- Хорошо. Ты подходишь. Жди нас в лагере. Как услышишь шум схватки - бросайся со своими на подмогу. Прощай, брат мой Укан, если мы не увидимся больше!
Юноши крепко обнялись, и Укан выскользнул за ограду.
Затем молодой предводитель отправил Цуля, приказав ему собрать как можно больше сведений об обстановке в городе. Он должен был присоединиться к юношам около лагери рабов.
- Теперь последнее, - сказал Хун-Ахау. - Как мы будем сражаться, Шбаламке, если навстречу нам выдвинут большой отряд воинов?
- Как обычно, развернутым строем!
- А что это такое?
- Мы выстроимся все в одну линию; противник сделает то же самое. Ряды сойдутся - и начнется рукопашная!
И Шбаламке от удовольствия зачмокал.
- Нет, - сказал Хун-Ахау, - нам это не годится. Оружия у нас, даже если мы обезоружим стражу лагеря, все равно будет мало. Опытных бойцов у нас всего десять человек, да и то опыт их очень невелик. Умеют ли обращаться с оружием лагерные рабы, - мы не знаем. Твой развернутый строй - это ловушка, западня для нас. Нас всех перебьют поодиночке. Надо что-то другое. - Он задумался. - А если мы построимся так… - Он нарисовал на земле фигуру треугольника. Не забудь, наша задача - прорваться сквозь их строй, а вовсе не вступать в длительное сражение. Вот здесь, в начале, становишься ты, самый опытный из нас. За тобой - два человека: я и еще кто-нибудь, дальше уже трое: по бокам - Ах-Мис и Бенеч, а в середине - Укан - он слаб из-за болезни, у них же силы хоть отбавляй. За ними ряд уже в четыре человека, оружие у крайних, и так далее… Ты понял?
Шбаламке наморщил лоб, разглядывая чертеж. Ему не нравилось такое отступление от привычных воинских порядков, но чем больше он размышлял, тем больше понимал всю выгоду этого необычного предложения. Сдаваться быстро ему все же не хотелось.
- Хорошо. Посмотрим, - пробурчал он недовольно. Может быть, если прорываться, так будет действительно лучше…
Хун-Ахау хлопнул его по плечу.
- Я рад, что ты согласился, Шбаламке. А теперь пойдем к нашим товарищам и расскажем им все. Каждый из нас должен понимать и твердо знать, что ему делать.
Минуты тянулись как часы. Давно все было объяснено и растолковано. Юноши лежали, растянувшись на земле, и с трепетно бившимися сердцами ожидали наступления ночи.
Шум великого города постепенно стихал. Один за другим гасли мерцавшие вдали огоньки кухонных очагов. Неизвестно откуда потянувшийся запах свежих лепешек напомнил друзьям, что сегодня они с утра не ели. Но в хижине не было никаких припасов, все это знали, и говорить об еде не хотелось, чтобы не смущать товарищей. Не решался на это даже Ах-Мис, больше всех страдавший от голода.
Наконец Хун-Ахау дал знак к выступлению. Мгновение - и с оружием в руках девять юношей вышли за ограду.
Ночь была безлунная, темная, и это благоприятствовало дерзкому замыслу. Впереди шли Хун-Ахау и Шбаламке, за ними - остальные. До лагеря было около получаса ходьбы, по путь прошел совершенно спокойно. Встречавшиеся изредка прохожие почтительно уступали дорогу маленькому отряду, очевидно считая их за ночную стражу. Когда вдали зачернел массив строящейся пирамиды, Хун-Ахау остановил юношей. Еще раз шепотом повторил каждому, что тот должен делать, и они решительно двинулись к лагерю.
Первого часового удалось снять без труда - он стоял к приближавшимся спиной и, позевывая, смотрел на звездное небо. Шбаламке, как и подобает ягуару, беззвучно прыгнул и оглушил его топором. Около входа в лагерь стояло уже двое воинов, а еще пара их прохаживалась неподалеку. Хун-Ахау и Шбаламке кинулись на стоявших около входа, а второй парой занялись остальные. Резкий крик тревоги рассек тишину ночи. На него сбежались другие воины, несшие стражу. Завязалась ожесточенная схватка, в которой и нападавшие и защищавшиеся не щадили себя.
