Легенда о черном алмазе - Северов Петр Федорович 9 стр.


- Все на свете имеет свое название: каждое дерево, травиночка, даже каждая звездочка в небе. Почему это озеро без названия? Было бы правильно дать ему имя деда Митрофана. Озеро Митрофана - хорошо звучит?

Анка по привычке подняла руку:

- А может быть, озеро Старой Щуки? Вон той, что там, в камыше, лежит?..

- Годится,- охотно согласился Старшой.- Значит, озеро Старой Щуки. Только не той, что дедушка выловил, а той, про которую рассказывал.

Костик пробежал вперед и остановился на взгорке, с которого они вдвоем с Емелей сбросили шпалу в камыши.

- Что за чудо?! - закричал он издали и даже тревожно свистнул на двух пальцах.- Смотрите, кто-то вытащил нашу находку на самый бугорок!.. Вот и еще одна загадка: кто и зачем?

Емелька так осторожно приближался к шпале, будто перед ним лежало незнакомое живое существо. Крадучись, обошел вокруг шпалы, прикоснулся к ней обеими руками, потом спустился к самому урезу воды, пристально исследуя смятые стебли камыша, черный ил берега, на котором глубоко и отчетливо отпечатались следы больших сапог.

- Интересная штуковина! - задумчиво произнес он, поглаживая маслянистый бок шпалы.- Кто-то здесь потрудился, чтобы вытащить "щуку" на пригорок. Что думаешь ты, Ко-Ко?

- Думаю, кому-то понадобились дрова,- сказал Костик.

- Твое слово, Кудряшка?

Анка призадумалась на минутку и ответила уверенно:

- Тому, кто вытащил шпалу на пригорок, дрова не были нужны. Гляньте, как расчищен стесанный край, где чернеют цифры. Они как будто наново написаны. Мы так их не расчищали.

Емелька погладил стесанный край бревна, взглянул на Кудряшку недоверчиво:

- И кому такое понадобилось?

Анка тряхнула челкой:

- Понятно кому: кто-то, как видно, знает, что они значат - эти буквы "С" и "К" и цифра 5000…

- Значит, опять тайна? - задумался Старшой и тут же спохватился: - А может, мы сами тайны придумываем, и ты в этом у нас первая?

Нисколько не обидясь, Анка согласилась:

- Может быть. А все потому, что тайн, и правда, очень много. Вон дерево растет - почему? Или вон бегунки на воде играют - зачем? Или, смотри-ка, стрекозы мечутся: одна синяя, как синька, другая совсем зеленая - почему? Я ночью, бывает, на звездочки засмотрюсь - и тайна всю душу переполняет: почему они разными огоньками горят - белые, розовые, голубые? Почему вроде бы вздрагивают и переливаются? Что там на них, на звездочках, неужели все время пожар?.. Что горит и почему не гаснет?

- Здорово! - восхитился Емелька и строго взглянул на Анку: - Однако стоп, Кудряшка, вон куда доехала - до звезд!..

Костик звонко захохотал, но тут же испуганно оборвал смех: где-то недалеко, за камышами, грохнул выстрел.

- Это у Старой криницы,- насторожился Емелька.- Туда еще с километр будет.

- Ближе,- возразила Анка.- Звук-то летит напрямую. Интересно, кто стрельнул? Охотников мы что-то не встречали.

- Наверное, саперы,- неуверенно заметил Костя.- Они все еще бродят с миноискателями. Знаете, сколько мин вдоль Донца фашисты понатыкали? Сотни, а может, и тысячи штук!

- Пошли,- скомандовал Старшой.- И смотреть в оба!

Тропинка вилась вдоль берега, потом пересекала песчаную пустошь, и далее терялась в разлогом овражке, где, под зеленым навесом кустарника таинственно мерцала вода криницы. Землянка была вырыта как раз напротив криницы, в западном скате овражка. Знающие, бывалые люди рассказывали (а в Привольном у многих на груди поблескивали боевые ордена и медали), что ранней осенью 1943 года, когда наши войска, наступая от Волги и Дона, вышли на рубеж Северского Донца, здесь развернулись ожесточенные сражения, и в этой землянке размещался наш полевой лазарет.

