- Немудрено, что вы обознались, - улыбнулся Авант. - Это брат-близнец вашего Гарри. Он у меня около двух лет. Я подобрал его как-то на скалах, в шторм, совершенно больного. Он бредил Британской национальной библиотекой, и я с первого взгляда отметил его тягу к знаниям. Все его теперешние манеры, снобизм и типично девонширское произношение - это, скажу без ложной скромности, моя заслуга: приблизительно таким я и попал сюда. Я его обучил всему этому для того, чтобы не забыть, каким сам был три года назад и каким любила меня Мэри-Джейн. Как знать, может быть, такой, как сейчас, я ей и не нужен. Признаться, это меня сильно мучает.
Авант было загрустил, но быстро взял себя в руки.
- Сэр Роберт моя правая рука. Он в курсе всех моих дел, у него прекрасная память, где, как на магнитной ленте, записана вся моя жизнь до сегодняшнего дня. Это на случай, если со мной что-нибудь случится. Он перечитал большую часть библиотеки, включая греков, говорит на двух языках и читает на четырех. И, право слово, если бы он не скрашивал моего одиночества, я, наверное, совсем одичал бы и затужил. Время от времени он улетает на разведку - мы с ним называем это командировками. Видится с родственниками и друзьями, подключается к пиратскому "телеграфу", когда повезет. Но не так давно он перенес лихорадку и поэтому теперь летать далеко не может, еще слаб. Вот и вчера он улетел на разведку, и я, признаться, уже начал за него волноваться. Сейчас расскажет новости, если они, конечно, есть. Он, кстати, неплохой рассказчик.
Еще полчаса мы перебрасывались ничего не значащими фразами и глядели на дождь. Затем открылась дверь и вошел попугай. Я был сверх всякой меры восхищен переменой его облика. На этот раз он был в строгом сером костюме из твида, лакированных штиблетах, белой сорочке и даже при галстуке. Роберт был аккуратно расчесан на пробор и благоухал хорошим одеколоном.
Сев во главе стола и налив себе кофе, он обратился к своему хозяину и опекуну:
- Надо сказать, сэр Авант, что вы находитесь в довольно пиратской компании. - Он явно намекал на меня, хотя ни разу не взглянул в мою сторону. - Правда, последнее время этот человек служил пиратам не слишком ретиво, надо признать. Тим Хар хотел его списать за борт при первом же удобном случае, потому что знал о его антипиратских разговорах и настроениях. В глубине души он редкий авантюрист, имейте в виду, сэр. Я вас насквозь вижу, сэр Бормалин, или как там ваше настоящее имя…
- Ну-ну, сэр Роберт, - пожурил его Авант, - не так резко. Сэр Бормалин мой друг, и вам волей-неволей придется разговаривать с ним вежливо.
- Это просьба, пожелание или приказ? - стал задираться попугай, резко отодвинув свой кофе. - Давайте сразу определимся, сэр Авант. Честно говоря, мне не слишком нравится ваш тон.
- Да вы просто ревнуете, сэр Роберт! - засмеялся Авант. - Будьте же друзьями! - призвал он нас. - Пожмите друг другу руки и лапы.
- С удовольствием, - искренне сказал я и протянул попугаю руку. - Вашу лапу, сэр!
- Только ради вас, сэр Авант, - неохотно проскрипел попугай, подавая мне правую лапку, еще теплую после ванны. - Будем знакомы, - сказал он мне. - Прошу прощения за предыдущие слова, но, знаете, с трудом привыкаю к новым людям. Я не очень коммуникабелен, что поделать, - вздохнул он и снова взялся за кофе.
Ливень за окном шел на убыль. Мы сидели и думали каждый о своем. Наконец Авант прервал общее молчание:
- При Бормалине можете говорить обо всем, сэр Роберт. Он в курсе наших дел, он наш друг. Кстати, у нас хорошая новость: мы с Бормалином вычислили место захоронения сокровищ. Они не так уж и далеко…
- Радуюсь вместе с вами, сэры, - сухо ответил попугай.
Было заметно, что новость эта не слишком его обрадовала. Он все еще ревновал и поэтому был сдержан, немногословен и не поднимал глаз.