Но исход схватки был уже предрешен. На шум ее лагерь словно взорвался криками, свистом, воплями. Ворота распахнулись, и оттуда посыпались десятки людей, впереди их бежал Укан. На каждого охранника бросалось по нескольку рабов, сбивали его на землю, отбирали оружие, душили. Через несколько минут с охраной лагеря было все кончено.
Новый вопль - уже восторга - вырвался у обитателей лагеря. Они плотным кольцом окружили своих освободителей, обнимали их, разглядывали, расспрашивали. В поднявшемся веселом шуме трудно было что-нибудь понять.
К Хун-Ахау протиснулся довольный Укан.
- Пока все идет хорошо, - прокричал он, - что делать дальше?
- Надо установить тишину, - ответил Хун-Ахау, - и прежде всего поговорить с ними!
- Будет сделано! - И Укан исчез среди толпы.
Но добиться тишины оказалось делом нелегким. Освобожденных было более трехсот человек, и всем им хотелось говорить. Наконец спокойствие было установлено, и Хун-Ахау, поднятый десятком могучих рук, оказался над головами собравшихся. Два факела освещали его напряженное лицо.
- Братья! - начал он громко. - Вы освободились из лагеря, вы радуетесь этому! Хорошо! Но помните: это еще не свобода! Чтобы добиться ее, нам надо уйти из Тикаля, а это не так просто. Как только знатные услышат о том, что мы восстали, на нас бросят все войска, которые есть в городе. Мы должны их разбить, чтобы избавиться от рабства. А для этого надо собрать оружие, оставшееся после стражи, распределить его. Кому не хватит - пусть вооружаются дубинами и камнями! Помните: вы должны строго соблюдать все, что прикажут вам наши товарищи, пришедшие со мной. Сейчас мы построимся и двинемся в путь. Укан, Шбаламке! - позвал он. - Разделите всех на отряды по три-четыре десятка человек! К каждому отряду приставьте одного из наших - начальником! Начальники отрядов, ко мне!
Снова началась суета, но уже через несколько минут оружие было собрано и отряды образованы. Стремление к свободе творило чудеса. Хун-Ахау кратко повторил будущим предводителям порядок построения боевой колонны, и они разошлись по местам. Теперь уже каждый командир объяснял предстоящие действия своей группе.
Хун-Ахау посмотрел на звезды. Время шло очень быстро. Успеют ли они к утру пройти самый опасный отрезок пути и добраться до окраин Тикаля? Вряд ли! А битва днем с опытным противником для его войска - дело почти безнадежное!
К юноше подошел запыхавшийся Цуль.
- Владыка, - начал он, поклонившись, - я разузнал для тебя все…
Хун-Ахау обнял старика.
- Что ты, Цуль, - сказал он смущенно, - какой же я владыка? Уж ты-то знаешь, что я такой же раб, как и ты и все они. Может быть, завтра они будут свободны, - он показал на находившиеся кругом отряды, - а может быть, все мы падем в битве еще этой ночью. Так что ты узнал?
Старик сообщил ему, что након и его войска еще не возвратились в Тикаль. Где они находятся - неизвестно. Во дворце правителя жрецы молятся около тела умершего. Большинство воинов, оставшихся в городе, сейчас находится около дворца Ах-Меш-Кука - новый владыка бережет себя. Там еще не спят; Ах-Меш-Кук послал своих соглядатаев выслеживать, куда девались након и Кантуль. В городе ходят усиленные наряды стражи…
Хун-Ахау, услышав новости, на минуту задумался. Избранный маршрут оказывался верным, он пролегал вдали от дворца Ах-Меш-Кука. Очень хорошо, что након еще не возвратился. Но усиленные наряды стражи обеспокоили его. Одна или две стычки с ними - и весь Тикаль будет поднят на ноги. Надо быстрее выступать! Но крадучись по спящему городу могут идти десять человек, а не три сотни… Что же делать?
Его размышления были прерваны каким-то шумом. С той стороны, откуда пришел Цуль, вдруг донеслись громкая брань, звуки ударов, стоны. Юноша подозрительно взглянул на старика. Неужели он предал их и привел сюда воинов Ах-Меш-Кука? Нет, старый раб тоже повернулся в сторону странных звуков и прислушивался; на его лице были написаны откровенное недоумение и страх. Шум оборвался так же внезапно, как и начался, и через минуту около Хун-Ахау появился торжествующий Укан. За ним смутно виднелась небольшая группа рабов, плотным кольцом окружившая какого-то человека.