Емельке, Костику и Кудряшке уже доводилось входить под бревенчатый, сумрачный свод землянки, где все еще хранился дух войны, пахло шинелями и эфиром, а тишина казалась многозначительной и тревожной. Старшому запомнилось, как Анка, впервые войдя в землянку, принялась шарить по углам да нишам и под снопом слежалой соломы нашла стреляную винтовочную гильзу.

- Вот это находка! - закричал тогда Костя и поспешно зажал рот ладонью: ему откликнулись сразу несколько голосов.

- Подумать… какое эхо! - растерянно прошептала Анка.

- Неужели… эхо? - не поверил Костя; крадучись, он вышел из землянки, оглянулся по сторонам.- Ну, чудо! Мне определенно другие голоса отозвались…

Анка все рассматривала гильзу, держа ее на ладони, и допытывалась, точно у живого существа:

- А пуля эта без промашки? Верно была послана? Прямо фашисту в лоб?..

Почему та минута так запомнилась Емельке? Не потому ли, что время вдруг странно сместилось, и он расслышал гул артиллерийской канонады, отрывистую очередь пулемета, крики, тяжкий разрыв снаряда, железный лязг танковых гусениц? Война над этими лесами, полянами, взгорьями, шахтерскими поселками и городами Донбасса давно уже отгремела, но Емелька пережил острое, настороженное чувство, будто внезапно очутился на передовой. Видимо, такова сила памяти, и Старшому достаточно было войти в эту солдатскую землянку, чтобы воспоминания подхватили его подобно речной быстрине. Подросток, он помнил и черные дни фашистской оккупации, и как, дымя и громыхая, накатывался фронт…

Вот и теперь, приближаясь к знакомому овражку, Емелька испытывал странное томление и тревогу, словно бы там, в землянке, должно было что-то произойти - что-то неожиданное и важное.

- Смотри-ка! - шепнула Анка и крепко схватила Старшого за руку.- Вон человек. Сейчас вошел в землянку…

- Я тоже заметил,- порывисто перевел дыхание Костя.- Наверное, увидел нас и поспешил спрятаться.

Емелька замедлил шаги:

- А чего бы ему прятаться?

- Разные люди бывают,- рассудительно сказал Костя.- Есть и бродяги, и разбойники.

Старшой поколебался минуту, потом взглянул на Анку и весело подмигнул ей:

- Как ты говоришь, Кудряшка: отвага мед пьет?

Она лишь тряхнула челкой:

- Пошли!

Тропинка бежала по косогору, потом спускалась на дно овражка, и здесь ее пересекала другая, широкая и утоптанная тропа: она вела от входа в землянку к Старой кринице.

- Напиться бы…- облизал пересохшие губы Костя.- Малость отдохнем у криницы, осмотримся…

Старшой понимающе усмехнулся:

- Ты вроде бы трусишь, паренек?

Костик даже подпрыгнул на месте:

- Кто? Я?.. Да никогда! Сам не дерусь - и семерых не боюсь. Ну, да ты меня знаешь!

За перекошенной дверной рамой землянки притаилась ночь, и кто-то, казалось, наблюдал за ребятами из тьмы. Старшой подумал об этом и шепотом предупредил:

- Тихо… Осторожно… Чтобы ни звука мне!

И тут Костя неожиданно споткнулся, отпрянул в сторону и вскрикнул. И тотчас же из черного дверного проема послышался голос:

- Кто здесь?

Они замерли на косогоре. Костик попятился и оглянулся, собираясь броситься наутек. Емелька поднял ногу, чтобы сделать шаг, да так и застыл с поднятой ногой, а Кудряшка утратила свой обычный голос и пропищала, как птенец:

- Мы… Это мы. А вы кто?..

В черном проеме двери мелькнула светлая тень, и через порожек, придерживаясь за боковые столбики, переступил человек. Голова его была забинтована, а заросшее темной щетиной лицо казалось совсем черным.

- Мы - это мы? - повторил он слова Кудряшки, и в его слабом голосе можно было различить добрую улыбку.- Ну, в таком случае, я - это я. То есть Михей Степанович. Помните?

