* * *
– Мда-а, – опять почесал в голове Федька, глядя вслед ушедшему послу. – Выходит, мне теперь с ним биться, что ли?
– А что ж, ты его не одолеешь? – весело спросила Алёна. – Для тебя это одна забава!
– Здоров он больно! – засомневался Федька. – И страшен: глаз, вона, воще не видно.
– А кто дуб свалил? – напомнила Алёна.
– Что ты со своим дубом пристала! – озабоченно ответил Федька. – Ну, я свалил. Но дуб он и есть дуб. Он мечом-то ведь не машет!
– Никак ты испужался? – всплеснула руками Алёна. – Неужто и впрямь струсил, Федька?
– Да ничего я не струсил, – оправдывался Федька. – Просто спать очень хочется.
– А вот это правильно, – встрял Фролка. – Если организма требует, то надобно спать. Сон – дело полезное, ёлки-моталки. Полезай на печь да спи. Когда ещё этот поединок будет, сто раз успеешь выспаться.
– Да ты что! – возмутилась Алёна. – Какой там сон! Ты что, Федьку не знаешь? Ежели он заснёт, не то что поединок свой, всё на свете проспит.
– Это верно, – подтвердил Федька. – Спать я горазд. Нет, надобно мне мечом помахать перед битвой, приноровиться.
– Ну ладно, – сказал Фролка, – ты тогда маши, а я пойду. Мне здесь больше делать нечего, ёлки-моталки. Прощевайте.
И он быстро захромал к двери.
– А ты чего хромаешь? – спросила Алёна.
– Дрова рубил и ненароком ногу поленом пришиб, – ответил Фролка и был таков.
* * *
– Странный какой-то этот Фролка, – сказала Алёна, когда дверь за ним закрылась. – Не нравится он мне. Как это он поленом ногу пришиб? Непонятно. Что-то здесь не то. Да и где-то я эти ёлки-моталки слышала. Уж не он ли кощаковский лазутчик?
– Не знаю, – широко зевнул Федька. – Но вообще-то он мне тоже не нравится.
– Может, тебе и правда поспать немного? – покосилась на него Алёна. – Я гляжу, зевота на тебя напала. Отдохни перед битвой.
– Чего-то я тебя совсем не пойму, – удивился Федька. – То спи, то не спи! Какие-то вы, девчонки, странные. Не стану я тебя слушать. Сейчас вот меч возьму…
– Да зачем же тебе самому меч-то брать! – воскликнула Алёна. – Если что, я тебе подам. И вообще, знаешь, Федька, давай я твоим оруженосцем буду!
– Это как это? – засомневался Федька.
– Да очень просто. Оружие за тобой буду носить. Коня тебе подводить…
– Так у меня и коня-то нету…
– Нет, так будет! – убеждённо сказала Алёна. – Я тебе Сивку отдам. Ну что, по рукам?
– Хорошо, – согласился Федька. – Ладно, так и быть. Будь моим оруженосцем. Ну-ка, подай мне мой меч!
– Да зачем тебе сейчас меч! – засмеялась Алёна. – Ты здесь, в избе, всё разнесёшь, если им махать начнёшь! А потом ты и так с этим поединщиком справишься, никаких сомнений нет. Ты ведь дуб повалил?
– Дался тебе этот дуб! – вздохнул Федька. – Ну, повалил.
– Ну, значит, этого Курахмана тем паче победишь. Иди давай, поспи. Притомился небось, дубы валяючи!
– И то правда, – обрадованно закивал Федька. – Это ты верно сказала. А я-то думал, чего это меня всё в сон тянет? А это, оказывается, от работы богатырской.
– Ещё бы! – подтвердила Алёна. – Даже Илья из Мурома, уж на что богатырь, да и тот всегда перед битвой отсыпается.
– А что мне Муромец! – важно приосанился Федька. – Подумаешь! Для меня Илья Муромец не указ. Мы и сами с усами.
Алёна хмыкнула, потому что, как вы понимаете, никаких усов у Федьки не было. Но тут же подавила смешок и, кашлянув, почтительно сказала:
– Конечно, конечно, Фёдор Иванович! Как накопишь силушку богатырскую – никто перед тобой не устоит. А силушка тебе завтра ох как понадобится. Так что ложись, отдыхай.
– Ладно, – снова широко зевнул Федька. – Уговорила. Пойду, прилягу. Силушки поднакоплю. А ты будь на страже. Чуть что, кликни меня.
– Уж ты не сомневайся, Фёдор Иванович, – отозвалась Алёна. – Само собой!
