- Пионерское…
- И тебя, Тамара, прошу молчать. Ни отцу, ни матери - никому. Хватит с них бандитов. Пусть этот ящик будет нашей тайной… - И, подумав, добавила: - По крайней мере, на некоторое время…
Больше не вспоминали про таинственный ящик до самого конца работы. Но как только Леша начал утаптывать землю, Тамара вскрикнула:
- Ой, Леша, смотри, еще как бабахнет! Лешка посмотрел на Зинаиду Антоновну.
- Да, Леша, - поняла она его взгляд. - Не стоит рисковать…
В дощатнике раздавалась песня:
Шагаем пионеры - раз, два, три…
Шагаем комсомольцы - раз, два, три,
И вот мы снова составили кружок…
Леша подошел к дощатнику. Двери были распахнуты.
И вот мы снова составили кружок…
В этом кружке Леша увидел Юру, Васю, даже Янину.
Мы левою ногою - раз, два, три,
Мы правою ногою - раз, два, три…
В сторонке стояли мать и отец, широко улыбаясь. Их радовали дети, радовало их веселье.
Обеими ногами - раз, два, три…
Руками и ногами - раз, два, три…
После этих слов дети стали прыгать и хлопать в ладоши в такт мелодии. На этом игра кончалась. Ребятам хотелось повторить все сначала. Они начали просить зачинщика игры:
- Юра, еще…
Юра в это время заметил Лешу и направился к нему. Им было о чем поговорить. Пока Леша работал в саду, Юра не терял времени даром.
- Мы с Янкой собрали сегодня целый мешок костей. И знаешь где? На перепаханном поле, за хутором. Их там много. На рубль, а может и больше будет…
- Это больше, чем мой сегодняшний заработок в саду, - улыбнулся Лешка.
- Ты же заработанные деньги отдашь матери, а это будут наши, на задуманное дело.
Дети опять пристали к Юрке:
- Еще "шагаем пионеры"!
- Давайте! Идем с нами, Леша! Юра обратился к взрослым:
- И вы с нами?
Мать отмахнулась: "Куда уже мне!", а отец стал в круг и всех развеселил.
Лешка даже забыл про загадочный ящик и глядел, как отец притопывает и хлопает в ладоши. Особенно забавно было, когда он, подкрутив усы, произносил: "шагаем пионеры…"
Лачинская, вздохнув, сказала Лешиной матери:
- Веселый у тебя Антон. Детей любит. А мой…
Легкий на помине, явился Лачинский. Он как глянул на стены "клуба" - черные колючие глаза его так и сверкнули гневом.
- Васька! - крикнул он.
Вася не услышал, увлеченный игрой. Тогда Лачинский ворвался в круг, схватил сына за ухо и вытащил во двор.
- Кто тебе разрешил брать афиши?
Вася моргнул своими длинными ресницами.
- Я сам. Их много в кладовке…
Сильная оплеуха - и мальчик очутился у подворотни.
Услыхав плач сына, Лачинская выбежала во двор:
- За что ты его?
- Он знает. И ты тоже: пришел и никого в доме. Театр придумали… - Лачинский хлопнул калиткой и ушел.
Мать бросилась к Васе. Вытерла ему лицо фартуком.
- Чего он разошелся? - спросила.
- Афиш ему жалко, - всхлипывая, ответил Вася. - Мыши все равно сожрут…
- Все же надо было спросить.
- А спросил, тоже б не дал… Лачинская вздохнула.
- Идем домой.
- Не пойду.
- Что это ты такое говоришь? А куда же ты пойдешь?
- В цирк…
- Какой еще цирк?
- Такой…
- Ты не дури! Отец вскипел и остынет. Идем, обедать пора.
И увела мальчика домой. А в "клубе" веселились ребята.
В доме Леванцевичей собирались обедать. Тамара на кухне мыла руки. Тетя Зина вытирала тарелки.
- Ну, покажи свои руки, Томочка.
- Вот, полюбуйся.
- Лентяй за дело, мозоль за тело…
- Это я - лентяй?!
- Нет, нет, шучу. Ты трудолюбивая девочка - всегда мне помогаешь. Дай-ка я постным маслом помажу твои мозоли.