Ему разом ответили все трое:

- А как же, дяденька Михей!

- Еще как помним…

- Что с вами, дяденька Михей? - ахнула Анка и всплеснула руками.- Вон сквозь бинт проступила кровь…

Он хотел улыбнуться, но лишь болезненно покривил губы:

- Значит, ребятки, вы услышали выстрел? Это я стрелял, просил о помощи… Но сначала принесите воды. Вот здесь, на полу, моя фляга. Криница близко, а дойти не смог. Пожалуйста, поскорее.

Костя вошел в землянку, испуганно шарахнулся, заметив на смятой соломе черно блеснувшее ружье, но тут же подхватил флягу и во всю мочь пустился через овражек к Старой кринице.

Михей Степанович осторожно шагнул вперед и пошатнулся. Емелька поддержал его под локоть.

- Я хочу сесть, ребятки. Вот здесь, на земляном выступе. Что и как случилось - расскажу позже. А пока воды…

Внимательно рассматривая руки дяденьки Михея, темные пятна, засохшие струйки на его куртке, повязку на голове, Анка рассуждала вслух.

- Вы, дяденька, сами бинтовали голову? - запричитала она.- Вон повязка какая небрежная… Бинт перекручен и в крови. И на руках следы крови, и на куртке тоже. На вас напали неожиданно? Да, неожиданно и сзади! Наверное, вы даже не знаете, кто напал. Просто не видели его. Если бы видели, вы стали бы с ним бороться… Тогда ваша куртка была бы изодрана, а так, я вижу, куртка целая, и все пуговицы на месте.

Тяжело дыша, к землянке подбежал Костик:

- Вода просто ледяная. Пейте, дяденька Михей. Вам не трудно держать флягу? Ничего, я помогу.

Он пил медленными жадными глотками. Ободок металлической фляги постукивал о его зубы, и вода проливалась на небритый подбородок, на куртку, но он не мог оторваться и все пил, пил… Фляга скоро опустела, и Костя снова поспешил к кринице, а большой усталый человек откинулся спиной на земляную стенку у входа и закрыл глаза.

15
Экспедиция у кургана. Странная кража. След в камышах. Нарост на дереве.

Когда лейтенант милиции Василий Иванович Бочка пообещал Пугачу и Котикову навестить их в доме Макарыча, он, конечно, не мог предусмотреть, что произойдет неожиданное и таинственное событие, которое и насторожит его, и озаботит. Примерно за месяц до встречи с ребятами из области сообщили Василию Ивановичу, что в районе Привольного - Волчеяровки - Секменевки и хутора Березова начинает работы прибывшая из Киева археологическая экспедиция: ей предстояло раскопать три или четыре древних кургана. Василию Ивановичу предписывалось, в случае, если ученые обратятся к нему, оказывать им всемерную помощь.

С подобными задачами лейтенант Бочка еще никогда не сталкивался. Он сидел за столиком и тер ладонью лоб, размышляя о сути этих двух слов: "археологическая экспедиция". Припомнилось, что в нижнем ящике стола у него среди заброшенных исписанных тетрадей хранился обгорелый, подобранный на пожарище словарь. Василий Иванович наклонился, вытащил книгу из ящика на дневной свет и вспомнил, повеселев, старую пословицу: сбережешь - что найдешь. Быстро отыскал нужное слово. Обгорелая страница книжицы сообщала: "Археология - наука, изучающая историю но памятникам материальной культуры - орудиям труда, оружию, предметам домашнего обихода, жилищам и так далее, находимым главным образом при раскопках".

- Вот зачем раскопки,- облегченно вздохнул Бочка,- чтобы изучать далекое прошлое родной земли! Что ж, придется потрудиться, разыскать экспедицию.

Он только подумал об этом, как в дверь осторожно постучали, и на пороге появился коренастый мужчина лет пятидесяти, загорелый, с гривой волос до плеч, со стекляшками пенсне на носу.

- Разрешите представиться,- произнес он суховато, уверенно подавая руку.- Начальник археологической экспедиции Сидор Сидорович Мороз.