Федька полез на печь, и вскоре оттуда донеслось его мерное сладкое сопение.
Федька радостно улыбался во сне. Ему снилось, как он побеждает Курахмана, а затем и самого Кощака.
* * *
Алёна подождала немного и, убедившись, что Федька крепко уснул, тихо выскользнула из избы.
Ей надо было крепко подумать. Ведь понимала Алёна, что никакой Федька покамест не богатырь и что поединок может обернуться большой бедой и для него, и для города. Но знала при этом, что другого пути нет, город надо спасти во что бы то ни стало! А спасти его можно только, если будет среди защитников богатырь, в силу и смелость которого они будут верить. Потому что прежде всего побеждает дух!
Но как же всё-таки помочь Федьке победить поединщика?!
И, поломав голову, задумала Алёна отчаянное дело – решила прокрасться в самый лагерь Кощака, чтобы разведать, что ещё придумала зловредная колдунья. Только так можно было попытаться отвести беду. Федька в этом смелом плане был бы ей только помехой. Поэтому Алёна и решила, что сама всё исполнит.
А Федька покамест пусть спит, ему и вправду полезно.
Глава девятая
Внутри рыцарских доспехов
Немало ловкости и бесстрашия понадобилось отчаянной девочке Алёне, чтобы незаметно пробраться в самое сердце кощаковского лагеря. Но в конце концов ей это удалось.
Посреди большой лесной поляны был разбит роскошный шатёр хана. Туда и проскользнула Алёна за спиной у свирепого стражника.
Шатёр, на её счастье, оказался пуст. Алёна огляделась, поискала, где бы спрятаться.
Пол покрывали роскошные ковры, по стенам было развешано всевозможное оружие. В углу на специальной подставке стояли до блеска начищенные рыцарские доспехи. Их хан Кощак надевал перед сражением.
В это время у входа раздались шаги. Недолго думая, Алёна подбежала к доспехам и забралась в них. На голову нахлобучила большой железный шлем. Сквозь его поднятое забрало она хорошо видела, что происходит в шатре.
А происходило там следующее.
* * *
В шатёр, потирая руки, вошёл Кощак. За ним семенила колдунья Акюдаг.
– Скоро, уже очень скоро этот проклятый город будет мой! – раздражённо говорил хан. – Глупые ничтожные людишки! Они посмели дерзко разговаривать с моим послом! Они поплатятся за это! Всё у них заберу. Никого не пощажу! Ничего не пожалею! Камня на камне не оставлю!
Он поудобней уселся, развалился на подушках. Колдунья разместилась рядом.
– Не рано ли хвалишься, хан? – усмехнулась она. – Ты лучше скажи, как ты со мной расплачиваться будешь.
– Как? – призадумался Кощак. – Да очень просто. Золота тебе дам. Бери, сколько хочешь. Хоть целый мешок насыплю.
– Нет, голубчик, – мерзко захихикала старуха. – Мне твоё золото сейчас ни к чему.
– А два мешка? – предложил Кощак.
– Говорю, нет мне в нём пока надобности.
– Какого ж рожна тебе надо? – удивился хан. – Ну, хочешь, драгоценных камней дам?
Старуха отрицательно покачала головой:
– Нужна мне от тебя, хан, самая малость. Помнишь, Фролка сказывал, что есть в этом городе одна девчонка, кузнецова дочка – Алёной звать. Вот её мне и отдай.
* * *
От этих слов стоящая внутри рыцарских доспехов Алёна пришла в полнейший ужас. При всей её смелости ноги у неё подкосились, и она чуть не упала.
Доспехи зазвенели, но, к счастью, остались стоять на месте. Кощак оглянулся на этот звон, но ничего не приметил.
Алёна взяла себя в руки. Перевела дыхание, опять выглянула наружу и заставила себя слушать дальше.
* * *
– А зачем тебе эта девчонка? – спросил хан.
– Мало ли зачем, – снова гнусно ухмыльнулась колдунья.
(У Алёны от этой ухмылки аж руки заледенели, вот как ей было страшно!)
– Тебе, хан, до этого дела нету. Ну что, уговор? Отдашь девчонку?
– Ишь, какая хитренькая! – задумался Кощак. – А может, она золотая, девчонка эта?
– Тебе, голубчик, полечиться надо! – разозлилась Акюдаг. – К знахарю сходить.
– Это почему же?
– А потому, полководец ты мой яхонтовый, что если человек – дурак, то это надолго!
– Что ты всё заладила – дурак да дурак! – обиделся Кощак. – Других слов, что ли, не знаешь?