- О наш предводитель, - напыщенно сказал Укан, - боги всегда милостивы к тебе! Смотри, какой подарок они шлют тебе этой ночью!
И, повернувшись к рабам, он повелительным жестом приказал подвести пленника поближе.
- Огня сюда! - крикнул копанец.
Поднесенные факелы озарили своим красноватым дрожащим светом тучную фигуру и искаженное ужасом лицо Экоамака. Рот его был забит тугим кляпом, руки связаны за спиной.
- Ты узнаешь в этом трясущемся куске жира того напыщенного индюка, который привел нас сюда? - спросил Укан, не в силах сдержать свой буйный восторг. - Милостивый бог ишима, сколько раз я мечтал о встрече с Экоамаком! И как удачно она состоялась! Сейчас я покажу ему, что провел время в Тикале не даром. - Он вытащил дротик. - Шбаламке не будет стыдиться своего ученика!
Экоамак замотал головой, замычал, затрясся.
Хун-Ахау перехватил отведенную для броска руку Укана с дротиком. Забавная мысль мелькнула в его голове.
- Подожди, Укан, не торопись! Экоамак привел нас в Тикаль, он нас и выведет отсюда. Позови сюда Шбаламке и Ах-Миса, а своих воинов отпусти!
Копанец молча повиновался; он уже не решался возражать Хун-Ахау. Пока Укан отсутствовал, юноша вытащил кляп изо рта Экоамака, заранее предупредив его, что если он закричит, то тотчас же умрет. Купец послушно закивал головой.
Подошли Шбаламке, Укан и Ах-Мис; копанец уже успел рассказать им, кого поймали люди из его отряда. Шбаламке злорадно смеялся, Ах-Мис был спокоен.
- Слушайте, друзья, - сказал им, отведя в сторону, Хун-Ахау. - Сейчас мы пойдем по Тикалю. Встреча со стражей неминуема. Шум от стычки вызовет тревогу, а это еще больше усложнит наше положение. Укан прав, сама судьба послала нам в руки Экоамака. Он привел нас сюда, он нас отсюда и выведет. Ты, Шбаламке, возьмешь его за руку и пойдешь во главе нашего отряда. Если мы встретимся со стражей, то купец скажет, что это - его новый караван и что он направляется в…
- В Цибильчальтун*, за солью, - быстро подхватил заулыбавшийся Укан. - Ты прав, Хун-Ахау, тебе пришла в голову очень хорошая мысль!
Хун-Ахау, вернувшись к Экоамаку, сказал ему, что он будет сопровождать отряд. На вопросы стражи торговец будет отвечать, что это его караван, по приказанию нового повелителя, владыки Ах-Меш-Кука, отправляющийся в Цибильчальтун за солью. Если он поднимет тревогу - его убьют, если отряд благополучно выберется из Тикаля, его отпустят на все четыре стороны.
При имени Ах-Меш-Кука Экоамак вздрогнул - очевидно, он не ожидал, что такие новости уже стали известны рабам. Он, жалостно всхлипывая, поклялся поочередно всеми божествами неба и земли, что будет вести себя примерно и выполнит все, что ему приказывают. Торговец попытался незаметно всунуть в руку Хун-Ахау мешочек с бобами какао, но тот гневно отшвырнул его. Впрочем, практичный Укан, заметив эту маленькую сценку, нагнулся и подобрал деньги, спрятав их за свою набедренную повязку.
Но время не позволяло больше медлить, надо было выступать. Отряд быстро построился; во главе его шли Шбаламке, державший за руку Экоамака, за ними Хун-Ахау и Ах-Мис. Укан командовал подразделением, замыкавшим отряд. Сразу был взят очень быстрый темп - для рабов, закаленных на строительстве пирамиды, это не составляло труда, но привыкший к носилкам тучный Экоамак стал задыхаться и хвататься за сердце.
Прошло всего несколько минут марша, и впереди вдруг послышались крики: "Стой! Что за люди?". Дорогу преграждал небольшой отряд стражи - всего около десяти человек; снять их было бы не так трудно, но тревога в городе, конечно, поднялась бы. И здесь Хун-Ахау и его товарищи убедились, насколько полезным оказался для них плен Экоамака.