- Хорошо, в двух словах обрисую положение, - сказал он, допив кофе и закурив маленькую трубочку, которую достал из кармана брюк. - Дым голландского табака вас не раздражает? - вежливо и вместе с тем язвительно спросил он меня.
- Нет-нет, Роберт, курите, пожалуйста.
- Сэр Роберт, сэр! - взвился он. - Меня зовут только "сэр Роберт", сэр! Прошу запомнить это раз и навсегда!
- Слово джентльмена, сэр, что я запомню это раз и навсегда, - ответил я с одной из своих самых простодушных улыбок.
- Ловлю вас на слове джентльмена, - сердито буркнул попугай. - Если в двух словах, то бандюгаям сейчас не позавидуешь. Хотя лично у меня они не вызывают слишком много сочувствия.
И сэр Роберт принялся рассказывать о пиратских делах. Новости были самые свежие: попугай вел наблюдение с самого утра и до первых капель дождя. И вырисовывалась вот какая картина.
В нездоровой пиратской среде назревал бунт. Пираты никак не могли докопаться до клада, хотя перерыли едва ли не половину острова. В конце концов одни разбрелись по кустам, наелись фруктов и спали, другие собирали по берегу пустые бутылки из-под карамельного рома и складывали их в ящики, которых тоже было полным-полно в полосе прибоя. Пираты хотели сдать посуду в ближайшем порту и на вырученные деньги купить пива и табаку. Некоторые бутылки, залитые сургучом, содержали записки "Спасите…" и приблизительные координаты. Но какое там спасение! Пиратов самих впору было спасать.
Только Черный Бандюгай и дюжий Брак сохраняли силу духа и веру в удачный исход своего предприятия. Они сами взялись за лопаты и вот уж который час копали, время от времени делая маленькие перекуры. Некурящий Черный Бандюгай стрелял, по обыкновению, в солнце, которое потихоньку затягивалось тучами, а дюжий Брак, развалясь на траве, курил, пуская огромные кольца дыма. Они поднимались высоко над деревьями и были видны даже с палубы барка.
С помощью такого нехитрого пиратского кода дюжий Брак сигналил товарищам, оставшимся на корабле, что несметные сокровища пока не найдены.
После перекура пираты вновь принимались за дело. Они копали на авось и на небось: авось повезет, небось улыбнется фортуна. Копая, Черный Бандюгай ломал голову, почему же до сих пор нет сокровищ? Копать наугад приходилось вот почему. На портсигаре были нарисованы какие-то круги, треугольники и непонятные формулы, но не было сказано, где конкретно лежат сокровища.
Низенький Краб соображал в точных науках, но его прикончил дюжий Брак, а из остальных пиратов никто представления о геометрии не имел.
- Примерно здесь мы его спрятали, - неуверенно показывал дюжий Брак. - А если не здесь, тогда вон там, около кустика. Но помню, что тропинка проходила точно над кладом.
"Не врет ли Брак? - соображал Черный Бандюгай. - Ишь, как старательно копает! И лопату самую большую выбрал, а ведь никогда особым трудолюбием не отличался. Что-то здесь не так. Может, перестать палить в солнце и разочек пальнуть в Брака? Заодно и других пиратов испугаю, а то команда заметно отбивается от рук, того и гляди, решат переизбрать капитана. И тогда прощай, власть, прощай, лучший кусок при дележе добычи, и до свидания, репутация. А без репутации на побережье делать нечего, кроме как податься в докеры или рыбаки".
Приблизительно такие мысли одолевали Черного Бандюгая, по мнению наблюдательного сэра Роберта. Примерно такое состояние дел было у пиратов до первых капель дождя. А теперь, наверно, совсем закручинились: вымокли до нитки и клянут своего босса самыми последними словами.
- Так вы утверждаете, джентльмены, что вычислили место захоронения сокровищ? - в заключение спросил сэр Роберт, выколачивая трубку о край стола и наливая себе еще кофе. - Не будете ли столь любезны показать это место на вашей карте? Если, разумеется, это не секрет, - добавил он не без иронии, и я мигом показал ему точку "КЛАД!!!"