- Первый раз копала землю - и клад нашла, - засмеялась Тамара. - Интересно все же, что в этом ящике?
- Молчи ты с этим кладом, - поставив бутылку с постным маслом, сказала тетка. - Неси вот тарелки, расставляй да прячь от родителей свои отметины на ладонях, а то влетит нам с тобой.
Доктор с женой вернулись из города, проголодались. Анна Петровна взялась помогать дочери накрывать на стол. Леопольд Антонович, потирая руки, спросил:
- Ну, чем нас сегодня угостит Зинуша?
- Секрет, - улыбнулась Тамара.
- Который ты нам сейчас же, как всегда, выдашь… - сказала мать.
- А сегодня, мамочка, я не выдам, - вспыхнула Тамара и побежала на кухню.
- Мне кажется, твои слова ее обидели, - заметил доктор.
- Брось ты! Ведь я пошутила. В конце концов, она уже не маленькая. На ушко, как когда-то, один и тот же "секрет" не станет шептать и мне, и тебе.
За столом отец спросил у Тамары, как обычно:
- Чем ты занималась?
- Чем и всегда… - пожала плечами дочка. - Делала уроки, играла на пианино, гуляла в саду…
- Листья закопали? - взглянул на сестру доктор.
- Закопали. - Приходил Леша…
Как хотелось Тамаре похвалиться: "И я копала яму и засыпала листья!" - но она помнила наказ тети Зины.
- Если б вы видели, сколько в магазинах товаров, - заговорила с восторгом Анна Петровна. - Все, что душа желает, как при старом режиме…
- Ну, не столько, но есть… - согласился Леванцевич. - Новая экономическая политика спасла большевиков.
- А то ведь было… хоть шаром покати, - продолжала Анна Петровна.
- Своей политикой себя же и спасли, - заметила Зинаида Антоновна.
- Если бы они еще "Металлист" вернули хозяину, он там быстро наладил бы работу, - сказала Анна Петровна.
- Такой завод они не отдадут частнику, - усмехнулся доктор.
- Конечно! Если вернуть капиталистам заводы, помещикам землю, тогда зачем было делать революцию? - неожиданно для всех выпалила Тамара.
Отец и мать с изумлением переглянулись:
- Ты слышишь, Аннушка? Это говорит наша дочь, - забеспокоился Леопольд Антонович. - Зачем тебе, дитя мое, думать о том, что нужно было делать, что не нужно. Твоя забота - музыка. Я, к примеру, лечу людей и больше ни о чем не желаю думать. Пусть политики занимаются политикой.
- Папа, я учусь в школе, а там, как тебе известно, преподают кроме математики, физики, ботаники и пения еще и историю…
- Да, да, - растерялся доктор. Он не любил разговоров на политические темы. Но политика сама как-то все чаще врывалась в его жизнь. Тогда он прекращал разговор и заставлял всех молчать и есть то, что "бог послал".
После обеда Зинаида Антоновна сказала брату:
- Леопольд, я хочу с тобой посоветоваться.
- Пожалуйста, слушаю…
- Мне кажется, нужно спилить ту яблоню, что в конце сада, над яром. Она уже старая, яблоки на ней мелкие, а тень от нее большая.
- Зиночка, ты же лучше меня знаешь, что посадить, что выкопать.
- Все же я хочу, чтобы ты посмотрел. Пойдем в сад.
- Пожалуйста, можно и пойти…
В саду Зинаида Антоновна начала разговор о главном. По интонации доктор почуял, что сестра волнуется, и насторожился.
- Утром мы здесь копали яму и наткнулись на какой-то окованный железом ящик. Чей это ящик и что в нем?
- Ящик?.. Здесь, в нашем саду?.. И большой?
- Большой.
- А ты не посмотрела, что в нем?
- Нет. Я не хотела при Леше. Бог знает, что там…
- Я не знаю, что это за ящик и кто его закопал. Может быть, покойный батюшка… Царствие ему небесное…
- Отец? А что он мог зарыть? Все, что имел, он отдал нам.