- Приветствую тебя, почтенный Куч, - сказал торговец начальнику стражи, подойдя к нему со Шбаламке. - Я иду по приказанию нашего нового повелителя в Цибильчальтун со своим караваном. Это - мой новый помощник. - Он указал на Шбаламке.
- А где же Хун-Кех, твой прежний? - поинтересовался Куч. - И почему ты не на носилках? Это вредно для твоего здоровья!
- Хун-Кех заболел, - нервно ответил Экоамак, - мне пришлось так быстро выступить, что я не захватил носилок. Не беда, в дороге я раздобуду их!
- Зачем в дороге? - удивился начальник стражи. - Я могу их дать тебе сейчас же. Эй, вы, - обратился он к Хун-Ахау и Ах-Мису, стоявшим в отдалении, - идите к тому дому и возьмите там носилки.
Хун-Ахау и Ах-Мис поспешно двинулись в указанном направлении и скоро возвратились, таща носилки.
- Я вижу, у тебя в отряде много вооруженных, - сказал Куч, оглядывая отряд. - Почему ты взял так много людей?
- На этот твой вопрос, почтенный Куч, - сказал Экоамак, с явным удовольствием усаживаясь в носилки, - я отвечу лишь одно: наше дело выполнять приказания трижды великого Ах-Меш-Кука, светоча Тикаля, а не обсуждать их! Спасибо за носилки. Но мы торопимся, прощай!
- Счастливого пути, почтенный Экоамак, да будут милостивы к тебе боги, - ответил начальник стражи и жестом приказал своим воинам освободить дорогу каравану.
С заметным чувством радости Хун-Ахау и его товарищи быстро двинулись вперед. Через сотню шагов вместо Хун-Ахау и Ах-Миса были поставлены другие носильщики, и движение возобновилось. Все молчали. В тишине раздавался лишь мерный топот сотен босых ног.
Но начальник стражи был опытным и наблюдательным воином. Хотя он много лет знал Экоамака и доверял ему, все же некоторые обстоятельства ночной встречи показались ему странными. Почему Ах-Меш-Кук в такой трудный первый день нашел время, чтобы послать торговца в новую экспедицию, да еще с таким количеством носильщиков и воинов? Почему он отправился в такой далекий путь без носилок? Кроме того, вспомнил Куч, он же сегодня видел в городе Хун-Кеха и тот не казался больным. Чем больше размышлял над всем этим начальник стражи, тем больше всё казалось ему подозрительным.
А вдруг Экоамак, воспользовавшись неожиданной смертью повелителя Тикаля, похитил что-нибудь ценное и торопится скрыться? От этой догадки начальника стражи бросило в пот. С каким же видом он предстанет перед новым правителем, если это дело обнаружится и выяснят, что он, Куч, лично пропустил злоумышленника? С возрастающей тревогой начальник стражи вспомнил нервную речь Экоамака и его странную торопливость. Да, что-то в этом происшествии было необычным. Но, с другой стороны, мало ли могло быть у Ах-Меш-Кука тайных замыслов, выполнение которых он мог поручить такому пронырливому и хитрому человеку, как Экоамак? Поднять тревогу и потом оказаться всеобщим посмешищем? Нет, такая неосмотрительность недостойна его, опытного воина.
Куч мучительно путался в противоречивых догадках. Наконец его осенила, как ему показалось, спасительная мысль. Он пошлет во дворец Ах-Меш-Кука воина с сообщением, что Экоамак благополучно выступил в путь. Если все сказанное торговцем соответствует истине, то такое сообщение никому не повредит. Если его подозрения правильны, то он получит приказания из дворца. И, отряхнув тяжелое бремя сомнений, Куч успокоился. Он послал воина во дворец, договорившись с ним о месте встречи, и приказал продолжать обход.
Встреча с новым отрядом ночной стражи прошла уже совершенно по-иному. Экоамак полностью вошел в свою роль. Величественным тоном он приказал начальнику отряда - молодому веселому воину - скорее пропустить его караван, так как повелитель Тикаля сказал ему, Экоамаку, чтобы он не задерживался ни днем, ни ночью. Стража поспешно расступилась, и войско Хун-Ахау снова устремилось вперед. Было пройдено уже более половины пути по городу.