- Бедные, неграмотные бандюгаи! - сокрушенно покачал головой попугай. - А они роют приблизительно вот где. - И он поставил карандашом крестик совсем в другой стороне. - Им и в голову не приходит, что тропинка сматывается и разматывается, что ее можно переложить так и эдак. И что теперь лежит она совершенно иначе, чем три года назад. Да, не знают они здешнего удивительного климата. И особой сообразительностью не отличаются.
При этих словах Авант взглянул на попугая внимательнее.
- Такое чувство, сэр Роберт, будто вы жалеете бандюгаев.
- Да как сказать, - устало ответил попугай. - Просто всякого рода невежество, необразованность и бестолковость в последнее время вызывают у меня что-то вроде сочувствия, вы же знаете. Кстати, хамство и невоспитанность - тоже, - добавил он, быстро глянув на меня.
Я не мог сдержать улыбки и поскорее отвернулся к окну, делая вид, будто интересуюсь дождем.
- Джентльмены, - немного погодя сказал Роберт, - а вот если по совести: не безнравственно ли подглядывать? Ведь, с одной стороны, очень, по-моему, нехорошо, а с другой - зло есть зло… Почему же его не обнародовать и почему подглядывание не назвать разведкой?
- Правильное рассуждение, - осторожно поддержал его Авант. - Я же говорил, сэр Роберт, что Бормалин наш друг и при нем можно рассказывать обо всем.
- Что ж… Собственно, рассказ мой будет краток, потому что я совсем недолго пробыл на "Синусе" - испугался надвигающегося шторма и улетел…
Мы с Авантом переглянулись.
- Но кое-что я успел увидеть и услышать через иллюминатор, - продолжал попугай. - Когда, сэр Бормалин, нынче ночью вы поднялись на палубу и встали у руля, в кубрике произошло вот что…
Глава 9
Игра не на жизнь, а на смерть
- Что-то не нравится мне в последнее время Бормалин, - сквозь зубы сказал Тим Хар и одним глотком допил чью-то кружку шоколада. - В пирушках не участвует, ссылаясь на усталость и режим, по утрам делает зарядку и обливается забортной водой, читает книги, журналы и газеты… Кроме того, о чем-то подолгу расспрашивает пленных, да и с нами частенько заводит разговоры о нашем неправильном образе жизни, о порочности бандюгайского движения вообще… Пират-то он неплохой, в бою смел и находчив, но все то, что я перечислил, явно не в его пользу. Что скажете насчет Бормалина, ребята? Не списать ли его за борт? Или же поговорить с ним начистоту и предупредить, что если не возьмется за ум и не перестанет валять дурака, то мы поступим с ним как полагается. Как считаете, ребята?
Пираты пошушукались и сказали, что Бормалин веселый человек и надежный напарник в заварухах и что лучше его никто не умеет перевязывать раны. Но с обязанностями пирата он справляется неважно, что правда - то правда. И книжки читает, и в пирушках участия не принимает, а это не соответствует аморальному кодексу корсара.
- Наше мнение, - сказали пираты, - дать ему недельный испытательный срок, сделав скидку на молодость. И если не исправится к следующей субботе, тогда и списывать за борт на съедение акулам…
В этом месте рассказа я вздрогнул и покрылся гусиной кожей. Вот, оказывается, сколь коварны были мои сослуживцы по "Синусу".
- Ладно, с этим решили, - заключил Тим Хар. - Перейдем ко второму вопросу…
И в тот самый миг, когда пираты собирались перейти ко второму вопросу, один из иллюминаторов вдруг открылся и в кубрик влезла чья-то длинная-длинная волосатая рука.
Ярда три влезло в кубрик, и было такое ощущение, что и снаружи ее осталось не меньше. Вся она была разноцветно растатуирована, а в кулаке держала колоду довольно потрепанных карт.
Пираты - бывалый народ, видали на море-океане немало чудес. Ребята и глазом не моргнули, не закричали от ужаса и не стали прятаться под стол, просто все разом схватились кто за тесак, кто за мушкет или арбалетик, а Тим Хар вскинул два своих пистолета, звонко щелкнули взведенные курки.