- Правда, все…
- Может, это солдаты, в шестнадцатом, когда стояли тут… Может, они закопали свои трофеи…
- Солдаты?.. А почему в нашем саду? Их лагерь стоял дальше… А в наш сад они лазили только за яблоками…
Доктор пытался воскресить в памяти то время: мировая война - солдат гонят на фронт, возвращают на отдых. Потом революция и снова война - гражданская…
- Погоди, погоди! - спохватился доктор. - Что-то начинаю вспоминать. В девятнадцатом или восемнадцатом году это было. Мы с Аннушкой вернулись из театра поздно. Сергей Андреевич Заблоцкий действительно привез какие-то ящики - один или два, не знаю, я их не видел. И где закопали, не интересовался. Когда я раздевался, Серж пришел из сада, и краем уха я слышал его разговор с отцом. Прощаясь, он сказал: "Ну, похоронили сердце завода. Даст бог, лихолетье минует, вернется хозяин, поставит все на место и оживет завод". Самого Заблоцкого я не видел, я был в спальне. Какое мне дело до чужой собственности! Полагаю, в тех ящиках какие-то уникальные, ценные детали машин…
- Почему папа разрешил закапывать заводские вещи в нашем саду? - недоумевала Зинаида Антоновна. - И кому - Сергею Андреевичу Заблоцкому…
Когда-то Заблоцкий, обаятельный инженер, часто бывал в их доме. Зина влюбилась в него. И он много чего ей обещал. А потом вдруг не стал появляться. Зина ждала, беспокоилась, украдкой плакала. Позже узнала от хозяина завода Грюнберга, который захаживал к ее отцу, что инженер Заблоцкий влюбился в его секретаршу и намерен на ней жениться. Для Зины это была трагедия. Чтобы дочь развеялась, отец отправил ее в Москву, к свояченице. Поэтому Зинаида Антоновна ничего не знала об этих ящиках.
- Почему разрешил? - переспросил Леопольд Антонович, - Грюнберг дружил с отцом. К тому же клиент солидный. А Серж - всего лишь исполнитель воли хозяина. Да и какая разница, привез эти ящики он или кто другой…
- Что теперь делать с ними? - забеспокоилась Зинаида Антоновна. - Ведь уникальные части машин нужны людям…
- Какое нам дело? Не мы их закапывали, это не наша собственность.
- Завод теперь принадлежит государству. Значит, это государственное…
- И что же?
"Ах, Леопольд, Леопольд, - подумала с огорчением Зинаида Антоновна. - Ты не испытал горя и не сочувствуешь другим…" Но вслух сказала:
- Идем в беседку, посидим, подумаем. - Зинаида Антоновна ласково взяла брата под руку.
- И что же? - переспросил доктор, садясь на скамейку напротив сестры.
- Нужно написать письмо на завод. Пусть забирают свое имущество.
- Я не имею права распоряжаться чужой собственностью. Это оскорбление памяти отца. Он дал приют ящикам в своем саду. Не написал же он… извини… донос…
- Время было другое.
- А теперь что изменилось?
- Завод больше не будет принадлежать Грюнбергу. Это понятно уже. Прошли недели, месяцы, годы - ожидания падения Советской власти. А Советская власть живет и крепнет с каждым днем…
- Пусть она живет сто лет. Она мне не мешает. Но изменить друзьям покойного отца я не могу! Понимаешь, не могу!
- А если узнают?
- От кого?
- Хотя бы от Леши. Правда, я просила его молчать. Но мальчик может проговориться.
- Пусть тогда не показывается в наш сад.
- Допустим, ты его прогонишь. А придут представители власти. Что им скажешь?
- Ничего. Решительно ничего. Я ни с кем не намерен разговаривать. Я этих ящиков и в глаза не видел и не закапывал.
Помолчали. Леопольд Антонович сопел, волновался: все же этот вопрос его трогал. Сестра дала ему немного успокоиться. И заговорила вновь.
- Ты знаешь, я тебя люблю и никогда ничего неприятного тебе не сделаю. Не позволю запятнать твое имя и память отца. Однако меня удивляет, почему тебя не трогает такое положение: в земле зарыты вещи, нужные людям, которые могут приносить им и всем нам пользу.
- Трогает, почему нет. Лучше, конечно, если бы они приносили людям пользу. Но то, что ты мне предлагаешь, не в моих правилах и я не в силах их изменить…
- Видно, я тебя не убедила, - перебила его сестра.