Прибежавший во дворец Ах-Меш-Кука воин потратил немало времени, добиваясь, чтобы его пропустили к правителю (Куч приказал ему во что бы то ни стало сообщить его слова повелителю лично). Хотя уже была глубокая ночь, во дворце никто не спал. Посланца долго отсылали от одного придворного к другому, но никто из них не решался из-за какого-то воина побеспокоить владыку Тикаля. Все это продолжалось бы бесконечно, если бы воину не посчастливилось напасть на Абиша. Он первый из многочисленных людей, слушавших в эту беспокойную ночь посланца Куча, отнесся к его просьбе внимательно.
- Скажи мне, в чем дело, друг мой, - убеждал он воина, - и я сразу же сообщу все повелителю.
- Мне приказано сообщить только лично и никак иначе, - упрямо повторял воин.
- Но ты можешь хотя бы сказать мне, кем ты послан? - поинтересовался Абиш. Он думал, что перед ним посол накона или царевича Кантуля.
- Я от начальника ночной стражи, почтенного Куча, - сказал воин.
- Ах так, - глубокомысленно сказал Абиш и задумался. Но здесь он сообразил, что у начальника ночной стражи могли быть какие-то сведения, действительно важные для Ах-Меш-Кука. Он схватил воина за руку.
- Идем! Скорее! Сейчас ты будешь лицезреть великого правителя!
Ах-Меш-Кук в отдаленной от главных покоев комнате обдумывал план своих действий на будущий день. Это не мешало ему вести вежливую беседу с Ах-Печем, который теперь ни на шаг не отставал от правителя. Увидев Абиша с каким-то незнакомым воином, новый властитель Тикаля поднял недоуменно брови. Абиш и посланец рухнули на колени.
- Прости, величайший, что пришлось потревожить тебя, - сказал молитвенно Абиш, - но воин послан к тебе начальником ночной стражи и должен передать его слова только лично.
- Говори! - приказал Ах-Меш-Кук.
- О трижды почтенный повелитель, твой слуга Куч говорит, тебе: караван Экоамака выступил в путь в Цибильчальтун благополучно, - отрапортовал воин.
Ах-Печ выпучил глаза на Ах-Меш-Кука, правитель Тикаля посмотрел на Абиша. Никто из них ничего не понял.
- Ты сам видел караван Экоамака? - прервал наступившее молчание Ах-Меш-Кук.
- Да, о великий!
- И много в нем было человек?
- Около двухсот носильщиков и больше сотни воинов, - отвечал, подумав, посланец.
Опять наступило молчание.
- Выйди, воин, - сказал Ах-Меш-Кук, - тебе сообщат, что ты должен будешь передать своему начальнику! Иди и ты, Абиш!
Оставшись вдвоем с ахау-ах-камха, повелитель Тикаля посмотрел Ах-Печу в глаза и признался:
- Я не понимаю, что это такое! Я не посылал Экоамака ни с каким караваном, Покойный правитель намеревался, правда, послать его месяца через два на юг, но я знаю, что он не успел поговорить с торговцем. Куда же отправился Экоамак, да еще с таким количеством людей? Может быть, это ты послал его, почтенный ахау-ах-камха?
- Нет, - с привычным раздражением сказал Ах-Печ, - я тоже не посылал его! А не бежит ли просто торговец отсюда, ухватив лакомый кусок из запасов правителя? Все ли цело в кладовых, о владыка?
- Если бы было так, - возразил ему Ах-Меш-Кук, - то зачем ему брать с собой такую большую свиту? Нет, он постарался бы ускользнуть незаметно. - Правитель задумался. - Здесь что-то иное! Нет ли с ним Кантуля?
Ах-Печ подскочил как ужаленный змеей.
- Кантуля? - прохрипел он.
- Да! Ты же знаешь: он остался жив и где-то прячется. Ему надо добраться до Йашха, там его поддержат!
В комнату проскользнул Абиш.
- Прости, великий! Тревожная весть: этой ночью рабы на строительстве пирамиды взбунтовались, перебили стражу и ушли неизвестно куда…
- Их много? - быстро спросил Ах-Меш-Кук.
- Не меньше трех сотен…