думают, изо всей силы напрягая память.
- Нет, ничего такого я не знаю… - первым ответил отец.
И другие не могли ничего сказать.
- Может быть, вы забыли, - сказал мягко инспектор. - Подумайте еще - если припомните что-нибудь такое, то сейчас же скажите…
Инспектор задумался. И этот разговор, на который он так рассчитывал, не привел ни к чему. Все в истории пропавшего мальчика было самым обычным, не вызывающим ни малейшего подозрения. Просто не за что было ухватиться, нигде не было видно ни одной путеводной нити. Да и сами родители были совсем обыкновенными людьми. Вряд ли он добьется чего-нибудь более определенного, если подробно расспросит и об их жизни… Последний свой вопрос он задал, чувствуя, что просто даром тратит время.
- Скажите, есть ли в вашей жизни такой человек, который бы относился к вам особенно враждебно, желал бы вам зла?
Столяр энергично завертел головой.
- Нет, таких нет! - ответил он категорическим тоном. - Кто может желать нам зла и за что? Я за всю свою жизнь, как говорится, мухи не обидел…
Итак, разговор был окончен. Инспектор задал еще несколько мелких вопросов и собрался уходить. Вдруг Зарко, который до сих пор лишь изредка подавал голос, стремительно поднялся со своего стула - раскрасневшийся и возбужденный.
- Товарищ начальник, разрешите, чтобы и я тоже помогал вам, - произнес он умоляюще. - Поручите и мне какое-нибудь дело…
Инспектор широко и непринужденно улыбнулся.
- Я и сам об этом думал! - сказал он дружелюбно. - Разумеется, и ты можешь помочь… Стоит тебе только захотеть…
- Да я же хочу! - зарделся Зарко.
- Дело не из легких…
- Это еще лучше.
Инспектор снова улыбнулся.
- Ну, хорошо, тогда слушай внимательно. Завтра ты соберешь всех детей, что живут на этой улице и поблизости… Даже пяти-шестилетних… И самым подробным образом расспросишь кой о чем… Во-первых, видел ли кто из них Васко в день его исчезновения? Разговаривал ли он перед этим с каким-нибудь взрослым человеком? И вообще, видел ли кто из них какого-нибудь взрослого человека, который бы слонялся поблизости без дела - кого-либо поджидал или расспрашивал?.. Запомнил?
- Запомнил.
- Надо разузнать, произошло ли в этот день что-либо особенное… Что-нибудь особенно интересное, чего взрослые не заметили.
Инспектор опять задумался.
- Ну, на завтра хватит! - махнул он рукой. - Не так уж мало. Справишься?
- Обязательно справлюсь! - пылко воскликнул мальчик. - Еще утром соберу всех…
- Ты не очень-то спеши… Надо собрать всех ребят, чтобы никто не отсутствовал. И вообще, хорошенько их расспросить.
- А как я потом вам сообщу?
- Об этом не беспокойся, я сам приду к тебе.
Через несколько минут инспектор Табаков попрощался и вместе с участковым вышел на улицу. Вид у лейтенанта был подавленный - он сам убедился, насколько неполным и неточным оказалось дознание, произведенное им несколько дней назад. Инспектор же выглядел задумчивым, лицо его как-то потускнело и выражало тревогу и беспокойство. Они медленным шагом вернулись в отделение милиции. Так же медленно поднялись по лестнице и вошли в комнату лейтенанта.
- Не двигается у нас что-то это дело! - произнес с досадой инспектор. - Представляешь, если и дальше так будет?
- Да… - вздохнул лейтенант.
- На завтра у тебя две задачи, - продолжал инспектор. - Во-первых, ты должен сходить в зоопарк… Правда, поздновато, но может кто из сторожей все же припомнит, слонялся ли в тот день в зоопарке или около него маленький мальчик без родителей и как он выглядел…
- Это ничего не даст, - мрачно проговорил лейтенант.
- Неважно - мы должны выяснить… разузнать всюду, где только можно.
- Хорошо. И во-вторых?
- Еще раз проверить, не останавливался ли в тот день на улице, где живут Пиронковы, или на ближайших улицах грузовик или легковая машина… Может, кто-нибудь вспомнит. Такая возможность не исключена. Если узнаешь, то выясни все подробности в связи с этим. Понятно?
- Понятно! - кивнул лейтенант.
Уходя, инспектор был по-прежнему задумчив и мрачен. Чтобы освежиться, он умышленно выбрал окольный путь и вышел на Русский бульвар. Было уже довольно поздно, но поток молодых людей, отправляющихся в парк на прогулку, не прекращался. Инспектор слышал их веселые голоса, беспечный девичий смех и чувствовал, как сжимается у него сердце. Нет, он больше не должен думать об этом, на сегодня с него хватит - и завтра - день. Был такой приятный июльский вечер, таким чудным было сияние полной луны над неоновыми лампами широкого бульвара, по которому он шел. Походив так, он наконец несколько успокоился и решил, что пора домой. Хотя и там не станет веселее. Все будут упорно молчать, унылые и мрачные из-за расстроившейся поездки на море. Генерал сказал: пять дней… Но достаточно ли этого?.. Сомнительно… Инспектор уже чувствовал, что не сможет оставить дела и будет бороться до конца, до полной победы.
Поднявшись по лестнице на свой этаж, он, все ещё погруженный в раздумье, позвонил. Дверь открылась неожиданно быстро, на пороге стояла его жена с испуганным лицом.
- Илия, Наско пропал, - проговорила она прерывающимся от волнения голосом.
Инспектор остолбенел, он не верил своим ушам.
- Что ты сказала?.. Пропал?..