- И не надо стараться… Идем.
Они встали. Зинаида Антоновна хотя и не добилась от брата решительного ответа, но узнала главное - что в ящиках. Оставалось придумать, как этот клад вернуть заводу.
- Кстати, где сейчас Сергей Андреевич?
- Не знаю. Не довелось с ним встречаться с тех пор. Возможно, вместе с хозяином за границей. Слышал: во время наступления немцев Грюнберг перешел к ним. Хоть он русский немец, но в России ему дорог только завод. Быть может - Серж оказался с ним… А может, работает на том же заводе. Специалисты нужны и Советской власти. Почему он тебя вдруг заинтересовал?
- Да так… Просто вспомнила.
- Ах, да, прости… Но лучше про все это забыть… После обеда Зинаида Антоновна позвала к себе племянницу:
- Поди, Томочка, к Леше и скажи ему, чтобы он завтра утром пришел к нам и как можно раньше. Нужно спилить старую яблоню…
Тамара обрадовалась такому поручению и тут же отправилась его выполнять.
В доме Сенкевичей обед проходил весело. Сегодня на второе было самое любимое блюдо: клецки с "душами". Дети знали: когда мать трет на терке картошку, значит будут или драчены или клецки с мясной начинкой - "душами". Бывало, мать не управлялась приготовить что-либо повкуснее на обед, или не было из чего, тогда дети ели постную похлебку, а чтобы их подбодрить, мать обещала:
- Ну, сегодня лишь бы как, а завтра - клецки с "душами".
За столом сидели раскрасневшиеся Катя, Олег, Алесь, Янка, Леша, Янина. Не было только Федора - он после окончания курсов красных командиров служил на Дальнем Востоке. Но сейчас на его месте сидел Юра. Хотя он и упирался, говорил Леше: "Ты обедай, я тебя подожду", но дети, услыхав приглашение матери: "Иди, Юра, с нами обедать", вцепились в него и потащили за стол.
Малыши при госте хотели отличиться и, как часто бывает в таких случаях, перестарались.
Отец с упреком посматривал на расшалившихся ребят, однако ласково урезонивал:
- Тише, Алеська, нехорошо так. Катя, ай-яй, ты же умная девочка! И ты, Олег? Ну что о вас подумает Юра?
Но умную девочку и мальчиков уже нельзя было успокоить таким образом, и тогда мать прикрикнула:
- Вы в конце концов угомонитесь или нет! Не то я одному и другому черпаком по лбу!..
Малыши сразу притихли, опустили носы в миски. Каждый из них знал "вкус" большой деревянной ложки, которой мать разливала суп. Получить такое "угощение" при госте было бы очень стыдно.
- Папа, - сказал Лешка, когда притихла детвора. - Жорка говорил, будто у вас на заводе была авария.
- И Жорка, разумеется, спас положение, - улыбнулся в усы отец.
- Ага, говорил…
- Аварии серьезной не было. Сорвался пас и намотался на вал трансмиссии. Обычная история. Мастер приказал Жорке подняться наверх и раскрутить пас. Ну, для парня это что-то значит: в цехе он был не один. Как же не гордиться, если ему доверили. Считай, что парень сказал правду.
Мать вышла на кухню и немного погодя появилась в дверях с большой эмалированной миской, из которой поднимался к потолку пар.
- Клецки, клецки!.. - обрадовались малыши. Мать положила в тарелку каждому по две или по три клецки, в зависимости от возраста.
- И мне три, - обиделся Алесь. - У Янки же три…
- Янка - старше…
Юра посмотрел на свои клецки и сказал:
- Как приятно пахнут! А почему их называют с "душами"?
- Начинка с мясом - душа… Разрежь - увидишь… - объяснил Лешка.
- А без души что за клецки? - сказал отец и, помолчав, добавил: - Вот на нашем заводе сколько машин и станков стоит. Вывинтили из них главные части, души нет - мертвые…
- А кто вывинтил? - спросил Юрка.
- Если бы мы знали! В военную заваруху это произошло. Я тогда на фронте был. На рабочих теперь валят. Но это неправда. Зачем мне портить машину, которая меня же кормит? Говорят, хозяина работа: сам не гам и другому не дам. Когда фронт приближался, к немцам сбежал.