Но тут в соседний иллюминатор влезла другая рука, такая же длинная и волосатая. Она разжала кулак, и все увидели лежавший на ладони золотой слиток величиной с кирпич.
- Ребята, спокойно! - приказал Тим Хар. - Никакой пальбы! Оно хочет сыграть с нами в карты. Прячьте ножи и пистолеты. Нам не помешает слиток золота, а? Эй ты, длиннорукое создание, в картишки хочешь сразиться?
Руки тем временем ловко тасовали колоду, и в ответ на слова капитана левая рука показала большой палец: мол, точно, в карты хочу сыграть.
- Все нормально, ребята, - успокоил команду Тим Хар. - Клянусь норд-остом, игра получится славной.
Руки, раздав карты себе и трем отпетым головорезам, сидевшим дальше других от иллюминатора, вскрыли козыри, взяли свои карты и за пять минут начисто обыграли корсаров. Это было проделано в полном молчании, деловито и виртуозно.
Обыграв трех пиратов, руки одного за другим выдернули всех троих через иллюминатор на улицу, если можно назвать улицей ночной штормовой океан, и временно пропали. Зырян подкрался к иллюминаторам и крепко их задраил. Все сидели молча и сокрушенно глядели на капитана. Кок принес торт, взглянул на притихшую братию и в недоумении спросил:
- Что пригорюнились, братцы-пиратцы? Может, компоту хотите?
Тут все заметили, что "Синус" стал ни с того ни с сего разворачиваться, раскачиваться и ускорять ход. В иллюминаторы снаружи постучали условным стуком. Знакомый с азбукой морзе Зырян сказал:
- Стучит, чтобы открывали подобру-поздорову, а то хуже будет. Открывать?
Тут снова раздался стук, еще сильнее предыдущего, и захрустели замки иллюминаторов.
- Лучше, говорит, по-хорошему отворяйте, - испуганно перевел Зырян.
- Открывай! - велел Тим Хар, и Зырян мигом распахнул иллюминатор, куда тотчас влезла рука, мокрая и посиневшая от холода. Она сердито погрозила пальцем, открыла соседний иллюминатор и впустила в кубрик другую руку.
Повторилась та же история - и три следующих пирата сгинули в ночи. Словом, через полчаса кубрик был пуст, а руки исчезли, утянулись в волны и штормовую ночь, унося последними Тима Хара и кока, схваченных крепко-накрепко вдоль и поперек туловищ.
Однако шторм крепчал. Роберт испугался, что не долетит до берега, и поскорее постарался оставить фрегат. Оглянувшись на "Синус" в последний раз, он увидел Бормалина, стоявшего у штурвала, и еще увидел, как с юта вдруг что-то неловко упало в волны. Оно было похоже на человеческое тело, и вполне можно было допустить, что это рулевой, которого сменил Бормалин.
- Трудно, конечно, сказать, кому больше повезло: рулевому, картежникам или же вам, Бормалин, - закончил попугай. - Бормалин, да что с вами?.. Вы плачете? Неужели вам жаль этих отщепенцев?..
- Успокойтесь, Бормалин, - похлопал меня дружески по плечу Авант. - Конечно, вы долго плавали с ними, привыкли, а то и прикипели, но сэр Роберт по-своему прав. Если бы вы не выдержали испытательного срока, они совершенно хладнокровно бросили бы вас за борт живьем. Еще и камень бы к ногам привязали. Уж нам ли с вами не знать их диких нравов?
- Простите, - утерев непрошеные слезы, ответил я. - А Гарри? Что же с Гарри, сэр Роберт? Он, надеюсь, не играл в карты?
- Разумеется, нет. Мы прятались с ним неподалеку от иллюминатора и, если называть вещи своими именами, подглядывали за событиями и дрожали от ужаса. А когда руки поволокли Тима Хара и кока, брат шепнул мне: "Пр-роклятый!" - и последовал за капитаном в ночь. Боюсь, что безоглядная привязанность к хозяину сослужила ему в конце концов дурную службу и они вместе пошли ко дну. С другой стороны, Гарри слишком любит жизнь, чтобы так просто с ней расстаться. Даже и за компанию с Тимом Харом. Будем ждать… А между тем, джентльмены, дождь совсем стих, - показал сэр Роберт в окно и стал дальше пить свой кофе.