– Ладно, бриллиантовый ты мой. Давай замиримся. Я тебе больше бранных слов говорить не буду, а ты мне всё же девчонку отдашь. По рукам?
– Жалко, – неожиданно сменил тон Кощак. Теперь он говорил слезливо, почти ныл.
– Что жалко? – удивилась колдунья.
– Девчонку эту бедненькую жалко! Не могу я на это согласиться.
* * *
Алёна внутри доспехов при этих словах удивлённо вытаращила глаза. Не верилось ей, что Кощак вдруг так подобрел. И, забегая вперёд, скажу вам, что оказалась она совершенно права. Хитрил коварный хан.
– Как же тебе её жалко, – зашипела Акюдаг, – если ты только что сказал, что никого в городе не пожалеешь!
– А может, я пошутил, – насмешливо сказал Кощак. Больше он не ныл. Голос опять звучал твёрдо, хрипловато. – Или, может, я передумал. Моё слово ханское – хочу даю, хочу – назад беру. Скажешь, зачем тебе девчонка – тогда отдам.
– Тебе зачем это знать? Оттого тебе пользы никакой не будет! – упорствовала колдунья.
– Да ты скажи, а уж я сам рассужу – будет мне польза али нет.
Акюдаг призадумалась.
– Хорошо, так и быть, – в конце концов решила она. – Скажу тебе. Но учти, хан! Тайна эта – страшная тайна. Если кому проболтаешься, умрёшь жуткой смертью. Не боишься?
– Я никогда ничего не боюсь! – гордо заявил Кощак. – Давай, говори! Я слушать буду!
– Ну что ж, слушай, – снизила голос Акюдаг.
* * *
Алёна внутри доспехов аж дыхание затаила, так ей интересно было узнать, что скажет колдунья.
– Ты думаешь, сколько мне лет? – спросила та.
– Не знаю, – пожал плечами Кощак. – Выглядишь ты, конечно, не очень. Но, с другой стороны, не так уж и плохо. Лет сто?
Акюдаг покачала головой.
– Бери выше.
– Неужели двести? – поразился хан.
– Ладно, не мучайся. Скажу тебе всё начистоту. Дело в том, что я из колдовского змеиного рода. В нашем роду все долговечные. И живём мы ровно тысячу лет.
– Да ты что! – восхитился Кощак. – Вот здорово! А мне так нельзя?
– Слушай, не перебивай! – строго сказала колдунья. – Иначе вообще не скажу. Тысяча лет – срок немалый, но и он когда-то заканчивается. Завтра мой срок и истекает.
– И что с тобой будет?
– А то будет, что, когда тысяча лет проходит, мы, колдуньи из змеиного рода, превращаемся в гадюк.
– Вот оно что!
Кощак на всякий случай отодвинулся в сторону.
– Да ты не бойся, – гнусно захихикала Акюдаг. – Я пока ещё не кусаюсь. Хи-хи-хи!
– А я и не боюсь! – отозвался хан. Но обратно, однако, придвигаться не стал. – А гадюк я, кстати, даже люблю. Будешь гадюкой – я тебе молока дам. Обещаю.
– Да не хочу я быть гадюкой! – возмутилась старуха. – Я, наоборот, хочу быть опять молодой и красивой!
– Ну, это ты, положим, хватила! – в свою очередь захихикал хан. – Насчёт молодой и красивой! Хе-хе-хе! Ладно, не обижайся. Я всё понимаю. Только одного не могу понять – зачем тебе девчонка? И вообще, почему при всём твоём колдовском умении ты её до сих пор не можешь себе получить, если она тебе так нужна?
– Ну, хорошо, так и быть, расскажу тебе.
Тут Акюдаг снизила голос до таинственного шёпота, так что Алёна, как ни старалась, но ни словечка из этой речи не услышала.
А говорила колдунья следующее:
– Дело в том, что крёстная мать этой Алёны, волшебница Наталья, когда девочка родилась, повесила ей на шею ладанку с живой водой. Кто эту воду выпьет, бессмертным станет, помолодеет навсегда. А получить я её не могу, потому что колдовство моё действительно только против тех, у кого совесть нечистая. Так в нашем колдовском роду повелось, к сожалению. А совесть у этой проклятой девчонки чиста, как назло!
Последнюю фразу колдунья сказала уже громко, во весь голос. Алёна сразу поняла, что речь идёт о ней, и нахмурилась. Всё-таки совесть у неё была не так уж и чиста. Федьку-то и всех остальных она обманула, убедила, что он богатырь.
Она бесшумно вздохнула и приготовилась слушать дальше.