- Ну как, Юра? Вкусные у нас клецки? - спросила мать.
- Очень вкусные. Впервые ем такие. Попрошу маму, чтобы и она приготовила "клецки с душами".
- А что, папа, станки так и будут стоять? - спросила Янина.
- Что поделаешь! Взялся один наш инженер искать такие части от станков в Москве, Ленинграде, Нижнем Новгороде. Поедет. Но привезет ли? И там разруха была. Если бы нам машины и станки пустить! Сколько людей нашли бы работу! Завод недавно заказ получил на молотилки и веялки. Очень они нужны селу. Мы ездим от завода по деревням, ремонтируем старые молотилки. А можно же делать новые…
Это волновало отца, он все говорил о трудностях на заводе, пока жена не остановила его:
- Ну что ты завел про свой завод? Детям это неинтересно. Ты им лучше "Курицу" расскажи.
- "Курицу", "Курицу"… - оживились дети.
- Не за обедом же, - ответил отец. Леша заметил на лице Юры недоумение.
- "Курица" - смешное стихотворение. Отец читает его, когда собираются гости, - пояснил он.
Во дворе залаяла Зиська.
- Кто-то пришел, - поднялась мать. - Ешьте, я встречу…
И уже в сенях раздался ее голос:
- Стихни ты, дуреха! - Это она на Зиську. Потом ласково: - Заходи, Тамарочка. Как раз на клецки с "душами" успела…
- Спасибо, мы только что обедали. Я к Леше.
- А может, съешь хоть одну?
- Нет, спасибо.
- Леша, к тебе пришли! - позвала мать. Проглотив последний кусок клецки, Леша вышел в сени. Юра - за ним. Мать вернулась в дом.
- О, и Юра здесь! Здравствуй! - обрадовалась девочка.
- Добрый день, Тамара.
Накрапывал мелкий дождик. В сенях стоять было неуютно.
- Идем в наш клуб, - пригласил Лешка. "Клуб" Тамаре понравился. Девочка с интересом рассматривала плакаты и афиши с кадрами из фильма "Мисс Менд", звездами американского кино - Гарри Пиль и Мэри Пикфорд, с советским актером Игорем Ильинским.
- Да тут действительно можно ставить спектакли! - обрадовалась она.
- И ты будешь участвовать?
- Обязательно!
- Вот здесь будет сцена. Натянем проволоку. Завесим простынями или одеялами…
- Простынями некрасиво, - не согласилась Тамара. И вдруг, вспомнив утреннее событие, вскрикнула:
- Ой, Леша! А что, если в том ящике бархатные шторы и ковры, которые украли в городском театре?
- В каком ящике? - не понял Юра. Тамара спохватилась и прикрыла ладонью рот.
- Ничего, - успокоил ее Лешка. - Юра умеет хранить тайну. - А сам подумал: "я бы тоже не выдержал и рассказал все другу…"
Несколько минут спустя Юра уже знал о кованом ящике в саду. Волновало одно: что в нем?
- Давайте проверим сами.
- Ага, ночью. Я брошу вам веревку… - Тамара чуть не запрыгала от радости. - Страшно и интересно…
Начали думать.
- Ящик большой. Его нелегко будет откопать. Но ничего, - сказал рассудительный Лешка. - Место уже перекопано. Тетя Зина ничего не заметит…
- А дальше что? - спросил Юра.
- Пробьем стенку в ящике, посмотрим, что в нем, и будем решать, что делать с этим богатством, если там что-то стоящее… Утильсырье тоже пригодится…
- А чем будем пробивать?
- Долотом и молотком, - сказал Лешка и сразу же передумал: - Нельзя, наделаем шуму. Услышит твой отец, Тамара, - беда будет…
- О, тогда совсем не нужно! - встревожилась девочка.
- Тамара, а может быть, это твой отец закопал свое имущество? Или дед? - спросил Юра. - Тогда мы не должны трогать этот ящик.
- Тетя Зина знала бы про это. Она сама удивлялась, предполагает, что это солдаты закопали свои трофеи еще в войну.
- Тогда там оружие… - решил Юрка.