Я встал и направился к окну. Мне было не по себе. Я был возмущен заговором, который, оказывается, зрел за моей спиной, и вместе с тем меня весьма тревожила судьба Тима Хара, Гарри и наших ребят. Да, Авант был совершенно прав, когда сказал, что я прикипел к ним, несмотря на все наши разногласия, которых становилось чем дальше, тем больше.
Честно говоря, последнее время я только и ждал удобного случая, чтобы объявить капитану и команде, что навеки завязываю с пиратством и списываюсь на берег. Все бездоннее становилась пропасть между моими представлениями о нормальной жизни и тем, что подразумевали под этим они. Для них это были абордажи и дележи добычи с кинжальными драками, пирушками и подружками в каждом порту, ежедневные потасовки, вино и карты, обман и лукавство на каждом шагу, и стрельба, и засады, и зло. Все это становилось мне чуждо, и они, конечно, не могли этого не замечать.
Но теперь, когда команду "Синуса" умыкнул Самсонайт, я был просто обязан узнать об их судьбе и, если еще можно, помочь им. Что он сделал с ними, злодей? С тяжелым сердцем я подошел к окну.
Дождь совсем стих, и снова показалось солнце, преломленное в дождевых каплях, которые дрожали на листьях и ветках. Океан был снова хорошо виден во всю ширь, он был синим-синим, спокойным и опять бесконечным, и уже было слышно, как шумит прибой.
Я высунулся по пояс, чтоб полной грудью вдохнуть живительный тропический озон, покрутил головой…
- Парус! - закричал я. - Вижу черный парус!
Все бросились к окну. Слева, за деревьями и скалами, приблизительно в полутора кабельтовых от берега, стоял аспидно-черный барк под верхним фок-брамселем. Это внезапное зловещее вторжение в милую глазу картину полуденных тропиков точно оглушило нас. Мы завороженно глядели на вытянутый хищный профиль барка и почти не моргали.
- Это он, - заскрипел зубами Авант, - это проклятое "Логово"… Неужели уходят?
- Вряд ли они нашли клад, - высказался попугай, сидевший у Аванта на плече с потухшей трубкой в зубах. - Последние часы они копали совсем в другом месте.
Барк стоял на фертоинге, левым бортом к острову, и были видны бандюгаи, бегавшие по вантам вверх-вниз, а к берегу шла шлюпка, битком набитая голыми по пояс людьми. Это мы разглядели уже в подзорную трубу, которую принес Авант. Было тринадцать часов семь минут по Гринвичу, и что-то, наверное, случилось.
- Не пора ли и нам принять участие в событиях? - нетерпеливо спросил я. - Черный Бандюгай не тот человек, который бросает начатое дело. За что его можно уважать, так это за целеустремленность. Он будет копать Рикошет до победного конца. Я его знаю заочно, но очень хорошо. Наверно, он задумал какую-нибудь акцию, какой-нибудь маневр, вот и сменил место стоянки. Самое время нам вмешаться.
- Да, пожалуй, - стряхнув с себя задумчивость, согласился Авант. - Сэр Роберт, вы составите нам компанию?
- Вне всяких сомнений! - решительно ответил попугай и помчался сменить рубашку.
- Барк неделю стоял на траверзе мыса БРИЗ, - натягивая куртку, говорил Авант. - Потом шесть дней в полумиле от Загнивающей Западной бухты. Теперь, видно, они переносят раскопки южнее, потому что тропинка сейчас лежит с востока - через костыль - на юго-восток. Я путал их каждый день, перекладывал тропинку так и сяк, а нынче с полмили даже в кусты спрятал. Но они тоже не лыком шиты. Во всяком случае, Черный Бандюгай. В методичности и логике ему не откажешь…
Вдруг Авант схватился за голову.
- О небо! Сейчас стежка ведет точно к гроту, а там у меня плот и вход в туннель. Если они наткнутся на вход, то через каких-нибудь полчаса прямиком попадут сюда. Какая непростительная оплошность! Сэр Роберт! - крикнул он. - Поторапливайтесь! Ох, как надо спешить!