* * *
– Ладно, не переживай, старая! – сказал Кощак. – Завтра Курахман победит их поединщика. Он говорит, богатырь этот какой-то малорослый, да совсем зелёный, почти мальчишка, так что он с ним запросто справится. Он только не знает, что ты всё уже продумала. Так или иначе этому поединщику конец. Как он подменённым мечом взмахнёт, так замертво и упадёт. Ха-ха-ха! Вот у тебя голова, старая! Умница-разумница! – Кощак прямо захлёбывался от удовольствия, живо представляя себе, как падает мёртвым неведомый богатырь. – И я сразу захвачу город. Так что послезавтра напиток бессмертия будет в твоих руках…
– Завтра! – перебила его колдунья. – Глаза её снова горели злобным дьявольским огнём. – Завтра! Послезавтра будет поздно! Завтра до полуночи я должна вкусить волшебной влаги! И тогда я снова стану молодой и красивой. А иначе в полночь я превращусь в змею.
– Завтра так завтра, – хитро прищурился Кощак.
А сам при этом подумал, что ни за что не отдаст колдунье напиток бессмертия. Пусть она, когда всё будет сделано, превратится в змею. Даже очень хорошо, хлопот меньше. А то неизвестно чего ждать от этой колдуньи. Да и вообще надоело от неё зависеть. А уж со змеёй-то он справится, разрубит на кусочки!
Но Акюдаг тут же разгадала его мысли.
– На всякий случай, чтобы в голову тебе не влезла какая-нибудь дурь, имей в виду, что всякий, кто водой этой волшебной захочет попользоваться, не зная магических слов, тут же обратится в камень!
– А что же это за слова такие? Скажи-ка мне по секрету, умница-разумница! – льстиво улыбнулся Кощак.
– Вот этого я тебе не скажу. Ты уже и так слишком много знаешь.
– Не скажешь волшебных слов – не получишь девчонку! – гневно вскричал хан.
– Ах вот ты как заговорил! – зашипела колдунья. – Ну что ж, тогда смотри!
* * *
Она проворно вскочила на ноги и снова, как тогда, в лесу, начала кружиться на одном месте.
– Картан-мартан! – колдовала она. – Артуман-бартуман! Шайтан! Шайтан! Шайтан! Отзовись-откликнись! Моё колдовство – твоё естество! Шайтан! Шайтан! Покажи Кощаку его смерть!
Шатёр стало заволакивать тёмным дымом, поднялся ветер, запахло болотной тиной.
Алёна внутри доспехов чуть не задохнулась. Дыхание у неё спёрло. Из последних сил она держалась, чтобы не выскочить из них наружу.
– Стой! Стой! – заорал тем временем испуганный Кощак. – Не надо! Я согласен! На всё согласен!
Акюдаг остановилась, замолчала. Дым постепенно рассеялся, хотя запах тины всё ещё держался в шатре.
Алёна с облегчением вздохнула и тут же сморщила нос. Еле удержалась, чтобы не чихнуть.
– То-то, – сказала Акюдаг. – Давно бы так. Не забывай, я ещё пока сильна по-прежнему. Так что не вздумай шутки со мной шутить.
В это время полог шатра откинулся, и внутрь вошёл ханский нукер. Почтительно поклонился.
– Говори, – разрешил Кощак. – В чём дело?
– Гонец-перебежчик, что поутру вернулся, великий хан, награды просит, – сказал нукер. – А ещё там мальчишку привели. Его дозорные в лесу схватили. Он с тобой хочет говорить.
– Что-то этот перебежчик там подзадержался, – нахмурился хан.
– Проспал, говорит… – усмехнулся нукер.
– Ну, раз он так спать любит, – совсем разозлился Кощак, – то будет ему награда. Отправь его спать навечно! Хе-хе-хе!
– Понял, великий хан, – склонился нукер.
– А мальчишку давай сюда!
Нукер ещё раз поклонился и, пятясь, ушёл.
Почти сразу до Алёны донеслись вопли схваченного гонца. А полог шатра снова откинулся.
* * *
Алёна внутри доспехов напряглась, очень ей было любопытно узнать, кто же этот мальчишка, о котором толковал нукер.
В шатёр, по-прежнему прихрамывая, вошёл… Фролка. На этот раз Алёна из-под забрала шлема разглядела его очень хорошо, даже прикусила губу от негодования. Оказалось, что она не ошиблась в своих предположениях. Недаром он ей так не нравился.
– Вот, я, значится, пришёл, ёлки… – Фролка в испуге закрыл себе рукой рот. – То есть я хотел сказать, что пришёл, значится.