- Вот здорово,- засмеялся Василий Иванович.- Я лейтенант Бочка. Представьте, едва лишь подумал о вас, а вы уже на пороге. Что ж, если нужна какая-нибудь подмога, можете рассчитывать на меня.

Мороз уважительно оглядел мощную фигуру милиционера:

- Спасибо. Экспедиция всем необходимым обеспечена и работает успешно. Единственное, о чем я хотел вас просить…

Василий Иванович насторожился:

- Сделаю, что в моих силах…

Ученый помолчал, по-видимому, колебался, говорить ли.

- Да, надеюсь, что это в ваших силах,- сказал он, решившись.- Дело, на первый взгляд, незначительное, но… Понимаете, кто-то неизвестный по ночам шастает вокруг лагеря экспедиции. Мы живем в палатках у подножия кургана. В одной из палаток складываем наши инструменты, здесь же находится запас провизии, в походном сундучке храним находки. Пока найдено немного: обломок скифского меча, серебряная серьга, бронзовый браслет, крупная стеклянная бусинка, наконечник стрелы из кости… Все это переложено ватой, описано: где, когда и в каком виде раскопано. Надеюсь, вам понятно, что содержимое сундучка - бесценное сокровище экспедиции? Можете представить себе наши переживания, когда вчерашним утром в палатке не оказалось сундучка…- Ученый сдернул с носа пенсне и стал протирать стекла платочком.- Катастрофа!.. Для сотрудников экспедиции это была настоящая катастрофа. Мы бросились искать пропажу в бурьяне вокруг кургана, в терновнике у проселка. Кому понадобились наши трудные находки, зачем? Интересно, что вор не взял ничего из продуктов: ни сахара, ни масла, ии консервов, ни муки. Быть может, он полагал, что в сундучке экспедиция хранит деньги?

Василий Иванович шумно вскочил из-за стола:

- Почему же вы, товарищ ученый, не сообщили мне об этом еще вчера, чтобы я пошел по горячему следу?

Археолог смущенно улыбнулся и развел руками:

- А потому, что пропажа нашлась. Сундучок был брошен похитителем в метрах ста пятидесяти от лагеря, в бурьяне. Он валялся раскрытый, а наши трофеи были небрежно рассыпаны среди смятых стеблей буркуна. Единственное, чего мы не досчитались, так это стеклянной бусины. Искали ее целый день до сумерек - и не нашли…

Уже через два часа Василий Иванович прибыл в лагерь экспедиции к кургану: многие шоферы знали его, относились к нему с уважением, вот и на этот раз легко поймал попутную машину. Лейтенант начал с того, что обошел несколько раз вокруг кургана, осмотрел палатку и тот прочный аккуратный сундучок, потом поднялся к траншее раскопа, сел на крутом откосе и стал вглядываться в свежий отвал земли.

Землекопов было четверо. Крепкие сельские парни, они сознавали, что приглашены трудиться ради высокого научного интереса, и были этим горды. Тем более их возмутила ночная кража в лагере, на которую, как они заявили Морозу, был способен только полный сумасброд. Они сидели у подножия кургана перед серой горкой золы, оставшейся от костра, и с нетерпением поглядывали на великана-лейтенанта, ожидая расспросов о той злополучной ночи, когда в лагерь пробрался вор.

Василий Иванович не торопился, все разглядывал свежую осыпь земли, а когда это занятие ему, по всей видимости, надоело, присел рядом с землекопами и спросил:

- Кто из вас, братцы, носит обувь сорок восьмого размера?

Они переглянулись, и молоденький черноглазый парень засмеялся:

- Такой размер, начальник, разве что для слона!

Бочка весело согласился:

- Верно, для слона. Но слоны обуви не носят и не воруют… Этот след мог оставить только человек. Взгляните на отпечаток подошвы и каблука: могу поспорить, что ботинки у ночного гостя не менее сорок восьмого размера.

Следуя за Василием Ивановичем, землекопы рассмотрели на свежем отвале глины оттиск диковинного ботинка. Черноглазый, вздохнув, сказал:

- И вижу - но не верю.