- Да, исчез… - в отчаянии воскликнула жена.
- Не может быть… Как это он может исчезнуть?
Перепуганная мать наспех рассказала ему обо всем. Хотя рассказывать-то в сущности было почти нечего. Узнав, что они не поедут на море, Наско повесил нос, выглядел вконец отчаявшимся и сокрушенным. Естественно, мать хотела, чтобы он рассеялся и пустила его на улицу поиграть с детьми.
- Когда это было? - прервал ее инспектор.
- Часов в шесть…
В половине девятого мать, потеряв всякое терпение, отправилась за ним, но мальчик словно сквозь землю провалился. Никто из его товарищей не видел его на улице и не мог ей сказать о нем ни слова.
- В милицию сообщила? - нетерпеливо спросил инспектор.
- Сообщила…
- Представляю себе, какую ты суматоху подняла! - с легкой досадой сказал Табаков. - Ничего, мы найдем его…
Инспектор облокотился о письменный стол, и на его лице появилось, как и всегда в такие минуты, особенное выражение. Жене, уже хорошо изучившей его, было ясно, что он сейчас усиленно думает. Она нетерпеливо пожала плечами - что тут размышлять? Нужно искать, действовать! Хорошо, что его коллеги - работники милиции уже занялись этим делом. Наконец инспектор поднял голову и тихо сказал:
- Вызови поскорей такси…
- Что? - не поняла жена.
- Я же сказал - вызови такси… Через полчаса Наско будет дома…
Хотя голос его и звучал уверенно, он все же чувствовал, что где-то глубоко в нем таятся сомнение и страх. Что это за странные исчезновения?.. Не скрывается ли за ними какая-то неизвестная, страшная сила? К счастью, такси подкатило очень быстро и вывело его из мрачного раздумья. Муж и жена вышли на улицу, инспектор сел рядом с водителем и тихонько сказал ему:
- Первым делом в кафе ЦУМа…
Но жена все-таки расслышала.
- Какой еще ЦУМ? - изумилась она. - Ты в своем уме?
- Я полагаю, что он там, - спокойно ответил инспектор.
Через несколько минут такси остановилось перед, кафе. Супруги быстро вышли из машины.
- Подождите немного… Мы сейчас же вернемся, - на ходу крикнул инспектор шоферу.
Они с женой одновременно вошли в кафе. Однако первым заметил сына отец.
- Видишь его?
- Где? - вздрогнула мать.
- Вон там, у автоматического граммофона…
В кафе стоял большой автоматический граммофон. Желающие послушать музыку опускали в него мелкие монеты и нажимали - в зависимости от выбранной ими пластинки - определенную клавишу. И вот тут начиналось действие магических сил. Под стеклянной крышкой оживала длинная металлическая рука - она с математической точностью выбирала нужную пластинку, затем подносила ее к диску, осторожно ставила, и начиналась музыка.
Перед этим-то веселым чудом техники и стоял, глядя на него во все глаза, Наско. Каким образом эта металлическая рука находит и ставит нужную пластинку? Как это получается, что металлическая рука всегда знает, какую пластинку ей нужно взять? Все ее движения так уверенны, так точны - она никогда не ошибается, всегда выбирает правильно.
- Эй, гражданин, что ты здесь делаешь?
Мальчик ничуть не удивился, услышав знакомый голос. Обернувшись, он недружелюбно взглянул на отца и немного резко ответил:
- Смотрю!
- Пойдем-ка домой…
Наско не поспешил подчиниться. Как раз в эту минуту рука возвращала проигранную пластинку на ее прежнее место. Затем, все такими же неторопливыми, уверенными движениями, она, выполняя желание следующего посетителя, выбрала и поставила на диск новую пластинку.
Чудо, настоящее чудо!
Позднее, когда Наско уже спал, мать со вздохом спросила:
- А как ты догадался, что Наско в кафе?
- Ты мало присматриваешься к ребенку! - с легким укором заметил в ответ инспектор. - Не знаешь, что он думает, что его волнует…
- А тебе это откуда известно?
- Он мне говорит…
- Вот как! - воскликнула немного задетая мать. - А почему он мне ничего не говорит?
- Потому что ты не интересуешься этим и не спрашиваешь его.
- А тебе он сказал, что хочет сходить в кафе ЦУМа?
- Этого он мне не говорил… Но разве ты забыла, что дней десять назад мы были с ним с этом кафе?
- Да, помню…
- Вот в этом-то и все дело… - сказал инспектор, массируя резиновой щеткой просвечивающее сквозь поредевшие волосы темя. - Пока мы там сидели, он не отходил от граммофона, а потом несколько дней только и говорил о нем…
Мать умолкла с виноватым видом - теперь она действительно припомнила все эти подробности.
- Ясно - мальчишка считает себя обиженным. Кто же виноват, что он не поедет на море?.. Разумеется, отец. А раз я виноват перед ним - то неизбежно роняю себя в его глазах… Вместе с этим ослабевает один из сдерживающих факторов… Ребенок чувствует, что он вправе совершить какой-нибудь дурной поступок, - хотя бы так, в отместку…
- Ишь, поганец! - сердито проговорила мать.
- Нет, он мальчик неплохой! - улыбнулся Табаков. - Но все дети ужасно чувствительны к тому, что справедливо и что нет. И вот он выходит из дому… Но куда он может пойти?.. Разумеется, туда, где за последние дни его воображение получило богатую пищу. Подумав хорошенько, я сразу же догадался, куда он мог отправиться…
Инспектор умолк на мгновение, затем тихо добавил:
- Необходимо знать детей… Знать и понимать… Это и им на пользу, и нам. Подумай об этом.