Лейтенант раскрыл свой планшет, извлек лист бумаги, карандаш и, измерив след, воспроизвел его на бумаге. Прощаясь, он пообещал начальнику экспедиции:

- Немного терпения: украденную бусинку, а заодно и воришку, разыщу.

Василий Иванович действительно был уверен в успехе своего поиска, так как рассчитывал на помощь сапожников: те должны были знать наперечет мужчин с такими огромными ступнями. Он потратил почти неделю, обходя всех знакомых и незнакомых мастеров шила и дратвы. Они обещали помочь, но просили малость подождать. Василию Ивановичу ничего не оставалось, как ждать сигнала от сапожников, но все же он не мог сидеть сложа руки. И тут ему помог случай…

В тихом переулке Бочка встретил как-то пария, чье лицо показалось ему знакомым. Остановился, поздоровался, спросил:

- Где виделись?

- На кургане.

- Землекоп?

- Так точно, товарищ Бочка! Вот хорошо, что мы встретились.

- А что случилось?

- Я обнаружил след "скифа",- вполне серьезно заявил парень.- Это его второй след…

Василий Иванович не понял:

- Чей, говоришь, след?

Парень удивленно сдвинул брови:

- Так что "скифа", товарищ лейтенант!.. Начальник экспедиции, тот, что роется в кургане, профессор Сидор Сидорович Мороз, прозвал того ночного гостя "скифом". Рассказывал, что скифы жили в наших краях в давнюю старину.

- Ну, если так,- весело рассудил лейтенант,- значит, и воровства не было? Просто "скиф" возвратился из старины и подобрал в палатке свои вещи?

Парень сдвинул кепку, поскреб затылок:

- Был бы я суеверным, так и подумал бы.

Василий Иванович спросил недоверчиво:

- Где след?

Парень кивнул в сторону реки:

- Там.

Они спустились но крутизне к железной дороге, миновали ее и двинулись правым бережком за течением. У мыса, густо поросшего камышом, парень попридержал Василия Ивановича за локоть, шепнул:

- Здесь. Вчера у меня, понимаете, был выходной, ну я и приехал половить рыбку: выбрал этот мысок, забросил удочку - слышу, кто-то возится в камыше. Кто бы это мог быть, думаю, может, как и я, рыболов? Окликнул его, а в ответ - ни слова. Тогда я пошел на шорохи по камышу, а тот неизвестный учуял и как махнул вон в те заросли кустарника. Я только и заметил лохматую голову да голые плечи.

Бочка немало подивился:

- Значит, голый кинулся прочь от реки?

Парень развел руками, опасливо оглянулся на камыши:

- Так и получается, что голый.

- История! - усмехнулся Бочка.- Вроде бы у нас тут, в этих зарослях, свой Тарзан завелся. Слышал про Тарзана? Был, сказывали, такой лесной человек.

Но про Тарзана землекоп не слышал и, настороженно озираясь, указал пальцем на прогалину меж камышей:

- Там…

Бочка вздрогнул всем телом п словно бы изготовился к прыжку:

- Что… там?

- След…

Осторожно раздвигая камыш, лейтенант двинулся по указанному направлению, сделал шаг, другой и третий, а на четвертом его начищенный сапог с шумом погрузился в ил почти по край голенища. Эта неприятность, впрочем, Бочку не остановила, и он, балансируя руками, сделал и пятый шаг… Перед ним открылась небольшая прогалина, покрытая густым, будто крутое тесто, и черным, как деготь, илом, а на ровной лоснящейся поверхности ее отпечатался четкий след огромного ботинка.

Василий Иванович с трудом дотянулся до следа, измерил его - и даже изумился:

- Да неужели есть на свете такие чудеса? Номер - не менее шестидесятого!

- Пожалуй,- согласился парень.- Хотя следует учесть, что след малость рассосался.

- Непременно учтем,- пообещал Бочка.- Но я хотел бы знать, куда умчался этот странный голопузый "скиф"? Где его одежда? Кто он?.. Впрочем, прежде чем пойти по следу, мне нужно выбраться из этого проклятого болота. Помоги-ка, парень,- протянул руку землекопу.

Назад Дальше